Дэвид Пис. «Проклятый Юнайтед»: День тридцать пятый
Источники/Благодарности/Об авторе
***
Джимми заезжает за мной этим утром, заезжает за мной в своем новеньком Воксхол Виктор 1800, любезно предоставленном Уоллесом Арнольдом, компанией «Сейлз энд Сервис Лимитед» и АФК «Лидс Юнайтед» —
— Маккуин и Хантер получили Магнумы, Бейтс — Магнум Эстейт, — выпаливает Джимми. — У Рини, Джонса, Стюарта и Дункана — Виктор 2300; это тот, на котором ездит твой приятель Ирландец. У Бремнера, Лоримера, Харви и Джо Джордана уже есть VX 4/90s. Тревор Черри, Терри Купер, Мэйдели и Кларки — все выбрали этот вариант, как и я.
— Это прекрасно, — говорю я ему. — Все как одна большая счастливая семья, да?
— Отвали, — смеется он. — Ты получишь свою, и ты, черт возьми, это знаешь.
— Что, правда? — я cпрашиваю его. — Так что же тогда получили Джон Макговерн и Джон О'Хара?
Джимми перестает смеяться. Джимми говорит: «Их там не было».
— Я же говорил тебе, — повторяю я ему снова. — Они ненавидят нас.
— Кто тебя ненавидит? — спрашивает Джимми. — Да ладно, кто тебя ненавидит?
— Игроки, Сид Оуэн и Линдли, все остальные тренеры и инструкторы, совет директоров, персонал стадиона, медицинский персонал, офисный персонал, уборщики, повара; ты, черт возьми, только назови, и они, черт возьми, ненавидят нас, ненавидят и презирают нас.
— Так как же тогда получилось, что я получил машину? — спрашивает Джимми.
— Должно быть, в тебе есть что-то, чего я не знаю, а они знают.
— Теперь ты становишься параноиком, — говорит он. — Просто становишься параноик, босс.
* * *
Первым делом этим утром, с болью в голове и болью в груди, ты берешь трубку, и Килинг говорит тебе: «Они пытаются связаться с Дейвом Маккеем».
— Дейвом Маккеем? — повторяешь ты. — Ты, мать твою, шутишь надо мной?
— Хотелось бы, Брайан. Хотелось бы.
— Он никогда не согласится на эту работу, — говоришь ты ему. — Не Дэйв.
— Что ж, Лонгсон проделал весь путь до Нортгемптона, чтобы повидаться с ним прошлой ночью.
— Нортгемптона?
— Маккей был там, смотрел за молодежной командой «Фореста».
— Он никогда не примет команду, — снова говоришь ты ему. — Не Дэйв. Не «Дерби».
— Похоже, он уже почти принял ее, Брайан.
— Ты, мать твою, шутишь? — спрашиваешь ты его опять. — Не Дэйв Маккей.
— Да, — говорит Килинг. — Дейв Маккей.
* * *
Под трибунами, глубоко под этими трибунами, через двери, аккурат через эти двери, огибая угол, аккурат огибая тот угол и по коридору, дальше, дальше и дальше по этому коридору, я сижу в кабинете и открываю еще одну бутылку. Я открываю еще одну бутылку и закуриваю еще одну сигарету. Я закуриваю еще одну сигарету и откидываю стул назад на две ножки. Я откидываю стул назад на две ножки и закрываю глаза. Я закрываю глаза и откидываю стул назад —
Все дальше и дальше и дальше …
Я откидываю стул назад, а потом чувствую, что ножки начинают подкашиваться. Я чувствую, как ножки начинают подкашиваться, пока наконец они не уходят. Наконец они уходят, и я падаю навзничь. Я падаю навзничь и ударяюсь головой о стену за столом. Я ударяюсь головой и лежу на полу —
Все дальше и дальше и дальше …
Под трибунами и через двери. Огибая угол и дальше по коридору, я лежу на полу. Мой бренди пролился, а сигарета погасла.
