Ричард Уильямс. «Смерть Айртона Сенны», глава 6
На столе в кабинете Фрэнка Уильямса в современном здании фабрики, стоящей в нависшей тени электростанции Didcot, стоит фотография Айртона Сенны в рамке. Сенна погиб в своей третьей гонке за Williams, в машине, которая покинула завод в одном из огромных бело-голубых транспортеров, припаркованных у входа. Но гонщик и директор команды дружили более десяти лет.
В 1983 году, когда он выступал в Формуле-3 с Диком Беннеттсом, Сенна жил в доме неподалеку от Рединга. Уильямс, живший всего в нескольких километрах от него, два или три раза приглашал его на ужин, предлагая свои мысли и советы на будущее. Поскольку чемпион мира 1982 года Кеке Росберг и популярный Жак Лаффит были закреплены за командой на этот и следующий год, Williams не имела ничего особенного, что можно было бы предложить молодому бразильцу; несмотря на все свои успехи, команда еще не настолько укрепилась, чтобы оправдать такой риск. Но Фрэнк Уильямс любит автогонки с такой силой, с которой мало кто может сравниться, и хотя он печально известен своей скупостью на зарплату гонщикам (наследие его ранних дней, когда он прозябал на задних рядах, считая каждую копейку), ему всегда нравилось поощрять молодые таланты гонщиков. В июле этого года он стал первым человеком, пригласившим Айртона Сенну сесть за руль болида Формулы-1.
Проехав семьдесят кругов за день тестов в Донингтон Парк, Сенна не торопил события, но все же впечатлил команду своей скоростью и уверенностью в машине, более чем в два раза превосходящей по мощности все, что он водил до этого. Подтекст жеста Williams заключался в том, что, хотя партнерство сразу же стало невозможным, может быть, в ближайшие годы Сенна не забудет, какая из больших команд первой протянула ему руку дружбы.
Следующими были McLaren. Проводя посредственный сезон с двигателями Ford и двумя гонщиками-ветеранами, Ники Лаудой и Джоном Уотсоном, команда только что пережила унижение, не сумев квалифицировать ни одну из машин для участия в Гран-при Монако, что стало серьезным ударом для их привередливого директора Рона Денниса. Одобрительно отзываясь о Лауде как о «смелом и идейном менеджере», Деннис планировал оставить Уотсона, надеясь привлечь Алена Проста из Renault в качестве партнера для Лауды в 1984 году. Но он также искал свежие таланты, поскольку сам Лауда планировал провести еще только один сезон. У McLaren были большие планы в техническом плане: новый автомобиль будет спроектирован Джоном Барнардом, одним из партнеров Денниса, уже известным своими нестандартными идеями, и оснащен новыми турбомоторами Porsche, финансируемыми другим партнером, бизнесменом Мансуром Оджехом, сыном босса TAG (Technique d'Avant Garde), франко-саудовской высокотехнологичной инженерной компании. В поисках младшего гонщика Деннис устроил своеобразный конкурс красоты: тестовый день в Сильверстоуне, во время которого он мог сравнить таланты Сенны, Брандла и Штефана Беллофа, очень быстрого молодого немца, производившего впечатление в Формуле-2. Уотсона, по иронии судьбы, попросили первым вывести McLaren на старт, внести небольшие изменения в настройки и зафиксировать время, по которому можно будет судить о молодых претендентах.
По холодному мнению инсайдеров Формулы-1, которые быстро узнали об этом, поведение Сенны в тот день в значительной степени подтвердило его абсолютное стремление к успеху. Из всей троицы он шел первым. И поехал быстро, быстро подбираясь ко времени Уотсона. Однако на самом быстром круге двигатель взорвался. Вернувшись на пит-лейн, он спросил Денниса, какое время он показал на круге. По воспоминаниям Брандла, Деннис сообщил молодому человеку, что он не склонен думать о нажатии кнопки на секундомере, когда одна из его машин проносится мимо него, а из задней части валит очень дорогой дым. Как только был установлен новый двигатель, Брандл и Беллоф по очереди показали одинаково впечатляющие результаты. Но затем, к их изумлению, Сенна надел шлем, натянул перчатки и вышел на очередную сессию. Пока они ехали, он убеждал Денниса, что ему следует разрешить проехать еще несколько кругов, мотивируя это тем, что машина Денниса в первый раз его подвела. Впечатленный его настойчивостью, Деннис отправил его на старт, и тот был вознагражден самым быстрым временем дня — что неудивительно, ведь Сенне дали больше шансов познакомиться с машиной — и парой дедовских взглядов англичанина и немца, чьи дары были украдены. Вскоре поступило предложение от McLaren, но поскольку оно не содержало тех гарантий, которые хотел получить Сенна, требуя, чтобы он провел еще один сезон в одной из низших формул (субсидируемых McLaren), прежде чем перейти в Формулу-1, он без колебаний отклонил его.
Заинтересованным наблюдателем в Сильверстоуне в день тестов McLaren — фактически шпионом, поскольку он оставался инкогнито в задней части трассы — был Херби Блэш, менеджер команды Brabham по поручению ее тогдашнего владельца Берни Экклстоуна. На первый взгляд, Brabham были в гораздо лучшей форме, чем McLaren. Используя мощнейший четырехцилиндровый двигатель BMW и секретную бензиновую смесь, которую соперники с завистью называли «ракетным топливом», команда вела Нельсона Пике к его второму чемпионскому титулу, а Риккардо Патрезе оказывал ему поддержку. Видя, что Сенна более перспективен, чем Патрезе, чей талант, казалось, достиг плато, Экклстоун пригласил его на тесты на скоростную трассу, построенную французским пастисовым [Пастис — французский ликёр, прим.пер.] миллионером Полем Рикаром в Ле-Кастелле, на холмах Прованса. Это была первая возможность для Сенны испытать турбированный болид Формулы-1. Наслаждаясь его мощью, он демонстрировал свои способности в дротикообразном Brabham так же успешно, как и в устаревших нетурбированных Williams и McLaren, но когда Экклстоун впоследствии попытался сделать ему твердое предложение, оно было заблокировано Пике, который воспользовался правом вето, усиленным его связями с главным спонсором команды, итальянской молочной компанией Parmalat. Пике не хотел Сенну: не другого бразильца, не Паулисту и тем более не того, кто может оказаться таким же быстрым, как он сам, или даже быстрее.
