39 мин.

Ф. Кс. Тул. «Малышка на миллион»

208

От переводчика

5 декабря 2004 года на экраны вышел фильм Клинта Иствуда «Малышка на миллион», который был снят по одноименному рассказу Ф. Кс. Тула. Меня всегда удивлял тот факт, что есть невероятное количество отличной литературы и книг, которые еще не переведены на русский язык и я в первую очередь читаю и узнаю что-то сам, а во вторую — стараюсь делиться этим с вами.

И сегодня, 5 декабря 2024, ровно двадцать лет спустя я решил выложить на своем бусти канале сборник рассказов Ф. Кс. Тула, который лег в основу оскароносного фильма, а его заглавный рассказ — опубликовать здесь совершенно бесплатно. Такая повесть достойна того, чтобы ее прочитали.)

Часть первая

«Бокс — это неестественное действие, — прошептал голос. — Пойми меня правильно, малыш. В боксе все отступает от жизни. Если хочешь двигаться влево, ты не делаешь шаг влево, а наступаешь на правый носок, вот так. Чтобы двигаться вправо, ты используешь левый палец, видишь? — Старый белый человек не смотрел тебе в глаза, он смотрел сквозь твои глаза и аккурат тебе в затылок. — Вместо того чтобы бежать от боли, что естественно в жизни, в боксе ты делаешь ей шаг навстречу, понимаешь меня? Теперь, когда ты принял решение стать бойцом, ты должен знать, как драться, потому что каким бы крутым ты ни был, мой друг, эти чуваки с большими членами отправят тебя в нокаут».

Голос Фрэнки Данна был пронзительным. В одном и том же предложении он может быть высоким и суровым, или петлять, сладким, как персик, как Бенни Гудмен, играющий «Body and Soul», или уходить вглубь, как ворчание гризли. Он мог двигаться в сторону от тебя, а затем сворачиваться обратно, но всегда голос пронзал разум образами, которые застревали в нем, потому что звук, исходящий от старика, рисовал картины, которые становились частью тебя, заставлял тебя слышать его голос, когда его не было рядом. Когда Фрэнки Данн объяснял бойцу, как и почему нужно двигаться, боец видел это глазами Фрэнки, чувствовал, как это проникает в его плоть и кости, и его охватывало волшебство понимания и ощущение силы. Некоторые называли старика Доком, другие — дядей Фрэнком. Старые чернокожие бойцы и тренеры называли его Фрэнки Данн Фрэнки Данн, повторяя его имя с кивком или улыбкой. Фрэнки любил воинов.

В «Хит Пит», спортзале, расположенном через двадцать осыпающихся кирпичных ступенек на Пятой улице рядом с Мейпл — в самом центре Никеля, на Скид Роу в центре Лос-Анджелеса — было почти 38 градусов. В летнее время здесь было душно и много бойцов всех мастей, кому-то из них было восемь и десять лет, кому-то — тридцать и больше, ветераны, которые дрались с кем угодно и где угодно.

Два бойца, один из которых был чернокожим, а другой чикано [мериканец мексиканского происхождения, примеч.пер.], проводили титульные бои в разных весовых категориях. Для бойцов было пустяком сбросить три килограмма за тренировку, а зачастую и больше. Почти все бойцы были мужчинами, но среди них было три женщины.

Тренеры, раскачиваясь, как кобры, работали со своими бойцами, уединившись в шуме, жаре и паре. Некоторые сгорбились, чтобы пошептаться, другие громко кричали. Пот лился с каждого, даже с дюжины зрителей, сидевших на невысоких трибунах напротив двух рингов. Из четырех углов и вдоль стен доносилась разная музыка, из-за чего помещение напоминало тюремный блок.

Фрэнки обмахивал полотенцем перспективного 59-килограммового парня, шестнадцатилетнего чикано из Бойл-Хайтс. Судя по тому, как он двигался, мальчику казалось, что у него есть все шансы попасть в олимпийскую сборную. Следующим мальчиком, которому предстояло работать с Фрэнки, был чернокожий профессионал, десятираундовый тяжеловес с рекордом 19, 1 и 1, с 17 нокаутами. Несмотря на возраст Фрэнки, он не уступал своим бойцам в бою на лапах, независимо от их размеров. У Фрэнки были покатые плечи, а вены на предплечьях выделялись на фоне светлой кожи пурпурно-темными пятнами. Его брови были густо покрыты восковой рубцовой тканью. Он был слеп на левый глаз, и веко его опустилось. Когда он спал, тот оставался открытым. В детстве у него были веснушки и вьющиеся черные волосы. Теперь его нос стал шишкой, а лицо обветрилось, став розовой картой на фоне волнистых белых волос. Если не считать белой девушки, сидящей на трибуне, он был единственным белым в зале. Но раса никогда не имела значения для Фрэнки, и поскольку он не боялся цвета кожи, никогда не боялся, его уважали все в зале, включая мусульманских тренеров и бойцов. Африканцы особенно восхищались им.

В головах стариков возникают движущиеся картинки, о которых молодые люди не знают. Иногда между двумя взмахами руки проносится целый день пятидесятилетней давности. Без всякой причины Фрэнки вспомнил, как однажды в спортзал зашел отставной боец Хьюстон «Глыба» Стокс. У него было двое младших детей — шести- и семилетний, мальчик и девочка. Фрэнки обучал Хьюстона, и они вместе зарабатывали деньги, путешествовали по всему миру. Но Хьюстон не мог заставить детей держаться подальше от рингов, поэтому он кричал, чтобы напугать их.

— Кто-нибудь хочет купить этих двоих? Продаю их по дешевке!

Это привлекло внимание детей, особенно когда Фрэнки сказал: «Я, пожалуй, куплю их, Глыба. Будут ли они работать?

— Да, черт возьми, они будут работать!

— Но будут ли они собирать хлопок?

За столом для игры в шашки старый Эрл Макклюр, больной туберкулезом и похожий на мумию, хлопнул себя по ляжке и со смехом упал со стула. Эрл уже отошел к Богу, и Фрэнки молился за него. Но, облизнувшись, малыши поползли по ноге отца, а Глыба подмигнул Фрэнки и прошептал: Мужик, ты все еще лучший в деле».

