Автобиография Майкла Каррика «Между Линиями». Глава 12. «Англия»: Часть 3
В 2007 году Стива Макларена заменили на Фабио Капелло. Фабио, безусловно, с ходу произвёл на всех впечатление. Он был строгой, внушительной фигурой. Он мог буквально брать игроков за руку и водить их по полю на тренировке, если был недоволен движением команды. Он был очень дотошным. Он изменил обстановку, и внезапно она превратилась из довольно расслабленной в жёсткую и серьёзную. Он изменил меню и запретил множество продуктов, теперь мы ели обычную пасту без соуса перед игрой, а бутерброды с маслом были под запретом. Как по мне, в этих изменениях не было смысла. Мы все были профессиональными футболистами и питались правильно, поэтому радикальное изменение диеты для нескольких дней в году, несомненно, принесло больше вреда, чем пользы.
Несмотря на это, я надеялся, что при новом менеджере у меня будет больше возможностей проявить себя. Увы, этого не произошло. Опять же, я играл в больших матчах за «Юнайтед», побеждал в чемпионате, выступал в Лиге Чемпионов… Но из 42 игр сборной с Капелло у руля я сыграл лишь 8. Я не эгоцентричен и не пытаюсь сказать, что был великолепен или заслуживал играть постоянно. Ни в коем случае. Просто я верю, что был достоин своего шанса. Но я уважал работу менеджера. Я просто должен был жить с этим.
Увы, я не справился и постепенно разлюбил сборную. Должен признаться — в то время я побаивался уезжать на сборы национальной команды. Когда я отсутствовал, я отчаянно желал вернуться в «Юнайтед», в среду, которая мне нравилась. В сборной я словно задыхался. Я чувствовал, что могу свободно дышать, только когда возвращался в «Каррингтон». До Чемпионата мира-2010 я регулярно не попадал в состав, это были 10-дневные поездки для сдвоенных игр, и я даже не был близок к получению игрового времени, я ненавидел это. Бедная Лиза, я постоянно надоедал ей нытьём по телефону. Всё это затягивало меня в пучину уныния. Могу представить, как вы читаете это и думаете: «Ты же путешествуешь со сборной Англии, мужик, взбодрись, ты живешь мечтой». Поверьте мне, я тоже говорил себе снова и снова: «Возьми себя в руки, чувак, это смешно, смирись с этим!» Я просто не мог избавиться от этих мыслей. Даже когда мне удавалось выйти на поле, я чувствовал то же самое. Дошло до того, что я действительно не хотел ехать на Чемпионат мира в ЮАР. Джейси родился 30 апреля, и необходимость оставить семью спустя всего две недели после рождения сына убивала меня. Я был в ужасном состоянии, кроме того, ситуация в «Юнайтед» была далека от совершенства, и я боялся быть вышвырнутым за дверь в любую минуту.
Я вышел в старте против Мексики на «Уэмбли» 24 мая, но играл ужасно и был заменён на Тома Хаддлстоуна. Шесть дней спустя я сидел на скамейке в матче против Японии в Граце, размышляя о том, что никто в здравом уме не возьмёт меня в ЮАР. Хаддлстоун, Скотт Паркер и я боролись за последнее оставшееся место в составе, поскольку Гарет Барри, Джеррард и Лэмпс были железной основой. В прошлом люди пытались раздуть соперничество между мной, Лэмпардом и Джеррардом. Зачем? У меня никогда не было соперничества со Скоулзи, Флетчем или Андо в «Юнайтед». Мы играем за одну команду, а не друг против друга! На одной из пресс-конференций в сборной меня спросили, достаточно ли я хорош, чтобы представлять Англию. Я ответил, что играл в больших играх и выиграл несколько трофеев, так что — да, я думаю, что я этого достоин. Всё, что я хотел сказать — я способен играть на этом уровне. Я не сравнивал себя с Лэмпсом и Джеррардом. На следующий день заголовки гласили: «Предъявите свои медали», как если бы я бросил парням вызов, утверждая, что у меня больше побед, чем у них. Я бы никогда этого не сделал. Я слишком их уважаю. Такого рода классическое вырывание из контекста показывало всю суть работы прессы со сборной, они получали удовольствие от создания негативных историй. Я имел в виду только то, что мой опыт поможет мне. Типично английская проблема — обязательно должна быть драма. Если в действительности драмы нет — нужно её создать. Многие люди говорят, что это неправильно, а потом участвуют в этом цирке. Сборная как будто постоянно находилась в центре пожара.
