Aussie Grit: My Formule One journey. Глава 3. На крыльях и молитвах. Часть 1

Возможность гоняться в Европе реально открыла мне глаза: в первой же гонке мы столкнулись с желтыми флагами, которые оповещали о запрете на обгоны. Но молодых парней, вроде меня, это не заботило, мы продолжали сражаться в каждом повороте. Мы словно попали в неизведанный океан на маленькой лодке, и чем дальше мы заплывали – тем больше становились волны.

Отличная новость 1996 года заключалась в том, что папе не нужно было вкладывать много денег в мою карьеру, Энн отлично справлялась с работой по привлечению инвесторов. Мы планировали сделать все как можно быстрее и дешевле. Мне было около 20 лет, и я не мог волноваться о титулах в Австралии. Тем не менее, некоторые люди, такие как Пиви, видели мой путь в Ф1 только после двух лет в «Формуле-Форд» и еще двух в Ф3. Лишние четыре года стояли бы нам очень огромных затрат.

Первые несколько месяцев в Англии мы остановились у матери Энн в Эссексе. Меня поселили в маленькой комнатушке, которая помимо своих размеров смущала меня и ужасно низкой температурой. Эта комната очень отличалась от той, в которой я вырос. Когда я лег в постель, моя голова коснулась стены на одном конце, а ноги – с другой. В тот момент я очень скучал по своей семьей, товарищам и комфорту родного дома.

Там был тренажерный зал, так что я начал часто его посещать. У меня не было никакой специальной программы, я просто ходил туда, занимался на тренажерах и думал, что становлюсь сильнее. В то время Михаэль Шумахер начинал выигрывать чемпионаты мира, и все говорили, что он физически подкованный спортсмен, поэтому и я пошел в спортзал. А ведь я никогда туда ногой не ступал в своей жизни!

В то время я зарабатывал небольшие деньги, подрабатывая инструктором на «Брэндс-Хэтче», «Снеттертоне» или в других местах, где мне предлагали работу. Благодаря деньгам с лотереи, которые мы выручили в Австралии благодаря «Желтым страницам», у меня был старый «Форд Фиеста». Точно помню, что мог время от времени заправлять бензин стоимостью 10 фунтов. Моя зарплата составляла 43 фунта стерлингов примерно за 12-часовой рабочий день. Большинство моих коллег-инструкторов были такими же молодыми гонщиками, как и я, поэтому мы все уезжали в разных направлениях для участия в гонках, а затем возвращались в понедельник утром с множеством ярких, разнообразных историй. Я всегда должен был работать, как и парни вроде меня, мы все словно находились в одной лодке.

В отличии от бразильцев. Большинство из них начинали своих карьеры в гонках с полным бюджетом, зачастую появлялись на тестах таких производителей как «БМВ» или «Мерседес». Они приезжали уже полупрофессионалами, даже на уровне «Формулы-Форд». Никогда не позволял зависти взять надо мной верх, я поступил не по годам мудро – превратил этот фактор в мотивацию. Я гонялся на своем «Форде» словно на крыльях веры и с молитвами, чтоб техника меня не подвела.

Одним из моих коллег-инструкторов был Дэн Уолдон, талантливый британский гонщик, которого в 2011 году убили в Штатах. Другие инструкторы были немного старше нас, они также пытались сделать карьеру, но у них не было денег, или просто не получилось проявить себя надлежащим образом, хотя они все еще были достаточно хороши, чтобы научить других людей ездить по ипподрому.

В конечном счете, мы с Энн съехали на арендованную квартиру в Аттлборо. Наши доходы сравнить было невозможно, Энн занималась фрилансингом в части пиара и зарабатывала достаточно денег, тогда как я перебивался малым, помогал там, где мог. Большая часть нашего заработка шла как раз на аренду, но не только жилья, а и телевизор с видео проигрывателем. К сожалению, тогда мы не могли позволить себе купить такую роскошь. Дом был в нескольких милях к юго-западу от Норвича, так что я был рядом с «Ван Диемен». Любой гонщик скажет вам, насколько ценным является общение с командой.

Поскольку многие из младших гоночных команд базировались там, Норфолк был центром для молодых гонщиков со всего мира. Я помню, как однажды был в пабе с механикой «Ван Диемена» и неожиданно в помещение вошел Ян Магнуссен. Он только начинал свои выступления в «Формуле-1», и наведался в этот паб для встречи со старыми приятелями. Я не мог поверить, что действительно находился в тех же кругах.

Я провел много времени на базе «Ван Диемен». У меня есть яркие воспоминания о самом Ральфе Фирмане: заядлый курильщик, всегда с сигаретой во рту, даже когда он засовывал голову в кокпит, чтобы попросить фидбэк от водителя.

