«Ходили на вечеринки с сыном Каддафи. Он нас угощал». Серия А изнутри
Денис Романцов поговорил с Владимиром Команом.
Его отец, Владимир Коман-старший, в 1983-м сыграл за киевское «Динамо» один тайм против кишиневского «Нистру», до 1990 года выступал в Ужгороде и Черновцах, а потом уехал в Венгрию. Владимир Коман-младший семь лет провел в Италии, забивал за «Сампдорию» в Лиге Европы, становился вторым бомбардиром молодежного чемпионата мира, участвовал в возрождении «Монако», а потом прилетел в Краснодар, где встретил будущую жену.
- Как получилось, что вы уже в пятнадцать лет уехали в Италию?
– Я очень рано заиграл во взрослом футболе, в венгерском «Халадаше», и мне пришло предложение от «Милана». Я поехал на их базу в Миланелло, сфотографировался с Мальдини, познакомился с Шевченко (правда, больше с ним общался мой отец), зашла речь о контракте, но проблема заключалась в том, что в их молодежной команде могло находиться не больше трех иностранцев: «Милан» хотел отчислить одного из них и взять меня, но не получилось и, пока мы ждали развязки этой истории, на меня вышла «Сампдория». Ее директор Беппе Маротта, работающий сейчас в «Юве», и генеральный секретарь Умберто Марино, ушедший потом в «Интер», сказали, что готовы сразу меня выкупить, так что я отправился в Геную.
- Где поселились?
– Все игроки молодежки жили в отеле, недалеко от тренировочного центра «Сампдории». Там и питались, и отдыхали, и ходили в школу. Первый год я осваивал итальянский, а на второй тоже пошел в местную школу – надо же было получать образование, в Венгрии-то я не доучился.
- В 2008 году вы выиграли с «Сампдорией» молодежный чемпионат Италии.
– А заодно Кубок и Суперкубок. Выиграли все, что можно. В финале мы очень эмоционально победили со счетом 3:2 «Интер», за которых играли Марио Балотелли, Давиде Сантон и Джоэл Оби – я тогда забил один из мячей. Мы отомстили «Интеру» за поражение в финале предыдущего сезона, когда они выиграли благодаря тому, что Балотелли – пока судья не видел – подыграл себе рукой и забил победный мяч. Кстати, наш тренер Фульвио Пеа вскоре после нашей победы перешел как раз в «Интер». Фульвио, если честно, очень смешно выглядел – как качок. Он очень много времени проводил в тренажерке. Еще и шепелявил. Смешной парень, но прекрасный тренер, здорово нас подготовил. А наш специалистами по физподготовке перешел потом в «Ювентус».
Благодаря таким серьезным тренерам мы и стали лучшей молодежной командой Италии. Моим партнером по центру поля был Андреа Поли, поигравший потом за «Интер», «Милан» и сборную, а в защите действовал Джонатан Россини – через пару лет он пробился в сборную Швейцарии. Наш форвард Гвидо Марилунго выступает сейчас в серии В за «Специю» – как раз сегодня (в субботу) забил победный гол. В общем, было много талантов, но звездами мало кто стал.
- Вратарь той команды Винченцо Фьорилло считался самым талантливым в Италии.
– О да, про него говорили, что он заменит Буффона, но Винченцо допустил несколько ошибок в матчах за основу «Сампдории». В него продолжали верить, но он много ошибался, и его отдали в аренду в серию В. Сейчас он там же – в «Пескаре» у Зденека Земана. Сидит в запасе.
- За нападающего вашей молодежки Сальваторе Фоти «Челси» предлагал семь миллионов евро, когда тому было семнадцать лет.
– Фоти раскрылся раньше всех нас, пробился в основу «Сампдории», забил пару мячей, все видели, что он безумно талантлив, но ему мешали очень большие проблемы со спиной. Недавно я разговаривал с ним: он признался, что однажды утром не смог встать, и после этого понял, что пора завершать карьеру. Сейчас он работает тренером в структуре «Сампдории», помогает другому бывшему игроку Паломбо.