Фрэнки был достаточно старым, чтобы иметь такие воспоминания, и часто они дергали его за рукав. Но у него были и свои цели, мечты, которые все еще бились в его сердце. Его тяжеловес может стать тем самым, который возьмет призовые в два миллиона долларов, и двести тысяч достанутся Фрэнки. Когда он стоял и думал, как разделить деньги со своими детьми, кто-то постучал его по плечу сзади и сказал: «Сэр?».

Фрэнки повернулся и увидел белую девушку с трибун.

— Да?

— Да, сэр, вас зовут Фрэнки Данн, не так ли?

Судя по тому, как она это сказала, это было скорее утверждение, чем вопрос, и говорила она с деревенским акцентом. Две толстые косы темно-русых волос свисали за каждое ухо, обрамляя веснушчатое лицо и пару агатовых глаз, как у дочери Фрэнки. Она была ростом 175 см и весила под 64 кг. Она была расслаблена и стояла грациозно, ее вес балансировал на обеих ногах, и, несмотря на сломанный нос, она выглядела привлекательно. Фрэнки видел, как она слонялась по спортзалу в течение недели или около того, видел, как другие тренеры подшучивали над ней. У него возникло ощущение, что он уже где-то видел ее.

— Фрэнки Данн мое имя, — ответил он, ожидая худшего. — Что, я должен тебе денег?

— Нет, сэр, — сказала она, серьезная, как беременная подружка, — но у нас проблема посерьезнее, чем трансмиссия в Петербилте [Огромный тягач американского производства, примеч.пер.].

— У нас, ты сказала? Да?

— Я заикаюсь?

Фрэнки ответил: «Что это за большая проблема, которую мы должны решить?

— Проблема в том, что я хочу, чтобы вы начали меня тренировать.

Он громко рассмеялся. «Транссишка в Петербилте, это точно! Видишь ли, я не тренирую девушек».

— Вы не помните меня? Пару зим назад, в Канзас-Сити? Мой первый бой?

Глаза Фрэнки потупились, а потом сощурились, снова фокусируясь. «Теперь помню».

— У меня нос хорошенько сломали, помните? Чуть не сбили с ног, но я все равно пошла вперед и победила. В раздевалке все орали так, словно это была ночь Джека Дэниелса на аукционе, но вы не вмешивались. Помните это?

— Я был в Кей-Си со своим тяжеловесом на восьмираундовом поединке. Да, я видел твой бой на мониторе в раздевалке.

— Помните то, что вы сказали?

— Что ж, разве не ты меня спрашиваешь?

— Вы сказали: «Девочка, быть крутой недостаточно».

— Да, — сказал Фрэнки.

— А потом вы сказали: «В этой игре главное — деньги, а не крутизна». Верно?

— Верно.

— Что ж, сэр, именно поэтому я и приехала в Лос-Анджелес.

— Погоди, я ни в коем случае не говорил, что буду тебя тренировать, — сказал Фрэнки.

— Разве я не знаю этого?

— Тогда в чем проблема?

— Проблема все та же, — сказала она. — Я прошу вас потренировать меня, босс.

— Я тебе не босс.

— Если я не буду называть вас боссом, вы будете меня тренировать?

— Нет.

— Тогда я вполне могу называть вас боссом, верно?

— Неправильно, — ответил он. — Иди-ка сюда.

Фрэнки привел ее в тренажерный зал, где звучали только ворчание и лязг гирь. По дороге он вспоминал все причины, по которым не стоит тренировать женщину-бойца. Самое главное, ему просто не нравилось видеть, как бьют женщин. Тем не менее, в любителях теперь есть девушки, и скоро они поедут на Олимпийские игры. Их будет становиться все больше и больше, а значит, они будут становиться все лучше и лучше. Это означало, что они будут лучше, чем те, что дерутся сейчас, и люди говорили, что для спорта это будет хорошо. Ему было все равно, насколько хорошими они станут. То, что девушки попадали в переделку, противоречило всему, во что он верил.

Ладно, подумал он, времена изменились. Девушки делают то же, что и парни, но это не делает все это правильным. Кроме того, были и практические причины. Планирование боев по менструациям. И сиськи в синяках. А что, если кто-то будет беременной и из-за драки у нее случится выкидыш? К тому же он не может ругнуться. Не то чтобы он так уж сильно ругался. Но иногда ругань была лучшим способом сказать то, что ты хотел сказать. Типа, держи свои гребаные руки вверху!

— Да, — сказал он ей, продолжая свои мысли вслух, — и половина из них — дегенераты в фиолетовых трусах и с феминистской чушью, понимаешь, о чем я? А когда ты тренируешь девушек, ты не можешь ругаться, потому что на тебя подадут в суд.

— Ток не я, босс, я из Озаркс.

— А еще есть те, кто сразу хвастается тем, что их языки были наготове накануне вечером в «Киске и Сиськах» или «Дороге из желтого кирпича» [Имеется в виду лесбо-клубы, примеч.пер.].

— Я не лесбиянка, если вы это имеете в виду, — сказала она. — Я могу немного покуролесить с лучшими из них.

— В любом случае, это не мое дело, и в этом вся суть... Кем бы ты ни была, оставь это за пределами спортзала.

— Значит ли это, что вы будете меня тренировать?

— Нет, черт возьми. — Затем он смягчился. — Ничего личного, понимаешь? Но мне пришлось бы слишком многое изменить. И у меня в баке осталось совсем немного бензина, понимаешь? Кроме того, ты слишком стара.

— Мне всего тридцать два.

— Понимаешь, о чем я? Парни начинают с самого раннего возраста, потому что все это требует времени, как и балет. Ты не стала бы начинать заниматься балетом, думая, что сможешь достичь вершины в своем возрасте, но люди, похоже, считают, что могут прийти в этот спорт так поздно, как им хочется. Чтобы стать бойцом, нужно четыре года, как в колледже. И это не считая времени, которое требуется, чтобы получить и выиграть бои, забыв о неудачах.

— Я занимаюсь этим почти три года. И это не значит, что я не была спортсменкой.

— Многие девушки пришли из карате, а это совсем другое дело, начинающееся с баланса. Женщины также приходят из софтбола, баскетбола, волейбола или футбола. Ты кто из них?

— Все вышеперечисленное.