* * *
Ты пошел на квартиру к Арчи Геммиллу. Ты и Рой Макфарланд. Арчи Геммилл и его жена угостили вас чаем с печеньем. Тебя и Роя Макфарланда. Теперь Рой Макфарланд звонит по телефону Дейву Маккею —
— Мы все очень уважаем тебя, Дейв, и ты наш приятель, — говорит Рой Дейву, — но, пожалуйста, не приезжай сюда, пожалуйста, не приезжай в Дерби...
Рой слушает. Затем Рой говорит: «Это несправедливо с твоей стороны...»
Рой снова слушает. Затем Рой говорит: «Мы хотим вернуть Брайана, и мы думаем, что сможем...»
Рой слушает. Рой убирает телефон подальше от уха. Рой вешает трубку.
— Что сказал Дейв? — спрашивает Арчи Геммилл. — Что сказал Дейв?
— Как ты, черт возьми, думаешь, что сказал Дейв Маккей? Он сказал мне пойти куда подальше, а? Сказал мне, что он уже пожал руку Лонгсону по этому поводу, считай подписал контракт.
— Так что же нам теперь делать? — спрашивает Геммилл. — Что же нам теперь делать?
— Мы сами пойдем к Лонгсону и совету директоров, — говорит Рой. — Лично.
Рой идет надевать пальто, а Арчи идет за своим. Затем они оба топают из квартиры и спускаются по лестнице, чтобы забрать остальных членов первой команды, отвести их на «Бейсбол Граунд», чтобы разобраться с Лонгсоном и остальными членами совета директоров. Лично.
Ты ходишь кругами по квартире Арчи Геммилла. Теперь ты сидишь в одиночестве на диване в квартире Геммилла, с сигаретой и выпивкой, выключив свет и огонь, размышляя, чем заняться остаток дня —
Вторник, 23 октября 1973 года.
* * *
Под трибунами, через двери и огибая угол, я прислушиваюсь к шагам по коридору, голосам —
Слышны голоса. Слышны голоса. За дверью слышатся голоса...
— Сова ты есть и совой будешь, — шепчут они. — И все птицы земли будут клевать тебя, будут клевать тебя, будут клевать тебя...
Слышатся голоса и слышатся шаги. Шаги дальше по коридору.
Мэнни Касинс не стучится. Мэнни Касинс открывает дверь в кабинет, бросает газету на стол и говорит: «Я не хочу, чтобы меня выставляли дураком».
Я опускаю взгляд на газету. «Йоркшир Пост». Фотография Джона Джайлса.
— Что ж, давай уже, — говорит Касинс. — Читай.
Я беру газету. «Йоркшир Пост». Фотография Джона Джайлса.
«Мистер Николсон звонил мистеру Клафу на прошлой неделе. Он попросил разрешения поговорить со мной, и мистер Клаф дал ему добро. Очевидно, что я заинтересован в работе в «Тотенхэме» — любой, кто не был бы просто сумасшедший. Я очень хочу заняться тренерской работой, но если из этого ничего не выйдет, я буду так же счастлив продолжать играть».
Я кладу газету. «Йоркшир Пост». Фотография Джона Джайлса.
— Наверху, в зале заседаний, есть те, — тихо, медленно говорит Мэнни Касинс, — кто не хотел, чтобы ты был здесь. Кто сказал, что от тебя будут неприятности. Слишком возомнивший о себе, слишком быстр на язык. Кто сказал, что ты будешь слишком гореть желанием попытаться управлять всем этим чертовым шоу. Кто сказал, что ты выйдешь из-под контроля. Слишком заинтересован быть Номером Один, слишком заинтересован быть Брайаном Клафом, а не в «Лидс Юнайтед». Кто сказал, что ты не та кандидатура, последняя из кандидатур для «Лидс Юнайтед». Но я был тем, кто выступал против них. Который убедил их в том, что Брайан Клаф был подходящей кандидатурой, единственной кандидатурой для «Лидс Юнайтед», и, уж поверь, их пришлось убеждать. Но я сказал им, что у тебя есть опыт, опыт победы в чемпионате, участия в Кубке чемпионов; я сказал им, что у тебя есть амбиции, амбиции выиграть больше чемпионатов, поднять Кубок чемпионов; я сказал им, что ты будешь использовать свой опыт и свои амбиции, чтобы завоевать лояльность своих игроков и всего клуба, и что вместе твой опыт, твои амбиции и их лояльность, их способности принесут этому клубу чемпионаты и кубки, которых он заслуживает и ожидает —
— И вот ты здесь, не в «Брайтоне», не в Третьем дивизионе. Здесь, в «Лидс Юнайтед», в Первом дивизионе, в Кубке чемпионов —
— И это был я, Брайан, я, кто привел тебя сюда, я...
