Автобиография Майкла Каррика «Между линиями». Глава 4. Академия: Часть 1
Мне трудно удержать улыбку, когда я вспоминаю себя 14-летнего. Жизнь полна мечтаний и надежд, такой ещё наивный и неуклюжий, я взбирался самостоятельно на поезд и отправлялся во время каникул в «Вест Хэм» на пару дней или неделю. В дороге я всегда делал одно и то же: сразу отправлялся в буфет, брал пакет чипсов и бутылку молока, а потом направлялся к ребятам, с которыми мы вместе ехали в клуб. Сначала нас было шесть или семь. Нас сопровождали скауты северо-востока Дейв Муни и Билл Гиюза. Я вспоминаю о тех парнях с поезда, обо всех надеждах, которые, к сожалению, оправдались не для всех. «Вест Хэм» хотел подписать Марка Мейли из «Boyza», который был к тому же еще и капитаном английской школьной команды, но подумав Марк решил остановить свой выбор на «Сандерленде». Он провел несколько матчей за первую команду, но после страшного несчастного случая ему пришлось досрочно завершить карьеру. Я помню, каким хорошим защитником он был, и мне жаль, что его карьера закончилась, когда его партнёр по команде Джон Остер случайно выстрелил ему в глаз из ружья. Мы с Марком провели не один прекрасный матч. Это было жестоко.
Когда поезд прибывал на «Кинг Кросс», нас встречал прекрасный мужчина по имени Джимми Хэмпсон. В «Вест Хэме» он был главным по работе с молодёжью, но для всех нас он прежде всего был другом, который всегда был нам рад. Мне нравилось видеть, как он ожидает нас на платформе. Он был из тех добрых людей, к которым тянешься — такой хороший парень из Ист-Энда. Я всегда с нетерпением ждал, когда мы сядем в его машину и всю дорогу к «Чадуэлл-Хит», тренировочной базе «Вест Хэма», будем слушать его рассказы. Казалось, что он знает каждый клочок восточного Лондона. Всю дорогу он рассказывал нам о «Вест Хэме». Именно его тепло и добрая улыбка подкупили меня, и я полюбил клуб так же, как он сам.
Изначально я был на испытательном сроке. В «Вест Хэме» сказали: «Приди и покажи, на что ты способен». В этом клубе были Джимми Хэмпсон и Тони Карр, директор академии, и я очень быстро понял, насколько особенное это место. Я понимал, что эти честные и правильные люди очень многое делают для меня. Брайан Николс тогда был тренером юношеской команды до 14 лет. Он был очень доброжелательным, и мне сразу стало комфортно. Я чувствовал себя частью семьи и играл с улыбкой на лице.
Я восхищался «Вест Хэмом» как никаким другим клубом. Я прекрасно знал его историю: папа рассказывал мне о Бобби Муре и связи «Вест Хэма» с победой сборной Англии на Чемпионате мира 1966 года. Я быстро понял и принял традиционную скоростную игру в пас «Вест Хэма», основы которой заложили ещё Рон Гринвуд и Джон Лайал. Их имена часто вспоминали тренеры на «Чадуэлл-Хит». Все в этом клубе для меня казались мне такими искренними, такими настоящими. Эти леди на ресепшене, секретари, работники кухни или тренерского штаба. Я очень любил Ширли и Даун из кухни. Ширли всегда заботилась о том, чтобы у меня был ещё один кусочек хлеба, и прочих мелочах, которыми обычно показывают заботу. Ян Джексон, служащий стадиона, отвозивший меня с гостиницы на тренировку, всегда улыбался. К сожалению, он умер пару лет спустя, хотя ему было всего 38 лет.
Люди, занимающиеся спортивной экипировкой — Стэн Бёрк, Пит Уильямс и Эдди Гиллам — добавляли «Вест Хэму» семейную атмосферу. Джимми Фрит, один из тренеров академии, годами работал в клубе, приглядывая за всеми и со всеми беседуя. Он каждый раз пытался отдать нам пас со словами «Сынок, стой на месте!» Был там и парень с инвалидностью по кличке «Телл». Он был частью семьи «Вест Хэма». Телл пытался каждому в столовой рассказать («tell» — на английском) свою свежую шутку. Благодаря таким, как он, в клубе была особая атмосфера.
