Первый пилот «Ред Булл»: выиграл у Шумахера на картах, прыгал с парашютом на трассе перед гонкой, но в «Ф-1» не везло
От редакции: Привет! Вы в блоге «F1 — королева автоспорта!», здесь автор переводит интересные тексты о «Ф-1» и автоспорте. Сегодня вашему вниманию – расшифровка подкаста Beyond The Grid с Витантонио Лиуцци. Такое заслуживает плюсов!
Витантонио Лиуцци был одним из первых гонщиков «Ред Булл», но его пребывание в команде пришлось задолго до их победных дней в чемпионате, и он также выступал в «Формуле-1» с «Торо Россо», «Форс Индией» и «ХРТ», прежде чем повесить шлем на гвоздь.
Итальянец, который сейчас работает стюардом в «Формуле-1» и управляет собственной сетью ресторанов, пришел в гости в подкаст Beyond The Grid. Дальше пойдет его текстовая версия.
Том Кларксон: Тонио, спасибо, что уделили время. Очень здорово видеть вас на шоу. Ваши отношения с «Формулой-1» изменились с годами. Сегодня вы – пилот, ставший стюардом ФИА. Как живется прежде всего пилоту-стюарду?
Витантонио Лиуцци: Я должен сказать, что это совсем другое. Это были огромные перемены. Конечно, раньше я предпочитал пилотировать болид, потому что люблю адреналин. Но я должен сказать, что этот шаг стал большой переменой в карьере, и, находясь по другую сторону стола, это довольно интересно, потому что показывает, как много инструментов было у людей, чтобы судить нас.
Теперь я вижу с другой стороны, почему я дискутировал со стюардами в прошлом и почему много раз они могли быть правы, ведь у них было так много инструментов для анализа. Должен сказать, мне нравится эта позиция. Мне нравится возвращаться на трассу, в паддок, где я вырос, и это всегда приятное чувство, потому что «Формула-1» – это моя жизнь.
ТК: Когда вы видите инцидент, можете ли сразу сказать, кто виноват?
ВЛ: Довольно быстро. Должен сказать, что 90% идей я реализую быстро. Как я уже говорил, у нас есть много инструментов для анализа аварии: камеры, радиосвязь между пилотами и инженером, телеметрия. Множество инструментов, которые действительно важны, чтобы увидеть действие или то, как происходит авария, что думает пилот или что он делает в болиде.
Мы быстро анализируем все эти детали, так как в нашей комнате работают профессиональные люди, которые делают все очень быстро и помогают нам вынести решение в кратчайшие сроки. Но иногда, конечно, в начале я уверен в результате, но потом, со всеми ракурсами и радиосвязью, мое мнение меняется.
ТК: Это интересно. А гонщики, когда заходят в комнату стюардов, пытаются пустить вам пыль в глаза или не беспокоятся, потому что знают, что вы гонщик и умеете читать ситуацию?
ВЛ: Мы пилоты, поэтому всегда находим оправдание тому, что произошло. Они все продолжают пытаться. В основном честно, некоторые пытаются играть в игры или играть в политику. Когда они объясняют, они стараются быть умнее. Но, в конце концов, мы довольно быстро это понимаем, потому что занимаемся тем же видом спорта, что и они.
Мы слушаем, что они говорят. Мы учитываем это, прежде чем принять решение. Мы делимся нашей информацией. Стюард-консультант в основном занимается анализом аварии, но затем мы вместе решаем окончательные последствия.
ТК: А что насчет твоей карьеры, Тонио? Как ты вспоминаешь «Формулу-1»? Ты проехал 80 гонок, набрав 26 очков. Я пережил все эти гонки из медиацентра, и мне казалось, что это случай не в том месте, не в то время. Ты согласен?
ВЛ: Да, словно моими словами. Я определенно был одним из счастливчиков, попавших в «Формулу-1», потому что в мире их всего 20, и мне очень повезло, что я достиг этой цели. Но, конечно, как вы говорите, в моей карьере у меня были хорошие шансы, потому что я работал с хорошими командами, но всегда был в нужном месте не в то время, потому что я всегда был тем, кого я называю «стартапом» всего.
Я был в «Ред Булл» в их первый сезон, в «Торо Россо» в их первый сезон и в «Форс-Индии» в первый сезон, а в «ХРТ» во второй. Каждый раз я был одним из гонщиков, помогающих развитию команды. Как и в любом бизнесе, когда они начинают добиваться результатов, завоевывать очки и деньги, вовлеченность в дела команды становится все больше и больше, и нередки случаи, когда в команду проникает политика, потому что внутри команды появляется больше интересов.
