15 мин.

От звезды к звезде

134

               

                                                                               ОТ ЗВЕЗДЫ К ЗВЕЗДЕ

Если спрашивать у случайных прохожих, кто такой Вадим Игоревич Племянников, то едва ли один из ста сможет ответить на этот вопрос. О французском режиссёре Роже Вадиме вспомнят представители старшего поколения и, быть может, назовут такие фильмы как: «И Бог создал женщину», «Барбарелла», «Опасные связи». Но наверняка, каждый из опрошенных много слышал о таких актрисах как Брижит Бардо, Катрин Денёв и Джейн Фонда. В чём связь? – спросите вы. Всё просто. Эти таланты открыл для мира кино режиссёр Роже Вадим, он же Вадим Игоревич Племянников. О нём, этом Пигмалионе европейского кино я и хочу вам рассказать.

Вадим родился 26 января 1928 года в семье русского эмигранта и французской актрисы Марии-Антуанетты Андалуз. Его отец, французский дипломат, умер очень рано. Благодаря связям в аристократических кругах, мать определила маленького Вадима в привилегированную закрытую школу для мальчиков. Сменив несколько лицеев, он получает степень бакалавра общественных наук. Но театр его привлекает больше. Вадим учится актёрскому мастерству у Шарля Дюплена и исполняет несколько небольших ролей в спектаклях. В это время он пишет роман, в котором неумело пытается передать атмосферу послевоенного Парижа., и показывает его престарелому мэтру – Андре Жиду. Живой классик не оставил камня на камне от опуса начинающего автора, однако познакомил Вадима с маститым режиссёром Марком Аллегре. Тот берёт юношу к себе ассистентом, а потом и соавтором сценария.

На обложке одного из номеров модного журнала «Elle» Роже Вадим увидел юную 15-летнюю Брижит Бардо. Девушка ему очень понравилась, и он уговорил Аллегре пригласить её на кинопробы. Вот как сама Бардо описывает свои впечатления от этой встречи: «Вадим ничего не говорил, но смотрел на меня хищно, и пугал, и притягивал, и я чувствовала, что сама не своя». Волна страсти накрыла молодых людей с головой. Родители Брижит, состоятельные буржуа патриархальных взглядов, были не в восторге от выбора дочери. Они и слышать не хотели о бедном как «церковная мышь» помощнике режиссёра. Девушку даже пытались отправить из Парижа в швейцарский пансион – подальше от настойчивых ухаживаний Роже. Но не тут-то было. Брижит показала характер. Когда родители ушли в театр, она засунула голову в духовку и включила газ. К счастью спектакль отменили и чета Бардо вернулась раньше времени. «Ещё пять минут и ваша дочь отправилась бы к праотцам» - констатировал врач. Родители присмирели, но поставили Вадиму условие, чтобы он нашёл себе приличную постоянную работу. Способному литератору не составило большого труда получить место репортёра в знаменитом еженедельнике «Пари Матч». Когда Луи Бардо вёл 18-летнюю Брижит к алтарю, то даже не подозревал, что его малышка уже два года как любовница Вадима и за плечами у неё нелегальный аборт.

Гражданский брак был зарегистрирован в мэрии 16-го округа Парижа. На последовавшем обеде на улице Помп были только члены семьи и несколько близких друзей. Отец новобрачной предложил Роже провести ночь в другой комнате, поскольку по-настоящему он должен был стать мужем только после церемонии в церкви. Брижит едва не устроила грандиозный скандал, но благоразумный Вадим не дал ей поссориться с родителями в такой ответственный момент. Так, в первую брачную ночь он спал один на узкой софе, этот новоиспечённый муж очаровательной парижанки, о которой потом будут писать, что она является предметом желания всех мужчин нашей планеты.

Следующий год принёс Брижит  Бардо поистине мировую популярность. Причём, всё случилось в характерном для знаменитой француженки, сумбурном и искромётном стиле. Вот как описывает это в своей книге «От звезды к звезде» сам Роже Вадим.