«Вест Хэм» воцарился у меня в сердце. Клуб значил для меня всё. Впервые в жизни я оказался далеко от дома, сам, в окружении незнакомых людей. Я знал, что как игрок должен доказывать, что чего-то стою. Я понимал, что меня будут оценивать как на поле, так и вне его. Мне не было страшно. Весь мой страх блекнул перед желанием стать профессиональным футболистом. Поддерживала меня и тёплая атмосфера в «Вест Хэме».
За время в клубе я повстречал на «Чадуэлл-Хит» много действительно сильных людей: Ян Бишоп, Тревор Морли, Лес Сили, Дон Хатчинсон, Джон Монкур, Ян Доуи, Джон Хартсон, Ян Райт, Славен Билич, Нил Раддок, Пол Китсон, Тревор Синклер, Стюарт Пирс и Стив Ломас. Помню, как однажды возвращаясь с тренировки я услышал разговор Хатчинсона и Тони Шрудвика, тренера по физподготовке, о работе в зале.
«Я лучше тебя на гребном тренажёре», — сказал Хатч. «Да ладно, — ответил Шраддерс. — Тогда давай проверим, кто кого на 1 500 метров». Все ребята собрались поглазеть на это. Обычно мы к 9:30 собирались на тренировку, которая начиналась в 10:00, но на следующий день мы все собрались к девяти утра, ведь о споре знал каждый. Мы столпились в небольшом тренажёрном зале. Они установили два гребных тренажёра друг напротив друга и договорились определить победителя за 10 минут. «Вперёд!» Хатч очень быстро вырвался вперёд, гребя большими рывками, но потом выдохся и сдался. Шраддерс спокойно грёб к победе. В один момент Хатч просто выскользнул с седла на пол. Зал взорвался — кричали все.
В этом был весь «Чадуэлл-Хит» — люди создавали атмосферу этого места. Я всегда с большой опаской наблюдал за Юлианом Диксом, у которого была репутация безапелляционного человека. Тогда окружение было не таким, как сейчас, оно было более конфликтным и бескомпромиссным. Везде были стычки и споры. Нужно было уметь постоять за себя. Ты должен был иметь толстую кожу, чтобы выжить. Царил там и алкоголизм. «Сразу в паб», — после тренировок то и дело я слышал эту фразу от партнёров постарше, которые однако не менее усердно работали на футбольном поле. Конечно, люди с неподходящим темпераментом надолго там не задерживались. Мне же нравилась эта постоянная драма. Но ещё больше я любил то, что Харри Реднапп доверял своим юным игрокам.
Когда мне было 13 или 14 лет, во время каникул у меня даже была привилегия играть в составе молодёжной команды. Там были ребята старше меня, которые не только не игнорировали меня, юнца с севера, но и вовлекали в игру. Некоторым из них было по 18 лет, но от этого мне не было страшно или неудобно в раздевалке. Я молчал и внимательно слушал всё, что там происходило, я учился у них. Фрэнк Лэмпард и Рио Фердинанд были частью той команды. Всю свою карьеру я пытался равняться на лучших, таких как Фрэнк и Рио. Ли Ходжес был яркой звездой той команды. Парень из Плейстоу был очень талантлив. Я наблюдал за ним на тренировках и учился всему. Фрэнк был просто на другом уровне. Я восхищался его техникой, в особенности мастерством дальних ударов. Он постоянно тренировался. Некоторые ребята недостаточно усердно работали на тренировках, поэтому их карьеры не сложились или прошли без особых достижений. Фрэнк же всегда работал сверх нормы, он всегда стремился к лучшему, поэтому и сумел добраться до вершины. Я как-то дополнительно тренировался с его папой, Фрэнком-старшим, помощником Харри. Фрэнк-старший всегда был в клубе, кричал, бегал, давил, заставлял больше работать.
Вообще я старался походить на Фрэнка, который был просто обречен попасть в первую команду. Однажды он купил себе бутсы для спринта, и я сразу же сделал то же самое, чтобы бегать вместе с ним столько, сколько смогу. Болельщики «Вест Хэма» иногда были к нему несправедливы, считая, что он оказался в команде только из-за отца. Если команда сталкивалась с трудностями, все норовили свалить всё на него. Думаю, что они должны были пожалеть о своих выводах, учитывая его дальнейшую карьеру. Он доказал, что действительно хорош. Думаю, что все эти «он в „Вест Хэме“ только из-за отца» дополнительно мотивировали его добраться до самой вершины.