Сенна закусил губу и прислушался к предложениям команды Lotus, оправившейся после смерти в предыдущем году ее основателя и гения-предводителя Колина Чепмена. Питер Уорр, бывшая правая рука Чепмена, взял управление на себя и хотел поставить Сенну рядом с Элио Де Анджелисом, руководителем команды, заменив им Найджела Мэнселла, который считался немного утомительным человеком и в любом случае не очень перспективным. Но спонсоры снова должны были высказать свое мнение. В конце сентября в Брэндс-Хэтч Мэнселл вывел свой автомобиль на второй ряд решетки Гран-при Европы, отобрав заголовки британских утренних газет у Де Анджелиса, который квалифицировался быстрее всех. Спонсоры Lotus, производители сигарет John Player Special, увидели ценность успешного англичанина для своих маркетинговых усилий и настояли на том, чтобы Мэнселл остался в команде.
Несмотря на восхищение практически всех авторитетных судей в Формуле-1, Сенна начал обращать серьезное внимание на настойчивые предложения небольшой, но амбициозной компании под управлением Теда Тоулмана, английского грузоперевозчика, который в 1982 году окунулся в Формулу-1 на машине с турбомотором Брайана Харта под управлением Дерека Уорвика. Они добились хороших результатов для совершенно новой команды, но не достаточно хороших для Уорика, который объявил о своем намерении присоединиться к Renault, где, по его мнению, было бы больше шансов побороться за чемпионство. Перед менеджером команды Toleman Алексом Хокриджем, которому предстояло перестроить команду в условиях ограниченных ресурсов, стояли две задачи: выбрать опытного гонщика, идущего на понижение, или рискнуть потенциалом восходящей звезды. В качестве второго гонщика он выбрал Джонни Чекотто, венесуэльца, который в семидесятые годы был подростком-вундеркиндом в мотогонках и до сих пор пользуется большой популярностью в Италии, стране главных спонсоров Toleman. Хокридж, возглавлявший команду, был готов поставить на богатые перспективы Айртона Сенны. А когда Сенна тестировал Toleman-Hart в Сильверстоуне, бразильцу потребовалось всего два круга, чтобы улучшить лучшее время, когда-либо установленное Toleman на этой трассе.
Хокридж сделал ему предложение. Неплохой вариант: примерно в пять раз больше, чем предлагал Brabham. Но рыночная стоимость гонщика Формулы-1 зависит от многих факторов. Его собственные врожденные способности — лишь одна из них. Другое дело — положение команды, находящейся по другую сторону стола переговоров. В любой момент времени лишь два или три гонщика смогут получить самые большие деньги от одной из элитных команд. Для остальных их вознаграждение будет оцениваться в соответствии с меняющимся уравнением, определяемым скорее потребностями, чем чем-либо еще: гонщику нужна конкретная машина, команде — конкретное сочетание водительского таланта и дружелюбия спонсоров. Или, в любом случае, просто нужда в деньгах. И управление машиной Toleman с меньшей вероятностью увеличило бы заработок Сенны в плане получения очков в чемпионате, чем Brabham. Но Toleman, находящийся на подъеме и борющийся за каждую точку опоры, нуждался в нем в пять раз сильнее, чем устоявшийся Brabham, и, возможно, работал бы на него в пять раз усерднее.
Сенна подписал трехлетний контракт, но только после того, как получил кое-что, чего он хотел даже больше, чем зарплату: специальный пункт о выходе, дающий ему право покинуть команду и перейти в другое место в любое время, если его не будет устраивать предоставляемое оборудование, при условии, что он заплатит Toleman определенную сумму денег, прежде чем начнет контактировать с другими командами. Во время переговоров Сенна дал понять, что это соглашение, о котором долго и упорно торговались, было для него жизненно важным; он скорее уйдет из автогонок, сказал он Хокриджу, чем увидит, как его судьба ускользает от него, а он продолжает бороться с безнадежно неконкурентоспособной машиной. Хокридж понял, в чем дело; он должен был это сделать, иначе потерял бы его.
Выйдя на стартовую решетку трассы Жакарепагуа в Рио-де-Жанейро 25 марта 1984 года на первом этапе нового сезона, он стал тринадцатым бразильским гонщиком, участвовавшим в чемпионате мира, двое из которых уже завоевали титул.
