Питер Крауч. «Я, Робот: Как стать футболистом 2»: Нападающие
***
Есть некоторые вещи, в которых ты можешь быть уверен, на основе опыта из первых рук, и вот одна из них: нападающие являются наиболее эгоистичными людьми всех времен.
Да, мы такие. Любой нападающий, который делает вид, что это не так, на самом деле не нападающий. Это атакующий полузащитник, или вингер, который слишком много смещается в центр. Нападающий эгоистичен, потому что это вдалбливается нам с раннего возраста. В детстве я передерживал мяч. Другие дети часто не были так заинтересованы в том, чтобы быть со мной в команде, потому что они знали, что я не пасуюсь. Я не отдавал пас, потому что хотел славы. Я хотел обожание, которое приходит с забитыми голами. Вне поля я всегда был расслабленным, щедрым, болтливым. Но на поле я — мерзкий тип. Я нападающий.
Забивание голов является лучшим чувством в мире. Ты понимаешь, что когда играешь в футбол пять-на-пять в возрасте девяти лет, ты забиваешь их ради удовольствия, и все родители на боковой линии приветствуют тебя и все твои товарищи по команде хотят тебя обнять. Ты знал, что хорош, и об этом, казалось, знали и все остальные. Я любил это чувство. Я стоял там в объятиях товарищей и думал: «Мне невероятно все это нравится. Это именно то, что я хочу делать в своей жизни.»
Тридцать лет спустя я все еще гонялся за этим чувством. На самом деле не имеет значения, забиваешь ли ты за сборную Англии на Уэмбли или в местном парке. Радость все та же, просто уровень шума меняется. Когда мне было около двенадцати лет, я присоединился к игре в парке против мужчин из шашлычной, располагавшейся чуть ниже по дороге. Это были по-настоящему напряженные игры, в которые играли настоящие сильные турки. Когда я забивал гол они поднимали меня в воздух, наваливались на меня, я вытаскивал руку из кучи тел и давал пять товарищам по команде. «Да, черт возьми, да!»
Нападающий является солистом группы. Ты должен наслаждаться вниманием, и ты должен быть в состоянии справиться с ним. Именно поэтому у нападающих обычно самые экстравагантные стрижки и самые красочные бутсы. Мы примадонны. Зачастую мы вздорные. Когда мы были детьми, на всех плакатах в журнале «Матч и Удар!» были изображены только нападающие, и мы все еще думаем о себе, как об очаровательных мальчиках.
Нападающие эгоистичны в таких ситуациях, которые ты можешь увидеть и в тех, которые не доступны твоему глазу. Джермейн Дефо и я имели хорошую репутацию в совместной игре, но в действительности были времена, когда у него была возможность отдать мне хороший пас, но вместо этого он отдавал чуть шире, так что мне приходилось навешивать на него обратно вместо другого развития событий. В первый раз, когда это произойдет в матче, ты выговариваешь ему после момента - «Джей! Черт тебя дери!» - и ты видишь поднятую в извинении руку и обратную реплику - «Извини, приятель, в следующий раз ладно?» И потом это случается снова. И снова. В конце концов я понял, что тут не о чем разговаривать. Он всегда будет так делать, и он сам забил достаточно, чтобы оправдать это. Мы были друзьями. Мы были партнерами. Но мы также еще и соревновались друг с другом.
Когда я был ребенком кто-то сказал мне, что в конечном итоге я стану центральным защитником. Они говорили, что я большой. Ты совсем не про скорость, ты мог бы раздавать передачи сзади. Немногие ожидали, что моя карьера будет длится так долго. В конечном итоге, по мере того, чем старше ты становишься, твоя карьера начинает двигаться назад по игровому полю: мой приятель Дион Дублин отправился в «Манчестер Юнайтед» в качестве нападающего, а закончил в «Норвиче» в центре защиты. Но я никогда не хотел менять позицию, и поэтому я работал над своей техникой и моими ударами головой, и каждую неделю доказывал, что я должен оставаться парнем, добившимся триумфа. Стань я защитником, то я бы ни за что на свете не играл в возрасте тридцати восьми лет. Я люблю игру, но откуда берется адреналин? Будучи нападающим, ты гоняешься за идеей фикс. Чем больше голов ты забьешь, тем еще больше захочешь забивать. Посмотри на Мо Салаха в его второй сезон в «Ливерпуле». Ты показываешь очень крутые цифры в один год, получаешь Золотые бутсы и сверкающие награды, и хочешь все это снова в следующем сезоне. Дайте мне исполнять пенальти. Дай мне шанс, потому что мне нужно идти в ногу с Харри Кейном.
