«Звезды ЦСКА думали, что могут делать что хотят». Он выиграл чемпионат мира со сломанным пальцем
Мартин Штрбак дал большое интервью Денису Романцову
Сейчас Штрбак живет в Финляндии и учится в университете на факультете «Тренерство и управление». В Европе он выиграл все, что можно – чемпионаты миры, России, Чехии, Словакии и Кубок чемпионов, забросил пять шайб в НХЛ, при этом в хоккей попал почти случайно:
– Сначала-то я занимался плаванием, но однажды зимой вышел из бассейна на улицу без шапки, продуло уши, начались хронические проблемы и доктор посоветовал оставить плавание. Ребята во дворе рассказали о наборе в хоккейную секцию, и я пошел туда, хотя мне было уже десять лет, приличный возраст для начала хоккейной карьеры. Сперва играл в нападении, а, попав в юниорскую команду моего родного Прешова, стал защитником. Мой старший брат тоже перешел из плавания в хоккей, мы играли вместе, но он серьезно травмировал плечо, сломал ключицу, пережил операцию, его не взяли в юниорскую команду, и он бросил хоккей.
- Как узнали, что вас задрафтовал «Лос-Анджелес»?
– Прочитал в словацкой спортивной газете, где драфту 1993 года посвятили малюсенькую заметку. В ней, по сути, просто перечислили словаков, которых выбрали клубы НХЛ, и их номера. Нас всего-то было четверо: Шатан с Сафариком в пятом раунде, и мы с Демитрой – в девятом (с Демитрой мы вместе играли за юношеские сборные, он тогда выглядел совсем по-другому, у него было много волос, он много шутил в раздевалке и был талантлив во всех видах спорта – не только в хоккее, но и в футболе с теннисом).
Через день после драфта мне позвонили генеральный секретарь словацкой федерации хоккея Душан Пашек и главный скаут «Лос-Анджелес» Вацлава Недомански и объяснили, что вообще произошло: сам я, честно говоря, понятия не имел, что такое – быть задрафтованным. В восемнадцать лет я даже не думал об этом, у меня и агента не было. В итоге в «Лос-Анджелес» я попал только через десять, а до этого даже в тренировочные лагеря туда не ездил.
- После чемпионата мира в Санкт-Петербурге ваша карьера как-то преобразилась.
– Да, причем я начинал тот турнир запасным (я впервые попал на чемпионат мира, так что был рад и просто тренироваться), но в четвертьфинале травмировался Любомир Секераш, я заиграл вместо него и даже забросил одну из шайб в финале – чехам. Мы тогда уступили, но завоевали первую медаль в истории Словакии. Когда мы вернулись в Братиславу, в аэропорту нас встречали тысячи болельщиков. Вся страна праздновала еще несколько недель, а я перешел в чешский «Всетин».
- И сразу выиграли с ним чемпионство.
– «Всетин» и до меня лет пять подряд был лучшим в Чехии, там была такая дружная команда, что тренер Здислав Табара мог даже установки на игры не давать – все и так знали, как побеждать. Табара был очень спокойным и улыбчивым тренером. К сожалению, летом 2006-го у Здислава обнаружили рак. Он преодолел его и снова начал тренировать – всетинских юниоров, – но потом болезнь вернулась и в январе 2008-го Табары не стало. А тогда, на рубеже девяностых и нулевых, Табара создал во «Всетине» такую мощную команду, что в нее легко вписался даже совсем юный Иржи Гудлер. Иржи – особенный парень, он был настолько талантлив, что в шестнадцать лет ворвался во взрослую команду, но при этом еще и не стеснялся подкалывать в раздевалке опытных игроков. Например, защитника Алексея Яшкина.
Кстати, с Яшкиным я до сих пор на связи, он же несколько лет работал спортивным директором братиславского «Слована». После переезда из Воскресенска Алексей проводил во Всетине девятый сезон, и часто приводил на тренировки своих сыновей – Диму и Мишу. Яшкин стал рекордсменом по числу игр за «Всетин» и в своей прощальной игре попросил дать ему отыграть одну смену со старшим сыном. Так Миша Яшкин дебютировал в чешской экстралиге в тринадцать лет! Он должен был выйти на пятнадцать секунд, но задержался на сорок, и «Всетин» пропустил. Сейчас Михаил уже закончил с хоккеем, а Диму в 2011-м задрафтовал «Сент-Луис», и он отыграл уже три сезона в НХЛ.
- Почему вы покинули «Всетин»?