Сезон 1996 года начался достаточно хорошо для меня и моего товарища по команде, Кристиана Колби из Дании. Я выиграл вторую гонку серии на «Брэндс-Хэтче», некоторое время даже возглавлял чемпионат, но затем наступила череда ужасных результатов. Я не смог выйти на старт из-за поломок в Олтон Парке, угодил в аварию в Тракстоуне. А все потому, что я не мог сконцентрироваться на самой гонке из-за присутствия Алана Докинга, имевшего репутацию успешного австралийского владельца команд. Он был патриотом, страстным австралийцем, который приехал посмотреть на мою победу. Я не должен был позволить себе совершать те ошибки.

Тогда я решил, что хочу вернуться домой. Я скучал по дому, я не был уверен, что делаю все правильно. Стоило ли оно того? Я решил взять небольшой отпуск и съездить в Австралию. Но все, что я там увидел – минимум изменений, ми-ни-мум. И тогда я понял, что вспылил: я получил шикарный шанс гоняться в Англии и мне следовало как можно быстрее вернуть свою задницу туда.

Трудно объяснить, насколько тяжело было покинуть Австралию, как трудно было найти деньги для полета домой. Но мы были полны решимости сделать свою работу.

Вернувшись в Англию, мы с Энн переехали в Эйлсбери в Бакингемшире, на окраине Силиконовой долины. Мы начинали работать друзьями, которых объеденяла наша миссия, но со временем наша дружба переросла во что-то большее. Мне нравилось проводить время с ней, и мы чувствовали себя комфортно в компании друг друга. Переезд в Англию был для меня огромным шагом, и я думаю, что это был случай, когда мы нуждались друг в друге, и именно так сложились наши отношения. Она так много боролась за меня, и было замечательно, что был такой компаньон, который разделял мою страсть к автоспорту. С самого начала Энн была единственной (мой отец в меньшей степени), кто считал, что моя мечта участвовать в гонках Ф1 может воплотиться в жизнь.

В начале мы с Энн решили сохранить в тайне наши отношения, потому что в профессиональном смысле это не помогло бы нам, скорее наоборот. Странно выглядело бы, если Энн превозносила добродетели/таланты своего бойфренда лицам, принимающим решения в автоспорте. Мы не хотели рисковать, поэтому мы всегда считали, пусть Энн в переговорах будет вести переговоры в качестве третьей стороны. В течение первых нескольких лет у некоторых людей были подозрения, но, конечно же, до моего первого года в «Формуле-1», мы сохраняли отношения в значительной тайности.

Будучи в отношениях с Энн, меня больше волновал другой вопрос – ее сын Люк. Я много времени проводил с ним в Австралии, и к моменту переезда в Англию, я практически превратился в его брата. Честно говоря, первое время в Англии мы не общались: он был слишком молод, чтобы участвовать в гонках, а я был слишком сосредоточен своей карьерой гонщика. Ему нравилось наблюдать за моими успехами, но его больше интересовал футбол и крикет.

Переезд в Эйлсбери приблизил меня к «Сильверстоуну» и коллективу «Алан Докинг Рейсинг», хотя я все еще был тогда далек от подписания контракта с ними.

К концу чемпионата я смог собраться с мыслями и выдать сильную концовку сезоне 1996 года: четыре победы сделали меня победителем в прямой борьбе с Колби. У меня даже был шанс выиграть чемпионат Европы: я завоевал поул в Бельги, который в последствии превратил в победу. Однако Ральф не позволил мне участвовать в последних раундах чемпионата, потому что он хотел, чтобы я сосредоточился на фестивале «Формулы-Форд». Последняя гонка чемпионата Европы должна была состояться на «Брэндс-Хэтче» в тот же уик-энд, что и фестиваль, но мы не хотели рисковать мной и автомобилем, я все таки имел склонность угождать в аварии.

Для меня этот фестиваль не мог быть простым, даже невзирая на успех годичной давности. В таких ситуация говорят, что намного легче проиграть, нежели выиграть. Ярким тому примером служат выступления на фестивале Михаэля Шумахера и Кими Райкконена.

Действительно в «Формуле-Форд» были некоторые очень быстрые пилоты, а другие тестировали свои автомобили по 500 кругов перед самим фестивалем. Трасса была длиною в пару километров, поэтому рассчитывать на победу из хвоста, прорываясь, не стоило. Все это напоминало «Китайский шепот» (аналог «Испорченного телефона»): разговоры о настройках, типе шин, давлении в них; все это вы пытаетесь проанализировать, проработать, держать в уме. Как вы понимаете, это не прогулка в парке.