— Или же они хотят сделать какое-то социальное заявление в спорте, суть которого заключается в том, чтобы выбить дерьмо из другого парня за деньги. Я пытался обучить пару девчонок и знаю, о чем говорю. Одна старая бычиха пришла в охотничьей шляпе в шортиках , ради всего святого. Кроме того, женщины бьют женщин — это просто бессмысленно, когда многие из них выходят на ринг, не успев ничего понять. Конечно, есть и такие, кто умеет драться. А когда у тебя двое, которые могут это сделать, ты получаешь хорошенькое шоу и, как правило, никто не страдает. Но чаще всего там оказываются девушки, которые не умеют драться, или одна из них настолько уступает другой, что это просто ужас.

— Разве бойцы не могут делать то, что хотят, независимо от их пола?

— В какой-то степени, конечно, да, но как насчет боев, которые представляют собой шоу уродов, больше похожих на собачьи бои? Я видел двух маленьких 50-килограммовых, и все, что они делали — это стояли нога к ноге и наносили удары, как будто дрались на битом стекле за винным магазином. У них глаза на лоб лезли. Одна получила перелом челюсти, а победительница попала в больницу с разрывом селезенки. Что это, черт возьми, такое? А что, если девушка возьмет и умрет из-за тебя? Нет, позови кого-нибудь из других парней.

— Я не хочу ни одного из них. — Она улыбнулась, и это чуть не разбило ему сердце.

— Почему ты так настроена на меня?

— Потому что с вами я знаю, что смогу заработать деньги.

— Это первая умная вещь, которую ты сказала. Но большинство девушек не зарабатывают денег. Да, сейчас в предварительных боях они делают двойную цену за раунд по сравнению с мальчиками, но девушки дерутся только двухминутные раунды, так что мы снова возвращаемся к шоу уродов. И что это за чушь, что некоторые девушки получают титулы после шести или восьми боев, а то и меньше? Титулы не настоящие, понимаешь? Никаких больших сборов. Вот почему до того, как девушки получат большие деньги, еще очень далеко, понимаешь?

— Я бы дралась три минуты, если бы мне разрешили.

— Но они этого не сделают. Видишь? Это не то же самое.

— Посмотрите на меня, мистер Фрэнки Данн. Допустим, вы правы насчет девушек-бойцов. Но мне уже тридцать два, и если я не могу зарабатывать боксом, то куда же деться этой деревенщине?

— Допустим, тебя травмируют.

— Это уже моя проблема, а не ваша. Вы не пожалеете, босс, обещаю.

— Договора нет.

Она повесила голову, потом посмотрела на него и вышла из зала.

— Хорошо, — сказал Фрэнки.

Она родилась и выросла на юго-западе штата Миссури, на холмах за городом Теодосия, где царит атмосфера Озарка. Многие городки, расположенные вдоль двухполосного Шоссе 160, представляли собой не более чем заправочную станцию и почтовое отделение, расположенные среди кедров и дубов, где-то между неизвестностью и забвением. Она, как и многие другие жители этого района, была из трейлерных отбросов и росла, когда на нее смотрели свысока. До смерти отца все было иначе.

Ее старшая сестра, Марделл, сбежала, когда ей было пятнадцать. Ее брат Юстас находился в тюрьме. Другой, Джей Ди, был капралом в армии. У Джей Ди было четверо детей и беременная жена, и он получал пособие, чтобы хоть как-то прожить. Ее вторая сестра по-прежнему жила с матерью, и обе они весили более 130 кг. Пособие и продовольственные талоны помогали им месяц за месяцем. Кроме жареного сома или жареной курицы, они питались бисквитами с подливкой, печеньями «Орео» и колой «Олвейс Сейв».

Каждый день она приходила в спортзал раньше Фрэнки. На ней были шорты, две футболки и толстовка, обрезанная у локтей. Она обматывала руки и работала без остановки, в основном прыгая на скакалке и мочаля большую грушу, мешок для трупов. Она не знала, как правильно работать с ней, и знала это, поэтому, закончив однажды, она направилась прямо к Фрэнки, который доставал из сумки снаряжение.

— Извините, что пристаю, но я не совсем правильно делаю, да?

Он кивнул.

— Должна быть какая-то хитрость.

Он плюнул в ведро у ринга.

— Хорошо, я покажу тебе, но только на этот раз.

Он подошел к большой груше и подтолкнул ее. Затем он начал двигаться вместе с ней, сохраняя то же расстояние, когда скользил к ней или назад, поворачиваясь в сторону или двигаясь вокруг нее.

— Преследуй, не ходи, — сказал он. — Если ты собираешься работать с большой грушей, сначала нужно думать о ней как о человеке, а не как о груше. Как только ты это поймешь, ты не начнешь бить, пока груша не отскочит от тебя. — Говоря, он демонстрировал — Это мертвый груз, понимаешь? Если ты ударишь по нему, когда он качнется в твою сторону, он отбросит тебя назад, заглушит твои удары, лишит тебя равновесия — он не позволит тебе полностью вытянуться при ударе, не даст возможности проследовать дальше. Джо Луис говорил, что нужно не бить противника, а пробивать его насквозь.

Она сделала все, как велел Фрэнки. Сначала ей было неловко, но, обретя равновесие, она начала двигаться так же, как Фрэнки, поворачивая сначала одно плечо вперед, потом другое, что позволяло ей двигать головой, не задумываясь об этом.

— Вот и все, кружись. Таким образом, твоя голова всегда в движении, а одно плечо отведено назад и готово к мощному удару — тебе не нужно делать что-то перед тем, как сделать что-то, скажем, если видишь, как соперник открылся. Не останавливайся, двигайся с грушей, обойди ее по кругу, — сказал он, подталкивая ее. — Она подскажет тебе, когда нужно ударить, совсем как противник.

Фрэнки отошел и забыл о ней, сосредоточившись на своих мальчиках.

— Эта чертова штука подсказывает, когда нужно бить, — пробормотала она, и перед ней открылся мир углов и плоскостей. Она не отходила от нее до тех пор, пока Фрэнки не покинул зал. К тому времени, когда он пришел на следующий день, она уже освоила этот прием, нанося удары в корпус и в голову — хуки с джеба, апперкоты, колющие джебы, уходы вправо с последующими двойными хуками и уходы в сторону за двойными и тройными джебами.

— Ну как я?