Хотя Фрэнк был моим первым примером для подражания, с годами я стал все больше равняться на Рио. Меня впечатляли его человеческие качества: он не стеснялся своего мнения и был уверен в себе. Казалось, что он всегда был доволен собой. Ему легко давалась игра, он очень просто и уверенно обращался с мячом. Ему нравилось потешаться над людьми. Меня подкупало его бесстрашие. Когда он впервые попал в «Вест Хэм», он обладал отличным набором навыков и умений, необходимых для добротного центрфорварда. Ему даже порой доставалось за такие забеги из обороны в атаку. Вся молодёжная команда на него буквально молилась. Рио воодушевлял нас. Мы говорили: «Как это у него получается? Откуда у него столько уверенности в своих силах». Немногие тренеры такое бы одобрили, не правда ли? Но у Харри Реднаппа на этот счёт было другое мнение. Я знаю, что он порой мягко напоминал Рио о необходимости придерживаться баланса. Не все центральные полузащитники умеют так играть с мячом. Это у него в крови, и от этого не избавиться. К счастью, «Вест Хэм» был идеальной командой для него.
Есть у Рио ещё одна черта характера, которую вряд ли кто-то оценит. Мне же довелось почувствовать её на себе. Он, возможно, хуже всех моих знакомых реагирует на поражения. Не важно, речь идёт об игре в теннис головой, видеоиграх или футболе — он всегда хочет побеждать, всегда орёт и кричит. С таким парнем хочется играть бок о бок каждый день недели. Не уверен, работают ли сейчас ребята с таким же усердием как Рио и Фрэнк, когда я наблюдал за ними на «Чадуэлл-Хит». У нас был спортзал с небольшим полем, по обе стороны которого на белых стенах были нарисованы цели. Мы называли её «Ds» потому, что английская «D» напоминала серединку цели. Нужно было играть в два касания — один раз ты касался мяча, а во второй он должен был угодить в «D». Если же ты не попадал в «D» или мяч неудачно от неё отскакивал, то ты терял очки. Все было заточено на технику: правой, левой, с небольшого расстояния, с дальнего. Всех, кому не хватало техники, высмеивали. Иногда мы часами могли играть в «Ds» после тренировки. Мы даже сейчас порой в разговорах с Рио вспоминаем о «Ds» и улыбаемся.
Стоило мне только сделать первый шаг в структуре «Вест Хэма», как я понял, что больше всего шансов стать звездой было у Джо Коула. Все говорили о нём. В моём первом матче за команду до 14 лет — против «Норвич Сити» — он тоже играл. Он был на два месяца младше меня, но опережал на целый учебный год. Он мог делать на поле такие штуки и передвигаться так, как я раньше в жизни никогда не видел. Чего уж говорить о таком месте как «Чадуэлл-Хит». Я забил пару голов, но именно он стал звездой той игры, влюбив всех в себя своим мастерством. Другие команды пытались во что бы то ни стало нейтрализовать его, ведь никто не мог ничего сделать против него и он этим всех дико бесил. Он мог без проблем перекинуть мяч через голову соперника, принять его и забить. Он был первым игроком на моей памяти, который обладал таким талантом. Он мог творить чудеса с мячом. Его тело занимало именно то положение, которое было нужно для лучшей обработки мяча. Он использовал свою мощь в качестве щита в стиле Пола Гаскойна. Только вот у Коула было куда больше техники, чем у Газзы. Он действительно мог на технике обходить соперников, при этом используя контакт с ними себе на пользу. Он был так талантлив! У меня никогда не получалось так же использовать контакт с соперником. Я всегда пытался находиться от них в метре, а лучше двух. «Вау, что за парень», — вот что я подумал, когда увидел его впервые. Он был вопиюще хорош. Он терроризировал защитников на тренировках.