Я всегда был очень слаб в этом. По сути, я был гонщиком, который хотел выкладываться на 110% на каждом круге квалификации, тренировок и гонки. Я всегда был самим собой, и, возможно, это мне не помогало, потому что я всегда говорил все, что чувствовал. Это было очень обидно, потому что я думаю, что мы каждый раз показывали хорошие результаты, большие возможности, но политика меня не поддерживала.
ТК: Когда вы думаете о себе как о гонщике, что является вашей самой сильной стороной?
ВЛ: Скорость. Определенно, скорость. В карьере у меня были такие напарники по команде, как Даниэль Риккардо, Себастьян Феттель, гонщики, которые были чемпионами или выиграли много гонок. Они были напарниками, но я всегда был очень быстр и без проблем соперничал с ними с точки зрения чистой скорости. Но, в конце концов, моя карьера пошла по другому пути, и это досадно, потому что я чувствовал, что мог бы дать гораздо больше спорту и себе. Я не могу сказать, что это не сработало, потому что это была вполне достойная карьера, но она могла бы быть намного лучше.
ТК: Технически ты был силен?
ВЛ: Да, я хорошо разбирался в разработке машины. Меня много раз использовали в «Ред Булл», когда я был пилотом «Торо Россо», для проведения тестов в 2006-м и начале 2007 года. Я много работал в аэродинамической трубе с инженером, потому что мне нравится аэродинамика. Мне нравится техническая сторона, и раньше мне нравилось участвовать в разработке болида, а это нравится не каждому пилоту.
Но для меня техническая сторона разработки машины была частью полноценного гонщика, и мне очень нравилось проводить время в аэродинамической трубе, особенно с «Форс-Индией», потому что я провел с ними много времени в Англии. Это то, что я люблю.
ТК: Когда ты был ребенком, увлекался наукой?
ВЛ: Нисколько. Я не могу сказать, что я был лучшим в школе, потому что это не так. Но мне всегда было любопытно. Мне всегда нравилось доводить себя до предела. Раньше я вообще любил самолеты, но никогда не думал, что когда-нибудь стану гонщиком «Формулы-1», потому что я играл в футбол, как все итальянцы в детстве.
Я просто увлекся техническим развитием, когда работал с картом, потому что, когда я пилотировал, мне нравилось следить за своей механикой, понимать изменения в машине, понимать, почему что-то происходит, когда вы меняете заднюю ось, шасси, угол развала – все это технические вещи. Раньше мне было любопытно понять, что происходит в машине и что я чувствую в машине во время вождения.
ТК: Что ж, Тонио, ты был блестящим гонщиком в картинге, и я хочу поговорить об одном чемпионате мира конкретно. Это было в 2001 году в Керпене. Михаэль Шумахер участвовал в той гонке, и ты его победил! Какие воспоминания об этом?
ВЛ: Я думаю, это был самый важный день в карьере, потому что он сделал меня самым известным чемпионом мира по картингу в истории благодаря Михаэлю Шумахеру, который приехал с нами гоняться в те выходные на своей домашней трассе. Я выиграл там чемпионат и прославился на весь мир, потому что был парнем, который победил Шумахера. Это был потрясающий день и большая перемена в моем менталитете.
Вначале я думал, что он придет и украдет нашу славу, потому что мы боролись за чемпионство, а он пришел, и никто о нас не позаботился. Мы были частью этой гонки в Керпене. Но затем, работая рядом с чемпионом мира «Формулы-1», я понял, насколько профессиональным нужно быть в душевном состоянии, чтобы развиваться как гонщик «Ф-1».
Вы и правда видели страсть и сосредоточенность, которые были у Майкла в глазах, когда он вел машину, даже просто на картинге. Это произвело большой переворот в моей голове, потому что я подумал, что если я хочу стать похожим на него, мне нужно стать намного более сосредоточенным и работать намного усерднее. Это дает вам представление о том, как сложно стать гонщиком «Формулы-1».
ТК: Много ли вы с ним общались в те выходные?
ВЛ: Мало. Его окружали сотни людей, и с ним было трудно разговаривать. Конечно, мы немного пообщались на подиуме, и я должен сказать, что мы стали там немного друзьями, потому что после того, как мы виделись в других случаях, и когда я приехал на «Формулу-1», очевидно, для меня это был герой, и он очень уважал меня из-за того события в картинге.