- Когда вы попали в основу «Сампдории», ее тренировал Вальтер Новеллино. Чем он вам запомнился?
– Очень интересный человек, любит молодых футболистов, это он дал мне шанс закрепиться в серии А. У Новеллино сложный характер, он крайне эмоционален, но в команде его уважали: например, на тренировках он участвовал в двусторонних матчах, бегал немного странно из-за давних проблем с коленом, но при этом делал опасные подкаты сзади – однажды подкатился так под лидера команды Анджело Паломбо. При Новеллино я в восемнадцать лет провел четыре матча в серии А, но потом Вальтер, к сожалению, ушел.
- Лидером в раздевалке той «Сампдории» был Франческо Флаки?
– Да, он считается легендой «Сампдории», забил за клуб больше ста мячей, но я мало с ним сыграл, потому что у него возникли проблемы с наркотиками, и он пропустил из-за дисквалификации больше года.
- С «Сампдорией» Новеллино тренировался и сын Муаммара Каддафи – Саади.
– Хе-хе-хе-хе... Ой, извините, просто это очень смешно было, честно. Саади – классный парень. Его личным тренером по физподготовке был знаменитый бегун Морис Грин. Саади тренировался с «Сампдорией», потому что Муаммар Каддафи спонсировал команду. Мы, молодые игроки, много раз ходили на вечеринки с Саади, туда-сюда. Он нас естественно угощал, потому что мы еще не зарабатывали много денег. У Саади было много машин – и Lamborghini, и Cadillac Escalade, и Hummer, – и личный водитель. Иногда он перемещался на вертолетах, а однажды не пришел на тренировку, объяснив это тем, что решил смотаться в Лондон. У него был свободный график. По своему уровню он совсем не дотягивал до «Сампдории», но Новеллино все равно предложил: «Давай выпущу тебя на последний тур». – «Нет, лучше не надо», – ответил Саади, хотя в «Перудже» и «Удинезе» он в предыдущих сезонах выходил по одному разу.
- В 2008-м вас отдали в аренду «Авеллино», где было еще два венгерских футболиста.
– Защитник Тамаш Вашко и хавбек Лоранд Сатмари. Но если Сатмари не задержался в команде и через пять месяцев уехал, то Вашко промучился весь тот сезон до конца. У «Авеллино» были большие проблемы с деньгами, клуб вообще не платил игрокам. Мне-то было полегче, потому что я получал зарплату в «Сампдории», а вот Тамашу Вашко было сложнее: он жил в Авеллино с семьей, ему надо было платить за квартиру, за еду, а нам не платили полгода. Пришлось заявить об этом федерации, чтобы с игроками рассчитались по долгам, но «Авеллино» обанкротился и ничего не заплатил. Получилось, что играли бесплатно.
Но тот сезон был очень полезен для меня – я регулярно играл, забил четыре мяча. В частности, забил в двух последних турах «Тревизо» и «Модене». Мы бились до последнего тура, но из-за финансовых проблем начали чемпионат с минус семью очками, так что выжить было трудно.
- Президент «Авеллино» Массимо Пульезе объяснял команде, почему ему нечем платить?
– Он часто приходил к команде, пытался что-то уладить, но толку от этого не было. Вся его семейка – большая мафия. Я с ними не связывался.
- Вашим партнером был старший брат Обамеянга – Вилли. Почему из него не вышло хорошего футболиста?
– «Милан» отдал Вилли в аренду «Авеллино». Он быстрый игрок, имел по три – четыре момента в каждой игре, но не забивал – в этом была его главная проблема.
- Какие еще проблемы были в Авеллино, кроме безденежья?
– Авеллино – южный город в тридцати минутах от Неаполя. Там очень эмоциональные болельщики. Из-за того, что мы шли в конце таблицы, они не выпускали нас со стадиона после игры с «Пармой» (нам пришлось два часа сидеть на стадионе, потому что болельщики нам угрожали), ломали наш автобус.
- В «Сампдории» тоже с таким сталкивались?