В первые послевоенные годы самые выдающиеся гонщики Южной Америки были родом из Аргентины: за всемогущим Фанхио быстро последовали Хосе Фройлан Гонсалес, Онофре Маримон, Роберто Миерес и Карлос Мендитеги. Первым бразильцем стал Чико Ланди, дебютировавший на Ferrari в Монце в 1951 году; в течение следующих четырех сезонов он участвовал на Maserati еще в пяти Гран-при, но в 1956 году в возрасте сорока девяти лет добился лишь удачного четвертого места в гонке на выбывание в Буэнос-Айресе. История мало что говорит о Ланди и еще меньше о следующем бразильце, Джино Бьянко, который участвовал на Maserati в четырех гонках в 1952 году, не набрав ни одного очка. Эрнандо «Нано» да Силва Рамос был фигурой более значительной, франко-бразилец, который участвовал в гонках на маленьких нежных бледно-голубых спорткарах Amedée Gordini в середине пятидесятых годов и семь раз выступал на проворных, но маломощных машинах Gordini в Формуле-1 в 1955/56 годах, набрав два очка за пятое место в Монако в последнем году позади Мосса, Коллинза, Бехры и Фанхио. Двадцатиоднолетний Фриц д'Орей в 1959 году трижды участвовал в гонках за рулем устаревшего Maserati, принадлежавшего частной итальянской команде Scuderia Centro Sud; через два года он умер.
Но затем, в 1970 году, когда сборная Бразилии выиграла свой третий Кубок мира с Пеле, Жаирзиньо и остальными членами величайшей футбольной команды, когда-либо собранной, появился человек, который утвердил Бразилию в качестве серьезной автогоночной страны. С того момента, как Эмерсон Фиттипальди, которому было всего двадцать три года, сел в элегантный, низкопосаженный Lotus 72 Колина Чепмена, он выглядел чемпионом; два года спустя он стал самым молодым обладателем титула в истории. В 1974 году он стал чемпионом во второй раз за рулем Marlboro McLaren. После еще одного сезона в McLaren, все еще находясь в расцвете сил, он перешел в команду, созданную в предыдущем году его старшим братом Уилсоном. Но машины, изначально спонсируемые и названные в честь бразильской сахарной компании Copersucar, так и не смогли удовлетворить его талант: девятое место в чемпионате стало его лучшим результатом за эти напрасно потраченные годы, и в 1980 году он распрощался с Формулой-1 (хотя позже в этом десятилетии он сделал чрезвычайно успешное возвращение в американские гонки, выиграв и Индианаполис 500, и чемпионат серии Индикар). Уилсон Фиттипальди никогда не обладал талантом своего брата: пятое и шестое места стали единственными отличительными чертами его двух сезонов с Brabham, а в 1975 году он испытывал сложности в развитии первоначального Copersucar, после чего завершил карьеру, чтобы освободить место для Эмерсона.
Жозе Карлус Пасе по прозвищу «Моку» вполне мог стать вторым чемпионом мира из Сан-Паулу. Он дебютировал в 1972 году, но одна победа — на Гран-при Бразилии 1975 года, на пять секунд опередив Эмерсона Фиттипальди — плюс три вторых места и два третьих стали неадекватной отдачей за три высококонкурентных сезона в команде Brabham, амбициозный владелец которой Берни Экклстоун стал его близким другом и был опустошен, когда в начале сезона 1977 года Пасе погиб в авиакатастрофе в возрасте тридцати двух лет.
Луис Перейра Буэно, который провел сезон в Англии, участвуя в гонках Формулы Форд в 1969 году, квалифицировался последним и финишировал таким же за рулем старого Surtees на Гран-при Бразилии 1973 года в Интерлагосе, во время первого этапа чемпионата, проходившего на этой трассе. Он и Инго Хоффман, трижды выступавший в Copersucar Фиттипальди в 1976 и 77 годах, ничего не добавили к списку почетных участников. Как и в те же годы не добавил и Алексу Диас Рибейру, дикий выпускник европейской Формулы-2 (где на носовом козырьке его машины красовалась надпись «Иисус спасает»), который заплатил за свои десять гонок в марте, но часто оказывался в списке неквалифицированных участников. Чико Серра, который познакомил Сенну с европейскими гонками, появлялся за рулем машин Фиттипальди и Arrows в начале восьмидесятых, не произведя неизгладимого впечатления.
Наследником Эмерсона Фиттипальди оказался Нельсон Пике, который в 1978 году в возрасте двадцати пяти лет сел за руль Ensign, чтобы принять участие в первом из более чем 200 Гран-при. Природный талант Пике был настолько очевиден, что к концу сезона его перевели из скромного окружения маленькой команды Ensign сначала в McLaren, а затем в Brabham, где он оставался на протяжении следующих семи сезонов и выиграл титулы в 1981 и 83 годах. Свой третий и последний титул в 1987 году он завоевал в один из двух сезонов в составе Williams; после этого его карьера в Формуле-1 завершилась, и он провел по несколько сезонов в Lotus и Benetton, а затем переехал в Америку, где в результате неудачной аварии на Индикар получил травму ноги и закончил гоночную карьеру.
Когда появился Сенна, бразильцы стали силой в мире Формулы-1. Известно, что у них были и талант, и деньги, хотя оба товара не всегда присутствовали в одной упаковке. (Аргентину, напротив, давно затмили, лишь одаренный, но угрюмый Карлос Ройтеманн поднимал сине-белый флаг после пятидесятых годов). Бразильские гонщики также не были подвержены классификации в соответствии с клише национального темперамента, как их футболисты: ровный стиль и холодный расчет Эмерсона Фиттипальди мало походил на меркантильное чутье и импровизированную личную жизнь Нельсона Пике. И Сенна тоже подарил Формуле-1 свою индивидуальность.
В Жакарепагуа он квалифицировался на восьмом ряду решетки — две трети пути вниз по трассе — на Toleman, оставшемся с прошлого года, но в гонке сошел с дистанции после восьми кругов из-за проблем с турбокомпрессором. Та же деталь испортила его заезд две недели спустя в Южной Африке; тем не менее он финишировал шестым, отстав от победителя на три круга, заработав свое первое очко в чемпионате всего лишь во второй гонке. Еще одно очко он заработал в первой европейской гонке, в Зольдере, где он квалифицировался девятнадцатым, но дотащил старую машину до самого финиша.