— Неплохо, но ты все еще бьешь руками. Это хорошие удары, потому что ты сильная, но тебе приходится слишком много работать. Во-первых, ты должна выстроиться под углом сорок пять градусов, понятно? А затем нужно повернуться на талии, когда наносишь удар. Когда ты наносишь удар правой, тебе нужно сделать шаг влево на пятнадцать сантиметров, когда ты делаешь полшага вперед обеими ногами. Это высвободит твое правое бедро, ногу и стопу, вот так, чтобы ты могла вложить свою задницу под удар. Я имею в виду твою заднюю часть.

— У вас получилось с первого раза. Пробили меня как сорокадолларовый мул.

Бывает ли такое, подумал Фрэнки, и длинные ноги с икрами, как у балерины. Длинные руки и короткое тело, идеальное для бойца. Из-за толстовки и футболки он не мог с уверенностью сказать, какой у нее объем груди, но она не выглядела полноватой, что было хорошо для девушки-бойца.

На следующий день она все еще продолжала наносить удары руками. И следующий, и следующий — никаких нокаутов. Фрэнки наблюдал за ней, пока работал со своими бойцами, наблюдал, как другие тренеры пытались подцепить ее. Она вежливо улыбалась, иногда кивала, но в основном качала головой.

Она присела рядом с Фрэнки на низкую голубую скамейку.

— Продолжаю стараться, но у меня ничего не получается. Как так-то?

— Никакого баланса, — сказал Фрэнки. — Не знаешь, как перенести вес.

— Как мне этому научиться, босс?

— Любой из этих тренеров может научить тебя.

— Вряд ли.

— Почему нет?

— Потому что даже я вижу, что у большинства их бойцов та же проблема, что и у меня.

Он улыбнулся.

— Ты знаешь, как бить по скоростной груше?

— Удары руками, как это делают в кино. — Она улыбнулась, признаваясь в своем невежестве. — Это все, что я знаю.

— Где твоя скоростная груша?

— У меня ее нет.

— Боже.

Фрэнки достал свою скоростную грушу, накачал ее велосипедным насосом и прикрутил к регулируемой круглой платформе над головой, подходящей по высоте для них обоих.

— В кино, — сказал он, — ты права, все ярко и никакой работы задницей. — Он поймал себя. — Я имею в виду задней частью. Но это еще не все. Здесь есть ритм и зрительно-моторная координация. Но самое главное — это баланс. Запомни это слово — баланс. Я говорю о том, чтобы уметь переминаться с ноги на ногу так быстро, как только успеваешь моргнуть.

— Я думала, что это для того, чтобы сильно ударить по чертовой штуке.

— В боксе не бьют сильно, а бьют правильно. Смотри, — сказал Фрэнки. — И считай вместе со мной: раз, два, три, четыре. На счет «раз» я пробиваю левой аккурат в нее. При этом вес тела переносится на правую ногу. Затем я перекашиваюсь и переношу вес на левую ногу и оставляю ее там, а на счет «два» бью по груше тыльной стороной левого кулака, как будто протыкаю ее ледорубом сбоку, вот так. Пока мой вес остается на левой ноге, я пробиваю грушу на счет «три» правой. Теперь я снова переношу вес на правую ногу и на счет «четыре» делаю движение-ледоруб правой.

Фрэнки слегка ускорился, и она увидела, как мешок движется восьмеркой. Фрэнки сказал: «Смотри, как поворачиваются мои бедра, когда я переминаюсь с ноги на ногу. Задница — это то место, откуда поступает энергия, понятно? Извини за задницу, но я не знаю, как еще ее назвать».

Фрэнки переключился на высокие обороты и стал стучать по груше на счет раз, два, три, четыре, в результате чего мешок трижды ударялся о платформу за каждый удар Фрэнки — биб-бип-бип, бип-бип-бип, биб-бип-бип, биб-бип-бип. Его талия поворачивалась при каждом ударе, и потому удары наносились без усилий. Захваченная этим зрелищем, Мэгги наблюдала, как старик также двигает ногами по полукругу под платформой, а затем обратно — баланс, рычаг, скорость, сила. Он продолжал работать до самого гонга, а груша превратилась в сплошное пятно. Облегченно вздохнув, он отступил назад, чтобы она могла попробовать.

— Подождите, — сказала она. — Вы еще что-то делали со своим дыханием.

— Ты заметила.

— Как же мне дышать?

— Мы займемся этим, когда, — поймал он себя на мысли. — Нет, не займемся. У меня нет времени, дорогая, честное слово.

— Я же говорила, что у нас проблема, — сказала она.

— Продолжай, — сказал он. — Покажи мне, насколько ты хороша.

— Я не могу сделать все это. Я знаю, что не могу.

— Если хочешь баланса, ты его получишь, — сказал он, убирая грушу и уходя.

— Черт! — сказала она.

На следующий день она купила скоростную грушу, точно такую же, как у Фрэнки. Несколько дней она посидит на скудном пайке, но ей было все равно. Она дождалась, пока Фрэнки уйдет поздно вечером, и начала работать со скоростной грушей, сначала невероятно медленно, а потом, когда баланс стал плавным, смогла ускориться. Она работала до тех пор, пока спортзал не закрылся в восемь. Бип-бип-бип, бип-бип-бип, бип-бип-бип, бип-бип-бип.

Она была готова к его приходу через неделю и была так хороша, что ему пришлось ухмыльнуться.

— Хорошо, — сказал он, — теперь покажи мне, что ты умеешь делать на большой груше.

Она рвала и метала, двигалась, виляла, поворачивала плечами и била без необходимости что-то делать до того, как она что-то сделает. Шагала влево и вперед, ударяя правой, и вела задницей, балансируя передним коленом.

— Неплохо, макушла. Продолжай двигать задом.

— Вы не пожалеете, тренируя меня, — сказала она. — Я обещаю.

— Нет, я сказал.

Она работала на обеих грушах, становясь лучше с каждым днем, ее удары были настолько быстрыми и уверенными, что бойцы и тренеры останавливались, чтобы посмотреть, как она бьет.

В следующий понедельник она снова была готова к встрече с Фрэнки. Она протянула ему датированный документ, написанный от руки на линованной бумаге, вырванной из блокнота на спирали.