– У президента клуба Романа Зубика начались проблемы с бизнесом, и его посадили в тюрьму. Команда рассыпалась, все разбежались по другим клубам, и и от чемпионского состава осталась всего пара человек. Я продолжал играть за «Всетин», но зарплату задерживали на несколько месяцев. В тот момент меня позвали в ярославский «Локомотив». Я очень удивился – до меня в России было только два словака, Роман Стантиен и Йозеф Даньо. Но они играли в Хабаровске и Казани, мало знали про Ярославль, так что я вообще не представлял, куда еду. Посмотрел на карте, где находится Ярославль, попытался найти информацию о «Локомотиве» в интернете, но мало что выяснил, поэтому просто сел в самолет и перед Новым Годом полетел в Москву.
Из-за задержки рейса, потери багажа и снегопада я попал в Ярославль только через два дня. Сначала переночевал в гостинице рядом с аэропортом, а назавтра из Америки прилетел Андрей Коваленко, и мы вместе с его папой поехали на машине в Ярославль. Дорога плохая, много снега, так что добирались часов семь. Приехав на базу, я через пару часов сел отмечать Новый год с тренерами, руководителями клуба и их женами. Я там был единственным игроком, потому что остальные хоккеисты жили в квартирах, а я первый месяц провел на базе. Произнести тост в тот вечер я не мог – по-русски умел читать и писать, но с трудом разговаривал. В первое время с переводом мне помогал чешский нападающий Ян Петерек.
- С какими еще сложностями столкнулись в Ярославле?
– Когда ко мне приехала семья, жена была в шоке от квартиры, в которой я жил. Кроме того, было трудно из-за того, что рядом не было нормальных супермаркетов с продуктами, но мы это пережили, привыкли. Все-таки я туда ехал играть, не по магазинам ходить, а в хоккее проблем не было – «Локомотив» выиграл долгожданное золото. До сих пор вспоминаю, какая прекрасная команда подобралась в Ярославле: взять хотя бы звено Яна Петерека, Сергея Королева и Ивана Ткаченко, этого вечно улыбчивого парня, который всегда выглядел счастливым. Много раз мы побеждали только из-за их шайб.
- А в финале победили из-за вашей.
– До этого мы победили во всех восьми матчах плей-офф в основное время и третья игра финала с «Ак Барсом» стала первой, которая перешла в овертайм. Тогда я не успел смениться, задержался на льду, и так совпало, что мы пошли в контратаку. Я побежал вперед и никто из казанских защитников не ожидал, что я пойду на пятак – там я получил шайбу и сразу забил. Мы здорово отпраздновали в казанской гостинице, потом в самолете и еще два-три дня в Ярославле. А еще через пару дней мне позвонили из Словакии и позвали на сборы перед чемпионатом мира.
- После него опять пришлось праздновать.
– Да, в 2002 году в Швеции нам удалось собрать почти всех словацких звезд – Шатана, Бондру, Палффи, Штумпела, и в финале мы встретились с Россией, в составе которой было девять моих друзей из «Локомотива». Один из них, нападающий Владимир Антипов, случайно сломал мне палец, задев меня клюшкой в игре группового раунда. Наш доктор сделал укольчик в палец, после него я не чувствовал сильной боли, так что провел еще три матча – в том числе и победный финал. У нас уже был опыт финала ЧМ в Питере, когда у нас ничего не получилось, так что теперь мы настраивались на победу и не допускали мысли, что снова облажаемся. Из Словакии прилетело очень много болельщиков, поэтому в финале в Гетеборге мы чувствовали себя как дома. Когда мы вернулись домой и вышли на сцену в центре Братиславы, нас приветствовало двадцать пять тысяч человек.
– Тренер «Локомотива» Владимир Вуйтек вас чем-то поразил?
– Меня – нет, он работал так же, как и в «Витковице», в той же манере работали и другие тренеры в Чехии и Словакии, но, как я слышал, он сильно впечатлил русских игроков тем, что общался с ними, как с людьми – они к этому не привыкли. Все были счастливы, когда он после чемпионства продлил контракт еще на один год.
- Летом 2003-го вы с Яном Хейдой приехали в ЦСКА, но в итоге он остался, а вы уехали в «Лос-Анджелес». Почему так вышло?