Раньше он любил картинг, и я думаю, он меня очень уважал, потому что знал, что картинговый гонщик – это важный ориентир, позволяющий оценить уровень гонщика. Михаэль особенно часто катался на картах в Италии, и мы вместе участвовали в нескольких мероприятиях и благотворительных гонках. Это было потрясающе, потому что между нами было много уважения.
ТК: Что эта победа в 2001 году сделала для твоей карьеры?
ВЛ: Конечно, это кардинально все изменило. Возможно, я быстрее всех оформил переход из картинга в «Формулу-1», потому что в итоге я выиграл этот чемпионат в октябре или ноябре 2001 года. А в сентябре или октябре 2002-го я тестировал «Уильямс» в Валенсии. Этот переход был коротким.
В тот день в Керпене был Джонатан Уильямс, сын сэра Фрэнка, и мы начали говорить о будущем. Он следил за мной какое-то время, потому что увлекался картингом и смотрел на молодые таланты. Он начал следить за мной в том же 2001 году, и как только я выиграл чемпионат, мы начали говорить о потенциальных тестах в 2002-м.
ТК: Можешь ли рассказать нам немного больше о тех первых тестах «Формулы-1»? Ноябрь 2002 года, девять месяцев после победы на чемпионате мира по картингу. Чувствовал себя готовым к болиду?
ВЛ: Я думаю, что когда ты так молод, ты хочешь выйти за свои пределы. Никогда не думаешь, готов ты или нет, ты просто идешь. Вы просто садитесь в машину и едете. Физически я был определенно не готов, потому что помню, что в конце одного дня тестирования я даже не мог есть, потому что одной рукой держал голову, а другой клал еду в рот, потому что у меня болела шея.
Думаю, я проехал 74 круга за день, поэтому физически мне было тяжело. Это также стало результатом моего выступления, потому что я помню, что был очень быстр, довольно близок к Хуану Пабло Монтойе. Затем, когда у него были новые шины, он опережал меня на восемь десятых или что-то в этом роде. Он мог держать шею, потому что был достаточно тренирован, а я не мог держать шею, поэтому я замедлялся в некоторых поворотах и терял время в этих конкретных поворотах. Это все из-за физики, так что определенно моя физическая сторона была не готова.
ТК: Тонио, когда ты только приешл из картинга, как исследовать возможности болидов «Формулы-1»?
ВЛ: Вы просто пытаетесь и первые несколько кругов испытываете шок, когда садитесь в машину с уже почти тысячей лошадиных сил. Это было невероятно. Я помню чувство, которое испытал, когда на первых двух кругах дал газу. Я был потрясен. Я сказал: «Ух ты, это невероятно», и адреналин у меня был огромный. Но это то, что меня питает. Я живу за счет адреналина, и это дало мне еще больший стимул попробовать себя. Это было потрясающее чувство. После нескольких кругов это становится естественным. Круг за кругом вы приближаетесь к пределу, который, как вам кажется, никогда не наступит, потому что «Формула-1» кажется безграничной благодаря своим характеристикам.
ТК: Давайте перенесемся на год вперед. Ты только что провел первый сезон в «Формуле-3000», и предстояло еще одно испытание, на этот раз с «Заубером» вместе с Фелипе Массой. Чувствуешт ли, что тогда лучше изучил возможности болида благодаря опыту?
ВЛ: Определенно. Я определенно был гораздо более сильным человеком. За плечами у меня был год участия в «Формуле-3000». Физически она уже была гораздо тяжелее. Мои тесты в Хересе были мега-тестом, и мы ехали очень быстро. Но, к сожалению, они убили мою мечту в 07:30 утра, прежде чем мы прыгнули в машину.
По сути, в разговоре с Петером Заубером они подтвердили, что в этом году за рулем должен сидеть Жак Вильнев. Это был год возвращения Вильнева после нескольких лет перерыва. Перед моими тестами мистер Заубер сказал мне, что мы собираемся провести заезд, но места уже не было. Я получил удовольствие от тестов, это был отличный опыт, и я благодарю «Заубер» за это.
ТК: Когда утром перед тестами говорят, что вы больше не претендуете на место, снимает ли это напряжение?
