А скорее всего - уточки

Посмотрела на днях открытые прокаты наших олимпийских надежд. Особенно меня интересовал новый танец Бобровой-Соловьева под названием Птицы. Александр Жулин сказал в интервью, что это очень. очень сложная программа. И что сказать. Мне было очень.очень сложно ее смотреть, потому что оставалось ощущение, что Бобровой и Соловьеву очень.очень сложно кататься. От них и раньше исходило такое ощущение некой тяжести, надо сказать, будто они к земле, к земле. И всё пригибаются. В прошлом сезоне я решила, что Жулину удалось это исправить, в произвольной программе, произвольная программа была просто блеск, мне так показалось. Но теперь я смотрю на Птиц и думаю нет, не удалось. Не нисходит. Они просто делают свою работу. У нас во дворе так добросовестно работает один дворник, Чингизбек. И мало новых идей, много шагов, но идей мало. И вот я смотрю и думаю, может быть, это и птицы, но не лебеди и даже не чайки. А скорее всего уточки. Или в лучшем случае воробьи.

Кстати о птицах.

Мы все живем в одном большом, даже, можно сказать, огромном доме, и все всё знают друг про друга, даже если им всё равно. Если стоит гроб – все знают, чей это гроб, кто богач, кто бедняк, у кого какие, так сказать, новости. Однажды мы с братом пошли гулять, во двор, на горку, как раз нападал снег, он хотел покататься с горы, а мне было три года, я просто пошла с ним, не как овца, а просто пошла погулять. На горе стоял мужчина в валенках, тренировочных штанах, заправленных в валенки, и в куртке коламбия, а под горой суетился его отпрыск, я его даже знаю, это был мальчик Дима, у которого аллергия на молочные каши. Этот Дима как меня увидел, так начал вокруг виться, виться и совершенно не давал моему брату нормально покататься с горы, он спешил поперек нас влезть на гору и не дожидался пока мы уйдем с трассы, а ехал вниз и врезался в нас со всей своей силы и скорости. Его отец ничего не делал, а просто стоял наверху и кричал: -Дима, иди я тебе поменяю варежки, у тебя замерзли руки. Но Дима к нему не шел, у него, правда, все варежки были в снегу, с катышками из снега, налипшими по всей варежке, правой и левой. Так как Дима не шел, этот отец сморкался в большой платок, который вытаскивал из кармана куртки, и платок потом еще долго метался по ветру, пока он пытался его сложить обратно в куртку, у него были неловкие большие пальцы, у этого отца, и смешная шапка петушок, серого цвета.

Мой брат был веселый, он всё время гоготал и не сказать, что обращал на всё это внимание, а я обращала, над нами опять трещали провода, над горкой идут провода, электрические, и они трещат, если прислушаться. По ним идет ток или где-то вдалеке на них сидят птицы и болтают о том, о сём. Хотя брат утверждает, что это ток. Но я уверена, что и птицам есть о чём поговорить. Я однажды бегала за птицей, это было на автобусной остановке, а она бегала от меня, и я никак не могла понять, почему она бегает от меня, словно бегун на длинную дистанцию. А потом появилась ясность, я увидела, что у нее часть крыла волочится по земле вслед за ней, то есть это значит, что она не может от меня взлететь, а не потому, что она думает, что она Усейн Болт, она, наверное, в такие секунды совсем не думала, наверное, ей было просто больно. Я перестала за ней бегать, а стала бегать за толстым серым голубем, ему было всё равно, он сразу улетал, пройдет два толстых шага и улетает, я потом видела, когда шла домой, - он не знал, чей это гроб стоит возле подъезда, но всё-таки подлетел и нагадил на него.

Тогда мой брат мне сказал: -Пойдем, сделаем ангела. Мы пошли на такое место, которое было ещё совсем белое, без следов и собачьих какашек. Брат меня повернул лицом к себе и спиной к этому белому месту и приказал: - А теперь падай назад. Тогда я уперлась пятками в землю и упала. Подо мной была земля, она не колыхалась, а лежала тихо и незаметно, было не мягко, а словно лежишь на диване в гостях, подушки нет, одеяла нет и нет уюта. Я хотела послушать, может земля умеет разговаривать, я видела однажды в каком-то кино - мальчик лег на землю ухом и слушал землю, но телевизор выключили и мне до сих пор неясно, что случилось дальше с мальчиком и землей. А потом брат сказал: - Двигай ногами и руками в стороны туда-сюда! Я отвлеклась от своих мыслей и земля всё равно молчала, только снег шелестел, если пошевелишься, и стала двигать ногами и руками туда-сюда. Потом брат крикнул: -Оп! – и кааак поднял меня за руки вверх. Потом он потоптался в том месте, где от меня остался бугорок между ног – и замер, как это говорят, не в истоме, но притихший. На белой земле лежал белый сплюснутый ангел, на самом деле это был след от меня, какая я есть с головы до пят в своем зимнем убранстве, но по сути это был ангел. Говорят, такой сидит у каждого на плече и следит, чтобы кто не обидел. Даже если ты уже умер.