– Конечно. В 2011 году мы вылетели из серии А: тот сезон, я вам скажу, был адом. Фанаты приходили в наш футбольный центр, прерывали тренировку, плевали в нас, поджигали машины, автобус наш постоянно калечили. Сезон начался с того, что мы проиграли в квалификации Лиги чемпионов «Вердеру», пропустив решающий гол на 93-й минуте, потом не вышли в плей-офф Лиги Европы и посыпались – дошло до вылета в серию В.
- В «Бари» вы играли у Джанпьеро Вентуры, возглавляющего сейчас сборную Италии. Чем он отличается от других ваших тренеров?
– У него мы тренировались по полтора – два часа. Он очень детально объяснял нам тактические нюансы, мы подолгу отрабатывали разные варианты штрафных и угловых. Но как человек Вентура сложен: он очень вспыльчивый, не всем с ним легко работать. Был случай, он увидел, что на стадионе кто-то убирается, и заорал: «Кто это?! Почему он здесь?! Он подсматривает!» – «Да это просто работник». – «Пусть уходит отсюда». Вентура постоянно на всех орал, потому что ему были важны все детали: боялся, что кто-то посторонний увидит его тактику на тренировке.
При этом я попал в «Бари» именно потому, что этого хотел Вентура. В первых турах я играл мало, зато потом получал все больше и больше шансов и забил «Палермо» с «Удинезе». Потом Вентура хотел взять меня в «Торино», но – не сложилось.
- Правда, что Раннокья считался более талантливым защитником, чем Бонуччи, когда вы играли с ними в «Бари»?
– Да, так и было, но и Бонуччи уже тогда, в 2009-м, был серьезным пацаном. Его смело можно было делать капитаном «Бари», хотя ему было всего двадцать два года. В Бари мы жили напротив друг друга и вместе ходили на тренировки.
- Другим защитником «Бари» был Андреа Масьелло, дисквалифицированный потом на два года за договорные матчи.
– В том сезоне, когда я был в «Бари», Андреа еще не химичил. Это уже в следующем чемпионате началось. А при мне он считался одним из лидеров команды, несмотря на молодость.
Вообще в сезоне-09/10 для команды, редко появляющейся в сери А, мы выступили очень неплохо. Заняли десятое место, и два раза сыграли вничью с «Интером», который в том сезоне выиграл Лигу чемпионов – причем в домашнем матче мы вели 2:0 до семидесятой минуты. Со мной в центре поля тогда играли Альмирон из «Фиорентины», Донати из «Милана» и воспитанник «Лацио» Гацци, а в нападении, кроме местной легенды, бразильца Барретто (в том сезоне он забил в восьми турах подряд), играл Виталий Кутузов, с которым я общался по-русски.
Если сравнивать с Авеллино, где я провел предыдущий сезон, в Бари жилось в сто раз уютней. Этот город никогда не спит. У меня там появился очень много друзей даже не из числа футболистов – созваниваюсь с ними до сих пор.
- Президентом «Бари» был Винченцо Матаррезе. Шведский футболист Клас Ингессон рассказывал: бандиты похитили гроб с похорон отца Матаррезе, но Винченцо обладал таким влиянием в городе, что вернул гроб без выкупа – правда, через три недели.
– Да, он серьезный бизнесмен (у него крупная строительная компания, в Италии его называют Дон Винченцо). Матаррезе перемещался по городу только с охраной. Он очень любил «Бари» и заботился об игроках. В руководстве клуба работал и его сын Сальваторе. Правда, потом у Матаррезе возникли проблемы (после вылета «Бари» в серию В он подал в отставку с поста президента).
- Вернуть вас в «Сампдорию» после двух лет аренд решил тренер Доменико Ди Карло?
– Скорее руководство. Тогда вернули всех пацанов из нашей молодежной команды – меня, Поли, Россини, Марилунго – и повезли нас на сбор в Австрию, где Ди Карло смотрел, годимся ли мы для основы. В итоге все остались. Потом в группе Лиги Европы нам попался венгерский «Дебрецен», и в их составе нашему руководству приглянулся защитник Жолт Лацко. Спросили моего совета, я сказал: «Конечно, берите», и в январе в «Сампдории» появился второй венгр.