Для тех, кого это может касаться, мистер Фрэнки Данн имеет право использовать любое слово, которое сочтет нужным. Это значит, что все слова из трех букв, из четырех букв, из пяти букв, из шести букв, из семи букв, из восьми букв, даже из десяти и двенадцати букв, а также любые другие слова, которые он посчитает нужными. Я в здравом уме и теле, и это мои истинные желания, которые исходят из моего сердца, разума и души.

Подпись,

Ее подпись была написана каракулями, которые он не смог расшифровать. Он пристально смотрел на нее, и она смотрела в ответ.

Он спросил:

— Кто готовил тебя к бою в Кей-Си?

— Я.

— У тебя есть менеджер?

— Вы.

— У тебя есть работа? — Он не хотел, чтобы кто-то искал Санта-Клауса.

Она сказала: «Разношу завтрак с шести до полудня на пляже».

Он спросил: «Какой у тебя рекорд?»

— Девять и три, но только один нокаут.

— У тебя никогда не было тренера?

— Сначала я пыталась работать с некоторыми, но они хотели только спать со мной — и мужчины, и женщины. Черт, я хотела научиться драться, а не быть шлюхой.

Он спросил: «Как тебя зовут?»

— Маргарет Мэри.

— Маргарет Мэри, а дальше?

— Маргарет Мэри Фицджеральд. Но папа назвал меня Мэгги.

Боевая Мэгги Фицджеральд, подумал Фрэнки, отворачиваясь. «Ах, Иисусе».

— Вот моя сделка, — сказал Фрэнки. — Ты делаешь то, что я говорю. Я не делаю того, что ты говоришь.

— Согласна.

— Я показываю тебе движения, а ты не можешь их выполнить, это нормально. Но если я даю тебе задания, которые ты можешь сделать, но не хочешь, это нехорошо.

— Согласна.

— Если тебе не нравится работать со мной, увольняйся в любое время, никаких обид, — продолжал он. — Мне не понравится с тобой работать, я уйду от тебя в любой момент, без всяких обид.

— Согласна.

Все началось с того, что Фрэнки гонял ее до седьмого пота. Она так усердно работала, что он хотел бы, чтобы и его мальчики работали так же. Он проверял ее силу и выносливость, отбивая раунд за раундом на лапах. Он сходил с ней на улицу, чтобы убедиться, что она правильно бегает. Он научил ее правильной стойке, как держать ноги на ширине плеч, а не широко расставленными и вкопанными.

— Почему?

— Баланс — с балансом ты свободна, и потому что твой охват больше, когда твои ноги под тобой, а не широко расставлены. Он доказал ей это.

Он показал ей, как двигаться вперед и назад, а также из стороны в сторону. Он научил ее драться, отступая. Для укрепления ее ног он наугад бросал на канвас по очереди лапы, чтобы она их подбирала. В первый день она продержалась минуту, прежде чем у нее отказали ноги. За две недели она прошла три 3-минутных раунда и научилась использовать свои бедра, ягодицы и бицепсы ног так, как это делают бойцы.

Он научил ее держаться на пятках, создавать импульс за счет пальцев правой ноги; держать вес на левом колене, сгибать его, когда она наносит джеб; удваивать и утраивать джеб, чтобы противник отступал на пятки. Он научил ее перекрывать ринг, проскальзывать под ударами и парировать удары слева и справа. Как бы сильно он ее ни загонял, она всегда была готова к большему. Его сердце устремилось к ней, макушле — mo cuishle на гэльском языке: дорогая, моя кровь.

— У тебя есть плохая привычка опускать левую руку, вот так, — сказал он ей. — У Джо Луиса была такая проблема, хотя он выиграл двадцать семь боев подряд, причем двадцать три — нокаутом. Это было до того, как Макс Шмелинг налетел на ленивый удар Луиса слева и нокаутировал Джо.

— Луис победил его во втором бою.

— Да, но в книге рекордов у них один - один, — сказал Фрэнки. — Это нормально, если ты приманиваешь кого-то, заставляя ее бросить зацепку так, чтобы ты могла проскользнуть или контратаковать — это нормально, потому что ты готова к прыжку лягушки. Шугар Рэй Робинсон делал это, затем совершал короткий шаг назад и, йоп!, выпускал убаюкивающий хук. Но ты еще не там.

— Защищать себя в любое время.

— Это правило.

Он заставлял ее тренироваться с другими девушками в спортзале. Как он и предполагал, она задерживала дыхание под давлением и уставала. Поэтому он научил ее дышать. Правильное дыхание позволяло ей совершать быстрые удары по желанию, и она без устали била по лапам. Когда он снова пригласил ее на спарринг с девушками, она выпроводила их с ринга.

— Как я справляюсь, босс?

— Лучше.

— Я спустилась до 59 кг.

Как раз то, что нужно, подумал Фрэнки — высокая и крупная для своего веса, с силой и мощью. Он улыбнулся про себя, отворачиваясь — она стала такой ловкой, что может драться под дождем и не промокнуть.

Когда Фрэнки не мог устроить ей спарринг с девочками, он ставил ее с мальчиками, чтобы закалить ее, приучить к шоку. Мальчики были такого же веса и имели такой же опыт, и обычно ее метелили. Но иногда все происходило наоборот, и однажды она сбила мальчика с ног апперкотом после джеба, за которым последовал прямой удар правой рукой, прямо из книги с картинками. К мальчику подошел качок. «Эй, парень! Ты позволишь девушке победить тебя?»

Фрэнки сказал: «Это не девушка, это боец».

Качок поднял руки вверх и отступил.

Поначалу, учитывая посредственный послужной список Мэгги и очевидную нехватку силы, ей было легко устраивать бои, тем более что промоутеры охотно устраивали поединки с девушками в клубах в Резеде и Сакраменто, в казино на отдаленных индейских резервациях. Мэгги предстояло провести четыре двухминутных раунда по двести долларов за раунд. Фрэнки одел ее в традиционную ярко-зеленую одежду, на спине халата красовался большой золотой трилистник под белой надписью «МЭГГИ», и она надирала задницы. Четыре поединка и четыре нокаута, два из которых пришлись на первую минуту первого раунда.

Через неделю после последнего боя, когда ее рекорд составлял уже 13 и 3 при 5 поражениях, Мэгги получила предложение за двадцать тысяч долларов выступить в 59-килограммовом полулегком дивизионе в Гамбурге против Билли Астраховой, «Белой медведицы». Фрэнки отказался, хотя ему пришлось обналичить несколько сберегательных облигаций.