Я снова смотрю на газету. «Йоркшир Пост». Фотография Джона Джайлса.
Мэнни Касинс не прощается. Мэнни Касинс открывает дверь, чтобы уйти, и тихо и медленно говорит: «Тебе не мешало бы вспомнить, кто здесь твои друзья».
* * *
Совет директоров «Дерби Каунти» не принимает игроков. Совет директоров «Дерби Каунт» игнорирует просьбу игроков о встрече. Но игроки не уходят. Игроки устраивают сидячую забастовку —
Осада Дерби.
Ты поехал обратно к себе домой. Ты запер дверь. Ты задернул шторы. И вот ты сидишь у себя дома и смотришь телевизор, смотришь —
Осаду Дерби —
Алан Хинтон расхаживает взад и вперед перед «Бейсбол Граунд». Алан Хинтон с чайной вазой на голове. Алан Хинтон говорит камерам и микрофонам —
— Отныне это единственный кубок, который мы когда-либо выиграем.
Ты сидишь в своем доме. Дверь заперта, шторы задернуты. Ты слушаешь радио:
Ходят слухи, что совет директоров находится в отеле «Мидленд». Ходят слухи, что они вот-вот объявят имя нового менеджера «Дерби Каунти» —
Ты выключаешь радио. В темноте. Ты включаешь телевизор —
Колин Боултон и Рон Уэбстер бегут по улицам за пределами «Бейсбол Граунд». Колин Боултон и Рон Уэбстер стучат по крыше машины Джека Киркланда —
Чертов Киркланд говорит Боултону и Уэбстеру, камерам и микрофонам, всему гребаному Дерби: «Утром у вас будет новый менеджер».
Ты выключаешь свой телик. Дверь заперта, шторы задернуты. Ты сидишь в своем доме —
В темноте.
* * *
Под трибунами и через двери, огибая угол и дальше по коридору, я все еще не покинул кабинет, все еще не осмеливаюсь покинуть кабинет; шаги и голоса за дверью, шепчущие, шепчущие и шепчущие, снова и снова и снова, кулаки стучат, стучат и стучат в дверь, снова и снова и снова, телефон на столе звонит, звонит и звонит, снова и снова и снова —
— Ты здесь, Брайан? Ты все еще здесь?
Я не открываю дверь. Я не отвечаю на телефон. Я просто держу ноги на столе, с сигаретой во рту и выпивкой в здоровой руке —
— Ты здесь, Брайан? Ты все еще здесь?
Дверь открывается, и входит Болтон. Входит Болтон, бросает на стол еще одно письмо и говорит: «Ты что, никогда не отвечаешь на этот чертов телефон? Наверх, живо».
* * *
По центру Дерби прошли марши протеста. В залах для игры в бинго Дерби проходили митинги. Сегодня вечером состоится первое заседание руководящего комитета Протестного движения «Дерби Каунти». Джон и его приятель Билл Холмс передают ведро по комнате. Ведро возвращается с £150,53½.
— Теперь совету «Дерби Каунти» придется выслушать нас, — заявляет Билл Холмс. — Совет директоров «Дерби Каунти» не может игнорировать массовый запрос о трансферах всей первой команды. Совет директоров «Дерби» не может игнорировать гнев 30 тысяч протестующих.
