Автобиография Майкла Каррика «Между линиями». Глава 2. Boyza
Глава 2: Boyza
Кто знает, возможно, я бы не смог заниматься футболом. Я мог оказаться в инвалидном кресле. Когда я только начинал ходить, мои колени стукались друг о друга, а ступни были плоскими. Доктора в Уоллсенде, где я рос, боялись, что у меня не получится нормально ходить и бегать, когда вырасту, и настаивали на операции. Бедные мама и папа, они сидели в кабинете хирурга и были вынуждены принять тяжелое решение — оперировать или оставить всё как есть, надеясь, что я не вырасту инвалидом. Сложный выбор, не так ли? Но как только доктор сказал, что вероятность успеха операции — 50%, и я могу оказаться после неё в инвалидном кресле, родители ответили: «Нет, мы отказываемся оперировать, это не стоит риска». После этого они забрали меня из клиники.
Слава Богу, что они не согласились на операцию. Когда я рос, мои колени всё ещё были направлены немного внутрь, а ступни оставались плоскими, но я мог бегать без каких-либо проблем. И, можете мне поверить, довольно неплохо! Я был у ортопеда пару лет назад, нужно было подобрать стельки, и он осмотрел меня, отметив необычно узкие бёдра. Заболевание коленей доставляло мне некоторые проблемы все эти годы, вроде повреждений ахилла, но это никогда не останавливало меня от игры. Футбол всегда был моей жизнью. Будучи ребёнком, я постоянно пинал мяч или таскал его за собой в руках. Если меня брали в магазин игрушек, я обязательно возвращался с мячом или чем-то на него похожим.
Моё первое яркое воспоминание об игре в футбол — субботний вечер в Детском клубе Уоллсенда, «Boyza». Начало 1986 года, мне четыре с половиной. Клуб находился в 15 минутах езды от дома, отец взял меня и дедушку и отвёз туда на своём стареньком Austin Princess. Для них это было очень важно — отвести их мальчика на его первую футбольную тренировку. Теперь отец водит на футбол Джейси, мне очень приятно видеть, его любовь к этому. Это наше семейное наследие. Дедушка водил на футбол папу, потом они отвели меня на тренировку в Уоллсенде, потом я взял Джейси на «Тёрф Мур» с болельщиками «Юнайтед». Любовь к футболу передаётся у нас из поколения в поколение.
Тогда Детский клуб Уоллсенда провёл день открытых дверей для всех желающих не старше 9 лет. Занятие начиналось в 5 вечера, и в течение двух часов я мог поиграть в футбол с кем угодно. Не было никаких требований к уровню навыка детей, любой мог прийти и играть, веселиться. Я моментально влюбился в Boyza — старое и обветшалое здание с уникальным запахом, который был чем-то магическим для меня. Пройдя через узкий коридор, вы оплачивали небольшой взнос, а потом проходили в зал, казавшийся мне большим пространством. На большой доске находилось расписание игр и время начала. Дети и их родители толпились вокруг, пытаясь понять, кто с кем играет, каково турнирное положение их команды и кого нужно победить, чтобы подняться выше. Пара бильярдных столов была окружена детьми, наблюдающими за игрой своих друзей или ожидающих своей очереди (чтобы сыграть, нужно было оставить 20 пенсов на краю стола). Некоторые бегали вверх по лестнице, чтобы купить хот-дог или мороженое. Краеугольным камнем, сердцем и душой этого места было поле, на котором рождались мечты. До него было всего 6 или 7 шагов. Рядом находилась казавшаяся нам, детям, большой трибуна высотой под полтора метра. Над ней располагался балкон, с которого люди также смотрели футбол. Мамы и папы приходили с детьми, их сёстрами, братьями и кузенами. Место было переполнено людьми.
В свой первый вечер я рванул к ступенькам и уставился на потрясающий кленовый пол, на который разрешалось выходить только игрокам и тренерам. Футбол начался для меня прямо там. Я был одним из самых младших из 30 детей, пришедших в тот вечер. Мы построились в шеренги по 5-6 человек в конце зала, по очереди устремлялись к противоположной стене, касались её и бежали обратно. Это была наша разминка. Занятия в пятёрках проводились парнем по имени Боб Слоун. Он не был тренером, скорее волонтёром, который хотел забрать детей с улицы и позволить им поиграть в футбол. Он был одним из тех добрых людей, которые просто хотят помогать другим. У Боба была спортивная сумка с тремя полосками, его часто можно было встретить днём на Уоллсенд Хай Стрит с этой сумкой в руке. В тот вечер, когда мы с ребятами сидели на лавке, вскипая от восторга, он шёл мимо нас и делил на команды, записывая названия на доске: «Так, вы — Бразилия. Вы — Германия. „Ньюкасл“. „Данди“». Боб был вратарём в Шотландии, так что среди его команд всегда было несколько шотландских. Тебя выбирали в команду, и ты расплывался в улыбке. Затем Боб говорил: «Так, „Ньюкасл“ против „Абердина“, вперёд!»
Не могу вспомнить, в какой команде я оказался на своей первой тренировке, но я никогда не забуду эмоции от выхода на поле впервые в жизни. Ступеньки располагались по краям, и на них всегда стояла толпа ребят, ждущих своей очереди, чтобы выйти на поле — одна команда с левой стороны, другая — с правой. Команды никогда не смешивались, мы либо слишком нервничали, либо, напротив, были слишком заведены, чтобы стоять рядом с будущими соперниками. Я помню, как подошёл к ступенькам, посмотрел вниз и запнулся, прежде чем собрать всю свою волю в кулак и спуститься. Затем я расплакался. Это было слишком для меня. Я очень хотел быть там, на поле, но в то же время я был испуган. Я видел ребят 7, 8 лет, для меня они выглядели гигантами. Я безумно хотел быть там, с ними, быть частью этой волшебной игры. Думаю, это был первый шаг в неизвестность, который нервировал меня. Отец и дедушка подошли ко мне, чтобы поддержать. Они укрепили мою уверенность в себе, я сделал шаг на поле и моментально успокоился. Как только я вышел на паркет, моя стеснительность испарилась. Я чувствовал себя другим, спокойнее, чем обычно. Я больше не оглядывался назад.