"С тех пор как Боттичелли написал свою Венеру плывущей в перламутровой раковине, никто не видел богиню любви выходящей из пены морской. Свидетелями именно такого чуда стали 12 мая 1953 года в двенадцатом часу пополудни две тысячи американских моряков авианосца «Энтерпрайс», бросившего якорь в Каннской бухте.

Сначала они увидели, как из морских глубин появилась длинная прядь волос, затем лицо в капельках воды, блестевших на солнце подобно бриллиантам. Невинный, но чувственный рот, идеально прорисованные глаза, маленький носик, щёки, ещё сохранившие детскую округлость, - всё это словно было создано для наслаждения. Две породистые ручки ухватились за борт моторной лодки, и вот она уже предстала перед всеми со своей лебединой шеей, покатыми плечами, высокой грудью и осиной талией, которую можно было обхватить пальцами обеих рук, с круглой, на зависть Адонису или Афродите, дерзкой задницей, великолепными бёдрами и мускулистыми ногами балерины. Ничто, кроме бикини, не скрывало это чувственное и гордое тело.

Даже не зная, кто она, моряки «Энтерпрайса» могли без труда догадаться, что перед ними богиня. Их свист и аплодисменты несомненно донеслись до ступеней Дворца фестивалей и набережной Круазетт. Чтобы лучше разглядеть девушку, моряки столпились по левому борту авианосца.

Стоя в лодке, Брижит расхохоталась. «Да они же перевернут корабль!» - воскликнула она.

Дежурный офицер спустил трап и пригласил Брижит подняться на борт. Это было против правил, но он предпочёл их нарушить, чтобы не вызвать бунт на корабле. Со свойственной ей непосредственностью Брижит приняла приглашение. И, оказавшись на палубе, стала пожимать руки морякам, рассмешила знанием четырёх английских слов, позволила сколько угодно снимать себя. Она так отличалась от обычных гостей «Энтерпрайса» типа Боба Хоупа или манерных девиц с маркой «Сделано в Голливуде»! Покидая авианосец, Брижит оставила там две тысячи друзей».

К этому моменту Брижит Бардо уже снялась в нескольких картинах, но ещё не была звездой. Дирекция не пригласила её на Каннский фестиваль. Она просто сопровождала своего мужа, молодого репортёра «Пари-матч» по имени Роже Вадим. Но покидала Канны она уже воплощением эротики и жажды жизни послевоенной эпохи.

Но окончательно, статус европейского секс-символа, за Бардо закрепился через три года. Ни одна из шестнадцати сыгранных до этого ролей не принесла Брижит Бардо всеобщего признания. Пока наконец за дело не взялся её муж – Вадим Племянников.

«Однажды мы находились в «Каза дель Корсо». Я смотрел как она танцует. Брижит выглядела ослепительно, вся так и лучилась, исторгая невероятную чувственность, присущую женщине, животному, творению искусства. А я вспоминал царственную малышку Брижит в студии Уолкера, встававшую на пуанты, делавшую пируэты, прыжки. Она пробыла на площадке два часа. И тут я вспомнил историю девушки, жившей с тремя братьями и убившей одного из них. Меня поразило тогда не убийство, а личность юной преступницы. Её поведение перед судом присяжных, её ответы адвокатам и судьям. Это походило на просветление. Я решил предложить этот сюжет для картины с Брижит, попросил бумагу и на десяти страничках написал краткое содержание будущего фильма. Название я придумал три месяца спустя. Думаю неплохое название: «И Бог создал женщину… »

Этот сценарий Роже Вадим никому не мог доверить и поэтому сам сел в кресло режиссёра. Режиссёрский дебют Вадима сделал Брижит Бардо секс-символом своей эпохи.

Но этот же фильм разлучил Вадима и Бардо.