Лео Месси является исключением, потому что он забивает так много, и все же отдает пасы на голы для своих товарищей по команде, но чистые нападающие не имеют в себе никакой щедрости. Нападающие думают только о себе. Защитники хотят, чтобы команда преуспела, но нападающие довольны, если команда проигрывает, но они сами забили. Это звучит безжалостно, но твоя задача забивать голы. Ничего более. Без этого жадного стремления у тебя никогда не получится, и без этой самоодержимости ты не сможешь тоже что-то дать команде. Моя первая мысль, когда я вылетел во второй дивизион со «Стоком» было то, что я мог бы быть тем, кто забьет гол в финале плей-офф и выведет нас обратно наверх. Эгоистичная мысль с доброжелательным эффектом.
Забивание голов не дает тебе усохнуть. Это можно увидеть по лицу нападающего, который не забивал в течение десяти игр, или у того, кто мучился от травмы в течение нескольких месяцев. Эмоциональный выход, когда они, наконец, забивают почти разбивает их вдребезги. Все сомнения и боль и беспокойство в один момент вырываются из тебя. Это самый интенсивный взрыв страсти, который когда-либо тебе придется увидеть в исполнении большинства британских мужчин. Забудьте цифры Месси и Криштиану Роналду; они гоняются за хет-триками, а не отдельными голами, и одинокий гол в каждой игре будет выглядеть для них разочарованием. Для всех остальных, гол имеет значение. Я забил чуть более 200 голов в моей профессиональной карьере, и каждый из них заставил меня чувствовать себя просто невероятно.
Роналду и Месси настолько хороши во многих областях, что они почти довели до вымирания одного из великих зверей старого футбольного мира: голхангера. Голхангер, который сам себя будет называть игроком штрафной и который определяется своей славной односторонней природой. Всегда во вратарской площадке, по крайней мере половина его голов за сезон забита с расстояния менее, чем пять метров до ворот. Грязные голы, блестящие голы, голы в одно касание и украденные у других мячи. Он по-прежнему будет самым важным игроком в команде, и ему одному отойдут все награды в конце сезона. Великие игроки штрафной были сами по себе художниками. Герд Мюллер. Гари Линекер. Филиппо Индзаги. Эмилио Бутрагеньо. Вся эта подкормка обрывками объедков с футбольного стола сделала их королями на вершине таблицы: победитель Чемпионата мира, золотая бутса Чемпионата мира, шесть титулов Ла Лиги, три трофея Лиги чемпионов. Можно было бы все это суммировать великолепным снобистским комментарий Йохана Кройффа об Индзаги: «Смотрите, по поводу Индзаги, умеет ли он вообще на самом деле играть в футбол. Он просто всегда оказывается в правильном положении.»
Нападающие начали меняться в начале 2000-х годов. Во многих отношениях Рууд ван Нистелрой родился игроком штрафной; он забил 150 голов за «Манчестер Юнайтед» и только один из них случился из-за пределов штрафной. Он конечно был эгоистичным. Гол в командном поражении был для него победой. Но он умел делать слишком много еще чего, чтобы быть истинным голхангером. Его связующая игра была на высшем уровне, и он забил один гол, против «Фулхэма» в 2003 году, которому порадовался бы и Райан Гиггз: соло проход с поворотами и дриблингом с дерзким ранним финишем в придачу.
В наши дни быть просто игроком штрафной недостаточно. Ты должен подносить снаряды к пушкам твоих друзей, а также самостоятельно красть мячи. Пару сезонов назад Пеп Гвардиола определенно поэтапно хотел убрать Серхио Агуэро из своего стартового состава. В команду приходил Габриэл Жезус. Пеп знал, что Агуэро был великолепным финишером, но он хотел большего, и его одномерная красота должна была в результате давать больше — глубже отходить, прессинговать защитников, играть на других. Рассматривание вопроса об исключения из состава игрока, который является лучшим бомбардиром в истории команды, представляется безумием, но Агуэро великолепно отреагировал. Тот факт, что Пеп даже раздумывал над этим показывает, как тренеры теперь требуют большего.