Через пару лет, уже в первой команде, между ним и Стюартом Пирсом произошёл контакт. Пирс пнул его, и Коул ему ответил. Позже этим он не гордился, но и не отнекивался. Пирс до конца карьеры имел устрашающую репутацию. У него было прозвище Психо. Он любил говорить: «Лучше тебе уважать меня, и не рискуй поступать иначе». Мне показалось, что ему захотелось проверить Коула. Он сказал: «Ну, давай. Если ты так хорош, то не боишься получить добавки». Джо и не боялся. Ему нравилось играть в футбол. Харри повторял: «Продолжай в том же духе, сынок». Джо отправился в «Лиллешал», так что я не видел его путь к основной команде в те годы. Он был настолько хорош, что проскочил молодёжку и сразу попал в основную команду. Он собирал все внимание на себя, и это было на пользу мне и остальным. Я мог продолжать свой собственный путь в основную команду.
Признаюсь: я не был уверен, что пробьюсь в основную команду, но один определённый эпизод заставил меня изменить свое мнение. Мне было 14 лет. Одним вечером Джимми Хэмпсон как обычно привёз меня на «Кингз Роуд», чтобы я отправился домой в Ньюкасл восьмичасовым поездом. Но поезда в том направлении отменили. Я один застрял в Лондоне и уже начал немного переживать. Я позвонил родителям по таксофону, а они в свою очередь связались в Джимми, который уже был 4почти дома.
«Что? Майкл все ещё на платформе в „Кинг Кросс“? Скажите ему, чтобы он стоял под часами и не двигался. Я его заберу».
Мама и папа нервничали, ведь я был один в эру ДО мобильных телефонов. Они могли поговорить со мной только тогда, когда я звонил им по таксофону. Когда Джимми приехал на станцию, было уже 9:30 вечера.
«Всё в порядке, Майкл. Завтра утром ты пойдёшь в школу. Не волнуйся, я привезу тебя домой», — сказал он мне и протянул сверток с едой, которую приготовила его жена Сью. Потом Джимми позвонил моим родителям и успокоил: «Не волнуйтесь за Майкла, он со мной. Лучше поставьте чайник». И мы поехали в Ньюкасл по трассе А1. К 3 часам ночи мы были у моего дома. 450 километров! Он зашёл, побеседовал с родителями за чашечкой чая, а потом вернулся в машину.
Он объяснил: «Мне нужно вернуться на работу — у меня встреча на „Аптон Парк“ в 8 утра». Мы с родителями переглянулись, когда Джимми сел в машину, чтобы проехать ещё 450 километров домой. Для него не произошло ничего особенного. Он даже и не подумал оставить меня к гостинице у «Кинг Кросс», чтобы я отправился домой утренним поездом. Я был достаточно важен для него, чтобы он проехал 900 километров и практически не спал всю ночь. Джимми не хотел, чтобы я пропустил школу, не хотел, чтобы мои родители или я нервничали. Он отнесся ко мне, как к своему сыну. В этот момент я сказал родителям: «Знаете, что? „Вест Хэм“ идеально мне подходит, ведь я важен для них».
После того, как я подписал с командой юношеский контракт на два года, с 14 и до 16 лет, меня ждало куда более важное решение: я должен был определиться, в какой команде продолжу свою карьеру на постоянной основе. Родители получали серьёзные предложения от разных клубов, другим же ребятам из «Boyza» «Вест Хэм» предложил контракт ещё на два года по системе подготовки молодежи и трехгодичный профессиональный.
Я постоянно спрашивал родителей: «Почему мне не предлагают контракт?». Они мне никогда не говорили о предложениях других клубов, ведь хотели, чтобы это было исключительно футбольное решение. При этом некоторые клубы предлагали им возможность выплатить кредит за дом в 50 тысяч фунтов. Я уважаю своих родителей за то, что они не поддались искушению, и даже считали, что они не вправе принимать такое решение за меня. Я уважаю их за это, ведь это решение повлияло на всю мою жизнь. Папа много работал, так что его с лёгкостью мог уговорить какой-то клуб, предложив, например, достаточно лёгкую работу скаутом. Я вырос и стал уже сам отцом, и я теперь лучше чем никогда понимаю, насколько важным для них было это решение. Для них же это и вовсе не было решением.
Они спросили меня «Где тебе будет лучше?» С акцентом на «ты».
Я ответил: «В „Вест Хэме“».
Мои родители были рады за меня, ведь они видели, что Джимми заботился обо мне. Мама сказала: «За ним там присмотрят».