«У нас было назначено свидание в «Фукетсе» с Жан-Луи Третиньяном. Брижит ещё ни разу не видела молодого актёра, который должен был играть её мужа в фильме. Жан-Луи, которого я обнаружил в театре, до этого не снимался в кино. Его робкое обаяние, скрытая под неловкой жестикуляцией мужская сила и несомненный талант убедили, что он будет идеален в роли Мишеля.

Во время обеда Брижит критически поглядывала на Жана-Луи. Почувствовав неловкость, тот покинул нас ещё до того, как подали кофе. Едва он отошёл подальше, как Брижит взорвалась:

- Да это же обалдуй какой-то!

- Он конечно не Брандо, но у него приятная улыбка.

- С улыбкой не занимается любовью! – буйствовала Брижит.

- Никто не заставляет тебя с ним спать, - сказал я.

- Но притворяться ещё хуже. Я никогда не смогу убедить себя, что влюблена в такого типа. Не могли найти другого!

Если Брижит упиралась, переубедить её было не просто. К счастью, в фильме Жульетта сначала не любит Мишеля. Она лишь постепенно открывает его для себя и начинает любить.

- Не переживай, - сказал я расстроенному Раулю. – В шарме Жан-Луи не откажешь. Я полагаю, что он изрядный хитрец. Со временем она к нему переменится.

Я и не знал, какими пророческими окажутся эти слова».

Действительно, по мере продвижения съёмок отношение Брижит к Третиньяну менялось: на экране – героини к герою, в жизни – актрисы к партнёру. Будучи режиссёром, Роже Вадим исполнял роль «законного» шпиона, наблюдая страсть, терявшую в его глазах всякую тайну. Вадим и Бардо расстались, прожив вместе семь бурных, противоречивых, но в любом случае, счастливых лет. Расстались, чтобы на всю жизнь остаться большими друзьями. Брижит называла своего первого мужа Вава или «старый русский», обращаясь к Вадиму за помощью в сложные моменты своей жизни.

                                  ----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

                                                                 НЕСКОЛЬКО ВЫДЕРЖЕК ИЗ КНИГИ РОЖЕ ВАДИМА

Господин и госпожа Бардо владели в Сен-Тропе маленьким домом в верхней части улочки, стены которого были увиты диким виноградом.

Этот маленький порт на Лазурном берегу славился своим очарованием, песчаными пляжами, домами Колетт и художника Денуайе де Сегонзака. Туристы и отпускники еще не завладели им. Модными были Канн, Антиб, Жуан-ле-Пэн, набережная Прогулки Англичан в Ницце и Монако. Я обнаружил сей райский уголок еще мальчишкой во время одной из велосипедных прогулок во время войны. И стал приезжать туда ежегодно.

Летом 1950 года я отыскал Брижит под сосновыми кронами около пустынной бухты. Она опасалась стрекоз, которые замирали, пока мы целовались. Эти большие насекомые, вероятно, с уважением относились к музыке наших вздохов, но Брижит утверждала, что они – шпионы, оплаченные ее отцом.

Мы поймали двух стрекоз, назвав их «Шпионка № 1» и «Шпионка № 2». Я пообещал никогда не расставаться с последней, которую Брижит с пристрастием расспрашивала при каждом свидании. Она устраивала мне сцены ревности, утверждая, что «Шпионка № 2» сообщила ей, будто застала меня в объятиях шведки или дочери зубного врача.

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Жерар и Эрве Милль обожали Брижит. В тот вечер, когда я представил ее своим друзьям, нас сопровождал ее отец. Пожав руку Мари-Лор де Ноай, генералу Корнильон-Молинье, Жюльетте Греко и молодому американскому сенатору Джону Ф. Кеннеди, успокоенный Пилу покинул нас.

Среди гостей оказалась женщина, чьи любовные приключения неизменно привлекали внимание всех газет. Директриса театра Симона Беро вела бурную жизнь. Достигнув пятидесяти лет, она остепенилась, но продолжала забавлять своими выходками. Чтобы насмешить собравшихся, она решила выбрать в качестве объекта Брижит.