Несмотря на это, есть что-то в искусстве игрока штрафной, что должно сноситься со стойкостью. Нет ничего плохого в голе коленкой с двух метров. Ты не получишь в два раза больше очков за гол с лета из зоны круга штрафной площади. Я играл с одним проблемным молодым нападающим, который тратил слишком много времени, пытаясь забить идеальный гол. Он торчал на краю штрафной в ожидании смещения в центр, чтобы он мог закрутить мяч в ворота, а не бить по центру ворот, где отскочивший мяч может предоставить ему гол на тарелочке с голубой каемочкой.
Правильное время имеет решающее значение для нападающего. Так же как и движение — оценивать куда должен пойти пас или навес и быть там первым. Ты можешь забить пять или шесть голов в Премьер-лиге за сезон только торча между штрафной и линией ворот, отзываясь на рикошеты, которые можно подобрать и занести в ворота. Я бы гордился тем, что я нахожусь в штрафной 100 процентов времени, когда мяч летит туда, даже если я только что отдавал пас глубоко на нашей собственной половине поля. В тот момент мяч идет широко в бровку я максимально ускорялся, что может быть названо скоростью поскакушек-в-магазины для большинства игроков и съезжающей-назад-с-проулка скоростью для Гарета Бэйла, но также отражает всю мою стратегию. И я постоянно двигался, чтобы получить шанс. Статистика, которую мы получаем от GPS-передатчиков на наших футболках укажет, что сезон за сезоном я был в тройке по расстоянию пробега почти в каждой игре. Неудивительно, что мне не удавалось набрать вес. Я покрывал около двенадцати километров за матч, что для нападающего является значительным расстоянием, и я делал все это в погоне за голами.
В свои 38 лет я все еще учился. На матчах, сидя на скамейке запасных, я наблюдал за форвардами и смотрел как они двигаются — заходя сзади, с флангов, те вещи, которые я никогда не мог сделать, потому что у меня не было взрывного ускорения. Я бы отдал почти все, чтобы быстро ускоряться и быть в состоянии первым быть на мяче, но моя не способность это сделать означала, что я должен был полагаться на развитие других атрибутов, и в отличие от ускорения, они не исчезают под конец тридцати лет. Я смотрел на форвардов, потому что я всегда делал это, когда ходил на матчи в подростковом возрасте с моим отцом, сидя на трибуне Мэтью Хардинг Аппер стадиона Стэмфорд Бридж. Энди Коул, всегда держался последнего защитника, никогда не возвращался обратно на свою половину и в любой момент был в игре, всегда готовый сделать рывок на свободное пространство. Джанфранко Дзола, совсем другой игрок, человек с таким видением, как будто бы он смотрел подробный разбор игры за неделю до этого. Лес Фердинанд, самый высокий 180-сантиметровый человек всех времен, хозяин штрафной площадки и зоны перед ней, перепрыгивал защитников, которые были на 15 сантиметров выше, чем он. Будучи ребенком, который хочет быть нападающим, ты не можешь себе отказать в том, чтобы смотреть игру вживую, полная картинка широкоформатного изображения прямо перед тобой, твое внимание масштабирует картинку так, как никогда не сможет никакая камера. Я смотрел на нападающих так пристально, что иногда не знал счет игры.
Когда я начал этим зарабатывать, то обнаружил, что это был не столько союз братьев, а постоянная борьба за превосходство. Роман Павлюченко всегда был внешне вежлив со мной, когда мы играли вместе в «Шпорах», но я получил подлинное впечатление, что он не любит меня, чисто из-за того, что я играл на той же позиции, что и он. Многие нападающие считают так же о других форвардах, но им, как правило, удается замаскировать это немного лучше. Пав не был человеком, одаренным великой личной сердечностью, но даже имея в виду его естественный темперамент, когда он смотрел на меня в его взгляде была постоянная напряженность. Будучи нападающим, я пытался использовать это в свою пользу, и когда он был на скамейке запасных, а я начинал в старте, то я бегал по полю размышляя, что я реально надеюсь, что сыграю сегодня хорошо, чтобы я мог поддержать его на том месте, где он сидел — на скамейке запасных.