То, что мы тогда вылетели, стало для Генуи шоком – предыдущий-то сезон «Сампдория» закончила четвертой. После поражения от «Палермо» в последнем домашнем матче, когда мы официально вылетели, наш капитан Паломбо плакал на поле и извинялся перед болельщиками. Паломбо – идеальный капитан, до последнего пытался встряхнуть команду. Он всю жизнь провел в «Сампдории», поэтому очень тяжело переживал вылет.
- Антонио Кассано в том сезоне ссорился с тренером?
– Да, постоянно. Он как бомба – очень непредсказуемый человек, никогда не знаешь, чего от него ждать. Он мог даже покинуть тренировку, если ему не нравилось, как тренер судил двусторонку – просто разворачивался и уходил в раздевалку. Делал, что хотел. При этом в клубе его терпели. Общался он только с Паломбо, с массажистом, который постоянно бегал за ним, как собачка, с тренером и директорами, а со мной и другими игроками – не особо.
- Другой нападающий «Сампдории» Массимо Маккароне сопоставим с Кассано по характеру?
– Совершенно другой человек. Массимо – очень спокойный парень. Эмоции почти не проявлял. Вывести его из себя было практически невозможно. Любые ситуации он встречал с одинаковым лицом.
- Как президент Риккардо Гарроне проявлял себя в том сезоне?
– Он, к сожалению, уже очень тяжело болел (через полтора года после вылета «Сампдории» он умер от рака поджелудочной железы), но, когда мог, приходил к команде. Потом президентом «Сампдории» стал его сын Эдоардо, но он был только бизнесменом, футбол ему был неинтересен.
- На финише сезона «Сампдорию» возглавил Альберто Кавазин. Почему он не спас от вылета?
– Нас бы тогда и Господь Бог не спас. Кавазин мне совсем не понравился как тренер. Работать с ним было очень трудно. Он больше навредил команде, чем помог. Кавазин отодвинул молодых в сторону, очень плохо со всеми общался, вел себя неадекватно. Как ненормальный. Однажды он даже подрался с болельщиками.
- Как это выглядело?
– После поражения от «Палермо» болельщики пришли на тренировку. Когда мы шли на поле, те что-то крикнули, Кавазину это не понравилось, он схватил шлем от мотоцикла и бросил в болельщиков, а потом полез в драку. Непрофессиональная выходка.
- В интервью «Футболу» вы рассказывали, что, перейдя в «Монако», поразились количеству русских в Монте-Карло.
– Русских там процентов восемьдесят, но для меня это, если честно, значения не имело. В Монте-Карло все очень круто, красиво (еще играя в «Сампдории», я ездил туда на машине – добирался за пару часов), но для того, чтобы там нормально жить, нужно очень много денег. Играть в казино я даже не пробовал, больше шастал по ресторанам, ездил на пляж в Ниццу.
- В «Монако» вы пришли, когда команда лежала на дне.
– Да, шли на последнем месте в лиге 2, и, если бы не пришел Рыболовлев, выпали бы в третий дивизион. Спортивный директор Смоленцев, работавший раньше в «Спартаке», набрал в январе семь – восемь новых игроков, и мы выручили команду, подняли ее на восьмое место. Правда, уже через полгода Смоленцев ушел из «Монако».
- Тренер Марко Симоне впечатлил?
– Кайфарик. Видно, что очень любит жизнь. Чисто итальянский человек. На тренировках он постоянно играл с нами, вел себя, как действующий футболист. Он приглашал нас в гольф-клуб, на теннис. У Симоне были дорогие машины, крутая одежда, он ходил по шикарным ресторанам – все-таки он легенда «Монако», приводил команду к чемпионству в 2000 году.
- Другой легендой, вернувшейся тогда в «Монако», был Людовик Жюли. Чем он запомнился?