Когда мы вернулись из Австрии, Капелло сказал, что на следующий день каждому позвонят по телефону и сообщат, попал ли он в состав. Я сразу отправился домой в Ньюкасл, чтобы повидаться с Лизой и детьми. Лиза была не в лучшей форме после беременности, её беспокоили боли в спине. Она не высыпалась, ведь ей приходилось справляться с Луизой и малышом. Увидев её, я понял, что не хочу ехать на Чемпионат мира. Я не хотел бросать её одну.
Когда ассистент Фабио, Франко Бальдини, позвонил мне, я был готов ответить: «Что ж, очень жаль…» Но он сказал: «Поздравляю! Увидимся через пару дней». Я искренне верил, что меня не выберут. Это было странное чувство, слова тренера застали меня врасплох. Я сообщил эту новость Лизе, как будто случилось что-то плохое. Знаю, это безумие, верно? Играть на Чемпионате мира за Англию — большая честь, потрясающий опыт. Даже сейчас я не могу понять, как попал в состав. Я не заслуживал этого.
Итак, я собрал вещи и отправился в Южную Африку. Наш отель в Рустенбурге казался идеальным, потому что тренировочные поля находились прямо на его территории, но местность вокруг была пустынной. Чтобы сменить обстановку, пришлось бы идти в любую сторону в течение часа или около того. Он был темницей для разума. Понятно, что ФА опасалась цирка образца Баден-Бадена, но это была другая, совсем нездоровая, крайность. Это место никак не способствовало продуктивной подготовке и портило настроение всей команде, особенно мне. Кто-то может сказать: «Вы здесь всего на несколько недель, думаю, вы могли принести небольшую жертву ради достижения своей цели?» Концентрация на работе, и всё такое. Да, пожалуй, соглашусь. Но дело в том, что максимальная изоляция нас не устраивала. Мы не могли расслабиться. Дома у нас были другие занятия, которые помогали переключаться между играми и тренировками, такие как школьные пробежки, детские мероприятия, ужин с друзьями или просто встречи с разными людьми. Всё это освежает тебя. В Рустенбурге мы раскисли.
На одной из первых тренировок мы потеряли Рио из-за травмы, что стало большим ударом для него и для команды. Я сочувствовал ему, судя по всему, это был его последний большой турнир с Англией. Я чувствовал себя очень отстранённым с первого дня в лагере. Я пытался отдать всё, что мог, но мне было нечего давать, не было искры. Я проводил долгие дни в своей комнате, считая часы до следующего пункта в расписании, будь то ужин или встреча. Чем дольше я был там, тем глубже я погружался в депрессию. Я был подавлен, у меня не было сил или энтузиазма, чтобы что-то делать. Это было весьма странное время. Были хорошие дни, когда я играл в снукер с Коули, ДжейТи и Эшем или проходил несколько лунок в гольфе. Мы даже прокатились на сафари, но в итоге увидели больше фотографов, чем слонов. Звучит неплохо, когда я говорю о гольфе, снукере и сафари, но поверьте мне, в целом всё было печально. «Я безумно хочу вернуться домой», — говорил я Лизе по телефону. — «Мне тут очень плохо».
Этот момент должен был стать лучшим в моей карьере, но, к сожалению, он вылился в полную противоположность. Я чувствовал себя потерянным и одиноким. Глядя на других ребят на тренировке, я думал: «Он хорошо играет, выглядит счастливым. Хотел бы я быть похожим на него». В какой-то момент я подумал о возвращении домой. Я бы никогда не сделал этого, ни за что, но такие мысли меня посещали.
Атмосфера в лагере сборной была ужасной, и после разочаровывающей ничьей с США мы отправились в Кейптаун, чтобы сыграть против Алжира. Я сидел на скамейке и смотрел одну из худших игр, которую я могу вспомнить, думая, что у меня нет шансов выйти на поле. Атмосфера на стадионе была не очень приятной и становилась только хуже с течением игры, в итоге получилась очень скучная ничья 0-0.
Мы остались в Кейптауне на день, чтобы насладиться редким выходным. Я со скоростью света помчался в Кэмпс-Бэй, чтобы повидаться с родителями. Мы немного пообедали и просто сидели на балконе на берегу моря. Я почти не разговаривал. Они знали, что я несчастлив, но я не говорил им, насколько мне плохо. Я не хотел портить им поездку.