Мэгги спросила: «Почему, босс? Я могла бы купить машину».

— Мы не готовы.

В последнем бою Мэгги опустила левую руку и получила синяк под глазом от удара правой.

— У тебя ирландская кожа. Что я говорил о том, чтобы держать перчатки выше?

— Я даже не почувствовала его, — сказала она.

— Подожди, когда начнешь играть с большими детьми, — сказал Фрэнки. — Скажи мне, когда будешь готова к шести раундам.

— Вчера.

Поднявшись классом выше, Мэгги выиграла первый и второй шестираундовые бои решением, но нокаутировала трех следующих соперниц, причем всех в третьем раунде, отправив одну из них в больницу с пробитой барабанной перепонкой и сотрясением мозга.

— Добро пожаловать в бокс, — сказал Фрэнки.

— С ней все будет в порядке? — спросила Мэгги.

— Возможно. А что, если нет?

— Наверное, ей придется завести себе волосатого старичка и родить детей, — ответила она. Сказав это, она увидела себя в тринадцать лет, стоящую босиком в грязи в выцветшем маленьком платье, с импетиго, расползающимся по лицу. «Нет, я не это имела в виду».

Теперь ее послужной список составлял 18 и 3, 8 нокаутов, а Фрэнки получал по восемнадцать сотен за бой. Она начала привлекать внимание прессы, и несколько статей о ней появились в бойцовских журналах. Но другие менеджеры боялись ставить своих девушек на бой с Мэгги, не желая рисковать репутацией бойца за те небольшие деньги, которые могли позволить себе мелкие промоутеры. Поэтому Фрэнки сам стал их приманивать, сняв деньги со своего сберегательного счета, чтобы через промоутера доплатить другой девушке целых три тысячи долларов. Рекорд Мэгги стал 19 и 3, с 9 нокаутами, что составляет менее 50% соотношения нокаутов. Но ее рекорд в боях под руководством Фрэнки — 10 и 0, причем восемь соперниц были нокаутированы, а соотношение нокаутов составляет 80%.

— Позвольте мне заплатить хотя бы половину того, что вы должны заплатить, — сказала она.

— Нет, свои я верну. Увольняйся с работы.

Они приняли восьмираундовый бой в Лондоне за восемь тысяч долларов и две тысячи тренировочных. Они выступали в шоу открытия боя за титул чемпиона в полулегком весе, и к этому событию Фрэнки сшил для Мэгги новый наряд, такой бледно-зеленый, почти белый, который будет сверкать под лучами прожекторов. На ее шортах кельтским шрифтом ярко-зеленым было написано «МЭГГИ». На спине ее мантии была золотая ирландская арфа. Над арфой кельтским шрифтом, отделанным золотом, было выведено гэльское MO CUISHLE. Фрэнки заставил ее надеть халат на взвешивании, и когда ирландская пресса увидела его, новости о ней тут же попали на ирландское телевидение и в газеты. Английские СМИ последовали за ними, а ирландцы, живущие в Англии, заполнили стадион. Во время боя Фрэнки к рингу сопровождали волынщики в килтах, а толпа скандировала «Ма-куш-ла! Ма-куш-ла!»

Бой был показан в Штатах по телеканалу Wide World of Sports, и Мэгги остановила свою соперницу — крепкую ямайскую девушку с дредами, имевшую в своем послужном списке четырнадцать нокаутов подряд — нокаутом в шестом раунде. Когда Мэгги вернулась в Лос-Анджелес, все телеканалы хотели взять у нее интервью. Ее цена выросла, и Фрэнки устраивал ей бои в Вегасе и Атлантик-Сити за пятьдесят тысяч долларов, что было больше, чем получали большинство ведущих претендентов-мужчин. Теперь все промоутеры заставляли волынщиков выводить Мэгги на ринг. Ирландцы, которые так долго сидели смирно, начали расхаживать с важным видом. Основываясь на двух последних победах, одна из которых была одержана нокаутом, Фрэнки подписал условный контракт с нью-йоркским промоутером на два 10-раундовых боя в «Мэдисон Сквер Гарден». За первый бой Мэгги получит беспрецедентные семьдесят пять тысяч. Если она выиграет этот бой, то за второй полагалось бы сто тысяч. Ирландские фанаты боев из Бостона добирались до Нью-Йорка на чартерных поездах.

Первая нью-йоркская соперница Мэгги упала на канвас в четвертом раунде. Другая закончила поединок в своем углу после восьмого. Заголовки на спортивной странице «Нью-Йорк Таймс» гласили: «МАКУШЛА ПЕРВАЯ МАЛЫШКА ЗА МИЛЛИОН ДОЛЛАРОВ?»

Еще одно предложение на титульный бой поступило из Атлантик-Сити, но Фрэнки отклонил его из-за разделения денег.

— Мы ни за что не возьмем меньше, чем чемпион, — сказал Фрэнки. — Мы — тираж, а не эта русская капуста, кем бы она ни была.

Фрэнки и Мэгги клали деньги в банк. И теперь все менеджеры всех девушек-бойцов повсюду, из-за больших денег, которые получала Мэгги, хотели драться с ней. Фрэнки знал, что она сможет победить их. Но к тому времени они проработали вместе уже почти три года, и он также знал, что время Мэгги уходит, что ее тело может выдержать только определенное количество наказания. Ее братья и сестры писали и звонили, просили денег. Она начала посылать пятьсот долларов в месяц своей матери Эрлайн. В перерывах между боями Фрэнки ездил с ней в Миссури, где она купила и обставила уютный кирпичный дом с двумя спальнями для своей матери в качестве сюрприза.

— Но как же я буду получать пособие и талоны на питание? — сказала Эрлайн.

— А вы с Роксаной не можете найти работу?

— Мы с сестренкой смотрим фильмы допоздна и для этого слишком поздно просыпаемся.

— Тогда продайте этот чертов дом.

— Ты можешь выделить немного денег, дорогая?

— Вот две сотни, — сказала Мэгги.

— Когда вернешься домой в следующий раз, оставь своего парня.

— Мама, во что ты превратилась?