К этому времени новый Toleman был закончен и готов на заводе, но команда откладывала его появление до разрешения конфликта с поставщиком шин, компанией Pirelli, которая потеряла интерес к Формуле-1 и не поспевала за техническими разработками своих конкурентов, Goodyear и Michelin. В Имоле проблемы с Pirelli дали о себе знать, и Сенна не смог квалифицироваться на гонку — единственный раз в его карьере, когда его постигла такая участь, и в тот момент, когда он начал видеть свое среднесрочное будущее где-то в другом месте.
Возможно, это также закалило его отношение к гонке знаменитостей на новой трассе Нюрбургринг в мае, на которой он присоединился к целому ряду звезд прошлого и настоящего, которые все были за рулем одинаковых седанов Mercedes 190. Для большинства из них это было просто развлечением, а для Сенны — шансом еще раз заявить о себе. На двенадцатикруговом спринте он опередил Ники Лауду на полторы секунды, за ним устремились Ройтеманн, Росберг, Уотсон и Прост, а также такие бывшие герои, как Денни Халм, Джоди Шектер, Джек Брэбхэм, Джеймс Хант, Джон Сертиз, Фил Хилл — шесть чемпионов мира — и Стирлинг Мосс, старый почетный чемпион. Возможно, некоторые из них подошли к этому событию не в таком напряженном духе, как Сенна, но двадцатичетырехлетний гонщик воспользовался возможностью продемонстрировать серьезность своих намерений перед важной аудиторией.
Он получил новый Toleman и шины Michelin, и на Гран-при Монако он показал себя. Все просто.
Тринадцатый в практике на сухой трассе, он максимально использовал дождь в день гонки. Благодаря собственному мастерству и чужим авариям он поднялся на вторую позицию к двадцатому из запланированных семидесяти восьми кругов. На трассе, отмеченной отсутствием мест для обгона, его жертвами стали Williams Жака Лаффита, ATS Манфреда Винкельхока, Williams Кеке Росберга, Ferrari Рене Арну и McLaren Ники Лауды. В то время как аварии постигли таких асов, как Тамбей, Уорик, Пике и Мэнселл, Сенна не только удерживал свой автомобиль на трассе, но и ехал быстрее всех, в то время как дождь шел все сильнее и сильнее. На двадцатом круге он отставал от лидера Алена Проста на полминуты; за следующие одиннадцать кругов он сократил отставание до семи с половиной секунд.
Но в конце тридцать второго круга, когда Сенна стремительно приближался к Просту, а до конца гонки оставалось сорок шесть кругов, все внезапно закончилось. Смотритель трассы, бывший гонщик Ferrari Джеки Иккс, высунулся из-за финишной черты, держа в руках красный флаг. Сенна настиг Проста перед самой линией и завершил круг замедления, полагая, что победил, но по возвращении в пит-лейн ему сообщили, что по правилам победителем считается тот, кто лидировал в конце круга, предшествовавшего появлению красного флага. Иными словами, Прост победил с отрывом в 7,4 секунды.
Сразу же возникли разногласия. Иккс утверждал, что погода была слишком плохой, чтобы продолжать гонку в условиях безопасности, но гонки доводились до финиша в такую погоду и хуже (сам Иккс пришел вторым в Монако в 1972 году во время проливного дождя); да и дороги княжества ни в коем случае не были худшим местом для мокрых гонок, учитывая сравнительно низкую среднюю скорость и высокий уровень визуальной информации, предоставляемой гонщикам естественными объектами — зданиями, рекламными щитами и так далее — граничащими с узким дорожным полотном, что позволяло легче ориентироваться под дождем и брызгами, чем на пустых просторах искусственного автодрома. Были темные сплетни о национальности Проста, о том, что Монако находится практически во Франции, о том, что бельгиец Иккс — франкофон и так далее. Тем не менее, лишившись своей первой победы в Гран-при из-за весьма сомнительного решения, Сенна вел себя с безупречным достоинством. Его сдержанность дала понять, что то, что он сделал — и особенно сравнение с Простом, более опытным гонщиком за рулем гораздо лучшей машины — может говорить само за себя. Оно и говорило. «Вероятно, я получил больше рекламы, чем если бы выиграл», — позже говорил он.
Его выступление вселило в Toleman надежду, но следующие несколько заездов были недостаточно яркими, чтобы вернуть настроение реализма. Только когда они добрались до Брэндс-Хэтч, где проходил Гран-при Великобритании, Сенна снова смог подняться над ограничениями автомобиля. Однако сначала на тренировке попал в аварию Чекотто, который весь год тщетно пытался сравняться со своим лидером по скорости. Сенна был быстрейшим на утренней разминке, а после четырех минут дневной квалификации Чекотто потерял управление на быстром повороте Уэстфилд Бенд и врезался в барьеры с такой силой, что его пришлось извлекать из-под обломков и доставлять в больницу на вертолете. Травмы лодыжек положили конец его карьере в Формуле-1. Не смотря на неудачу Чекотто, Сенна квалифицировался седьмым. В гонке он уверенно продвигался по трассе, пока за два круга до финиша не заставил толпу на трибунах Пэддок Бенд подняться на ноги, занырнуть по внутреннему радиусу Де Анджелиса и отделив лидера команды Lotus от третьего места. Сенна во второй раз поднялся на подиум, причем сделал это с помощью тактики, отработанной в Брэндс-Хэтч в годы Формулы Форд. Зрителям это очень понравилось.
