Джо Познански «Почему мы любим футбол: 100 моментов истории». #31. «Футбол выбрал меня»
#31. «Футбол выбрал меня»
«А теперь я хочу представить вам третьего лучшего раннинбека за всю историю футбола».
Уильям Сандерс представляет своего сына на церемонии включения в Зал Славы
———
5 января 1992 г.
Никто – и я имею в виду абсолютно никто – больше никогда не будет включён в Зал Славы профессионального футбола своим отцом как третий лучший раннинбек за всю историю футбола. Но Барри Сандерс не возражал. Его это как будто забавляло. Люди никогда не могли до конца понять, насколько мало его волновала слава, насколько мало его волновали рекорды, насколько мало его волновало бессмертие или история.
Барри Сандерс играл лишь для того, чтобы заставить следующего защитника пролететь мимо.
Он всю жизнь знал, что никогда не попадёт в двойку лучших своего отца.
———
БАРРИ САНДЕРС НЕ БЫЛ раннинбеком, как другие великие игроки. Нет, он был танцором, гипнотизёром, иллюзионистом и призраком. Он исчезал и появлялся снова, разделялся на две части и снова соединялся, мгновенно останавливался, как Дорожный бегун на краю обрыва, а затем мчался с такой скоростью, что его бутсы дымились.
«Он заставлял защитников выглядеть дураками», — сказал Гейл Сэйерс, возможно, единственный, кто мог по-настоящему понять, каково это — бежать, как Барри Сандерс.
Но даже Сэйерс признал, что не понимал Барри. Возможно, никто не понимал. Сэйерс любил бегать. А Барри? Что ж, он нечасто употреблял слово «любовь», говоря о футболе.
«Я начал играть в футбол в девять лет», — сказал он, — «И я чувствовал, что должен это делать. Кто-то сказал, что человек может делать, что хочет, но не может выбирать свои желания. Во многом, я думаю, футбол выбрал меня».
«Я должен был играть. Дело не в том, что я хотел играть. Я должен был играть».
Это было так сложно – даже невозможно – для людей понять. Как может кто-то бегать так, как Барри Сандерс, самый жизнерадостный раннинбек, которого когда-либо знала игра, и, судя по всему, сам не испытывать этой радости, этого волнения, этого удивления? Даже его знаменитые скромные антипразднования тачдауна – когда он пересекал гоал-лайн, бросал мяч судье и не показывал никаких признаков торжества – оставляли некоторых людей в недоумении.
«Как можно обманывать людей, крутиться, заставлять мужиков падать, пробираться в зачётную зону», – спрашивает бывшая звезда баскетбола Джейлен Роуз в документальном фильме «Пока-пока, Барри», – «И просто отдавать мяч судье? Это снятие напряжения, которое недоступно 99,9 процентам из нас».
Объяснение всегда было одним и тем же: «Это просто Барри». Это был парень, который в старшей школе ушел с разгромной игры, вместо того, чтобы вынести ещё пару раз мяч и завоевать титул чемпиона среди школ Уичито по выносу. Это был парень, который, набрав невероятные 2628 ярдов на третьем курсе в Университете штата Оклахома (рекорд, который, возможно, никогда не будет побит), хотел, чтобы Трофей Хайсмана выиграл кто-то другой. Это был парень, который в своём дебютном сезоне в НФЛ за «Лайонс» не стал продолжать игру, хотя ему не хватало 10 ярдов до лидера НФЛ по выносу.
И это был парень, который, в конце концов, ушёл из футбола в тридцать один год, когда он был ещё здоров и неудержим, и, возможно, всего в одном сезоне от того, чтобы обойти Уолтера Пэйтона и стать лучшим раннинбеком всех времён.
Это просто Барри.
Выбрать один забег Барри Сандерса, чтобы описать всё, кем он был, — это всё равно, что выбрать одну цитату, чтобы объяснить Шекспира или одну заметку, объясняющую Арету Франклин. И всё же есть розыгрыш, который выделяется не только своим великолепием, но и тем, что он показывает. Вся карьера Барри Сандерса - театр одного актёра. «Львы» все десять лет его карьеры колебались между хорошо и плохо. Он сыграл в шести играх плей-офф, и его команда проиграла пять из них. Он принял на себя основной удар этих поражений, потому что соперники сосредоточили всё своё внимание на нём, и, несмотря на всю его мощь, даже Барри не смог обыграть одиннадцать защитников в одиночку.