Должно быть, это сработало, потому что меня всегда, кажется, выбирали на серьезные игры в Лиге чемпионов, а не его, даже когда мы играли с одним форвардом впереди и с Рафаэлем ван дер Ваартом чуть позади. И это заставило меня чувствовать себя довольно хорошо, так же, как и проверка в составе сборной Англии и получение четкого впечатления, что я нахожусь в поле зрения Дина Эштона. Дин был хорош — силен в воздухе, способный поражать ворота любой ногой, очень хорошо набегающий на защитников. Если бы ему так не не повезло с травмой, то он, возможно, играл бы вместо меня много чаще.
Ты выигрываешь некоторые из этих сражений, но те другие нападающие всегда наступают тебе на пятки. Ты можешь думать себя как о футбольной очаровашке, но всегда есть кто-то моложе и красивее, кто только и ждет, чтобы тебя заменить. Когда ты проходишь отрезок за тридцать лет, твой тренер начинает смотреть на тебя так, как будто ты готов к выходу на пенсию в бунгало на Богноре, и претенденты на твое место выстраиваются в очередь. В «Стоке» такое происходило и не раз, и я должен был продолжать пытаться давать им бой. Вилфрид Бони. Питер Одемвинги. Йон Гвидетти. Маме Бирам Диуф. Сайдо Берахино. Кот-д'Ивуар, Нигерия, Швеция, Сенегал, Бурунди: трудно не быть параноиком и думать, что весь мир был там, чтобы достать меня. Это было ожесточенно и сурово, но я видел как все они уходили, по крайней мере, пока «Сток» не решил, что Сэм Воукс их ответ на все вопросы и послал меня в «Бернли» с минимальным оповещением. Все эти соперники из дальних стран, а выгнали меня из-за валлиqца из Нью-Фореста. Я не мог жаловаться. Я знал, как в этой игре ведутся дела.
Также существует страннейшее существо: бескорыстный нападающий. Ты знаешь, что они бескорыстные нападающие, потому что они никогда не забивают голов. Нет, я несправедлив. Ты знаешь, что они бескорыстные нападающие, потому что все называют их бескорыстными нападающими. Это становится их личностью, и это комплимент и оскорбление — два в одном. Бескорыстие — это такой атрибут, который большинство родителей хотели бы, чтобы показывали их дети. Но их дети не являются нападающими Премьер-лиги.
Шейн Лонг. Эмил Хески. Пол Диков. Питер Бердсли. Все они забивали голы, но они также создавали и для других кучу голов. Есть причина, по которой Майкл Оуэн ценил Хески, как своего любимого партнера по нападению. Один из них выбивал дверь, а до этого занимался охранниками, а другой пролгулочным шагом хватался за драгоценности короны. Хески провел четыре сезона в «Ливерпуле». За это время Оуэн забил больше голов — 99 в 181 матче — чем ему удалось забить до или после него. Он помог «Ливерпулю» выиграть знаменитый требл в 2001 году, выиграл титул Европейский игрок года и заработал переход в «Реал Мадрид». Эмил же уехал в «Бирмингем», а затем в «Уиган». И они еще говорят, что карма к тебе возвращается.
У Шейна Лонга было 23 игры без голов до декабря 2016 года. В следующем году у него была новая голевая засуха, которая длилась 325 дней. Через четыре месяца после этого он еще 279 дня провел без голов. Даже печатая эту статистику мне становится немного дурно. Не-футболист может спросить, почему у него была такая скромная карьера в Премьер-лиге. Я могу сказать: он охрененно много бегает. Он бегает на короткие дистанции. Он бегает приманивая. Он бегает до угловых флажков, и ни один нападающий на самом деле не хочет даже близко добегать до угловых флажков. Я восхищаюсь им еще больше, зная, что я никогда не мог последовать его примеру. Ты нападающий, а не благотворительный работник. Бенитес был в восторге от моей работы, когда у меня было восемнадцать игр без голов за «Ливерпуль», и он мне так об этом и сказал. Но это не имело значения. Часть меня где-то внутри все равно изнывала. Есть удовольствие, которое приходит от того, что делаешь пас на гол для кого-то другого, но по сравнению с тем, что ты забиваешь сам это не идет ни в какое сравнение. Это как встречаться с самой забавной и красивой женщиной, которую ты когда-либо видел, и, реагируя на ее наклон к тебе в ожидании поцелуя, предлагать ей номер мобильника твоего друга.