– Он в том сезоне был капитаном команды. Перед матчем «Барса» – «Реал» он арендовал частный самолет, собрал туда молодых игроков и повез их на два дня в Барселону. Там они чуть-чуть потусили, он провел их в раздевалку, им раздали футболки, они посмотрели игру и вернулись в Монте-Карло. Людовик – суперский парень, очень общительный. Меня он, например, позвал с собой на Каннский кинофестиваль. Мы побыли на церемонии открытия, но там было не очень-то интересно, и мы переместились в клуб, где тусили все участники фестиваля.
- После Генуи и Монте-Карло переселиться в Краснодар – каково это?
– Ха-ха, ну, конечно, это немножко лихо, но все компенсировала база «Краснодара» – лучший тренировочный центр, что я видел в своей жизни. Поля, номера, тренажеры, сотрудники – там все четко. Да и Сергей Галицкий очень простой человек, со всеми общается на равных, поэтому он такой классный и великий руководитель. Он очень круто развивает «Краснодар». Дай бог ему здоровья, чтобы он еще много лет это делал.
- Единственный мяч за «Краснодар» вы забили головой. Это же не очень привычно для вас?
– Да, так я забил впервые в жизни. Нижегородская «Волга» вела 1:0, надо было спасать игру, поэтому все игроки находились возле ворот, и так получилось, что я замкнул подачу Амисулашвили.
- Ваш лучший друг в «Краснодаре»?
– Я проводил много времени с Марсио, который, как и я, был холостой. Мы часто ходили вместе кушать. Вообще со мной легко подружиться. В «Краснодаре» был очень веселый парень, вратарь Женя Городов, так вот с ним мы каждый день подкалывали, стебали сенегальского нападающего Муссу Конате. Он отзывчивый позитивный паренек, понимал юмор, так что над ним приятно было шутить.
- Что омрачало эту идиллию?
– Нам не удавалось играть так, как мы хотели. Я страдал из-за этого. Мы закончили на десятом месте, но с нашим составом могли выступить и лучше. Сейчас я думаю, что что-то поменял бы в себе тогдашнем. Начинал я в «Краснодаре» нормально, но потом отношения с руководством как-то испортились. Не знаю, почему. В начале второго сезона Муслин сказал, что шансов играть у меня мало, и я ушел в аренду в «Урал».
– Как вы отнеслись к привычке президента «Урала» Григория Иванова смотреть игры со скамейки?
– Я впервые с таким столкнулись, но, как и все, привык. Он не только смотрел со скамейки, но и кричал, давал подсказки, указания. Он очень переживает за команду и таким образом просто выплескивает эмоции. Бывало, если мы проигрывали после первого тайма, он читал нам мораль в раздевалке.
Еще для меня было странно играть в зале (мы проводили там игры, потому что поле на стадионе не могли привести в порядок из-за холода и снега). Правда, еще труднее было командам, которые приезжали в гости. Мы-то в зале тренировались, ко всему привыкли, а гостей хватало ровно на пятнадцать минут – потом они ходили по полю, как мертвецы. К тому же там синтетическое покрытие, мяч ходит иначе, работают другие мышцы, легко получить травму голеностопа или колена.
Но в остальном мне понравилось в «Урале». Я и сегодня очень близко общаюсь с Жерсоном Асеведо, переводчиком Андрюхой Тиуновым, с Санькой Ерохиным. С Санькой мы играли вместе еще за «Краснодар»: он не довольствовался одним талантом, продолжал усердствовать на тренировках и стал одним из лучших полузащитников России. Я ему желаю забраться еще выше.
– Самый тяжелый выезд в чемпионате России?
– В Нижнем Новгороде, куда я приезжал с «Краснодаром» в конце октября, мне было нереально холодно. Я начинал игру в запасе, поэтому сидел на скамейке, укрывшись пледом, и пил чай с шоколадкой, чтобы согреться, но все равно – от холода не чувствовал ног.
– Где вам больше нравилось жить – в Краснодаре или Екатеринбурге?
– Екатеринбург как город получше, он больше похож на Москву, но из-за того, что там много месяцев холодно и слякотно, мне больше нравится Краснодар – к тому же именно там я встретил будущую жену.
– Как с ней познакомились?