Тем не менее, я был уверен в себе. Существовали пять или шесть ключевых соперников, и я всегда держал их в поле зрения, пытался не отдать им ни одной позиции. Вполе естественно, что я хотел начать гонку как можно выше на стартовой решетке. Моя квалификация оказалась сухой, а вот во время другой были небольшие осадки, поэтому их время было медленнее моего. Таким образом я оказался на поуле.

К сожалению, гонка началась по привычному для меня сценарию: провал старта, потеря лидирующей позиции, дождевые условия… Но даже тогда я был уверен в окончательной победе, все происходило словно в замедленном повторе. Это чувство приходит, когда вы полностью контролируете себя и свой автомобиль, сюрпризы были исключены. Я действительно предугадывал каждое событие, словно переживал их заранее. Но все это происходит интуитивно, скорее это вопрос памяти мышц и рефлексов.

Сразу обезопасив себя от атак, я ушел в погоню за лидером. В выходе из поворота «Клиэрвейс» я практически дышал ему в спину, мы вышли очень широко, и как сейчас помню, подумал тогда: «Я сейчас обгоню тебя».  Как только наши автомобили сравнялись, повсюду стали маячить желтые флаги! Кто-то сошел! Нет, почему старик на небесах сделал это со мной? Я обязан был ему вернуть позицию, так как обгон произошел под желтыми флагами. Эх, я был лидером всего пару секунд. Красный флаг, гонка остановлена, нас ждал рестарт.

Мы снова заняли стартовую решетку, я на поуле, Джеки ван дер Энде был вторым, Витор Мейра четвертым или где-то в том месте. На этот раз (сюрприз, сюрприз) я не провалил старт, вот только Витор стартовал потрясающе. Мейра возглавлял гонку, но ведь не вторую подряд, и я понимал, что при таком раскладе окончательная победа будет моя. Я не собирался атаковать Мейру, в этом не было необходимости, мы были быстрее всех и знатно оторвались. Но даже без попыток атаковать я возглавил гонку: бразилец допустил ошибку на мокрой трассе и сошел. После этого моя гонка превратилась в тренировочный заезд повышенной ответственности. Я не отдал бы победу никому.

Эта победа была очень важна для меня. Примерно 120 молодых гонщиков со всего мира, лишь 25-30 пробились в финал, поэтому она стала очень громким заявлением. Эта победа стала одним из первых доказательств того, что талант не всегда является гарантией успеха. Сколько перспективных и одаренных пилотов так и не преодолели границы «Брэндс-Хэтча», а все только потому, что у них не было железной уверенности в себе и решимости, что не дает вам останавливаться на достигнутом.

Победа на фестивале отлично поспособствовала моему попаданию в «Формулу-3». Люди понимают, что для подобного результата нужен не только темп, но и ясно соображающая голова. Конечно, еще многому предстояло обучиться, но эта победа дала мне уверенность, а что еще важнее – она дала уверенность Энн. Как она любит говорить: «Можно проделать громадную работу вне трека, но оценивать будут по результату. Если бы Марк сошел в финале, я не знаю где мы бы оказались в конечном счете».

После этой гонки открылись возможности. Мне дали бесплатно протестировать автомобиль «Формулы-3», это должно было принести не мало дивидендов в будущем. Откровенно говоря, я тестировал все возможные автомобили на протяжении месяца после победы на фестивале: автомобиль «Формулы-Опель» в Зандворте оставил приятные впечатления, «Рэдгрейв Рейсинг» «Формулы-Рено» в «Снеттертоне» и «Хэйворд Рейсинг» в «Мэллори-Парк», но мы решили сосредоточиться на «Формуле-3».

В качестве забавной отсылки к выходным 1996 года на «Брэндс-Хэтче», могу вспомнить историю конфронтации из-за сока, которая имела место быть в пабе после самой гонки. Поклонники Ф1 могут помнить пилота Мартина Доннели, который известен своей аварией на «Лотусе» в Хересе 1990 года. Так вот отец Мартина был на автодроме в те выходные. «Кентагон» - популярный паб, который все причастные к фестивалю традиционно посещают после заезда, будь ты победителем или проигравшим. Было непривычно, что второй год подряд мне вручают кубок фестиваля именно в пабе. Еще и мои родители оказались в то время со мной, хотя отец провел фактически весь 1996 год в Англии. Так вот отец Доннели слишком перебрал в тот вечер и сказал что-то неприятное, что не могло не возмутить мою маму.

Первым, кто за нас вступился, был мой механик Микки Гальтон. Микки был из тех людей, с которыми вы бы не предпочли завязывать ссору – у него одна рука размером с лопату. Папа в принципе и сам мог постоять за нас, но в тот вечер он отошел на второй план. Микки схватил отца Доннели так, что его маленькие ножки оторвались от пола, и сказал: «Не дай Бог ты испортишь этому парню вечер…»

После этой ситуации я выпил пару лимонадов, и счастливый как слон поехал домой.