Она дралась в Йоханнесбурге и Париже. Фрэнки научил ее тыкать и двигаться, рвать и метать, не подпускать противниц близко к себе, а держать их на расстоянии ударов. Обе девушки закончили бой, уйдя в свой угол. Из Парижа она отправилась в Дублин, где провела спарринг с тремя девушками — по два раунда с каждой — в рамках показательных выступлений, чтобы собрать деньги для ирландской программы любительского бокса. Лорд-мэр провозгласил этот день Днем Мэгги Макушлы и вручил ей ключ от города. Улицы были заполнены ликующими болельщиками.

— Деньги в банке, — сказал Фрэнки.

Хотя Фрэнки теперь посвящал большую часть своего времени Мэгги, он никогда не упускал других своих бойцов, ежедневно занимаясь с ними и путешествуя с ними, когда они проводили бои за городом. Джетлаг убивал его, но он всегда возвращался в спортзал на следующий день. Его бойцы, энергичные, как птенцы, никогда не знали, насколько он устал. Девушки даже из Бразилии приезжали, чтобы Фрэнки тренировал и был их менеджером.

— Мы разделим деньги пятьдесят на пятьдесят, — предлагали они. Одна из них предложила семьдесят на тридцать и показала ему свои фотографии в обнаженном виде, подтекст был очевиден.

— Я знаю, вы не поймете, — говорил им Фрэнки, — но я не тренирую девушек-бойцов.

Более, чем одна из них назвала его мужской шовинистической свиньей.

Когда десятираундовый бой Мэгги с Астраховой был наконец назначен, он должен был состояться в отеле «Мираж» в Лас-Вегасе и демонстрироваться на канале HBO. Фрэнки договорился о сделке на два боя, в результате которой Мэгги получит $225 тыс. Если Мэгги выиграет этот бой, то по контракту за второй титульный бой, против неназванной соперницы, она получит $500 тыс.

За бой в «Мираже» чемпионка Астрахова получит $125 тыс., что на $75 тыс. больше, чем она вообще когда-либо получала. Чемпионка была возмущена тем, что ей досталось меньше денег, и поклялась отомстить за оскорбление.

Фрэнки знал, что у Мэгги в запасе еще два, может быть, три титульных боя. Он точно хотел, чтобы она стала первой «Малышкой на миллион», хотел, чтобы она стала кем-то еще до того, как повесит перчатки на гвоздь, чтобы она всегда была кем-то после этого.

— Вы ведь тоже уйдете, босс? — спросила Мэгги.

— Нее. Мне будет недоставать вони.

Билли «Белая медведица» Астрахова — большегрудая, мужеподобная русская девушка, жившая в Гамбурге, отрастившая блеклые усы и встречавшаяся с моделями. Бывшая московская проститутка, она щеголяла в белых смокингах и лавандовых галстуках. Она была громилой, наносящей удары со всех сторон, и с легкостью побеждала девушек от Берлина до Австралии. Она считалась самым грязным бойцом в женских боях, была известна своими ударами головой и локтями. В Германии она пользовалась большой популярностью. Ее любимым приемом было пробраться в клинч и ударить ладонью перчатки по носу противника, сломав его. То, что она может их убить, ее не волновало. Она обещала вырубить Мэгги.

— После того как я ее отхлестаю, — сказала она на взвешивании, ухмыляясь и подмигивая Мэгги, — я заберу ее к себе в номер. На поводке.

Мэгги попросили прокомментировать ситуацию.

— Я разберу ее, как винчестер, и вычищу оба ствола.

Билли носила русскую меховую шапку и была одета в электрически-синий наряд с яркими красно-фиолетовыми молниями на каждом рукаве. Сняв шляпу, она показала бритую голову и уверенно прошлась по рингу, разминая руки и улыбаясь толпе. Мэгги, в своем бледно-зеленом, переливалась в свете цветных ламп. Слегка раскрасневшаяся, она вспотела в раздевалке и стояла в углу серьезная и напряженная.

Ирландцы были повсюду, разные их группы распевали ирландские песни. Крытую арену заполнили призрачные звуки волынки.

— Забоксируй ее, — сказал Фрэнки. — Втыкай свой джеб прямо в ее большие сиськи, пока они не посинеют и не отвалятся.

То, как Фрэнки пел свою военную песню, заставило Мэгги улыбнуться. «Теперь вы не жалеете, что спасли эту деревенщину, правда, босс?»

Фрэнки поцеловал ее в щеку и прошептал: «Макушла, ты моя кровь. А теперь иди туда и выбей из нее все дерьмо».

Прозвенел гонг, и Медведица пронеслась по рингу, нанося удары правой рукой. Мэгги проскользнула под ним и, шагнув влево, ударила Медведицу правой рукой в живот. Удар пришелся немного ниже солнечного сплетения, но Медведица все равно упала, задыхаясь. Публика встала и зааплодировала, но на счет девять Медведица тоже встала.

— Крепкая сучка, — сказал Фрэнки одному из секундантов, которого он привез из Лос-Анджелеса.

— Бульдаггеры [Мужеподобная лесбиянка, примеч.пер.] крепкие.

Мэгги еще дважды больно ударяла Билли комбинациями, но Медведица хваталась, удерживала и продержалась до конца раунда.

Из-за металлических ножек Фрэнки с трудом удалось пропихнуть тяжелый угловой табурет под самый низ канатов, но он был наготове, когда Мэгги добралась до угла. Он поливал ее водой, смазывал жиром и наставлял драться с расстояния. Когда прозвенел гонг, человек, занимающийся порезами, забрал у Фрэнки табурет и поставил его так, чтобы Фрэнки мог сидеть на нем и наблюдать за боем со стороны ринга.

Прозвенел гонг на второй раунд, и Мэгги выпустила джебы. Билли продолжала хвататься и удерживать, пытаясь превратить бой в потасовку и тем самым переключить ход поединка на себя. Но Мэгги была слишком ловкой для нее и продолжала осыпать ее джебами и левыми апперкотами, которые заставляли Билли отступать на пятки. Билли промахивалась так часто, что задыхалась не только от промахов, но и от ударов, которые наносила ей Мэгги. Билли зацепила Мэгги локтем, но промахнулась, когда попыталась ударить Мэгги ладонью в нос. Мэгги продолжала работать над ней с расстояния, нанося удары по груди Билли, словно таранила ее концом деревянного бруса. Белая медведица согнулась в талии и застонала от боли.