ВЛ: Конечно, вы очень разочаровываетесь, потому что все, о чем вы мечтаете, рушится. Это не делает вещи проще. Может быть, в плане давления, потому что ты с меньшим количеством ошибок, поэтому тебе хочется больше стараться, ты получаешь больше удовольствия от теста.
Но, конечно, мир рухнул на меня утром в 07:30, когда мне позвонили, но, как я уже сказал, это был потрясающий опыт и часть обучения. Обидно, потому что я думаю, что та позиция в момент перехода в «Заубер», после прихода «БМВ», могла бы изменить мою карьеру. Но таковы реалии.
ТК: Что ж, смотри, большой шанс появляется благодаря «Ред Булл». Когда ты впервые появился на радаре Дитриха Матешица?
ВЛ: С самого начала карьеры в гонках на одноместных болидах я всегда был частью семьи «Ред Булл». Я всегда буду благодарен Диди, потому что он был человеком, который осуществил мою мечту. Я всегда был в поле зрения Диди и был одним из его любимых гонщиков.
После того, что произошло с «Заубером», я думаю, он уже думал о проекте в «Формуле-1», покупке команды. Он подумал, что для меня настало подходящее время присоединиться к проекту. Он хотел, чтобы я вел машину. Но очевидно, что когда я пришел в команду, то в ней уже был Дэвид Култхард, опытный гонщик, отвечающий за техническую сторону.
Мне и Кристиану Клину пришлось разделить это место, если вы помните, в 2005 году. Это решение он принял, потому что хотел дать мне, наконец, возможность водить машину, но тогда, к сожалению, это было неправильное решение для нас обоих. Мы оба очень старались для нашей карьеры, но было бесполезно провести четыре гонки, а затем выйти, чтобы дать шанс своему коллеге. Мы решили остановиться после первых нескольких обменов.
ТК: Могу я спросить немного больше о Диди Матешице, потому что я помню, что в то время ты описывал отношения с ним как отцовские. Когда сейчас вспоминаешь, чувствуешь ли то же самое?
ВЛ: Определенно. Мы потеряли особенного человека, потому что у него было большое сердце. Он действительно вложил много страсти в бренд. «Ред Булл» – это огромная семья. Каждый раз, когда мы были вместе, это никогда не было похоже на деловой разговор. Он всегда был таким приятным человеком, очень дружелюбным, очень отзывчивым и готовым помочь вам во всем, что вам нужно. Он был человеком с огромным сердцем, и я буду ему благодарен всегда. Очень жаль, что его здесь нет.
ТК: Без него ты бы добился успеха в «Формуле-1»?
ВЛ: Хороший вопрос. У меня было много дверей. Я определенно был одним из молодых талантов, так что, возможно, у меня был бы шанс. Но он также поддержал меня, поэтому я не знаю, смогли бы мы с моим менеджером (только мы сами) найти других спонсоров, потому что автоспорт дорог.
Вам нужна большая поддержка спонсоров. Когда я был моложе, у меня не было семейных денег, чтобы поддержать мое вождение, поэтому без «Ред Булл» я не знаю, попал бы я в «Формулу-1». Возможно, да, потому что я выигрывал все, что было в моей карьере. Все, что я делал, я делал правильно. Но никогда не знаешь, так как шанс выпадает лишь 20 пилотам.
ТК: Последнее слово о Диди Матешице. У тебя был номер его мобильного? Ты мог позвонить ему в любое время?
ВЛ: В любое время!
ТК: Разве это не безумие? Большой босс «Ред Булл», одной из крупнейших компаний в мире, и ты, молодой 20-летний человек, можешь просто позвонить ему?
ВЛ: Да, у меня мурашки по коже, когда я вспоминаю об этом. Но так оно и было. Вот что я имею в виду, говоря о личном сердце. У него много тысяч спортсменов по всему миру, но он всегда рядом со своим брендом, со своими людьми. Он всегда был рядом с вами.
ТК: В сезоне 2005 года Дэвид Култхард был ведущим гонщиком, а вы с Кристианом Клиеном делили вторую машину, по крайней мере, первую половину года. Как вы с Кристианом общались? Обменивались ли данными или были гиперконкурентами друг с другом, желая превзойти другого?
ВЛ: Нет, на самом деле мы делились всем, потому что таков был менталитет команды. Мы заставляли всех троих, меня, Дэвида и Кристиана, дать больше команде, предоставить больше информации, больше данных и довести себя до предела. Между нами ничего не было скрыто.