Я быстро привык к рутине — если выиграешь забег за мячом, у тебя есть примерно 30 секунд до стартового свистка, чтобы поиграться + ты разводишь! Когда я стал старше, скорость игры увеличилась, площадка становилась всё меньше. Поднимать мяч высоко запрещалось, потому все играли низом, быстрыми передачами в 1-2 касания, обыгрываясь с партнёрами или стеной. Игра продолжалась 10 минут, никаких бесед в перерыве, только замены — вне перерыва их разрешалось делать только в случае травмы. Собирающийся выйти на замену игрок весь первый тайм стоял на ступеньках трибуны, словно живое напоминание, что через несколько минут кому-то придётся уступить место на поле, и мы носились со скоростью 100 километров в час, потому что никто не хотел меняться. Когда меня убирали с поля, я медленно и устало тащился к кромке. Замены в перерыве глубоко разочаровывали.
Между трибуной и полем находилась шестиметровая грузовая сеть, служившая барьером для мячей. Родители кричали сквозь неё слова поддержки, дети просовывали в отверстия головы, некоторые даже грызли бечёвку из-за нервного восхищения. Это был мой новый дом. Помню ощущение восторга, когда Боб решил, что команде пятилеток нужно сыграть в лиге для восьмилетних, и меня выбрали в состав. Он назвал нас «Шотландия». В первой игре нас размазали 7-0, но Боб сказал: «Забудьте о результате, просто идите, наслаждайтесь и учитесь играть». Мудрые слова.
Дедушка наблюдал за моей игрой в Boyza несколько лет до своей смерти. Он был ветераном войны и немного играл в футбол, я гордился им. Но я был слишком мал и никогда особо не задавал ему вопросов о войне и футболе, а то поколение было не очень разговорчивым само по себе, не правда ли? Дедушка был со мной с самого начала, я многим ему обязан. Папа тоже часто приходил посмотреть на мою игру. Он был волонтёром ещё до моего прихода, помогал проводить матчи и вести лиги. Теперь же всё свое время он посвящал моей поддержке. Я ходил в Boyza даже когда пошёл в школу, сначала Stephenson Memorial Primary в Хоудоне, затем Western Middle School в Уоллсенде и, наконец, Burnside Community High School. Я занимался там до 16 лет, посему игра в пятёрках сильно повлияла на моё развитие как футболиста. В разные дни там играли ребята разного возраста, наша лига проводилась по средам, и футбол был единственным, о чём я могу думать в школе в тот день. Время тянулось бесконечно долго, потому что я хотел поскорей попасть в Boyza. Иногда мне удавалось даже сыграть пару игр за вечер, если в одной из команд не хватало игрока. Такие вечера были словно Рождество для меня.
К счастью для меня, игры пятёрок проводились каждый день, начиная от девятилетних и заканчивая шестандцатилетними, с перерывом в 5 минут между матчами. У Боба были команды почти в каждой лиге, его любимой была «Бразилия». Когда мне исполнилось 8, я чувствовал себя в лучшей команде в мире, если удавалось сыграть за «Бразилию» Боба. У нас даже не было жёлтой формы, была зелёная, но нас это не волновало, ведь мы считали себя настоящий Бразилией! Мистер и миссис Суини руководили командой «Ардионианцы», у нас с ними было что-то вроде дерби. Что-то в духе «Играешь сегодня за Арди? — Да! — Играешь сегодня за Бразилию? — Да!». Я играл за Боба и его Бразилию пару лет, потом поиграл пару лет за «Арди». Это было сродни переходу из «Юнайтед» в «Сити»! Боб посвящал всего себя Детскому клубу на протяжении 35 лет, и, когда он скончался в 2013, я выложил в свои соцсети небольшое посвящение для него, сопроводив его хештегом «#Brazil». В тот день я получил много сообщений от людей, которые поняли отсылку. Боб много значил для нас.
По сути, все собирались в Boyza. Клуб родился на базе верфи Swan Hunter и был знаменит подготовкой детей к профессиональной карьере. Я помню, как смотрел футбол по телевизору, и Алан Ширер забил за «Блэкберн», вернувшись после тяжелой травмы колена, а комментатор сказал, что этот парень вырос в Уоллсенде. Я знал, что иду по стопам Алана Ширера, Питера Бирдсли, Стива Уотсона, Алана Томпсона и Ли Кларка. Стив Брюс также занимался здесь, как и Стивен Тейлор и Фрейзер Форстер чуть позже. Детский клуб Уоллсенда был кузницей талантов, более 60 профессиональных футболистов начинали здесь. Я был в восторге, если на параде удавалось встретить ребят, уехавших играть за «Ньюкасл», и даже пожать им руки! Никогда не забуду, как на параде в 1992 мы, 12 местных парнишек, распевали во всё горло и шагали с транспарантом «Детский клуб Уоллсенда — поставщики футбольной индустрии». Boyza сильно выделялся на северо-востоке. Мы воспринимали как должное, что ребята из Уоллсенда становились профи. Даже в самом начале пути эта возможность казалось реальной, и я отчаянно хотел ей воспользоваться.
Дополнил бы книгу Ферги)