Теперь Toleman регулярно курсировал позади элиты, хотя надежность его была невысока. Но перед Гран-при Нидерландов в августе Michelin объявила о своем уходе из гонок Гран-при, что стало сенсацией для Toleman, поскольку команда уже разрушила отношения с Goodyear, оставшимся единственным поставщиком шин. Внезапно обретенная относительная стабильность вновь оказалась подорванной. В Зандворте она была уничтожена.
На Гран-при Нидерландов в паддоке появился преждевременно просочившийся пресс-релиз на бумаге команды Lotus, в котором сообщалось, что Айртон Сенна присоединится к команде в 1985 году, заменив Мэнселла вместе с Де Анджелисом. В боксах Toleman царило смятение, сменившееся гневом.
Алекс Хокридж не был удивлен тем, что мысли Сенны блуждали, учитывая степень его амбиций, но он впервые услышал о каких-либо конкретных планах, и новость о переговорах, не говоря уже о наличии конкретного подписанного контракта, явно нарушала условия пункта о выкупе контракта с Сенной, который предусматривал выплату компенсации Toleman, прежде чем можно было вступать в контакт с другой командой. Позже выяснилось, что недавно назначенный менеджер Сенны, Армандо Ботельо, поддерживал тайные контакты с Lotus с начала июля, а переговоры велись уже два месяца. Объявить об этом планировалось в Зандворте, но только после того, как Сенна сообщит Toleman, что воспользуется оговоркой о выкупе.
Денис Дженкинсон из журнала Motor Sport, авторитет британских корреспондентов, пишущих о Гран-при, и уже признанный поклонник Сенны, назвал поведение гонщика «простым случаем дурного тона и отсутствия дисциплины». Между разъяренным Хокриджем и его смущенным водителем произошел обмен грубыми словами. Сенна утверждал, что с самого начала сезона он давал понять, что перейдет в другую команду. Тогда Хокридж в гневе сделал то, что мало кому из менеджеров команд пришло бы в голову, учитывая мощный культ личности, окружающий гонщиков Гран-при. Раздраженный покровительственным тоном пресс-релиза Lotus, в котором говорилось, что «он (Сенна), конечно же, продолжит выступать за Toleman до конца сезона», Хокридж объявил, что в качестве наказания бразилец будет отстранен от участия в следующем этапе чемпионата мира, в Монце.
Вскоре Сенна действительно выложил деньги, предусмотренные пунктом о выкупе, но восстановить отношения по ходу двух последних гонок сезона не удалось. В Нюрбургринге он квалифицировался двенадцатым и сошел с дистанции после столкновения с Росбергом на первом круге. Причину аварии оспаривали Сенна, утверждавший, что Росберг повернул в него на повороте, и финн, считавший, что Сенна просто слишком поздно затормозил. В Эшториле Сенна искупил свою вину, пройдя квалификацию и финишировав третьим, что дало команде дополнительные очки в чемпионате, а также, в соответствии со сложной системой, по которой вознаграждаются команды Гран-при, сокращение командировочных расходов на следующий сезон.
К сожалению, этого будет недостаточно, чтобы обеспечить долгосрочные перспективы команды. На фоне травмы Чекотто и потери Michelin, такое неудачное завершение карьеры Сенны оттолкнуло спонсоров, которых Хокридж надеялся привлечь на следующий сезон. Они продержались до посредственного 1985 года, но затем сам Тед Тоулмен решил, что игра окончена, и продал команду итальянским производителям одежды Алессандро и Лучано Бенеттонам, которые положили ее в основу проекта, который в один прекрасный день также повлияет на судьбу Айртона Сенны.
К тому времени, когда он пришел в Lotus, Сенна уже опоздал на несколько лет. Если бы Колин Чепмен не умер в 1982 году, он и Сенна могли бы восстановить нечто подобное партнерству босса Lotus и Джима Кларка в шестидесятые годы, когда Чепмен отправил Кларка покорять мир на крошечных зеленых сигаро-трубкообразных автомобилях, которые выглядели достаточно хрупкими, чтобы улететь, но были наполнены гениальными инженерными решениями. Чепмен был смелым, готовым пойти на риск инженером — иногда с риском для жизни других людей — чтобы получить преимущество, и Сенна, несомненно, откликнулся бы на его целеустремленность. Даже после смертельной аварии Кларка в Хоккенхайме в 1968 году автомобили Чепмена привели Грэма Хилла, Йохена Риндта, Эмерсона Фиттипальди и Марио Андретти к титулу чемпиона мира. Но смерть основателя лишила его компанию инновационного гения, и ничто из того, что смогли сделать Питер Уорр или его преемники, не смогло предотвратить постепенный упадок команды, когда-то превосходившей Ferrari по общему числу побед в Гран-при, до банкротства и закрытия в начале 1995 года.
Однако в начале сезона 1985 года такая судьба казалась маловероятной. На машинах по-прежнему красовались впечатляющие черно-золотые цвета сигарет John Player Special — цвета, в которых Фиттипальди и Андретти завоевали свои титулы. Машины были разработаны талантливым французом Жераром Дюкаружем, и в них все еще использовались двигатели Renault, которые выдавали много лошадиных сил, хотя их жадность была проблемой в эпоху, когда топливные нормы — рожденные смутным пониманием растущего «зеленого» сознания внешнего мира — заставляли водителей следить одним глазом за соперниками, а другим — за бензиновым индикатором.
Продолжая ставшую традиционной практику срываться со старта, оказывая давление на своего товарища по команде и тем самым закрепляя свое право на любые преференции, Сенна лидировал за Де Анджелисом, который начинал свой шестой сезон в команде, пока у него не отказала система зажигания. Но во второй гонке сезона, в Эшториле, Сенна доминировал на Гран-при Португалии так, что внес коррективы во всю рейтинговую систему Формулы-1.