Я и Кристиан уже были спортсменами «Ред Булл» вне «Формулы-1», так что мы были друзьями. После этого опыта в «Ф-1» мы стали хорошими друзьями. Очевидно, что когда мы садились за руль, то каждый из нас боролся за свою карьеру, потому что мы собирались на 110% достичь цели и получить место. Но потом, когда мы были с инженером в гараже, вне трассы, мы стали настоящими друзьями и помогали друг другу работать для одной цели. Возможно, это звучит странно, но он стал одним из моих лучших друзей в жизни. Кристиан для меня фантастический человек.
ТК: Атмосфера в команде была очень открытой и честной, все двигались в одном направлении. Если отвлечься от темы, я очень хорошо помню, что «Ред Булл» тогда была командой-тусовщиком. Это отвлекало?
ВЛ: Думаю, я справлялся довольно хорошо. «Ред Булл» уделяла больше внимания маркетингу, потому что это потрясающий бренд. В течение года было так много вечеринок, и, очевидно, как спортсмена «Ред Булл», они приглашали меня, и я шел туда. Но я думаю, что справлялся с этим довольно хорошо. На трассе я был одним человеком. На вечеринке другим. Я думаю, что я был одним из лучших персонажей «Ред Булл», потому что я был связан с брендом. Раньше мне нравился их менталитет, потому что я живу за счет адреналина, как «Ред Булл» со всеми их сумасшедшими видами спорта.
Поначалу было сложно, потому что, когда ты такой молодой, очевидно, ты видишь вечеринки, и все вокруг может тебя отвлекать. Но когда я снова переключался в гоночный режим, я был другим человеком. Я по-прежнему сильно отличался от других гонщиков внешне, но только потому, что хотел быть самим собой.
ТК: Тонио, ты продолжаешь говорить о том, что ты адреналиновый наркоман, и, учитывая все виды спорта, которыми занимается «Ред Булл», помимо автогонок, ты тоже всем этим занимался?
ВЛ: Да! «Ред Булл» заставил меня почувствовать себя ребенком на шоколадной фабрике!
ТК: Какой самый крутой поступок совершил?
ВЛ: Они заставили меня попробовать мотоцикл MotoGP, и теперь я могу признаться, что единственным мотоциклом, на котором я ездил до этого времени, был большой скутер. Они организовали полдня на «Сильверстоуне» на мотоцикле «Сузуки» 600. Это был мой единственный опыт перед тестами MotoGP в Валенсии. На самом деле это тоже прошло неплохо, потому что я отставал от поула всего на 11 секунд.
Я также управлял акробатическим самолетом. Это некоторые вещи, которые я всегда буду помнить. Я также пытался организовать прыжок без парашюта, потому что именно это я имею в виду, говоря о жизни за счет адреналина. Я прыгал с парашютом в четверг перед гонкой «Формулы-1» в Спа!
ТК: О боже мой, идеальный пилот «Ред Булл». Смотри, твой напарник по команде в 2005 году Дэвид Култхард. Давай поговорим о нем. Насколько легко было работать с Дэвидом и чему больше всего у него научился?
ВЛ: Самоотдаче в команде, потому что он профессиональный гонщик. Я думаю, он – идеальный образ гонщика. Он был очень строг, очень методичен в работе с командой. Он знает, как разговаривать с людьми. Говорить, что он политик, может показаться странным, но он знает, как разговаривать с медиа, с руководителями команд.
Он знает, как поставить себя в выгодное положение. Некоторые гонщики хорошо умеют разговаривать с кем-то. Некоторые вообще не умеют разговаривать, они просто пилотируют. Он также очень хорош в маркетинге и политике. Этому я всегда хотел у него научиться, но так и не достиг этой цели.
ТК: Мне кажется, с нынешними знаниями по возвращении и продолжении карьеры в «Формуле-1», возможно, именно этот аспект ты мог бы изменить?
ВЛ: Определенно. Нужно знать, как вести себя с людьми, и иногда это трудно принять, но нельзя говорить все, что думаешь. Иногда нужно фильтровать то, о чем думаешь. Это было проблемой, у меня никогда не было фильтра в свое время.
ТК: В конце 2005 года мечта о «Ред Булл» закончилась. Тебя перевели в молодежную команду «Торо Россо». «Минарди» только что купили и переименовали. Насколько интересным для вас был этот проект?