– Вы девственница? – внезапно спросила она ее, надеясь смутить малышку и заставить покраснеть. Но не такую напала.

– Нет. А вы, мадам?

Последовал дружный смех собравшихся.

Брижит выиграла матч в первом раунде.

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Моей зарплаты хватало нам на жизнь, но не на оплату мебели. Брижит предложили сняться фильме. Для этого пришлось бы ехать в Ниццу. Перед ней встала серьезная проблема. Ей нужны были деньги, чтобы обставить квартиру, но не хотелось уезжать из Парижа. Поэтому она согласилась сыграть в пьесе Жана Ануя «Приглашение в замок». Это был настоящий вызов. Самые выдающиеся актеры мечтали играть в пьесах Ануя. Режиссер Андре Барсак неохотно уступил, как он считал, капризу автора. Справится ли с ролью неопытная дебютантка? Обычно не ходивший в кино, Ануй где-то увидел кусочек «Нормандской дыры». Брижит его удивила и пленила.

Уже на первых репетициях в театре «Ателье» она осознала, во что впуталась.

– Я с ума спятила, – сказала она мне. – Придется потерпеть с ковром и диваном. Я откажусь.

Мне удалось убедить ее не соскакивать с идущего поезда, и я помог ей, репетируя с ней дома, войти в образ героини. Я обещал ничего не говорить об этом Андре Барсаку, одному из самых уважаемых театральных режиссеров Франции. Такова уж гордыня великих людей. Она столь же чувствительна, как попка новорожденного.

И произошло чудо. В день премьеры Брижит удивила не только зрителей, но и своих партнеров. Ее реплики били в цель, она вызывала смех в нужный момент. А шарм, апломб и искренность заставили забыть недостаток опыта. Критики не признали в ней новую Сару Бернар, но не скрывали своего благожелательного впечатления. Это был удачный ход молодой дебютантки, о которой злые языки говорили, что своему успеху она обязана изяществу талии.

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Мы часто ссорились, и иногда весьма бурно. Но в этих ссорах было что-то ребяческое. Я вспоминаю, как мы ругались, как обижали друг друга, но совсем не помню из-за чего. Однако историю с дверью я не забывал никогда.

Жаркий спор, начавшийся однажды после ужина, превратился в ссору в гостиной и достиг своего апогея на кухне. Внезапно, без видимой причины, Брижит успокоилась. Это совсем было на нее не похоже и должно было бы насторожить.

– Ты забыл отнести мусор, – бросила она. – Сходи, мой дорогой, будь так добр. Я обожду тебя в постели.

Я схватил ведро и вышел. Но, едва переступив порог, осознал свою ошибку. Однако было уже поздно… Брижит заперла за мной дверь и задвинула засов. Я был в пижамных брюках. В таком виде не могло быть и речи, чтобы воспользоваться машиной и отправиться к кому-либо из друзей, к тому же у меня не было ключа. Не лучшим выходом из положения было устроиться на ночь на лестничной площадке с мусорным ведром в обнимку.

Я попробовал выставить дверь плечом, но такое получается лишь в кино. Тогда я придумал другой способ. Площадка была узкая, и можно было, прижавшись спиной к стене, упереться ногами в дверь. Ярость утроила мои силы, ибо дверь внезапно подалась. Напуганная Брижит умчалась в спальню, куда я последовал за нею. Не помню себя в таком гневе. Мне хотелось ее побить, но я никогда не смел поднять руку на женщину. И сейчас, несмотря на весь свой гнев, я не мог на это решиться. Я был недоволен сам собой. Тогда я нашел довольно экстравагантный, но тогда показавшийся мне оптимальным выход. Уложив Брижит на ворсистый ковер и набросив на нее матрас, я стал прыгать на том месте, где находилась ее задница. Гнев мой постепенно прошел. Брижит же долго дулась, но не из-за моих упражнений на матрасе (ей не было больно), а из-за выломанной двери, которую пришлось заменить новой.

