Майкл Льюис. «Невидимая сторона» Глава 10. Эгг Боул
***
В 1958 ГОДУ, КОГДА ЧЕРНОКОЖИЙ УЧИТЕЛЬ из Галфпорта, штат Миссисипи, по имени Кленнон Кинг попытался записаться в Ол Мисс, но вместо этого был увезен полицейскими штата Миссисипи в сумасшедший дом, футбольный тренер и представить себе не мог, что это имеет к нему какое-то отношение. Когда в 1962 году Джеймс Мередит приехал и остался, кампус был охвачен беспорядками, а футбольный тренер наблюдал, как его тренировочное поле стало плацдармом для армейских вертолетов, но его команда все равно выиграла со счетом 10:0 и завершила сезон чемпионами страны. Но вскоре после этого тренеры Ол Мисс решили завербовать чернокожего спортсмена и обнаружили, что вмешалась история. «В Миссисипи просто не так много белых парней, которые умеют играть, — сказал один из футбольных тренеров Ол Мисс. — Сейчас в игре так много внимания уделяется скорости. Защита сейчас во многом зависит от скорости. Нам нужны лучшие чернокожие дети, если мы хотим, чтобы у нас был шанс». Но они редко привлекали лучших чернокожих игроков; и с начала 1970-х футбольная команда Ол Мисс отличалась восхитительным фатализмом. Движение за гражданские права добилось многого, и одним из них было создание правдоподобной аналогии между футбольной командой Ол Мисс и армией конфедератов [прим.пер.: Конфедератами в США называют сторонников Конфедеративных Штатов Америки (КША). Так назвали себя 13 южных американских штатов, в которых было легализировано рабство, и которые в 1861 году объявили о своем выходе из состава США. Сделали они это в знак протеста против избрания президентом Линкольна, который выступал за отмену рабства в стране.].
Отчасти из-за потребностей их местной футбольной команды, не было города в Америке, более обеспокоенного, чем Оксфорд, штат Миссисипи, тем, что, казалось бы, расовая принадлежность не является проблемой. Усилия местных жителей, направленные на то, чтобы избежать очевидного расизма, сделали почти полное отсутствие взаимодействия между чернокожими и белыми в Оксфорде, штат Миссисипи, почти таким же незаметным, как и в остальной части страны. Однако история этого места была неизбежна, хотя бы по той причине, что все эти чрезвычайно раздражающие посторонние продолжали втягивать его в приятные в остальном разговоры. Еще осенью 2004 года тренеры из других колледжей SEC, включая Университет Алабамы, звонили Майклу Оэру и говорили ему, что ему не следует ехать в Ол Мисс, потому что чернокожим там не рады. И если бы Майкл Оэр не положил трубку и не обнаружил, что смотрит на свою собственную белую «Ол Мисс»-семью, он, возможно, заинтересовался бы этой темой. Прошлое Миссисипи создало климат для настоящего Миссисипи, и это будет продолжаться до тех пор, пока настоящее не будет уведомлено об ином. Бобби Никс, белый выпускник Ол Мисс начала 1980-х, который теперь обучал футболистов, регулярно подчеркивал это. Чтобы помочь чернокожим детям почувствовать, что они принадлежат Ол Мисс, Никс часто водил их в места, часто посещаемые старой белой богатой толпой Ол Мисс. Скажем, Рощу или Площадь. Обычно все заканчивалось тем, что он чувствовал себя неловко и стеснялся себя. «Когда ты появляешься с ними, — сказал он, — у тебя такой вид, как будто это твой ребенок плачет в самолете».
Этот вид мог означать что угодно. Цвет их кожи был только началом того, что отличало футболистов Ол Мисс от других. У них были золотые коронки на зубах и синие татуировки на коже. На них была другая одежда: негабаритная искусственно-спортивная одежда, настолько свободного покроя, что любой сильный ветерок грозил оставить их голыми на улицах. Они ездили на других машинах — эти драндулеты, оснащенные колпаками, которые стоили в два раза больше рыночной стоимости всего транспортного средства. Можно было видеть, как они разъезжают в этих причудливо выглядящих машинах с передними сиденьями, откинутыми так далеко назад, что водитель казался астрологом, усердно работающим на полностью откинутом кресле. Многие из них не говорили и не писали на стандартном английском языке; всем, кроме самого внимательного белого футбольного болельщика Ол Мисс, чернокожие футболисты были едва понятны. Многие из них, по словам их наставников, были менее хорошо подготовлены к поступлению в колледж, чем Майкл Оэр. Типичный новичок в классе Майкла обладал навыками чтения на уровне третьего класса. Некоторые никогда не занимались математикой. Вообще никогда.