ВЛ: Я чувствовал себя просто великолепно. После того, что произошло между мной и Кристианом в 2005 году, Диди сказал мне: «Тонио, не волнуйся, в следующем году мы думаем о покупке команды «Минарди». Мы хотим создать полноценную итальянскую команду, базирующуюся в Италии, с тобой в качестве основного гонщика».
Я чувствовал себя очень значимым, и это было удивительно для меня. Наконец-то я осуществил мечту – проехать полный сезон в составе команды «Формулы-1» и стать частью большого проекта. Я не мог выбрать лучшей команды для начала полного сезона. Команда продолжала расти, улучшала условия, количество людей, а люди в Италии были просто потрясающими. Группа людей, пришедших из «Минарди», была удивительной группой трудяг, которые страстно любили автоспорт и «Формулу-1». У меня до сих пор много друзей из «Альфа Таури», с которыми я вижусь на трассе. Удивительно видеть, сколько страсти они вкладывают в спорт.
ТК: Насколько хорош был первый болид «Торо Россо»?
ВЛ: В первый год нельзя ожидать слишком многого. У нас также был V10 с меньшей мощностью, потому что мы не могли создать двигатель V8, как все остальные, поэтому мы ездили с V10 с меньшей мощностью и меньшими оборотами. Обороты были на четыре-пять тысяч меньше, чем должны быть. В общем, он был слабее, чем все остальные. Но это был интересный первый год. Это был хороший опыт для команды и для меня. Мы также провели несколько хороших гонок. Жаль, что мы потеряли подиум в Монреале. У нас было несколько случаев, когда мы могли финишировать в очках, мы набрали несколько очков в паре гонок, но мы могли добиться гораздо большего.
ТК: В конце 2007 года ты покидаешь «Торо Россо», в 2008-м становишься тест-пилотом «Форс Индии», а в 2009-м Джанкарло Физикелла переходит в «Феррари» на последние пять гонок и ты получаешь право выступать за команду. Первая гонка была в Монце, и это был еще один упущенный подиум…
ВЛ: К сожалению, еще один... Кажется, что каждый раз, когда я был близок к подиуму, происходило что-то темное. Первая гонка с возвращением в машину, Монца. На свободных практиках в пятницу было видно, что я быстро возвращаюсь в ритм. В субботу в квалификации я сразу же был быстр. В то время мы квалифицировались с тем топливом, с которым должны были начинать гонку. Я оказался в третьем сегменте, я был очень рад. Машина была идеальной, я чувствовал себя хорошо и хотел завоевать поул. Кажется, что это мечта, но я чувствовал себя хорошо, и машина была просто потрясающей.
Потом я услышал по радио, как Виджай Маллья говорит: «Тонио, я верю в тебя, ты должен ехать с полным баком по стратегии одного пит-стопа». Я говорю: «Нет, пожалуйста, Виджай, позволь мне ехать с двумя остановками. По крайней мере, тогда мы сможем бороться за поул». Он говорит: «Нет, Тонио, мы верим в тебя. Ты должен ехать с одной остановкой. Мы поставили Адриана Сутиля на вторую строчку, а ты должен ехать с одним пит-стопом». Может быть, иногда я бываю слишком мягким, но я всегда был очень благодарен за ту позицию, которую они мне дали.
Я все равно провел потрясающую квалификацию, потому что занял седьмую строчку с полным баком. В гонке мы тоже начали догонять друг друга, и после пит-стопа у меня было 17 кругов до конца. Я был на третьей строчке. Моя последовательность и скорость были на уровне подиума, но затем проблема с коробкой передач остановила меня за 15 или 16 кругов до конца. Это был еще один мрачный день, хотя все шло идеально до последних 15 кругов.
Коробка передач отказала, и именно такие вещи меняют твою жизнь, меняют твою карьеру. Когда ты оказываешься на подиуме, ты попадаешь в другую группу гонщиков. У меня было несколько шансов, четыре или пять, оказаться на подиуме. Но по какой-то причине машина всегда ломалась. Может быть, машина всегда не хотела видеть меня на подиуме. Мы не знали, в чем причина, но было очень обидно, потому что именно такие результаты могут изменить ваше будущее и вашу карьеру.
ТК: Отмотаем время на пару лет назад. В Китае 2007 года ты получил в напарники Себастьяна Феттеля. Как притерся к Себастьяну? Какие воспоминания?