Четыре года спустя, когда мы решились развестись, адвокат Брижит допытывался у нее, какие она может перечислить претензии ко мне.

– У меня к нему нет претензий, – ответила она.

– Коли вы разводитесь, значит, есть что-то, в чем вы можете его упрекнуть.

– Нет, ни в чем. Мы часто ссорились, но виноваты были оба.

– Послушайте, мадам, я должен представить судье какие-то основания. Постарайтесь вспомнить хоть что-нибудь.

– Ах, да, – сказала Брижит. – Есть одна вещь… Я буду этим попрекать его всю жизнь.

– Вот и прекрасно! Расскажите.

– Однажды он выломал дверь. А я только ее покрасила…

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Однажды она согласилась сняться во второплановой роли в английском фильме «Дилемма доктора» с Дирком Богартом. Это была приличная комедия, но отнюдь не событие года. Как обычно, продюсеры разослали в редакции фото французской «звездочки» с ее краткой биографией. Никто в Англии не видел ее фильмов. Но имя, наверное, было знакомо. И вот вместо полудюжины репортеров и фотографов на пресс-конференцию в отель «Дорчестер» явилось около тридцати. Она же никак не хотели выйти из номера (утверждая, что мерзко выглядит), и когда наконец появилась, пирожки были съедены, шампанское выпито и пишущая братия пребывала в дурном настроении. И снова случилось чудо. Сработал магнетизм личности Брижит. На ней была простая шерстяная блузка, облегавшая тело, как перчатка. Она выглядела целомудренно и одновременно непристойно. Фотографы щелкали без передышки. Ее опоздание и отсутствие шампанского были забыты и прощены.

– Назовите самый прекрасный день в вашей жизни? – спросил один журналист.

– Ночь, – ответила она.

– Кем вы больше всех восхищаетесь? – спросил другой.

– Исааком Ньютоном.

– Почему?

– Он открыл закон притяжения двух тел. Раздался смех.

– Есть люди, которых вы ненавидите?

– Докторов, занимающихся вивисекцией на животных, и президента Эйзенхауэра за то, что он отправил на электрический стул супругов Розенберг.

Она умела так формулировать свои мысли, что те били прямо в цель. Например: «Когда у мужчины много любовниц, его называют Дон Жуаном. Когда у женщины много любовников, ее называют шлюхой».

На другой день она была на первых полосах «Дейли телеграф», «Ивнинг стандарт» и «Гардиан». С десяток других газет напечатали ее фото и писали о «французском секс-кокетстве».

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Наш друг Даниель Желен привез в Рим очаровательную семнадцатилетнюю немецкую швейцарку. Бурная жизнь Желена пугала ее. Как-то раз вся в слезах и с дорожной сумкой на плече она пришла к нам в отель и попросила приютить ее.

– Моя дорогая, мы охотно приютим тебя, – сказала Брижит. – Но у нас всего одна, правда, очень широкая постель. Хватит и тебе места.

Таким образом, в течение недели я делил постель с Брижит Бардо и Урсулой Андрес. Быть может, я разочарую читателя, но не было никакого флирта, никакого секса. Брижит терпеть не могла любви втроем. Я испытывал некоторую неудовлетворенность. Но какая это была радость для глаз! Помнится, я сидел однажды на террасе, куда был подан первый завтрак. Через балконную дверь солнце освещало две нагие женские фигуры. Загорелые, бесстыжие, они смеялись, откровенничая друг с другом. Лучи римского солнца ласкали их тела, добавляя новые краски к совершенству тел. Пересекая со скоростью 30 000 километров в секунду космические дали, эти лучи ласкали животы двух богинь в расцвете красоты. Никогда прежде ни в кино, ни в музеях перед великими полотнами мастеров я не испытывал такого восхищения этими творениями искусства…