Но если они хотели играть в футбол в колледже — если они хотели попробовать себя в «лиге» — им приходилось проходить через утомительную шараду, притворяясь обычными студентами колледжа. Из семидесяти игроков, переживших первую изнурительную весеннюю тренировку тренера О., более сорока были классифицированы как «академически подверженные риску», что означало, среди прочего, что они проводили большую часть своего времени в здании из красного кирпича с темными окнами на окраине кампуса Ол Мисс, будучи с ложечки накормленные книгами армией наставников. «Мы говорим им, что они сотрудники корпорации, — сказал Никс, один из самых опытных из этих наставников. — И что они могут быть изгнаны в любое время из-за недостаточной продуктивности». Большая часть работы наставника заключалась в том, чтобы увести игроков подальше от профессоров и курсов, которые, скорее всего, приведут к снижению продуктивности. Большинство членов футбольной команды в конечном итоге специализировались на «Уголовном правосудии». Чего добивалось уголовное правосудие, так это того, что оно не требовало никаких математических или языковых навыков. Занятия по уголовному правосудию также почти всегда были заполнены другими футболистами. Конечно, футболисты были не единственными студентами Ол Мисс, специализирующимися в области уголовного правосудия. Но когда программа уголовного правосудия отправилась на экскурсию на ферму Парчман — она же тюрьма штата Миссисипи — футболисты были единственными студентами, у которых были там друзья.
Когда люди на улицах смотрели на чернокожих футболистов и заставляли Бобби Никса чувствовать себя так, словно у него на руках плачущий ребенок в самолете, они, возможно, имели в виду что-то другое, кроме цвета их кожи. И в других местах Никс, возможно, не обратил бы внимания на эти взгляды. Здесь, в Оксфорде, он не мог этого сделать. Здесь каждый взгляд был отфильтрован прошлым.
Восприятие того, что отношение Ол Мисс к чернокожим людям, возможно, не соответствует высоким стандартам, скажем, Университета Алабамы, было лишь одной из многих проблем, с которыми столкнулся тренер О., когда он намеревался убедить лучших футболистов средней школы региона приехать играть за него — но он не мог игнорировать это. Тренер О. был нанят в Ол Мисс во многом потому, что он зарекомендовал себя как талантливый вербовщик чернокожих футболистов. Он никогда не был главным тренером и не руководил футбольным нападением. И хотя у него был очевидный талант к организации футбольной защиты, его самым важным достижением в карьере было привлечение пары футбольных команд национального чемпионата в Университет Южной Калифорнии. Когда в конце 1990-х годов пришел тренер О., дела футбольной команды USC [Университета Южной Калифорнии] шли плохо, и лучшие спортсмены из Лос-Анджелеса уходили в другие колледжи. Тренер О. решил, что ему нужен пример. Уговори хотя бы одного отличного игрока средней школы из пригорода перейти в USC, докажи, что у него может быть отличный опыт, и другие последуют за ним. Лидером его мнения был линейный защиты по имени Шуан Коди — американский игрок средней школы по версии USA Today, который после трех лет в USC был выбран во втором раунде драфта «Детройт Лайонс». Когда тренер О. посмотрел на Майкла Оэра, он увидел Шуана Коди. Но он был чем-то бо́льшим. Майкл Оэр был не только чернокожим, знаменитым и лучшим линейным нападения в окрестностях Оксфорда, штат Миссисипи. У Майкла Оэра была белая сестра, которая была чирлидершей в Ол Мисс и принадлежала к одному из самых важничающих белых женских клубов в кампусе. Возможности были безграничны.
НЕ ПОТРЕБОВАЛОСЬ МНОГО времени, чтобы до Ол Мисс дошли слухи о том, что новый главный тренер заявил, что планирует построить свою футбольную команду на Майкле Оэре. Двое стартовых тэклов Ол Мисс, Бобби Харрис и Тре Столлингс, откопали рекрутинговую видеозапись Майкла Оэра в старшей школе, просто чтобы взглянуть на этого новичка, о котором все говорили. Столлингс и Харрис оба вступали в свои последние сезоны, по крайней мере, имея шанс сыграть в НФЛ — Столлингс был бы взят в шестом раунде «Канзас Сити Чифс», а Харрис подписал контракт свободного агента с «Сан-Франциско Фотинайнерс». Столлингс, в частности, ожидал оказаться в центре внимания, когда люди обратили внимание на линейных нападения Ол Мисс. Затем он прокрутил пленку с Майклом Оэром, играющим на позиции левого тэкла за Христианскую школу Брайаркрест. «Мы оба просто рассмеялись, — сказал Харрис. — Я бы сказал, что он был лучшим линейным игроком, которого я когда-либо видел собственными глазами — Терренс Меткалф [из «Чикаго Беарс»] был вторым. Он просто терзал людей. Тре и я просто посмотрели друг на друга и сказали: "Он — зверюга!"»