Когда я закончил школу — в 15, почти 16 лет — мне предложили молодёжный контракт с зарплатой в 42.50 фунтов в неделю. Незадолго до отъезда в клуб я поговорил по телефону с Тони Карром. «Мне предложили выступить за команду школьников Англии на турнире в Блэкпуле. Могу ли я принять участие?» Это был первый шанс сыграть за национальную сборную, однако это была игра на уровне товарищеской. В команду собрали школьников со всех клубов страны. Я играл за «Уоллсенд» до 16 лет, так что имел право выступать. Ситуация была нестандартной. Тони объяснил, что на это же время назначены матчи «Вест Хэма» в Кубке Далласа в рамках предсезонной подготовки.
«Но, Тони, для меня это очень важно».
Он понимал это и сам, ведь я хотел таким образом попрощаться со школьной командой. Он согласился, ведь в «Вест Хэме» заботились о своих игроках.
Незадолго до того, как на постоянной основе присоединиться к «Вест Хэму», я посещал футбольные курсы в «Лиллешале». Мои родители и девушка Лиза — сейчас уже жена — приезжали, чтобы посмотреть на мою тренировку. Лиза была со мной с самого начала, всегда была надежным плечом, на которое я мог опереться в любой момент.
Только подумать, какими юными и невинными мы были тогда. Когда матч закончится, у одного из пабов меня должна была забрать машина и отвезти в «Вест Хэм». Родители принесли мои чемоданы и передали их водителю. Для мамы это должно было быть пугающим. Но я покидал клуб ради собственного блага. Мне было без пары недель 16 лет. Внезапно, я запаниковал. «Может мне лучше в „Ковентри“?» Один из ребят с «Boyza» Стив Уотсон решил уйти туда, да и мне контракт предложили тоже. Для меня это было бы проще, ведь в команде уже было знакомое лицо — Стив.
«Мам, я не хочу в „Вест Хэм“», — бросил я. Но на самом деле я знал, что со мной все будет в порядке. После пары минут рыданий я сел в машину «Вест Хэма» и наблюдал, как родители, Грэм и Лиза садилась в свою. Водитель привёз меня к моему новому дому на Солсбери Авеню, Баркинг, где я жил в семье Пэм и Данни Флетчеров, пары, чьи дети уже жили самостоятельно. Позже вечером я позвонил своим родителям. Путь домой дался им непросто. Мама и Лиза плакали не умолкая. «Мам, тут все хорошо. Мне нравится». — «Майкл, ты не знаешь, что ты сделал, сын. Это была худшая поездка в моей жизни». — «Я там, где хотел быть». Но мне было очень трудно покидать их.
Я сказал им, что все в порядке. На самом деле, я не мог дождаться, когда же все начнётся. Большая часть ребят с команд до 17 и 18 лет находилась ещё в Далласе, а я же обживался у Пэм и Дэнни. Через пару домов от нас другая семья приютила ещё ребят из «Вест Хэма», в том числе и австралийца Ричарда Гарсию. Он переехал в тот же день, что и я. Сейчас мило вспоминать о том, как было положено начало крепкой и длительной дружбе. Этот парень с совершенно другим характером стал моим постоянным партнёром в поездках 62 автобусом до «Чадуэлл-Хит». Мы проводили с Ричем сутки напролет. Мне казалось что я уехал далеко от своего дома в Ньюкасле, но он был из Перта!
Рич и я скучали по дому, и это сроднило нас так, что мы стали как братья. Мы близки и по сей день. Его жена Жанелль и двое прекрасных детей Зак и Лоурен — часть нашей семьи. Сейчас они живут в Австралии, и я по ним очень скучаю. Мы видимся раз в несколько лет, когда выпадает возможность. Наша связь особенная. Мы прошли через многое вместе и даже играли на Чемпионате мира 2010 года. По крайней мере он... Меня всегда привлекали сильные люди. У Рича был взрывной темперамент, а я же более спокоен. Ему доставалось от ребят из-за стиля одежды и внешности — у него были длинные волосы в стиле парней из групп типа «Green Day», «Red Hot Chili Peppers» и «Pearl Jam».
«Что это?» — спрашивал я пренебрежительно, когда он включал свою музыку. Но ему удалось сделать так, что я до сих пор слушаю музыку некоторых из его любимых групп. Я даже недавно был на концерте «Red Hot Chili Peppers» — лучшем на моей памяти.
Единственное, фотка эта была в прошлом посте, и на фото вроде как мама. А в этом посте как будто это Лиза.