В третьем раунде джеб Мэгги вывел Билли из равновесия и заставил споткнуться, что позволило Мэгги провести комбинацию ударов в голову и корпус. Билли упала от комбинации раз-два-хук. Фрэнки решил, что Билли достаточно сильно пострадала, чтобы остаться лежать. Поскольку это был титульный бой, обязательного счета «восемь» не было, и после «пяти» она снова оказалась лицом к лицу с Мэгги.

Билли схватила Мэгги и попытался бросить ее на канвас. Рефери предупредил ее, что начнет снимать очки, если она будет продолжать в том же духе, но Билли было наплевать, и она матюкнулась на него по-русски. Она наступила Мэгги на ногу и снова попыталась спихнуть Мэгги на землю. Когда Мэгги все еще теряла равновесие, Билли ударила ее локтем, чего судья не заметил, и слегка рассекла Мэгги левый глаз. На самом деле пострадали ткани вокруг глаза, что привело к его опуханию. Катмен Фрэнки без труда остановил кровь, но пакеты со льдом и ледяное металлическое средство для остановки набухания не помогли сдержать отек, и глаз грозил полностью закрыться.

Фрэнки сказал Мэгги выйти на четвертый раунд с позиции силы, чтобы попытаться провести нокаут, потому что он боялся, что глаз закроется и судья остановит бой. Она несколько раз ударила Билли, но Билли осталась на ногах и продолжала бодаться головой. Судья снял очки и предупредил ее. Билли фальшиво извинялась, а потом снова принималась за свои грязные делишки. В перерывах между раундами Мэгги жаловалась на нечеткость зрения. Она также сказала Фрэнки, что не знает, как противостоять грязной тактике Билли. Фрэнки незаконно залил ей глаз Визином, а когда она сказала, что все равно не видит, он сказал, что для того, чтобы драться ей нужен только один глаз.

— Хорошо, но что мне делать с Медведицей? — спросила Мэгги.

— Ты ведь знаешь, как выйти из-под ее правой руки и нанести левый хук в печень?

— Я так и делаю. Она сделана из стали.

— Ненадолго, черт возьми, — сказал Фрэнки. — На этот раз, вместо того чтобы бить по печени, я хочу, чтобы ты попала своим левым хуком в правую половину ее большой дамской задницы, вонзила аккурат в седалищный нерв, как кинжал, и продолжала вонзать.

— А что, если судья увидит меня?

— Держи бычью сучку между собой и им, и он не увидит. И продолжай втыкать удары в эту дегенеративную задницу. Поняла?

— Еще бы.

К концу пятого раунда правая нога Билли волочилась и белела от боли. Обессиленная, она опустилась на одно колено и добровольный дождалась счета «восемь», пытаясь восстановить силы и облегчить боль. Это был хороший знак, но Фрэнки все еще беспокоился о глазе Мэгги, боясь, что он может закрыться, как раковина моллюска, и лишить ее шанса на титул.

К тому времени, когда Билли поднялась, зрение Мэгги еще не полностью прояснилось, но она продолжала давить. Она обрушила на русскую комбинации, от которых у той голова пошла кругом, а публика вскочила на ноги. Судья уже собирался остановить бой, как прозвенел гонг.

Мэгги нанесла четыре сильных удара в центре ринга, все они попали в цель, и уже собиралась добить Билли левым хуком в челюсть, но, услышав гонг, успела поймать себя. Вместо того чтобы запустить удар, она в одно мгновение повернулась вправо, посмотрела на Фрэнки, который проталкивал табуретку под канат, и опустила обе руки.

Билли была готова нанести удар правой аккурат под гонг. Но вместо того чтобы сдерживаться, как Мэгги, и зная, что Мэгги плохо видит левым глазом, она сделала шаг вперед и нанесла удар правой, который попал Мэгги по левому уху.

Поскольку Мэгги отходила, сила удара уменьшилась. Но он был достаточно сильным, чтобы, приземлившись, задеть внутреннее ухо Мэгги. Внезапно равновесие исчезло, ринг превратился в американские горки, и ей показалось, что она идет по столбам. Хотя она была в полном сознании, ее ноги начали подкашиваться и подгибаться. Ее никогда не сбивали с ног, и ее разум и тело восставали против мысли о том, чтобы упасть на канвас.

Фрэнки, занятый табуретом, не видел, что произошло, и оглянулся как раз в тот момент, когда Мэгги, спотыкаясь, направилась к нему, ее ноги были как пружины.

— Иисусе!

Он сделал шаг, но ноги Мэгги подкосились прежде, чем он успел ее поймать. Падая как мертвый груз, она пронеслась мимо его вытянутых рук. Пытаясь предотвратить удар поврежденного глаза о канвас, Мэгги вывернулась, пытаясь переломить падение, приняв его на бок и плечи. Но она крутанулась слишком сильно, и затылок со всей силы ударился о металлическую перекладину стула ринга, шея сломалась по первому и второму позвонкам, звук был похож на звук сапога, раздавливающего улитку.

— Нет! — прокричал Фрэнки, глядя, как она повалилась на бок.

Врачи на ринге бросились к ней, пока Фрэнки распрямлял ее на канвасе. Она перестала дышать.

На всех боях в крупных боксерских штатах наготове стоит полностью оборудованная машина скорой помощи с экипажем. Врачи немедленно вызвали носилки, и Мэгги вынесли бегом. Толпа молчала, волынщики оцепенели. Билли застыла на месте, пот выступил на ее бледных глазах.

В машине скорой помощи Мэгги подключили к мешку-Амбу [Ручной аппарат для искусственной вентиляции лёгких, примеч.пер.], и в ее плоские легкие был нагнетен воздух как раз перед тем, как истечет четырехминутный срок, который означал бы повреждение мозга.

Когда кислород достиг ее мозга, она пробормотала: «Я люблю тебя, папочка», но осталась без сознания.

Спустя несколько часов специалисты больницы сообщили, что Мэгги находится в отделении интенсивной терапии и не приходит в сознание.

Фрэнки солгал, сказав, что он ее дедушка. «Она уже может дышать самостоятельно?»

— Нет.

— Поврежден ли спинной мозг? — спросил Фрэнки, давя.

— Еще слишком рано.

Продолжение

Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где переводы книг о футболе, спорте и не только.

женские бои
logoбокс
переводы
книги