Тренер О. передал ту же кассету Джорджу ДеЛеоне. ДеЛеоне, на тридцать шестом году тренерской работы с линейными нападения в колледже и профессионалами, только что прибыл в Ол Мисс из Сиракузского университета. Он включил запись Майкла, и, пока он смотрел, думал: Боже мой. «Какая гибкость в этих бедрах! Твердь в этой спине! Вот это масса! Вот это ноги!» — воскликнул он, перематывая видео. ДеЛеоне видел множество будущих звездных линейных НФЛ еще в студенческие годы. «Орландо Пейс, - сказал он, - или Андре Гуроде из "Каубойс". На мой взгляд, Майкл Оэр выглядит точно так же, как эти ребята на данном этапе. Это кинестетическое чувство. Этому не научишь».
В наше время футбольная команда Ол Мисс наслаждалась лишь самыми краткими и мимолетными моментами славы, но всегда была хороша в отправке линейных нападения в НФЛ. На последнем драфте НФЛ — драфте 2005 года — их центр Крис Спенсер был выбран в первом раунде «Сиэтлом Сихокс», а один из их гардов, Маркус Джонсон, был выбран во втором раунде «Миннесотой Вайкингс». До этого Терренс Меткалф ушел в «Беарс», Тодд Уэйд — в «Тексанс», Стейси Эндрюс — в «Бенгалс», Бен Клакстон — в «Фэлконс», Тутан Рейес — в «Пантерс», а Кейдрик Винсент — в «Стилерс». Ни один из этих игроков не играл в стартовом составе на первом курсе. Джордж ДеЛеоне предполагал, что к Майклу Оэру будут относиться как к любому другому перспективному игроку линии нападения. Ему бы дали свободный год, отсидел бы год и поизучал систему. За тридцать шесть лет тренерской работы в колледже ДеЛеоне только однажды вывел новичка в стартовый состав. И это было в далеком 1986 году, в проигравшей команде Сиракуз, в гораздо более слабой студенческой конференции, чем та, в которой играли Ол Мисс. Уже тогда Блейк Беднарз — так звали парня — несколько лет играл в старшей школе, серьезно занимался тяжелой атлетикой и прибыл в Сиракузы с хорошим пониманием своего положения. И он провалил матч! «В итоге Блейк стал для нас отличным игроком, — сказал ДеЛеоне, — но в тот год он таковым не был».
Теперь тренер О. настаивал, чтобы Майкл Оэр начал играть за Ол Мисс... немедленно! Парень сыграл в общей сложности пятнадцать матчей в старшей школе в линии нападения. «Этот паренек никогда по-настоящему не занимался силовой программой, — сказал ДеЛеоне. — И он будет выступать против взрослых мужчин, которые в течение пяти лет занимались в тренажерном зале. И он делает это в лучшей для игроков линии обороны лиге страны». Что еще хуже, за последние двадцать лет студенческая игра стала намного сложнее. Нападение Ол Мисс представляло собой комбинацию выносной игры «Атланты Фэлконс» и пасовой игры «Тампа-Бэй Бакканирс». ДеЛеоне предположил, что независимо от того, как быстро паренек освоится в игре, ему понадобится целый сезон, чтобы научиться кого и как блокировать — и тут тренер О. говорит ему, что у Майкла какая-то неспособность к обучению, и что ему придется учить его играть, используя бутылки с кетчупом и горчицей. «Визуальный ученик», — называл его тренер О. Что бы это ни значило.