Истинный нападающий будет игнорировать старых друзей, чтобы отпраздновать гол. Я забил за «Сток» на выезде против «Вест Хэма» в конце сезона 2017/18. Это был удар в касание с четырех метров. Потому что я думал, что этот гол удержит нас в Премьер-лиге, я буквально сошел с ума и побежал к болельщикам «Стока». Джо Аллен пытался поздравить меня. Я ударил его локтем в лицо. Я вообще этого не помню. И только когда потом Джо подошел ко мне и пожаловался, что его челюсть ужасно болела, я понял, что я сделал. Забив гол, примечательный только своей простотой, я ударил старого приятеля ради празднования гола с кучей людей, которых я никогда раньше не видел. Другими словами, я серьезно поранил отличного друга только для того, чтобы мною просто повосхищались. Классический нападающий. Позже той же ночью я пересматривал игру во время Матча дня. Мое поведение было настолько предосудительным, что я должен был перематывать запись, чтобы убедить себя, что я мог действительно выкинуть нечто-то подобное. Затем я послал ему в 3 утра смс-ку, полную раскаяния и стыда. «Извини, приятель хахаха и эмодзи со лицом-смайликом.»
Твои манеры в качестве нападающего редко приемлемы. Ты можешь ничего не сделать для гола, и все же праздновать его так, как будто ты прошел на дриблинге пятерых игроков соперника. Ты можешь видеть как кто-то еще проходит на дриблинге пятерых игроков соперника, запустить в ворота мяч с метра с их паса и после этого умотать праздновать и принимать все поздравления для себя.
Играя на выезде против «Милана» за «Шпор» в Лиге чемпионов, Аарон Леннон вырвался из центра нашей половины поля, обошел двух защитников с внешней стороны, а затем отдал пас чуть назад, отрезав вратаря. Я занес мяч в ворота, а затем побежал в противоположном направлении. Я посылал воздушные поцелуи болельщикам. Я поднял руки, как боксер, который только что выиграл бой по очкам после двенадцати жесточайших раундов.
Оглядываясь назад, я испытываю неловкость. Можно видеть этот момент щелчка, когда я подумал, что ничего не сделал, для того, чтобы создать этот гол, но этот момент наступает уже после того, как я праздную его с несколькими игроками, которые вообще даже не касались мяча в той атаке. Стыдоба, насколько много у меня занимает времени вспомнить, что Аарон там где-то, и отвратительно, как я тогда начал преувеличенно показывать на него, как бы говоря, ах ты нахальный маленький проказник... К счастью, он подскочил и обнял меня, и я смог прошептать слабенькое извинения на ухо. «Ты сделал гол. Оу — ну знаешь.»
Ты можешь попробовать сделать вид, что указывая на создателя гола ты делаешь только лучше, но это всегда происходит слишком поздно. Один из моих первых робо-танцев появился, когда Дэвид Бекхэм и Джейми Каррагер сделали всю грязную работу справа на фланге, а я просто занес мяч под перекладину своим носом. Затем я попросил Джо Коула подождать с поздравлениями, чтобы я мог выжать максимум из ситуации. Это как если бы вратарь в контрольном матче поймал простой удар и убежал прочь, размахивая мячом в воздухе в то время как парень, чье мастерство вынудило соперника пробить с края штрафной площадки, просто стоял бы там в одиночестве. Все остальные в команде стали бы обнимать голкипера, и в конце концов он вырвался бы из толпы незнакомцев в толпе болельщиков и побежал, чтобы хлопнуть того парня игрока по заднице.
Я сказал, что я не эгоистичный человек, но именно так действует эгоистичный человек. Есть ощущение, что я другой человек. Я отталкиваю своих товарищей, чтобы отпраздновать. Иногда я хочу кого-то прибить. Я не думаю, что я такой человек, но, похоже, именно такой я и есть. Я нападающий. Я — мерзкий тип.
Но есть и цена, которую мы платим за эти позорные действия, пусть это и называется промахом. Если ты упускаешь простой момент, то вина всегда на тебе. Если ты упускаешь момент, ты в обратку, делаешь всех болельщиков прирожденными убийцами. Ничто не заставляет зрителя раздувать свои собственные футбольные способности, как зрелище лажающего профессионального игрока. Когда Харри Реднапп лихо заметил, что его жена Сандра могла бы преобразовать момент в гол, который не забил Даррен Бент, все знали, что в «Шпорах» для Даррена уже нет никакого будущего.