В квалификации он занял свою первую поул-позицию в Формуле-1, оказавшись более чем на секунду быстрее де Анджелиса. В воскресенье пошел ливень, и гонка была за ним. В то время как остальные участники барахтались, он настолько доминировал в условиях, что даже выезд за пределы трассы всеми четырьмя колесами на траву, когда он ускорялся на холме за паддоком, был воспринят совершенно спокойно (он назвал это везением, но другие люди, видевшие этот инцидент, считали, что это тот вид везения, который ты сам себе создаешь). Через целую минуту позади него появилась Ferrari Микеле Альборето, единственного, кого Сенна не обошел. Вернувшись в пит-лейн, Сенна поприветствовал свою команду, оторвав обе руки от руля и дважды ударив по воздуху от восторга.
Еще один поул в Имоле и уверенное лидерство, пока Renault не заглох за четыре круга до финиша; в Монако он лидировал на протяжении первых тринадцати кругов, пока не стали очевидны последствия чрезмерного увеличения оборотов двигателя на прогревочном круге. На более суровых улицах Детройта он взял поул и боролся за лидерство с Williams Мэнселла, пока замена шин не отбросила его назад; он поднялся на третье место, но врезался в стену. Он лидировал в Сильверстоуне, когда у него отказал впрыск топлива, и в Нюрбургринге, когда взорвался двигатель. Затем последовало второе место в Австрии и третьи места в Голландии и Италии. Затем снова пошел дождь, что позволило ему продемонстрировать свою виртуозность в Спа-Франкоршам, самой впечатляющей и требовательной из всех современных трасс, где гонка переходила из мокрой в сухую, и он финишировал впереди Мэнселла и Проста. В сухом Брэндс-Хэтч ему пришлось уступить Мэнселлу, который снова победил в Южной Африке, где у Сенны отказал двигатель, как и в финальной гонке сезона, первом Гран-при Австралии в Аделаиде — после странного недисциплинированного выступления, во время которого он вытеснил Мэнселла с трассы в первом повороте, а затем устроил провокацию с Росбергом и другими пилотами.
Прост завоевал титул, свой первый, в возрасте тридцати лет. Но Сенна мог оглянуться назад: две победы, два вторых, два третьих места, семь поул-позиций, десять стартов с первого ряда и тридцать восемь очков, что позволило ему занять четвертое место в таблице, опередив своего партнера по команде, который начал сезон под первым номером. Желтый шлем теперь был неотъемлемой частью переднего ряда.
Де Анджелиса отпустили и перешел на работу в команду Brabham в 1986 году. Теперь Сенна был бесспорным лидером команды, и он распространил условия своего статуса на прерогативу выбора товарищей по команде — то, что немногие команды могли бы присвоить гонщику. Питер Уорр и остальные члены команды очень хотели подписать Дерека Уорика, чей опыт работы с Renault был неудачным, но он пришел бы в команду с опытом работы с французскими двигателями, которые также использовались на Lotus. Уорик был быстрым, знающим, энергичным и трудолюбивым. Его национальность также была преимуществом для команды: британской команде с британским спонсором нужен был британский гонщик, при условии, что он был достаточно быстр, чтобы оказывать хорошую поддержку первому номеру.
По мнению Сенны, Уорик был слишком быстр, слишком опытен и мог отвлечь внимание команды от единственной реальной задачи: подготовки машины, на которой он мог бы выиграть чемпионат мира. По мнению Сенны, у Lotus не было ресурсов, чтобы сравниться с тем, что McLaren делал для Проста и Лауды. В возрасте двадцати пяти лет, имея за плечами всего две победы в Гран-при, он взял верх над желаниями команды, которая была неизменной с 1958 года и имела на своем счету семьдесят пять побед. Затормозив на высокой скорости, Уорр подписал контракт с Джонни Дамфрисом, который прошел через Формулу Форд и Формулу-3, но не мог встать на пути Сенны ни на трассе, ни вне ее. Что касается Сенны, то он впервые испытал на себе праведный гнев британской автогоночной прессы, которая вся поголовно любила Уорика (в их глазах он был гораздо более конгениален, чем Мэнселл, которого они воспринимали как не знающего чувства юмора нытика). Они хотели видеть Уорика в хорошей машине и набросились на бразильца, когда тот, как им показалось, воспользовался правом феодала за счет их соотечественника.
Сенна всегда казался немного отстраненным, особенно по отношению к тем, кого он считал своими соперниками. Теперь, когда он объяснял, почему считает, что Lotus не справится с двумя звездными гонщиками, его размеренная артикуляция на иностранном языке не убеждала репортеров (и, соответственно, их читателей), а лишь укрепляла растущее мнение о нем как о безжалостном, властном человеке, чьи амбиции идут вразнос.
К сожалению, 1986 год во многом повторяет 1985-й: восемь поул-позиций и еще две победы, в Хересе и Детройте, но шансы на большее снова были испорчены настойчивым желанием двигателя Renault поглощать топливо. И все же в Хересе Сенна обеспечил один из самых захватывающих финишей в истории Гран-при. Мэнселл, с которым он препирался на протяжении всей гонки, оказался вынужден отыграть у Сенны почти двадцать секунд на последних восьми кругах после пит-стопа, не сумев догнать бразильца всего на 0,014 секунды; меньший запас для победы был зафиксирован лишь однажды. Еще одна памятная дуэль состоялась на первом Гран-при Венгрии в Будапеште, на этот раз против Пике, который гневно протестовал против слишком агрессивной, по его мнению, тактики Сенны.