Я понимал, что происходит нечто чудовищно неправильное, когда по дороге на игру против Словении я сидел в автобусе в наушниках и внезапно чуть не расплакался. Меня словно накрыло. Эта волна эмоций поразила меня. Я чувствовал, что из моих глаз готовы брызнуть целые потоки слёз. Мне пришлось быстро взять себя в руки.
Это был странный лагерь, утечки информации в газеты случались каждый день. Жуткий беспорядок. Но я чувствовал себя оторванным от всего этого, особенно от стартового состава. Однажды, в середине тренировки, Фабио позвал основу и пару игроков ближайшего резерва в штрафную, чтобы отработать расположение на поле и стандартные положения. Остальные просто остались стоять у боковой линии. Прошло пять минут, потом десять, нам было совершенно нечего делать, и никто не сказал нам ни слова. Питер Крауч, Шон Райт-Филлипс и Стивен Уорнок ушли на другой конец поля и начали валять дурака с мячом. Это был фарс, и все начали смеяться. Это был смех сквозь слёзы. Я сел на траву на краю штрафной и смотрел, как парни бьют мячом в Краучи, который стал в ворота. Это продолжалось около 15 минут, парни смеялись, кричали, били по воротам, праздновали голы и всё такое. Бекс, который был одним из тренеров Фабио, увидел, что происходит, и подошёл, чтобы показать нам, как надо бить штрафные. Ничто не могло бы показать лучше, насколько мы были далеки от единства.
Мы победили Словению и вышли в 1/8 финала, нам предстояла игра с Германией в Блумфонтейне, большой матч с огромной предысторией. Лэмпс забил классный гол, но его не засчитали. Якобы мяч не полностью пересёк линию ворот, хотя всем было очевидно, что это чистый гол. Мы так и не оправились от этого. Мы покинули Чемпионат и вылетели в Англию. Я наконец-то вернулся в Ньюкасл и провалялся четыре дня с ужасным вирусом. Добро пожаловать домой! Мне дали три недели отпуска, и мы с семьёй отправились на Ибицу. Один из лучших отпусков в моей жизни, шанс перезагрузить систему. Когда все пошли в город, чтобы посмотреть финал в баре, я остался дома, чтобы уложить детей спать. Я просто не мог смотреть футбол. Я хотел полностью отключиться. Когда начался новый сезон, я снова оказался на скамейке в игре против Болгарии на «Уэмбли», затем остался в запасе в Базеле. Я всё ещё ощущал депрессию, в которую провалился в Южной Африке. К концу сезона я пропустил пару вызовов из-за повреждений. Мне пришлось посмотреть в лицо своим проблемам. Я поговорил с Дэвидом Гейссом [агент Майкла — прим.] и рассказал ему о своих мыслях и чувствах. В начале сезона 2011/12 он поговорил с Адрианом Бевингтоном из ФА в кафе в Бишопс-Стортфорде и объяснил мою ситуацию. Я даже не смог поговорить с Фабио лично, настольно отчуждённым я себя чувствовал.
Впоследствии Фабио покинул Англию в феврале 2012 года, а Стюарт Пирс был назначен исполняющим обязанности главного тренера перед товарищеским матчем против Нидерландов. Я знал и уважал Пирси по «Вест Хэму», и он хотел вызвать меня. Евро был не за горами, но правда в том, что я просто не мог смириться с мыслью, что снова отправлюсь со сборной на большой турнир. ЧМ в Южной Африке оказал на меня большое влияние, и мне потребовалось много времени, чтобы справиться с этим. Пирси хотел, чтобы я сыграл против Нидерландов. Я мог бы поехать и поиграть, но я принял сложное решение отказаться от вызова. Это было нелегко, поскольку я отказывался от того, о чём мечтал в детстве. Я боролся с собой в течение нескольких дней, потому что прекрасно понимал, от чего отказываюсь. Но я должен был поступить так, как было лучше для меня самого.
Оглядываясь назад, могу сказать, что всё ещё не до конца уверен в этом решении, но в то время я не мог поступить иначе. Тем не менее, когда я дал ответ, я почувствовал громадное облегчение, словно стал другим человеком. Я не особо объяснял Пирси, в чём дело, лишь немногие знали об этом, и я уверен, что он не поверил бы, если бы я сказал ему. Стюарт принял мой ответ, и мы двинулись дальше.