Промахи остаются с тобой. Если ты являешься поклонником «Арсенала», то будешь обожать Тьерри Анри, но тебя также будут преследовать те простые моменты, которые он не смог реализовать в финале Лиги чемпионов 2006 года, когда они проиграли. Болельщики «Манчестер Юнайтед» имеют все основания ценить Энди Коула, но также никогда не забудут его момент в матче против «Вест Хэма» в последний день сезона 1994/95, тот, который он мог бы забить, а не дать возможность для отличного сейва Людека Миклошко, выиграл бы для «Юнайтед» титул Премьер-лиги, опередив «Блэкберн». Я все еще вспоминаю удар в штангу Криса Уоддла в матче против сборной Западной Германии в полуфинале Чемпионата мира в Италии 1990 года и когда Газза вытянулся и не достал тот навес от Алана Ширера в матче против Германии на Евро 1996 года. Каждый раз, когда я вижу тот золотой момент Газзы, я подсознательно оттягиваю свою правую ногу, как если бы я могу перемотать историю и тыкнуть мяч своей ногой, что, по иронии судьбы, если бы я играл в том матче в возрасте шестнадцати лет я мог бы с легкостью сделать, так как мои ноги тогда были уже в два раза длиннее, чем у Газзы.
Сколько игроков, которые не являются болельщиками «Вулвз», «Чарльтона» или «Бернли» могли бы описать гол Криса Ивелумо? Но каждый может представить себе его промах с двух метров за сборную Шотландию в матче против Норвегии, когда вратарь был отыгран, и перед нападающим были только пустые ворота. Если бы Крис забил победный гол несколько минут спустя, или Шотландия выиграла эту игру каким-то иным способом, а не закончила бы нулевой ничьей, погубив свои шансы на выход из отборочной группы на ЧМ-2010, то этот промах никогда бы не сохранил свою ужасную привлекательность. Я тоже ужасно не забил один против сборной Тринидада в 2006 году на Чемпионате мира, но этот промах был стерт моим голом головой вскоре после этого. Нарезки этого момента уже не найти отдельными роликами на YouTube, в то время как просто начиная печатать «Ивелумо» авто-завершение поисковика находит его самый ужасный промах. В разминочной игре против сборной Ямайки никто не упомнит мой ужасный промах с пенальти, потому что я завершил свой хет-трик пару минут спустя.
Но если за промахом ничего не следует, кроме разочарования и поражения, то для тебя все кончено. Худшее чувство, которое нападающий может иметь, это не забить легкий момент, а затем смотреть как соперник быстро бежит в контратаку. Если бы ты играл в обороне, то ты бы вдруг стал лучшим центральным защитником в мире, но ты не центр-хав, так что вместо этого ты бессилен и напуган, наблюдая как три трибуна стадиона прыгают на ноги и думают: «Пожалуйста, только не забей, пожалуйста, не забей...»
Промахнись и выиграй матч и этот промах никогда не покажут в обзоре Матча дня. Промахнись и проиграй, и все плохое будет из-за тебя. Комментатор будет говорить о твоем промахе, рассматривая момент с нескольких углов, состроит гримасу и скажет: «Если бы только они реализовали свои моменты... » и ты падаешь на диван и плачешь в подушку. «Да, это все из-за меня ...».
Нужно самим быть нападающим, чтобы оценить все мельчайшие нюансы, которые составляют его игру. Я знаю, будет ли у меня хорошая игра с самого первого прикосновения в матче. Если ты получаешь мяч спиной к воротам, и отлично его используешь и не подпускаешь к себе защитника, то ты чувствуешь, как ты забьешь любой момент, который у тебя случится в этой игре. Ты пасуешь мяч игроку, находящемуся в более выгодном положении и мысль пробирается в голову: Я здесь и это происходит сегодня. Ты также думаешь, я действительно не хочу быть на этой части поля, вдали от ворот, с коленом защитника вдавленным в заднюю часть моего бедра, но я делаю это, чтобы быть готовым ко всему тому хорошему, что случится в штрафной соперника. Если защитник — гора мышц, и он выходит у тебя из-за спины, то тебя вместо этого начинают одолевать сомнения. Если он заберет у тебя мяч и убежит с ним, он тебя поимеет. Тебя сдержали. Это может быть долгий и плохой день.