– Ее подруга жила в доме, где я снимал квартиру. Мы часто пересекались в подъезде или на улице, так что все получилось спонтанно. Когда я уехал в Екатеринбург, она редко приезжала ко мне – для незамужней женщины это считается не очень приличным по кавказским обычаям, а она кавказка. Мы стали постоянно жить вместе только после свадьбы.
- Почему после двух лет в России вы вернулись в Венгрию?
– Я был вынужден. С «Краснодаром» дошло до того, что нужно было оттуда уходить. Агент посоветовал мне разорвать контракт, обещая, что уже есть команда, которая возьмет меня свободным агентом. В итоге контракт я разорвал, а с другой командой ничего не вышло. Я был очень разочарован. Получилось, что агент меня подъ*бал, извините за слово. Трансферное окно закрывалось, и мне пришлось самому срочно искать себе команду. Венгерские клубы предлагали контракт на три года, а я себя чувствую легионером, мне хорошо, когда играю за границей – я так живу с пятнадцати лет, привык. Единственным клубом, который согласился не фиксировать меня надолго, был «Диошдьер» из Мишкольца.
- А почему из «Краснодара» нужно было уходить?
– «Краснодар» создавал такие условия, чтобы я сам захотел уйти. С Галицким в тот момент я не контактировал, со мной общался спортивный директор. Я уже не тренировался с основой, находился в молодежке, а потом мне запретили за нее играть. Меня это не устраивало, я хотел быть в команде, выходить на поле.
- В прошлом году вы могли вернуться в Россию?
– Да, летом на недельку приезжал в Австрию, на сбор «Оренбурга», но с клубом мы не сошлись, и я уехал.
- В итоге вы оказались в турецком «Аданаспоре». Что больше всего нравится в Турции?
– Атмосфера турецких стадионов – это супер, то, что нужно футболисту. Эмоции, которыми тебя заряжают болельщики, – просто фантастика. На разминке перед первым нашим матчем, когда начали орать мое имя, я спросил у пацанов, что мне надо делать. Оказалось, это традиция, нужно подбегать к трибуне и приветствовать болельщиков: «Хэй! Хэй! Хэй!»
Адана – приятный город, отсюда полчаса до моря. Рядом – туристический Мерсин. В Адане мне очень комфортно, единственное – здесь до сих пор очень жарко. Доходит до сорока – сорока пяти градусов. Из-за этого даже бывало, что мы тренировались в половине седьмого утра или в семь – восемь часов вечера. В остальное время сидим дома под кондиционерами, на улицу никто не выходит.
- На каком турецком стадионе круче всего?
– На стадионе «Бешикташа». Там такой шум, что ты не можешь разговаривать с партнерами – вообще ничего не слышно. А, когда болельщики начинают свистеть, ушам аж больно.
- Почему «Аданаспор» вылетел в прошлом сезоне?
– У нас сменился тренер накануне первой игры – вечером. Команда амбициозная, мы неплохо начали чемпионат, но не хватило опыта. У нас много игроков из Бразилии, которые никогда не играли на уровне суперлиги – так же, как и турки, которые выступали только в первой лиге. Тренеры менялись несколько раз, были и хорват Юрчич, и второй тренер турецкой сборной Левент Шахин, но результаты никто из них не улучшил. Сам-то я отлично себя чувствовал, отдал голевую передачу в игре с «Бешикташем», забил в последнем туре «Фенербахче», но в итоге мы, к сожалению, заняли последнее место.
- Как на это отреагировали болельщики «Аданаспора»?
– Они не ладят с президентом клуба и сейчас перестали ходить на игры. А в конце прошлого сезона клуб оштрафовали, и последние две-три игры мы играли вообще без болельщиков, на пустом стадионе.
- На молодежном чемпионате мира-2009 Венгрия заняла третье место, при этом вы начали турнир с поражения 0:3 от Гондураса. Как так вышло?