– Я предупредил менеджеров ЦСКА, что до пятнадцатого июля могу подписать контракт с командой НХЛ, но они хотели, чтобы я начал тренироваться с ЦСКА. В итоге я поехал в тренировочный лагерь в финский Пайолахти и стал готовиться к сезону под руководством Виктора Васильевича Тихонова и его сына Василия Викторовича (кстати, с его дочерью я сегодня учусь в Финляндии, она моя одноклассница). В итоге пятнадцатого июля – во время сбора с ЦСКА – мне позвонили агент, мы долго говорили по телефону в коридоре гостиницы и за час до дедлайна договорились о контракте с «Лос-Анджелесом». Когда я утром сказал, что покидаю ЦСКА, старший Тихонов обиделся и отказался со мной говорить. Но его сын до этого несколько лет работал в «Сан-Хосе», так что понял меня и пожелал всего доброго.
- В НХЛ вы неплохо стартовали.
– Я мечтал провести в НХЛ хотя бы несколько матчей, но вышло так, что в первой же домашней игре – после возвращения из Чикаго, где мы выиграли 4:2 – я забросил две шайбы «Филадельфии». В «Лос-Анджелесе» собралось девять чехословаков (два вратаря Чехманек и Гниличка, а также Штумпел, Вишновски, Палффи, Модры, Жижка, Роса), и тренер Эдди Мюррей просил нас, чтобы мы говорили только по-английски, чтобы другие игроки могли нас понимать. Но это касалось только раздевалки, после игр мы собирались и ехали кушать в чешский ресторан Лос-Анджелеса.
- Успели насладиться жизнью в Лос-Анджелесе?
– Конечно. Я снимал квартиру рядом с пляжем – место называлось Марина-дель-Рей, рядом с Санта Моникой. После каждой тренировки я возвращался домой и шел с женой и сыном загорать на пляже или кататься на велосипедах. Было ощущение, что проводишь летние каникулы, но при этом параллельно играешь в хоккей.
- Вашим партнером был Шон Эвери. Чем он вам запомнился?
– Сложной, экстравагантный человек – не только на льду, но и в раздевалке. Он думал, что он звезда, и никто не может быть круче него. В тренировочном лагере он подрался со мной во время внутрикомандной игры. Победителя не выявили, нас разняли.
- Какие трудности были с тренером Эдди Мюрреем?
– Он пришел за пять минут до начала первой тренировки и сразу назвал все упражнения, которые нам предстоит выполнить. Мы должны были их запомнить, но у нас были пацаны, которые не очень хорошо понимали по-английски. В итоге, когда кто-то вышел на лед и начал неправильно выполнять одно из заданий, Мюррей стал кричать и ругаться. Он постоянно обращался так с новичками – чтобы с первых же минут учились быть сконцентрированными. После победы над «Филадельфией» мы проиграли «Баффало» и «Чикаго», и меня отправили в фарм-клуб, «Манчестер Монаркс», который тренировал Брюс Будро.
- Там вы пробыли недолго?
– Да, у меня был односторонний контракт, то есть после перевода в низшую лигу я продолжал получать те же деньги, что и в НХЛ, поэтому через несколько недель меня обменяли в «Питтсбург». Я, честно говоря, не ожидал обмена.
Играть в АХЛ мне не нравилось. Я вообще не могу назвать то, чем там занимаются, хоккеем. Слишком много молодежи, слишком много жесткости и борьбы. Я готовился вернуться в Европу, но, когда мы возвращались с «Манчестером» на автобусе после трех выездных игр, меня подозвал Брюс Будро – сказал, что ему звонил генменеджер «Лос-Анджелеса» Дэйв Тэллон и объявил о моем переходе в «Питтсбург». Меня вместе с правами на форварда ЦСКА Сергея Аншакова обменяли на Мартина Страку. На следующий день я улетел в Питтсбург.
- С Марио Лемье вы так и не сыграли?
– Он тогда перенес операцию на бедре, поэтому мы встречались только в раздевалке и в тренажерном зале. Он очень старательно восстанавливался, что выйти на концовку сезона, но так и не успел окончательно прийти в себя и не сыграл в том сезоне. В команде тогда было много игроков из фарм-клуба, мы шли на последнем месте и на льду ничего не получалось, так что Лемье бы нам очень помог. Он оставался президентом «Питтсбурга», но никак не показывал этого в раздевалке, со всеми общался на равных.
- А тренер Эд Ольчик?
– Это шоумен, идеальный персонаж для телевидения, он ярко, эффектно говорил, но в тренерской работе у него ничего не выходило.
- Жить в Питтсбурге нравилось меньше, чем в Лос-Анджелесе?
– Конечно, пляжа там не было, но мы жили в центре города, в красивом историческом здании – при нас там даже снимали несколько голливудских фильмов. Например, ужастик «Земля мертвых» – глядя его, мы узнавали наш дом.