У тебя есть своя ментальная карта штрафной площади. Ты принимаешь во внимание все самые маленькие ключи из подсознания — угол белой линии, мелькающей в уголке глаза, правоногий или левоногий центральный защитник, кто тебя преследует — и ты точно знаешь, где находятся ворота и какой надо нанести удар, чтобы получить самый высокий процент шансов на успех. Большую часть времени ты не поднимаешь глаз, чтобы увидеть, где находятся ворота или сам вратарь. Ты просто знаешь это. Я нахожусь на правой краю круга штрафной площади — хорошо, удар в притирку со штангой вероятно не пройдет. Я вижу точку пенальти периферийным зрением — хорошо, отсюда я могу ударить в любом направлении.
Ты так много тренируешь это в детском возрасте, а затем, будучи уже полностью сформированным взрослым, что едва раздумываешь о том, что делаешь. Ты всегда начинаешь разбег от дальней штанги если идет навес, потому что если бы ты стартовал с передней, то ты бы не мог вернуться, если бы навес был бы слишком сильным. Если вингер испытывает проблемы с подачей мяча, то ты несешься к ближней штанге, потому что он не добьет до тебя на дальней. Когда ты делаешь свою работу за пределами штрафной площадки, ты вызнаешь, какой из центральных защитником является слабым звеном, и идешь именно к нему при забеге в штрафную.
Будь терпеливым. Когда ты видишь как вингер отрывается на фланге или ваш крайний защитник помогает ему, то слишком просто дать возбуждению взять над тобой верх — мы прорвались! мы прорвались! — и слишком рано совершить свой забег. Вместо этого ты должен ждать — мы прорвались ... пауза... пауза... пошел! — и ты не забежишь так, что придется откатываться назад.
Если ты пробегаешь мимо ближней штанги, это может быть лучшим забегом, чтобы оторваться от своего опекуна, но в девяти случаев из десяти ты не сможешь хорошо ударить, чтобы размочить счет в игре. Единственный вариант для тебя — подправляющий удар головой или сброс под удар, что является не только одним из самых трудных умений, но может оставить тебя выглядеть идиотом, если такой трюк не сработает. «Ах, если бы только они использовали свои моменты...» Если ты ждешь, то у тебя меньше шансов получить мяч, но гораздо больше шансов забить. Жди, и перед тобой будут целые ворота, в которые можно направить мяч. Запускай мяч, пинай, закручивай. Все варианты теперь открыты для тебя.
Преимущества так хороши. Начни свой забег слишком рано, и ты перебежишь навес на два или три метра. Не рассчитаешь угол ускорения пусть всего на несколько градусов, и ты снова окажешься в неправильном месте. Вот почему, когда все получается это такое великолепное чувство. Так много в это вкладывается. Говорят, что футболисты глупы, но если бы ты создал университетский курс, основанный на искусстве нападающего, то в противном случае все блестящие математики полностью были бы сбиты с толку сложностью и скоростью требуемых расчетов.
Представьте себе уравнение, которое необходимо решить даже для нанесения простого удара с лета с навеса. «Возьмем сферический объект, летящий со скоростью 116 км. в час, по траектории 18,6 градуса, с поперечным ветром 19 км. в час, скорость которого падает до 3 км. в час, если основная трибуна его блокирует. В какой точной точке внешняя часть твоей ноги должна вступить в контакт с небольшой площадью этого сферического объекта, чтобы отправить его по контролируемой кривой в область, находящуюся в 4,2 метра от тебя и составляющую меньше 30 квадратных сантиметров? Ты также будешь иметь дело с кем-то, кто толкает тебя, в то время, как ты пытаешься произвести этот контакт, в то время как твоя опорная нога будет стоять на неровном дерне, скользком от дождя и полива.»
Это выглядит как просто навес и удар, как если бы это случилось в совершенной изоляции от других двадцати игроков. Мяч, чтобы добраться до вингера, должен быть пущен с идеальной скоростью и прямо через ноги нескольких других игроков, бегущих с разным ускорением и скоростью на поверхности, которую вообще нельзя назвать равномерной. И при каждом твоем действии будет игрок с другой стороны, пытающийся сделать это действие как можно более трудным.