Но у автомобиля постоянно заканчивался бензин, что разочаровало компанию Renault, которой было неприятно видеть, как автомобили с их именем на боку останавливаются на глазах у миллионов телезрителей. Именно поэтому они распустили свою команду в конце предыдущего сезона, а теперь, в конце 1986 года, вообще отказались от участия в Формуле-1.
Прост выиграл свой второй чемпионат подряд на экономном McLaren-TAG Porsche, но его новый напарник, Кеке Росберг, оказался невостребованной силой. Мэнселл и Пике заняли второе и третье места. Их совместных усилий хватило, чтобы Williams получила титул конструкторов, хотя, сражаясь друг с другом насмерть за чемпионство пилотов, они фактически уничтожили шансы друг друга на индивидуальную победу. Сенна снова стал четвертым: для него это было недостаточно хорошо.
Когда до окончания контракта с Lotus оставался один год, он был воодушевлен новостью о том, что на 1987 год Уорр получил те же двигатели Honda, что и Williams. Это была своего рода негативная победа, поскольку отношения японской компании с Williams ухудшились.
Honda была недовольна очевидной неспособностью Фрэнка Уильямса навязать Мэнселлу и Пике командные порядки. Безусловно, такое либеральное отношение стоило им титула пилотов — награды куда более престижной, чем кубок конструкторов. Кроме того, на мнение Honda о команде наложила отпечаток авария, постигшая Фрэнка Уильямса в середине сезона. Торопясь вернуться в аэропорт Ниццы с испытаний в Ле-Кастелле, он перевернулся на арендованном автомобиле и повредил позвоночник настолько, что больше никогда не сможет пользоваться руками и ногами. Возможно, они думали, что это его доконает; им следовало бы спросить Рона Денниса, который считал, что последствия несчастного случая и ограничения в деятельности Уильямса, только помогут ему сконцентрироваться на победе в гонках.
Во всяком случае, теперь Williams лишится эксклюзивного права на использование мощнейших двигателей Honda. А в Lotus по просьбе производителя прибыл новый партнер по команде для Сенны. Сатору Накаджима стал первым японским гонщиком, регулярно выступающим в Формуле-1. Еще один представитель племени Дамфрис, он обеспечит верную, компетентную, надежную и не выдающуюся поддержку, а также полезный опыт, полученный во время его работы в качестве тест-пилота Honda. Вместе с Renault сошел со сцены и главный спонсор команды, Imperial Tobacco, прекратив отношения, начавшиеся еще в 1968 году. Появилась еще одна марка сигарет — Camel.
Новые желтые цвета стали неудачной декорацией для желтого шлема, отражая сезон, в котором команда предприняла последнюю реальную попытку соответствовать стандартам Чепмена в области инженерных инноваций. Новый Lotus-Honda 99T оснащен первой системой «активной» подвески с компьютерным управлением, созданной для того, чтобы диктовать поведение шасси по отношению к трассе таким образом, чтобы сделать прохождение автомобиля более эффективным, а значит, или так предполагалось, более быстрым. Здесь зарождалось поколение компьютеризированных помощников гонщика, которые через шесть лет приведут к опасениям, что от человека-пилота можно будет отказаться совсем (и к слухам, что по крайней мере один из боссов ведущей команды Формулы-1 активно использует эту возможность, стремясь сократить расходы на зарплату и время на переговоры с примадонной). Чепмену бы все это понравилось. Но ему бы не понравилось, что, в отличие от его собственных легких конструкций, 99T был изящным, как двухэтажный автобус.
На самом деле, чтобы заставить его функционировать на конкурентоспособном уровне, потребовались человеческие навыки Айртона Сенны. Все преимущества японских лошадиных сил сводились на нет его громоздкостью и плохой аэродинамикой. Тем не менее, ему удалось ненадолго возглавить первую гонку сезона в Рио, прежде чем что-то сломалось. В Имоле он взял поул, но не смог сдержать Williams Мэнселла, после которого он финишировал вторым.
В Имоле они снова сражались, пока не соприкоснулись колесами и не закрутились. Мэнселл вернулся на трассу, но когда через несколько кругов сошел с дистанции, он выпрыгнул из машины и пробился в пит Сенны, где его пришлось оттаскивать механикам Lotus, некоторые из которых работали с англичанином во время его работы в команде. «Когда человек держит тебя за горло, я не думаю, что он пришел извиняться», — сказал Сенна впоследствии. Их версии инцидента сильно разнились, как и многие другие на протяжении всей оставшейся карьеры Сенны. «Меня вытолкнули с трассы», — сказал Мэнселл. «Я не мог поверить в то, что он пытался сделать — обогнать в таком месте», — возразил Сенна.
В Монако они снова были вместе на первом ряду, но отказ турбины на машине Мэнселла принес Сенне первую из его двух побед в том сезоне. Вторая произошла в Детройте, где Мэнселл, лидируя, столкнулся с различными проблемами. Теперь Сенна лидировал в чемпионате, но уже было ясно, что Williams лучше использует мощность Honda, чем Lotus. За оставшуюся часть сезона Сенна смог завоевать лишь три вторых места и два третьих, в то время как другие команды добились прогресса, а Lotus постепенно терял конкурентоспособность. К тому времени, когда они добрались до Мехико в октябре, он был настолько расстроен, что, когда его закрутило во время борьбы с Пике, он ударил чиновника, который пытался предотвратить его незаконный старт, и был оштрафован на $15 тыс.