- За что вас ударил клюшкой Марк Мессье?
– Мой партнер по обороне «Питтсбурга» Йозеф Мелихар ударил Мессье в спину, тот упал, а, поднявшись, увидел меня, и подумал, что это я его ударил. Он пихнул меня клюшкой, и я от неожиданности упал на лед. Марка дисквалифицировали до конца чемпионата, зато я теперь всем рассказываю, что был последним кого Мессье коснулся на льду. После того сезона он завершил карьеру.
- Почему после «Питтсбурга» вы вернулись в Россию?
– В НХЛ объявили локаут и, когда стало ясно, что он затягивается, я приехал в ЦСКА, а потом продлил контракт с этим клубом на два сезона. Команду тренировали уже Вячеслав Быков с Игорем Захаркиным, но рядом с раздевалкой был офис Виктора Тихонова, так что я часто его встречал, и о том, что годом ранее я уехал из ЦСКА в «Лос-Анджелес», он уже не вспоминал. Видимо, обида прошла. Он очень хорошо ко мне относился – тем более мы и жили рядом: в Москве я поселился в квартире на территории словацкого посольства.
- Как вы там поселились?
– Зная, что в посольстве на улице Фучика есть и гостиница, и квартиры, я обратился к послу, и он разрешил мне снять там жилье. Было очень необычно: работать центре Москвы, при этом жить как в Словакии, каждый день общаться со словаками и ходить в словацкий ресторан. Я много раз собирал там всех своих партнеров – и по ЦСКА, и по ХК МВД, и по «Динамо». Словацкая еда и пиво российским хоккеистам очень понравились.
- Почему в локаутный сезон, подписав Жердева, Николишина, Фролова, Сапрыкина и Квашу, ЦСКА даже не вышел в плей-офф?
– Не хватало игровой дисциплины. Многие звездные игроки думали, что могут делать что хотят, и не всегда выполняли установку тренеров. Думали, что просто поиграют сезон в России за хорошие деньги и вернутся в Америку. С таким настроением они и выходили на лед. Из-за этого мы сгорели в некоторых матчах. На следующий год Вячеслав Быков смог сам выбрать хоккеистов, которые его устраивали, и все получилось прекрасно. У нас уже не было игроков с высокими зарплатами, но были бойцы, молодые талантливые игроки – Паршин, Широков, Белов, которые прониклись системой Быкова. Мы были единым кулаком, дошли до полуфинала, и в ледовый дворец ЦСКА приходило все больше болельщиков. А какой генеральный менеджер у нас был! Мне достаточно было посмотреть на лицо Кирилла Фастовского, чтобы понять, что он хороший парень. Он умел и пошутить, чтобы расслабить игроков, и душевно поговорить, чтобы после неудач настроить на победы.
Я же в сезоне-06/07 проводил на льду много времени, играл и в большинстве и меньшинстве и выдал один из самых результативных сезонов в своей карьере.
- Чем вас удивил Вячеслав Быков?
– Некоторые упражнения он не просто рисовал на планшете, но и сам показывал их на льду. Пару раз я ему сказал: «Аркадьич, да вы же сами можете играть, а не только показывать». Он был в отличной физической форме, но еще и имел очень систематизированный взгляд на хоккей и здорово настраивал нас на игры. Журналисты говорили, что у него европейский, демократичный стиль руководства, но я сам из Европы, только с таким стилем и сталкивался, поэтому мне было трудно сравнивать Быкова с другими российскими тренерами.
- Чем памятен сезон в магнитогорском «Металлурге»?
– У нас была задача – выиграть чемпионат и Кубок чемпионов. Мы выполнили ее наполовину: в России оказались третьими, зато стали лучшими в Европе. В матче за выход в финал с братиславским «Слованом» мы долго проигрывали, а в третьем периоде шайба после моего броска попала в конек Игорю Королеву и залетела в ворота – просмотрев видеоповтор, судья засчитал гол. Дошло до буллитов, где у «Слована» было две возможности выиграть, два как бы матч-болла, но победили в итоге мы. Генеральный менеджер «Металлурга» Геннадий Величкин так переживал, что выпил в тот вечер четыре таблетки валидола. Он всегда на эмоциях, живет «Металлургом». Все-таки недостаточно иметь много денег, чтобы создать чемпионскую команду, нужно еще уметь выбирать игроков и тренеров так, как это умеет Величкин.
Обыграв тогда «Слован», мы уже понимали, что спокойно разберемся со «Спартой» в финале.