Ты сидишь на сцене и хочешь верить Биллу Холмсу. Отчаянно. Но Билл Холмс — болельщик «Ноттингем Форест», а сегодня здесь всего 300 человек.
Но тут появляется Майк Килинг. Майк отводит тебя в сторонку. Майк дарит тебе надежду —
— Я поговорил с Биллом Раддом, — говорит тебе Майк, — и Билл говорит, что он подумает о том, чтобы взять тебя с Питером обратно, если ты будешь готов придерживаться линии. Я рассказал ему все, что ты мне рассказал, о том, что ты был бы готов отказаться от своих газетных колонок и выступлений на телевидении, если бы они тебя вернули, и Билл сказал, что для него этого достаточно.
— Это фантастика, — говоришь ты ему. — Чертова фантастика.
— И становится лучше, — говорит Майк. — Билл думает, что теперь он тоже сможет убедить Иннеса и даже Сидни Брэдли.
— Фантастика, — говоришь ты ему снова. — Гребаная фантастика.
— За исключением Лонгсона и Киркланда, — говорит Килинг. — Билл весь день пытался связаться с ними, сказать, что хочет провести еще одно заседание совета директоров —
— Но?
— Но он не смог с ними поговорить, не смог их найти, — говорит Майк. — Они не у себя дома, не на стадионе, и они не в отеле «Мидленд».
— Так где же они тогда, черт возьми? — ты его спрашиваешь. — Где они?
— В Ноттингеме, — говорит Майк. — Думаю, они в отеле «Олбани».
— Он звонил им туда? — спросил я. — Билл пробовал?
— Он еще как пробовал, — говорит Майк. — Он только что туда выдвинулся.
— И?
— И нам остается только надеяться и молиться, чтобы он не опоздал, не так ли?
Ты прикусываешь губу. Ты закрываешь глаза. Ты киваешь головой —
Ты не веришь в Бога, но ты веришь в надежду.
* * *
Я иду по коридору. Фотографии на стенах. Трофеи в шкафах. Дальше по коридору и огибая угол. Огибая угол, к подножию лестницы. Затем вверх по лестнице, пока на лестнице не появляется Сид; Сид, который говорит что-то вроде: «Вчера на лестнице я встретил мужчину, которого там не было. Сегодня его там снова не было. Я бы хотел, чтобы этот человек ушел».
— Прошу прощения? — я cпрашиваю его.
Сид останавливается у подножия лестницы. Сид оборачивается, чтобы посмотреть на меня, и Сид говорит: «Здесь говорят, что если ты встретишь кого-то на лестнице, это приведет к ссоре или расставанию, и что ты больше не встретишь этого человека на небесах».
— Не волнуйтесь, — я отвечаю ему. — Все равно не думал, что увижу вас там, Сид.
— А я не думал, что ты веришь в Бога или в небеса.
— Пробыв здесь тридцать четыре дня, — говорю я ему, — я передумал, Сидни.
— Это еще почему? — улыбается он.
— Ну, если есть такой ад, как это место, то значит, где-то должен быть рай.
Теперь Сид смеется. По-настоящему смеется. Сид говорит: «Если ты думаешь, что сейчас ад, подожди, пока не проиграешь дома "Лутону" в субботу, на выезде против "Хаддерсфилд Таун", а затем вылетишь из Кубка чемпионов в первом гребаном раунде в Цюрихе».
— И это было бы для вас раем, — говорю я ему. — Было бы, Сидни?
— Нет, — говорит он и отворачивается, огибает другой угол и идет дальше по другому коридору.
Я поднимаюсь по оставшейся части лестницы, иду по коридору к дверям зала совета директоров. Я снова слышу их повышенные йоркширские голоса, я снова слышу свое имя. Я открываю дверь —
Здесь Болтон. Здесь Касинс. Здесь человек, которого я никогда раньше не встречал.
— Чертовски вовремя, — говорит Болтон. — Чем ты занимался?
— Мы как раз собирались отправить поисковую группу, — говорит Касинс.