Следующим главным тренером сборной стал Рой Ходжсон, он должен был отправиться со сборной на Евро. Меня спросили, планирую ли я возобновить международную карьеру, но всё, чего я хотел — держаться от сборной подальше. Всё внимание было сосредоточено на моём собственном благополучии. Вернувшись из отпуска, я почувствовал себя гораздо более свежим и дал интервью, в котором сказал, что не готов сдаваться. Нев был помощником Роя, он позвонил мне, чтобы узнать, насколько я уверен в своих силах. Я был в гораздо лучшем моральном состоянии, кроме того, я был взволнован возможностью наверстать упущенное. «Я не рассчитываю играть в каждой игре, но мне нужно быть уверенным, что я смогу внести свой вклад, так или иначе», — сказал я Неву. Я вышел в старте в первой игре после Евро, против Италии в Берне, и наконец почувствовал те самые эмоции, которые человек обычно испытывает, защищая честь своей страны. Затем я отправился в тур в Рио в 2013 году и играл против Бразилии на легендарной «Маракане», также играл против Польши на «Уэмбли» в отборочном матче Чемпионата мира. По ходу сезона у меня было ощущение, что меня не возьмут в Бразилию. У «Юнайтед» выдался тяжелый год, и поездка на Чемпионат мира ускользнула от меня. Мы отыграли последнюю игру сезона (и последнюю игру Гиггзи в качестве исполняющего обязанности менеджера «Юнайтед») и только что вернулись из Саутгемптона. Когда я садился в свою машину в аэропорту, Рой позвонил мне, чтобы сообщить, что я в резервном списке. Мне нечего было сказать, кроме как пожелать ему и парням всего наилучшего. Ругань и гнев были бы пустой тратой времени. Я уважал решение Роя, и, должно быть, это был сложный разговор для него. Я был разочарован, но не сказал бы, что опустошен. Я научился мириться с огорчениями, которые мне приносила игра за сборную.
Думаю, все эти годы главной проблемой был мой игровой стиль. Я часто слышал, как люди говорили о том, что нужно быть смелыми на мяче, но когда доходило до дела, и соперник нас активно прессинговал, все требовали играть без риска. Выход из обороны в пас считался чем-то опасным. К счастью, это больше не так! Гарет изменил культуру игры сборной. Футбол Премьер-Лиги изменился в последние годы, думаю, это воспитывает людей. Мы гораздо больше внимания уделяем тактике и меньше — горящим глазам. Контратакующий футбол всё ещё в цене, но теперь он используется более осмысленно. Играть на контратаках и постоянно гоняться за мячом бывает тяжело в жару, особенно в конце долгого сезона. Думаю, зимний перерыв поможет футболистам сохранять больше энергии для летних турниров.
Тем не менее, пропустить Чемпионат мира в Бразилии было больно. Играть под руководством Роя мне нравилось больше всего. Он изменил тренерский штаб и пригласил в него психолога, доктора Стива Питерса. Вместе они пытались научить футболистов брать на себя больше ответственности, мы проводили собрания, поощряли друг друга и делились своими мнениями. Помню, как мы стояли посреди тренировочного поля в «Сейнт Джордж Парк» за несколько месяцев до Евро-2016 во Франции, и Рой сказал нам: «Я хочу, чтобы сегодня после тренировки вы подумали о том, как мы собираемся выиграть Евро, а завтра вернётесь и расскажете, потому сам я не знаю!» Я оценил то, чего пытался достичь Рой, но я был немного удивлен его словам.
Последний матч за сборную я сыграл против Испании в Аликанте в 2015 году. Пятница, 13-е — мне стоило догадаться. К концу игры я хромал, вывихнув лодыжку после жёсткого подката. Больше меня никогда не вызывали. Не могу назвать свою карьеру в национальной команде удачной, но я всё равно благодарен тому, что у меня была возможность представлять свою страну.
Время в сборной научило меня ценить «Манчестер Юнайтед» ещё больше, потому что в клубе не было шума, драмы и негатива, с которым я столкнулся, играя за национальную команду. Несмотря на всё это, я всё ещё горжусь, что смог реализовать свою детскую мечту. Я — один из немногих счастливчиков.