- Два гола «Спарте» забил тогда чех Ян Марек. Каким он вам запомнился?
– Ян был сложным игроком – если у него что-то не получалось на льду, он выплескивал эмоции на всех остальных, предъявлял всем претензии, но к этому все привыкли и понимали – если у Марека все получится, его голы и пасы принесут нам победу.
- Почему после сезона в Магнитогорске вы уехали из России?
– Мне было уже тридцать три года, я подумал, что пора возвращаться в Европу, подписал контракт с «Пардубице», но уже через пару месяцев понял, что это большая ошибка. Я привык к хоккею и жизни в России, и в Чехии мне было уже не так комфортно.
- Как вы оказались в ХК МВД?
– Я пришел в этот клуб на просмотровый недельный контракт – сыграл турнир в Нижнем Новгороде, после чего Олег Знарок сказал: «Хочу, чтобы ты остался». В итоге мне удался один из лучших сезонов в карьере. Никто в нас не верил, а мы дошли до финала и до седьмой игры бились с «Ак Барсом». Секрет ХК МВД заключался в том, что в команде собрались игроки, у которых не получилось попасть в более авторитетные команды, но это были лидеры по духу: например, Кудашов и Бабенко. Тактикой занимался Харийс Витолиньш, а эмоционально нас заряжал Олег Знарок – у них в этом смысле идеальная пара.
Был и еще один фактор: командам, приезжавшим из другим городов, было не очень удобно добираться до балашихинской Арены, они тратили много времени и, на мой взгляд, уставали больше, чем мы. Из-за этого мы часто побеждали в домашних матчах.
- Чем вам запомнился президент ХК МВД Михаил Тюркин?
– Ха-ха. Ну, у него была хорошая прическа, очень аккуратно зачесанные волосы.
- Я думал, вы вспомните его слова перед финалом с «Ак Барсом»: «Приказываю выиграть».
– Да, он любил нас припугнуть, но я уже не обращал внимание на эти слова, со мной это не работало. Меня уже никто не мог ничем напугать. Приказывал выиграть? Но мы не солдаты, мы спортсмены, приказом нельзя настроить на победу.
- Как вы узнали, что ХК МВД больше нет и команда объединяется с «Динамо»?
– Еще в конце сезона пошли такие слухи, летом это выяснилось окончательно и подготовку к новому сезону мы уже начали как динамовская команда. Сезон в «Динамо» получился сложным – у меня было много травм, и клуб не продлил со мной контракт.
Кстати, мои сыновья занимались тогда в динамовской школе и, придя на тренировку старшего, я увидел, что его тренирует Евгений Грибко, с которым я играл за братиславский «Слован». Старший сын уже закончил с хоккеем. Ему сейчас шестнадцать, он учится в Калифорнии и играет только как любитель. А младший сын играет в Финляндии за «Пеликанс», у него неплохо получается.
- После игры с «Нефтехимиком» в декабре 2010 вы с нападающим «Динамо» Лео Комаровым взяли друг у друга интервью. Чья была идея?
– Конечно, Лео. Он постоянно придумывал какие-то приколы. Каждая команда должна иметь такого человека, как Лео.
- Недавно вы ездили в Минск. Как впечатления?
– Президент Беларуси проводил рождественский турнир, куда приглашал ветеранские сборные из разных стран. Мне там очень понравилось – болельщиков было столько, что можно было подумать, что мы играем на настоящем чемпионате мира. Когда мы играли с командой Лукашенко, никто не хотел касаться его на льду – все-таки уважаемый человек. После игры он остался на площадке, бросал сувениры болельщикам. Все уже разошлись по раздевалкам, а я подъехал на центр площадки, поблагодарил Лукашенко за приглашение на турнир и попросил сфотографироваться. Игрокам было запрещено с ним фотографироваться, но мне он разрешил и подозвал своего фотографа. Когда турнир закончился и нас награждали медалями, Лукашенко подошел ко мне и вручил нашу фотографию с подписью и хорошими пожеланиями. Я был очень удивлен.
«Я устал от бесправия, не хотел быть рабом». Защитник ЦСКА, ставший строителем мотоциклов
Майкл Гарнетт: «Я бы хотел петь, как Лепс, но мне не под силу столько выпить»
Фото: Gettyimages.ru/Jeff Gross, Oleg Nikishin; REUTERS/Brian Snyder, Petr Josek, Mike Cassese MC/HB, Alexander Demianchuk; facebook.com/martin.strbak.581
И о какой оппозиции речь? Было кого называть оппозицией. )