ВЛ: Очень хорошие. Себастьян был интровертом, когда пришел в «Формулу-1». Он был очень, очень молод, а мы были совершенно разными людьми. У нас были разные характеры и отношение. Я был молодым и диким, а Себастьян, по сравнению со мной, был более спокойным. У него был более прямой взгляд на вещи. Даже несмотря на то, что он работал с адреналиновым брендом «Ред Булл», у нас был совершенно разный подход к команде, к фанатам, к бренду.
Я всегда считал, что Себастьян потрясающе умеет создавать вокруг себя команду. У него было много общего с Михаэлем Шумахером в плане метода работы на трассе. Он отлично умел располагать к себе людей, убеждать их в правильности своих действий. Он очень сильно тащил за собой команду, и это одно из его качеств и характеристик, которые я очень уважаю.
ТК: Он сразу же стал быстрым?
ВЛ: Он был в порядке. Поначалу он не был безумно быстр, особенно в тот год, когда мы были партнерами по команде. У меня никогда не было проблем с темпом. У меня никогда не было проблем со скоростью. Это всегда было моим главным качеством, но он определенно был очень хорош в том, что оказывался в нужном месте в нужное время, в стратегии и выборе шин. Я думаю, он родился под правильной звездой, потому что удача всегда шла ему навстречу. Но вы сами создаете свою удачу, и в этом он всегда был очень хорош.
ТК: Учитывая, что ты мог сравниться с ним в скорости, насколько ты разочарован, что в конце года тебя выставили за дверь?
ВЛ: Сверхразочарован. Это решение Герхарда Бергера, потому что он хотел, чтобы я ушел из команды. В то время он вместе с господином Матешицем был совладельцем «Торо Россо».
ТК: Почему Герхард Бергер хотел, чтобы ты ушел? Кажется, это не имеет смысла, по крайней мере, на бумаге?
ВЛ: Потому что в то время он наседал на Себастьена Бурде. Когда я получил бумагу, в которой говорилось, что я больше не буду пилотом «Торо Россо», я был очень удивлен и шокирован, потому что у меня был очень хороший год и очень хорошие результаты. Я совершенно не ожидал этого, поэтому был очень зол. Но было совершенно ясно, что это было сделано ради других интересов, которые были в команде из-за идей и проекта Герхарда. Но мы сотрудники, и они сами решают, что им делать со своей командой.
ТК: Ожидал ли, что Диди Матешиц будет бороться за тебя?
ВЛ: Я понял, почему он этого не сделал, потому что он был тем человеком, который поставил Феттеля вместо Скотта Спида, так что он решал за 50% команды в течение года. Остальные 50% он оставил Герхарду, потому что был его совладельцем. Вот почему мое пребывание в «Торо Россо» закончилось.
Гельмут Марко предложил мне место тест-пилота в «Ред Булл» на 2008 год, но предложение от «Форс-Индии» в то время было очень хорошим. Это был четырехлетний контракт, и я был очень зол из-за ситуации с Герхардом, поэтому мне не хотелось оставаться. Теперь это в прошлом, как я уже сказал, я буду вечно благодарен Матешицу за поддержку во всем, но определенно моим препятствием в продолжении сотрудничества с «Ред Булл» был Герхард.
ТК: Итак, последняя команда – «ХРТ» в 2011 году. Командой управлял твой бывший босс по «Ф-3» Колин Коллес. Что привлекает ехать и просто быть сзади?
ВЛ: Мое место в «Форс-Индии» занял Пол ди Реста. Они обняли меня в конце рождественской вечеринки, а затем 4 января я получил письмо, что не буду их гонщиком в 2011 году. Я был шокирован, и то, как это произошло, мне не очень понравилось. Но это снова часть бизнеса.
Так что в январе я оказался без места. Сезон должен был скоро начаться. Я не знал, что делать. Других свободных мест не было, а в больших командах не было даже места тест-пилота. Мистер Коллес всегда был тем человеком, который верил в меня. Он привел меня и в «Форс-Индию». Он всегда будет одним из тех, кому я всегда буду благодарен. Он предложил мне этот шанс, и для меня это был как переходный год, когда я мог попытаться договориться о позиции на будущее. Я решил воспользоваться этим шансом. Они были очень милыми людьми, и это был хороший год. Я не могу сказать, что мне понравилось управлять машиной. Это был трудный сезон, потому что машиной было очень сложно управлять. Но я думаю, что мы приложили большие усилия по ходу сезона, сделали большой шаг вперед.