Как и положено в Формуле-1, где большинство дел ведется за спиной, Сенна вел переговоры с Роном Деннисом о переходе в McLaren еще до середины сезона. И когда в начале августа Питер Уорр вскрыл письмо от представителей бразильца, в котором сообщалось о его намерении перейти на следующий год в другую команду, босс Lotus решил действовать быстро, чтобы нанести упреждающий удар и тем самым не допустить, чтобы переговоры Сенны с другими командами диктовали движение всего рынка гонщиков.
Пике, идущий к своему третьему титулу в составе Williams, где он теперь властвовал, не собирался оставаться в команде. Он знал, что они окончательно потеряли свои двигатели Honda, и что Honda хотела, чтобы он сохранил их отношения, перейдя в Lotus. Воодушевленный японцами, Уорр подписал с ним контракт и сразу же объявил о своем стремительном мятеже, не сказав Сенне об этом ни слова. Это была очень публичная пощечина для Сенны, который поспешил высказать свое недовольство тем, что он посчитал нарушением этикета. Он был прав, хотя и сам был виновен в чем-то подобном в Toleman и вряд ли мог жаловаться. Но больше всего его раздражало то, что его перехитрили. Вместо того чтобы диктовать свою судьбу, его выставили глупцом — как будто его заменили более ценной собственностью, действующим чемпионом мира.
Однако, как и в случае с наказанием Toleman, никогда не было сомнений в том, кто действительно почувствует боль. Сенна переходил в McLaren, где авторитет Проста казался непререкаемым после его второго чемпионства подряд (первой такой ситуации со времен Brabham за четверть века до этого), но который также должен был получить ценные двигатели Honda на 1988 год. К тому же у Сенны теперь были хорошие отношения с Honda, что помогло бы нейтрализовать преимущество Проста, знакомого с командой McLaren. Японцы, у которых в каждой команде было по бразильскому асу, в любом случае выходили победителями.
В McLaren Сенна также получил возможность наладить отношения с Роном Деннисом, который считал, что то, что он не предложил молодому гонщику заманчивое предложение в 1983 году, стало самой большой ошибкой в его карьере. Деннис и Сенна были созданы друг для друга: оба красноречивые, ясноглазые, убедительные, гордые, привередливые, преданно идущие к успеху, будь то в коммерческом или инженерном плане.
Однако Денниса трудно полюбить, или, по крайней мере, трудно сделать это с его командой. Аура корпоративного успеха, одержимость порядком и аккуратностью могут отталкивать. Ничто не может быть дальше от старой культуры «Битвы за Британию» — промасленных тряпок и жирной картошки. Проведите час в боксе McLaren, пока механики работают без перерыва, и вы не увидите ни капли масла. Предположительно, спонсорам это не понравится, а может, машинам больше не нужно масло.
Деннис рассказывает историю об их переговорах по контракту 1988 года, которая кое-что говорит о мире, в котором они с Сенной жили. В конце концов, объясняет он, разница между ними свелась к полумиллиону долларов. Они не смогли договориться. Они продолжали расходиться во мнениях. И наконец, чтобы выйти из тупика, Деннис предложил бросить монетку. Сенна, по его словам, не понимал концепции подбрасывания монет. С некоторым трудом Деннис объяснил ему. В конце концов, это удалось. Сенна назвал свою сторону, и назвал неправильно. Таким образом, Деннис стал богаче на полмиллиона долларов.
«Но чего Сенна не понимал, — говорит Деннис с прохладным удовольствием, — так это того, что это было полмиллиона долларов за сезон. Таким образом, авантюра обошлась Сенне в полтора миллиона». Деннис улыбается своей холодной, тонкой улыбкой. Вот это шутка! Шутка богатого человека. Такие вещи можно подслушать в лаундже в Sandy Lane или в баре в Сан-Лоренцо поздно вечером. Это не всегда хорошо переносится на окружающий мир.
У Джона Уотсона тоже есть рассказ о беседе с Сенной перед началом сезона 1988 года. «Ты выступал за McLaren вместе с Простом, — рассказывал Сенна. — Расскажи мне о нем». «Что ж, — ответил Уотсон, — тебе стоит помнить, что вся команда считает Проста номером один, и они работают так, как он хочет. Если ты последуешь моему совету, то внимательно присмотришься к его методам, потому что именно так функционирует команда». Сенна сделал небольшую паузу, размышляя над этим. «Нет, — наконец ответил он, — так я не поступлю. Я заставлю его прийти ко мне. Я собираюсь устроить ему блиц», — заключил Сенна.
И он устроил ему настоящий блиц. Шесть поул-позиций подряд, начиная с первой гонки сезона, дали Алену Просту понимание. Айртон Сенна стал бесспорным быстрейшим гонщиком в мире — утверждение, которое редко можно сделать с большой долей уверенности, учитывая сложность прямого сравнения между гонщиками из разных команд.
Ни одна из машин не повернула ни одного колеса до того, как выехала с пит-лейн на первую тренировку на недавно переименованном Аутодромо Нельсон Пике в Рио; даже запасная машина проехала всего 480 км. McLaren-Honda MP4/4 был непроверенным товаром. И все же к вечеру субботы Сенна был на поуле, опережая Мэнселла, а Прост был третьим.
На прогревочном круге у Сенны отказал механизм переключения передач. Он заехал в пит-лейн, сел в запасную машину и начал гонку с пит-лейна, в хвосте пелотона. После того, как он пробился на второе место разрядившийся аккумулятор отбросил его на шестое место. Он готовился к новому штурму, когда ему сказали, что смена машины после круга перед гонкой противоречит правилам. Его дисквалифицировали, оставив Проста безмятежно ехать к победе, как он это часто делал. Началась величайшая битва в их жизни.
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
Если хотите поддержать проект донатом — это можно сделать в секции комментариев!
