Джо Познански «Почему мы любим футбол: 100 моментов истории». #26. Бретт Фарв играет ради своего отца
#26. Бретт Фарв играет ради своего отца
«Это то, что я умею делать лучше всего — бросать мяч из неловкой ситуации».
Бретт Фарв
———
22 декабря 2003 г.
С возрастом Бретт Фарв стал своего рода клише. Похоже, такова эволюция многих наших величайших спортсменов. Они начинают как нечто совершенно новое и свежее, а со временем становятся привычными, затем им подражают, затем делают на них карикатуры, и наконец они превращаются в клише.
Когда Бретт Фарв пришёл в НФЛ, он создал целый жанр. Он был самым жёстким игроком, самым яростным соперником, самым смелым футболистом, самым неуязвимым супергероем, с сердцем льва, мужеством грабителя и рукой, как пушка, но более того, как, казалось, говорили все комментаторы, аналитики и болельщики, он был «как будто ребёнком». Он играл с неподдельной искромётной радостью и восторгом.
Величайший футбольный комментатор Джон Мэдден говорил о нём так, будто он был богом; дошло до того, что комик Фрэнк Калиендо сделал себе имя, просто изображая Мэддена, говоря о Фарве: «Бретт Фарв — величайший игрок в мире. Даже если оторвать ему ноги и выколоть глаза, он всё равно останется лучшим туловищем в футболе. Вот насколько хорош Бретт Фарв. Мне кажется, что Бретт Фарв может бросить футбольный мяч на 200 ярдов под водой!»
Да, возможно, в конце концов это надоедает.
Но была причина, по которой Мэдден так восторженно кричал. Бретт Фарв потрясал НФЛ. Каждый пас был захватывающим, каждая игра — световым шоу. Он бросал в двойное, тройное, четверное прикрытие. Ему было всё равно. Он бросал под любым углом. За парнем катились огромные валуны, его сбрасывали в наручниках с мостов, за ним охотились штурмовики Империи, и он всегда выходил выход из положения.
Молодой Фарв... его формой должна была стать кожаная куртка.
За двадцатилетнюю карьеру у него было бесчисленное множество моментов: бросок через себя Стерлингу Шарпу, «бомба» на Грега Дженнингса в Денвере, пас «Что он сделал?» Антонио Фримену, нырок головой вперед в Милуоки, радостный забег после паса Андре Райсону в Супербоуле, и так далее, и тому подобное.
Но игра, которую он провел ради своего отца, была чем-то иным.
———
Я ПОЗНАКОМИЛСЯ С ИРВИНОМ ФАРВОМ ОЧЕНЬ СТРАННЫМ ОБРАЗОМ. Первый Супербоул Фарва в 1997 году прошёл в Новом Орлеане, примерно в часе езды от Килна, где он вырос. Колледж Южного Миссисипи, где учился Фарв, арендовал автобус, чтобы отвезти журналистов на то, что я могу описать только как «Автобусное приключение Бретта Фарва» (с включенным обедом!). Мы отправились в Хэттисберг, чтобы увидеть Колледж Южного Миссисипи [1]. Там мы встретили бывшего товарища Фарва по студенческой команде по имени Грег Рид.
«Я помню первый пас», — рассказал он нам. «Было холодно, я пробежал около 12 ярдов, и он бросил мяч. Я обернулся, и мяч летел прямо на меня, и я услышал звук».
«Как это звучало?» — жадно спросили мы.
«Может быть, свист? Нет, не то. Я не могу это описать. Я никогда ничего подобного не слышал. Просто как будто кто-то скулил, понимаете?»
Потом мы поехали в Килн и увидели дом, где вырос Бретт; мы посетили библиотеку; мы зашли в ресторан под названием «Петух». Там мы встретили маму Бретта, Бониту, которая рассказала нам историю о том, как их сенбернара сожрал аллигатор.
Наконец, мы познакомились с Ирвином. Он был хорошим человеком. Он сам был футбольным тренером и решил сделать всех своих троих сыновей (Скотта, Джеффа и Бретта) квотербеками. Вот каким человеком был Ирвин: когда он тренировал Бретта в средней школе Хэнкок-Норт-Сентрал, команда была полна талантливых раннинбеков. Поэтому Ирвин выбрал схему нападения «вилка» [wishbone offence], редко позволяя Бретту бросать. «Если бы я хотел показать своего сына, я бы позволил ему бросать», — сказал он. «Но я сделал то, что считал лучшим для команды. Именно это я хотел донести до Бретта. Всегда делай то, что лучше для команды».
За четыре дня до Рождества 2003 года у Ирвина Фарва случился сердечный приступ, когда он проезжал мимо своего дома. Ему было пятьдесят восемь лет.
Как оказалось, у Бретта не было игр в тот день; «Пэкерс» играли с «Оклендом» в понедельник. Он встретился с командой — он назовёт это самой эмоциональной встречей в своей жизни — и все-таки вышел на поле против «Рейдерс». «Я знаю, что мой отец хотел бы, чтобы я играл», — сказал он.
У Фарва был хороший, но трудный сезон. Он лидировал в лиге по тачдаунам на пасе и закончил на третьем месте по перехватам; два из этих перехватов были пик-сиксами [2]. Он часто говорил о том, что ничто, кажется, не дается легко.
Однако в тот вечер, играя ради своего отца, Бретт Фарв был лучше, чем когда-либо был и когда-либо будет. В первой половине он набрал пасом 311 ярдов и 4 тачдауна. Он неоднократно бросал мяч в глубину поля, со своей обычной смелостью, снова и снова бросая вызов секондари «Рейдерс». Он сделал три 40-ярдовых паса. Он прошел шесть 3-и-много. Это было настолько потрясающе и душераздирающе, что болельщики «Рейдерс», не слишком известные своим гостеприимством, стояли и аплодировали, а некоторые даже немного плакали. А разве не все мы?
«У меня два героя», — сказал товарищ Фарва по команде Майк Уэйл после игры. «Мой отец и Бретт Фарв».
1 - Автобус был полон репортёров, теле- и радиоведущих. Среди них был Крис Руссо, известный ведущий ток-шоу «Бешеный пёс», и я никогда не забуду, как примерно через полчаса нашей поездки он вмешался и сказал: «Подождите-ка. Я не хочу ехать в Хэттисберг! Выпустите меня». Так что его высадили посреди пустыни. Не знаю, как он вернулся, но в последний раз, когда я проверял, он всё ещё вёл свою передачу.
2 - На момент написания этой статьи Фарв сделал больше пик-сиксов — тридцать два — чем любой квотербек в истории НФЛ. Но Мэттью Стэффорд из «Рэмс» отстаёт всего на два.