За исключением одного раза. В 1992 году «Львы» играли с «Ковбоями» в дивизиональном раунде плей-офф. «Ковбои» были на подъёме — они выиграли три из следующих четырёх Супербоулов — и никогда не скрывали своей концепции: Остановить Барри Сандерса.
Долгое время они делали это. Так уж получилось, что в этот день товарищи по команде Сандерса взяли на себя инициативу. Квотербек Эрик Крамер бросил три паса в тачдаун к большому удивлению защитников «Ковбоев».
«Я не думал, что у Крамера есть потенциал», — признался лайнбекер «Ковбоев» Джек Дель Рио.
В четвертой четверти, когда «Львы» уже вели со счетом 31–6, Крамер сделал вкладку Сандерсу. Он набрал всего 22 ярда, и теперь его единственной задачей было оставаться в пределах поля и давать секундам тикать. Но Сандерс никогда не был скучным. Он побежал направо и ускользнул от Тони Толберта из «Далласа».
Затем он столкнулся с ди-беком Робертом Уильямсом и отскочил назад, как теннисный мяч от стены. Он замер на мгновение. Пока он стоял там, к нему двинулась группа «Ковбоев», всего пять человек.
И все пятеро оказались на земле.
Как? Такие вещи не объяснить. Просто наслаждаешься. Как будто Сандерс остановил время.
Когда путь освободился, он побежал. И — это лучшая часть — один из защитников «Ковбоев», Тони Касильяс, все еще был на ногах. Но, вполне понятно, он посчитал, что розыгрыш окончен. Итак, Сандерс просто пробежал сзади, а Касильяс повернул голову и посмотрел ему вслед. Если бы Касильяс был персонажем комикса, над головой у него была бы надпись: «Что за хрень?»
Затем, в довершение всего, Сандерс сделал ещё один финт, который полностью парализовал последнего защитника «Ковбоев», Кена Нортона-младшего. Пока Нортон падал на землю, Сандерс пробежал остаток пути, заработав тачдаун на 47 ярдов.
А затем, как всегда, он бросил мяч судье, словно ничего не сделал.
Это был единственный тачдаун в плей-офф, который Барри Сандерс заработал за свою карьеру.
В 1997 году Барри Сандерс набрал 2053 ярда, это был четвёртый результат в истории НФЛ. Некоторые из его товарищей по команде говорили, что для Сандерса было важно набрать 2000 ярдов. Сам Барри никогда этого не показывал. Но это очень много значило для его отца, Уильяма, который был на трибунах, когда он это сделал, и сказал: «Это неописуемое чувство для меня лично».
Кто-то потом спросил его, является ли Барри теперь величайшим раннинбеком всех времён. «Нет», — ответил он. «Я всё ещё считаю Джима Брауна величайшим раннинбеком, которого я когда-либо видел».
Год спустя Сандерс завершил карьеру.
«Моё желание уйти из игры сильнее, чем моё желание остаться в ней», — сказал он.
С тех пор люди жаждали более глубокого объяснения. Но даже после выхода всех книг и документальных фильмов о Сандерсе, причина не изменилась. То, что побуждало его играть в футбол, исчезло. А без этого Барри Сандерс не хотел играть в футбол. Он попросил отца включить его в Зал Славы; на протяжении всей жизни Уильям Сандерс был таким же болтливым, насколько Барри молчаливым, таким же хвастливым, насколько Барри скромным, таким же жадным до славы, насколько Барри избегал её. Он наслаждался этим моментом.
«Во-первых, — сказал он, — я хочу поприветствовать величайшего раннинбека, который когда-либо жил, раннинбека номер один, который когда-либо жил. Его сегодня нет с нами. Думаю, он со своей семьёй в Лос-Анджелесе: мистер Джим Браун. Итак, я хочу поприветствовать его».
Да, он начал свою речь в честь Барри Сандерса, с приветствия Джиму Брауну, которого там даже не было. Барри не мог сдержать улыбки.
Наконец, он представил Барри как третьего лучшего раннинбека в истории.
Но погодите. Вы спросите: если Джим Браун был первым, а Барри третьим, кто был вторым?
«Ну», — объяснял Уильям Сандерс, — «Это был бы я».
Уильям Сандерс был кровельщиком. Он никогда не играл в американский футбол даже в колледже.
«Ваш дедушка, — говорил Барри своим сыновьям, смеясь, — был особенным человеком».