– Все команды прилетели в Египет за неделю до старта турнира, а мы – за три дня. Не успели адаптироваться. Была такая жара, что на поле дышать было нечем, мы передвигались, как зомби, а в этом время гондурасский пацан Марио Мартинес положил нам два гола с двадцати пяти метров. Мы смотрели на это и не соображали, что происходит. А потом пропустили и третий гол (его автор, Арнольд Перальта, полтора года назад был застрелен около торгового центра в своем родном городе Ла-Сейба, в него выпустили восемнадцать пуль – прим. Sports.ru).
Я как капитан (пацаны сами меня выбрали) собрал игроков, сказал, что раз попали на чемпионат мира – надо использовать этот шанс на полную, и дальше все пошло как нужно. Выиграли два матча с общим счетом 6:0 и вышли в плей-офф. В 1/8 прошли чехов по пенальти, а в четвертьфинале итальянцев, у которых в атаке зажигал Джакомо Бонавентура. Я уже на второй минуте забил Фьорилло, своему приятелю из «Сампдории», а в дополнительное время отдал две голевые передачи Кристиану Немету.
- Немет приезжал на турнир игроком «Ливерпуля». Почему за основу этой команды он так и не сыграл?
– У нас тогда было сразу три игрока «Ливерпуля» – еще Андраш Шимон и Петер Гулачи. Но на топ-уровне сейчас только Гулачи, основной вратарь «Лейпцига». А Немет провел несколько товарищеских матчей за «Ливерпуль», но из-за травм не закрепился ни там, ни в других английских командах, куда его отдавали в аренду. В прошлом году он играл в Катаре, а сейчас – в американском «Нью-Ингленд Революшн».
- Полузащитник той венгерской молодежки Адам Дудаш ездил на просмотр в лондонский «Арсенал», а потом провел полгода в московском «Спартаке». Что с ним стало потом?
– Он был очень большим талантом, но у него больные колени. Левое оперировали три раза, а правое – два. Полгода назад он закончил карьеру и работает массажистом в команде «Дьор».
- Почему в полуфинале МЧМ-2009 вы проиграли Гане?
– Из-за перебора желтых карточек игру пропустили я и еще два основных пацана, и матч у нас не получился. Ребята из Ганы были в два раза больше нас. Выглядели как дядьки, а мы – как дети. Гана в итоге выиграла чемпионат. Зато я сыграл в матче за третье место с Коста-Рикой. Там я забил с пенальти на 91-й минуте, а потом попал в штангу в послематчевой серии, но это не помешало нам победить. Самое забавное, что за десять минут до моего гола за Коста-Рику забил Маркос Уренья, который потом, как и я, играл в Краснодаре (правда, за «Кубань»). При встрече мы смеялись: как же тесен мир.
- Как в Венгрии отнеслись к выходу сборной в 1/8 Евро-2016?
– После выхода на Евро в стране начался невероятный ажиотаж, футбольный бум: все ждали матчей, покупали футболки, болели, но через два дня после турнира – как отрезало, ажиотаж исчез. А сейчас шансов попасть в Россию не осталось, и снова все грустят: «О, опять не вышли на чемпионат мира. Сколько лет еще придется ждать».
Сборную, вышедшую на Евро, создал Пал Дардаи – подобрал правильных игроков, сделал хорошую атмосферу, но ему запретили совмещать сборную с «Гертой», и он выбрал клубную работу. Выход на Евро – это больше его успех, чем немецкого тренера Бернда Шторка (Шторк почему-то меня игнорирует, и мне это, если честно, очень обидно).
- Вы много раз встречались в сборной с Габором Кираем. Он признавался, почему играет в своих легендарных штанах?
– Да, конечно, мы жили в одном номере. Мы же земляки, оба из Сомбатхея, так что – несмотря на разницу в возрасте – всегда держались вместе. Насчет штанов он объяснил, что перед одной из игр на старте его карьеры было очень холодно, он надел штаны, и его команда выиграла. С тех пор штаны стали его талисманом.
Виталий Кутузов: «Говорят, наш защитник продал в сезоне 15 матчей»
Фото: Gettyimages.ru/Valerio Pennicino (1-3,6), Dino Panato, Gabriele Maltinti; РИА Новости/Павел Лисицын; Gettyimages.ru/Scott Heavey; REUTERS/Tarek Mostafa