Шахматных гроссмейстеров называют гениями. Шахматные фигуры могут двигаться только в определенную сторону. Ни один вингер не ограничивается диагональными пробегами слона и никакой крайний защитник прямыми ускорениями ладьи, даже если Тони Пулис иногда и пытался заставить их так бегать. Один шахматист контролирует все шестнадцать фигур. Он противостоит еще одному шахматисту. Футбольная команда — это одиннадцать мозгов, которые управляются одиннадцатью независимыми игроками, которые сражаются против одиннадцати других мозгов и органов, и иногда даже с Тони Пулисом, кричащим на них с боковой линии.
Давид Сильва видит пасы и движения и углы, которые обычные люди не видят. Это редкая и особая форма интеллекта. Он постоянно строит в своей голове диаграммы и скорость и траектории и делает это во время захватывающего дух бега перед 40 тыс. кричащих людей. Уэйн Руни знал, как найти почти невидимые карманы пространства, когда повернуться, с какой силой отдать пас, куда бежать, как подпрыгнуть так, чтобы совершить идеальный контакт с мячом, который летит мимо слишком быстро для большинства людей, чтобы даже просто дотронуться до него пальцем.
Все это постоянные математические уравнения. Если черные водители такси в Лондоне являются виртуозные гигантами мысли из-за того, что они могут отвезти тебя в любую точку города, не прибегая к карте или спутниковой навигации, то футболисты тоже являются вдохновителями своего окружения. Вот почему мы воображалы сами по себе. Вот почему мы выпендрежники и дивы. Мы знаем, что мы делаем. Есть такая вещь, как нападающий нападающих, так же, как есть гитарист гитаристов. Мы не считаем Роналду и Месси за Девятки; они не удерживают мяч, отдают его во фланг, а затем бегут в штрафную, главным образом потому, что они слишком заняты кучей других умопомрачительных революционных вещей, но все же. Нападающие нападающих: Ширер, Фердинанд, Юрген Клинсманн. Мои самые любимые Девятки — ранний Роналдо, тот что бразилец. То, что он сделал в «ПСВ», в «Барселоне»... Я записывал на видео его игры за миланский «Интер», когда их показывали на канале 4 Футбол Италия просто, чтобы смотреть его забеги и завершения. Мне все равно, насколько он толстый сейчас. Он может быть таким толстым, каким только захочет. Он заслужил это.
Я также любил раннего Робби Фаулера — то удовольствие, с которым он забивал голы, и последующие за ними счастливые празднования. То, что делает в данный момент Харри Кейн — пугает. Он не похож на тонкого Роналдо, отрезающего команды своими ускорениями, и у него нет еще одного атрибута, в котором он был бы лучше, чем кто-либо другой в мире, но у него девять из десяти во всем. Луис Суарес разрывает мне мозг: Помню, как Рио Фердинанд говорил мне, что у него был этот трюк, в котором он бьет мяч о твои ноги, просто чтобы подобрать отскок и убежать от тебя. Ты чувствуешь отскакивающий от твоей ноги мяч, останавливаешься, потому что мяч у тебя, а затем поднимаешь глаза и видишь его убегающего с мячом и вот его уже нет. Суарес выглядит удачливым. Он забивает много голов после того, как делает что-то беcпорядочное, или от того, что становится рикошетами. Но это не рикошеты. Это он их организует. Он превращает тебя в случайного напарника по команде. Ты делаешь ему голевую передачу.
С течением времени определение хороших голов меняется. Сейчас ты смотришь онлайн сборники старых мастеров, и все это может казаться тебе несправедливо легкими голами. Нарезки со старыми голами сезона могут быть немного так себе. «Что. За. Гол!» кричит комментатор. «Вижу. Такой. Каждую неделю!» думаешь ты.
Мои самые приятные голы с технической точки зрения — сброс-головой-и-удар-с-лета за «Сток» против «Манчестер Сити» и удар через себя за «Ливерпуль» против «Галатасарая» в Лиге чемпионов. Наибольшее реакция от болельщиков пришла от того, что я забил за «Шпоры» на выезде против «Сити». Я был в пяти метрах от ворот, и ворота были почти пустые, но этот гол вывел нас Европейские соревнования, опередив их и болельщики «Шпор» просто свихнулись от счастья.
Но я любил каждый из них. Если ты нападающий, у тебя нет нежелательных голов. Они все твои детки, и все они прекрасны.
