Шарль Леклер. Квалификация Гран-при Венгрии
Третий сегмент. Ферстаппен бесчисленное количество раз доворачивает руль в попытках заправить болид в поворот. Пилоты «Макларен» ставят лучшие времена. На ум напрашивается лишь одна фраза: «каждый раз... каждый раз». Каждый раз борьба лишь между ними. Макс лишился шанса вмешаться в нее. То же можно сказать про Расселла. Шарль отстает на восемь десятых. И даже при учете изношенного комплекта – это слишком много. Он выезжает на финальный круг.
И берет поул.
Глобально – есть два способа взять поул. Можно либо «дать машине ехать», либо бороться с ней. И чаще всего – выбор за гонщика делает болид.
Но есть моменты, когда борьба – единственный выход, а есть те, когда борьба – просто выдумка. Фантазия, воплощенная в реальность через движения рук и давление на педали. И зачастую обладатели быстрейшей машины борются с ней, когда этого можно избежать.
Результат этой борьбы показал не только чистую скорость, но и то, насколько умело она применена. Взять хотя бы шикану седьмого-восьмого. Дорогой читатель, представь вводные двух ситуаций: тебе надо пройти шикану с высокими поребриками, не задевать их нельзя. В первом случае – твоя машина хороша на торможении, во втором – на разгоне. Как ты будешь проходить эту связку?
Шарль выжимал максимум – тормозил как можно позже и выбирал внешний поребрик. Пилоты «Макларен» – выбирали оба, теряя на этом время.
«Выжимать максимум» – не значит давать дорогу лишь чувству, инстинкту. Круги на нерве, на интуиции проезжаются один раз, наудачу.
«Выжимать максимум» – значит поженить свой ум со своим чувством. Проехать круг на одном долгом выдохе – заранее зная, на сколько градусов ты отклонишь руль, где будешь жать на газ и где тормозить.
Иногда чувство выходит за пределы, которые ставит разум. И человек исчезает. Разные люди называют это по-разному – вдохновением, наитием, истомой – но мне, как поклоннику классической поэзии, ближе пушкинское «смятение». Оно идеально передает это чувство.
Долгий вдох. Сердце начинает биться быстрее, тяжелеет. Серо-синий горизонт сжимается в точку и исчезает. Остается только художник – пилот, его инструмент – машина, и его холст – трасса. Стремительно подходят к концу метры старт-финишной прямой.
Он не знает, где окажется в конце круга. Разум напоминает о траектории, силе торможения и начале разгона. Но в одиночку он не может довести круг до предела. В силу вступает память.
Она – основа разума. Все крупные философы истории, пытаясь описать систему мышления, неизбежно приходили к идее о важности памяти. Но мне милее концепция Платона – припоминание; или, для благозвучности – возвращение. Мы живем возвращением: проживаем дежавю, сравниваем настоящее с прошлым, исходя из прошлого планируем будущее.
А там, в его памяти – тоскливый отсчет лет. Отсутствие заветного титула. Горечь абсурдных потерь – по своей вине и по чужой. Потенциал, направленный в вечность – не в момент и не в конкретику. На задворки протоколов. Шум – безмерный и неостановимый. Страх, что главная битва уже проиграна. Что единственная судьба – «доезжалово».
Память начинает мерцать. Тихо и ритмично. Слышится гул, но иной – не нервный, а успокаивающий. За гулом следует крик. Крик болельщиков, крик инженера, наконец – собственный.
Есть лишь один путь примирения чувства и разума – благодаря воле. Она вспыхивает и гаснет. Разгорается и затухает. Ее нельзя поймать, но за ней можно гнаться. Вспомнить то, что тебе удавалось сделать раньше, и сквозь пелену неуверенности, страха и беспокойства – сделать это снова.
Не важно, что будет в гонке. Не важно, удалась в конечном счете подвеска или нет. Важно лишь то, что вся человеческая жизнь – бесконечное возвращение к самой себе через извилистые тропы памяти. И воля, обретенная однажды, снова вернется. Нужно лишь не бросать попыток угнаться за ней.
В телеграме – Paddock Poetry