Я чувствовал себя частью хорошей среды, где были возможности для улучшения, не для того, чтобы стать чемпионом мира, но, возможно, для улучшения. Тем временем я вел переговоры с «Рено» и другими командами, но ничего не вышло. Когда ушел владелец мистер Карабанте, внутри команды произошли политические изменения, и я сдался, потому что ситуация была слишком запутанной. Я решил остановиться и попробовать другие пути.
ТК: Я хотел бы спросить, кто из нынешней стартовой решетки больше всего напоминает тебе себя?
ВЛ: Трудно сказать. Вы можете подумать, что я слишком высокого мнения о себе, но у Макса много характерных черт. Очевидно, что он суперчемпион, я не пытаюсь сравнивать себя с Максом, но я был очень похож на него, потому что каждый раз пытался вывести машину на предел, а иногда даже слишком, так как я много, много раз выводил себя на предел.
Иногда меня заносило, иногда я разбивался. Но это развивало мой скоростной потенциал, и я думаю, что это немного похоже на то, что Макс делал в начале. Теперь у него все получается, потому что он больше не допускает ошибок и везде едет очень быстро.
ТК: Забавно, ведь в том чемпионском сезоне «Ф-3000», который ты провел в 2004 году, выиграл все гонки, кроме трех. Собственный триумф?
ВЛ: Да, у нас было девять поул-позиций из 10 квалификационных сессий, и мы выиграли семь гонок из 10. Когда в начале сезона у тебя начинается такой шлейф, ты борешься с собой, чтобы становиться все лучше и лучше. Ты понимаешь, что в тот момент команда работала просто великолепно. У нас была потрясающая команда, супермашина, и вместе со мной, потому что я тогда был одним из молодых пилотов, это был суперпакет.
Они отлично справлялись с пит-стопами, стратегией, настройками, и между мной и моим инженером было полное взаимопонимание, когда мы разговаривали по радио. В течение нескольких секунд мы понимали, в какую сторону нужно двигаться с настройками. Это тоже очень важно для гонщика – на 100% доверять инженеру и очень быстро понимать друг друга. Это был потрясающий год, и я понимаю, почему Макс всегда доводит себя до предела, даже сейчас. Это было потрясающе. Можно сказать, что в тот момент мы чувствовали себя немного похожими на него, но вы никогда не думаете об этом. Ты всегда стремишься к максимуму в каждой гонке.
ТК: А что ждет вас в будущем? Надеюсь, мы еще увидим тебя в качестве стюарда ФИА на многих гонках «Формулы-1». Но вдали от гонок я разговариваю с ресторатором?
ВЛ: Да, вместе с женой мы открыли отдельный бизнес в сфере еды и напитков. Сейчас у нас пять ресторанов в Италии, и семья постоянно растет. У нас четыре в Милане и один в Пескаре, городе, где я вырос. Сейчас мы работаем над различными проектами по всему миру.
ТК: Для тех, кто в следующий раз будет в Италии, как называется ресторан?
ВЛ: В Милане он называется Penelope a Casa или Dome Milano – это на главной соборной площади в центре Милана, так что эти два бренда в Милане.
ТК: Что ж, желаю удачи и поздравляю с прекрасной карьерой. Она не принесла побед, которых ты заслуживал в «Формуле-1», но ты оставил след в спорте.
ВЛ: Должен сказать, что я чувствую это, когда возвращаюсь на трассу. Я чувствую большую любовь ко всем моим друзьям и людям, с которыми я вырос, и уважение, которое я испытывал к ним в прошлом и сейчас. Мне нравится быть на трассе, мне нравится быть стюардом, потому что я считаю, что для спорта полезно, чтобы такие люди, как мы, участвовали в принятии решений.
Я надеюсь, что буду все больше и больше участвовать в «Формуле-1», потому что я чувствую, что это всегда будет моей жизнью. Я не знаю, буду ли я снова участвовать в гонках в какой-нибудь категории, потому что во мне всегда есть адреналин и потребность в скорости. В последние пару лет я не так часто участвую в гонках и страдаю, но посмотрим.
ТК: Но ты все еще прыгаете с парашютом, катаешься на лыжах и мотоциклах?
ВЛ: Конечно, конечно!
ТК: Тонио, спасибо большое!
ВЛ: Спасибо вам, ребята!
Фото: Gettyimages/Vladimir Rys / Freier Fotograf; Global Look Press; instagram.com