— Мне очень жаль, — говорю я им обоим. — Я беседовал с Сидом Оуэном.
— Что ж, я хочу познакомить тебя кое с кем, с кем, я уверен, будет гораздо приятнее разговаривать, чем с чертовым Сидом Оуэном, — говорит Болтон. — Это Мартин Хьюз.
— Как поживаете, мистер Клаф? — говорит Мартин Хьюз.
— Как поживаете? — я отвечаю.
— Мартин управляет заводом «Мерседес» здесь, на севере, — говорит Касинс.
— Мерседес? — я повторяю.
— Мы слышали, что это та марка машины, которую тебе нравится водить, — говорит Болтон. — Мерседес?
— Это тот автомобиль, на котором я ездил в Дерби, — говорю я им. — Да.
— Что ж, мы же не можем допустить, чтобы «Лидс Юнайтед» уступал «Дерби Каунти», не так ли? — смеется Касинс. — Так что, Мартин собирается отвезти тебя в их выставочный зал и позаботиться о тебе, если ты сейчас не слишком занят?
Я качаю головой. Я киваю головой. Я тянусь за своими сигаретами.
— И улыбнись, если хочешь, — говорит Болтон. — А ты думал, что получишь?
* * *
Ты закрыл глаза, ты кивнул головой и впервые в своей чертовой жизни ты помолился; ты молился и молился, а потом ты помолился еще немного, но это то, что ты получил, что ты получил за все свои гребаные молитвы, за все их митинги и за все их марши, за все их сидячие забастовки и за все их стачки —
Совет директоров «Дерби» отправился в Ноттингем. Совет директоров имел на руках контракт для Маккея. Маккей хотел подождать до окончания игры «Форест» против «Халла». Через пять минут после финального свистка Маккей приложил ручку к их бумаге и подписал контракт. Теперь Маккей — менеджер «Дерби Каунти» —
Дейв Маккей. Не ты.
* * *
Я возвращаюсь в Дерби на своем новеньком синем Мерседесе-Бенце. Я подбираю жену и детей на своем новеньком синем Мерседесе-Бенце. Мы едем кататься по Дерби на моем новеньком синем Мерседесе-Бенце. Мы проезжаем мимо «Бейсбол Граунд» и мимо отеля «Мидленд» в моем новеньком синем Мерседесе-Бенце. Мы останавливаемся перекусить рыбой с жареной картошкой в моем новеньком синем Мерседесе-Бенце. Затем мы возвращаемся домой в моем новеньком синем Мерседесе-Бенце.
— Ты здесь, Брайан? Ты все еще здесь?
Я помогаю своей жене купать детей и укладывать их спать. Я немного смотрю телик со своей женой, прежде чем она ложится спать. Потом я сижу в этом старом кресле-качалке с выпивкой и улыбкой, потому что я знаю, что мы обыграем «Лутон» в субботу дома. Я знаю, что мы обыграем «Хаддерсфилд Таун» в Кубке лиги. Я знаю, что мы обыграем «Цюрих» в первом раунде Кубка чемпионов. Я знаю, что мы продвинемся вверх по таблице. Я знаю, что мы пройдем дальше в кубках.
— Ты здесь, Брайан? Ты все еще здесь?
Я закрываю глаза, но не сплю. Я не сплю, но мне снятся сны. Я мечтаю о пустых городах после атомной бомбы. Пустые города, в которых я единственный оставшийся в живых человек. Единственный оставшийся в живых человек, чтобы бродить по этим городам. Чтобы бродить по ним, пока не услышу телефонный звонок. Я услышу телефонный звонок, и ищу аппарат, пока не нахожу. Я нахожу аппарат, беру трубку и слушаю голос, спрашивающий меня: «Ты здесь, Брайан? Ты все еще здесь?»
— Да, — говорю я им. — Я все еще здесь.
— И кто же теперь сожалеет, Брайан? — смеется голос в трубке. — Кто же теперь сожалеет?
***
Приглашаю вас в свой телеграм-канал — переводы книг о футболе, статей и порой просто новости.