Когда до первой игры сезона оставалось меньше двух месяцев, ДеЛеоне сел в свою машину и полтора часа ехал из Оксфорда, штат Миссисипи, в дом Туохи в Мемфисе. Отказавшись от плейбука Ол Мисс с его крестиками и ноликами, он отважно принялся учить Майкла Оэра тому, что по сути было НФЛ-нападением. Кухонные стулья заменяли лайнбекеров. Модные стулья из столовой — к счастью, у леди Туохи их было предостаточно — служили линиями обороны и нападения. Тренер О. сказал ему вывести парня на поле как можно быстрее, поэтому ДеЛеоне превратил его в правого гарда. Это было неестественной позицией паренька. Его естественной позицией был левый тэкл. Но у правого гарда была физическая помощь по обе стороны от него и устные инструкции как от центра, так и от тэкла. Это была самая легкая позиция для изучения, но, несмотря на это, ДеЛеоне не верил, что какой-либо первокурсник сможет ее освоить. «Майкл Оэр, без сомнения, один из величайших атлетов, которых я когда-либо видел для парня его габаритов, — сказал ДеЛеоне. — Но то, о чем мы его просим, сделать невозможно».
В безопасности кухни Туохи они добились прогресса — паренек красиво передвигал модные стулья из столовой — когда в дверь вошла Ли Энн. Когда она увидела, как Майкл выбрасывается с линии и бежит к ее мебели, она взяла защиту под свой контроль. «Лайнбекеры могут остаться, — напряженно сказала она. — Но мои стулья для столовой за две тысячи долларов поставь на место! Немедленно!» Затем она рассказала ему, что изучила его плейбук со всеми его крестиками и ноликами и что это «никогда не сработает».
У тренера ДеЛеоне была идея получше, чем менять плейбук: оставить Майкла на скамейке запасных. Как мог тренер линии нападения с чистой совестью втянуть какого-либо новичка в футбольный матч SEC, не говоря уже о линейном игроке, который не знал розыгрышей? В первых нескольких играх он на самом деле попробовал эту уловку. Тренер О. заставлял его выпусткать Майкла Оэра; но в середине второй четверти, когда внимание тренера О. было отвлечено, он просил старшеклассника похлопать Майкла по плечу и тихо сообщить ему, что его заменяют. Майкл садился на скамейку запасных, пока тренер О. не замечал его там, и выходил из себя.
Он предполагал, что может игнорировать Ли Энн; а вот тренера О. — нет. «Все, кто тренирует в студенческом футболе, очень энергичны, — сказал ДеЛеоне. — Но интенсивность О. находится на другом уровне».
«ТАКККККТААААААККККККТТТТТТАКККтаааааактаааааааааааак!! Ху!... Ху!... Ху!... Хуууу! ПошлиииииииПошлиииииПоооошлииии!»
Было семь часов утра, и тренер О. уже бродил по коридорам тренировочного центра, крича во всю глотку.
Игроки устало прошли мимо него. Линейные игроки пришли группой — этюд эктоморфизма. Четырнадцать 136-килограммовых мужчин, неуклюже бредущих по узкому коридору, были зрелищем, на которое стоило посмотреть. Их движения были регулярными, синхронизированными и медленными. Каждый шаг был отдельным событием, требующим сознательных усилий. Они переносили весь свой вес на одну ногу, делали паузу, готовясь к следующему метровому путешествию, а затем отталкивались. Они выглядели как стадо цирковых слонов. Все, кроме одного, самого крупного из них, который легко подпрыгивал на носках.
Майкл Оэр теперь держался развязно. Многие люди, которых он не знал, говорили о нем. Перед началом сезона Sports Illustrated назвал его одним из пяти футболистов-новичков в стране, за которыми стоит следить. На одной из своих первых тренировок, недавно назначенный на позицию правого гарда, Майкл мог только покачать головой, когда ди-энд убойным прорывом смел левого тэкла и селал сэк на квотербеке. Но после игры он подошел к ди-энду и сказал: «Если бы я был левым тэклом, ты бы не знал, как выглядел наш бекфилд. Тебе понадобилась бы карта». Но он не был левым тэклом, им был Бобби Харрис.
— Хуу! Хуу! Хуу! Бобба Харрис тыПРОСНУЛСЯуже????!!!! Давааай Бобба Боббаббабобба!... ОчемтыдумаешьБоббиХаррис??
— Ладно вам, тренер, — сказал Бобби Харрис.
— Микка Оэ! Микка Оэ! Каспраляшсяснок!
(Майкл Оэр! Майкл Оэр! Как справляешься, сынок?)
— ГтоовНАЧтьграть?
(Готов начать играть?)
— Окрутмчсыназад. Два раза в день все сначала! Хуу! Хуу! Хуу! Хуу!
Его голос сорвался и превратился в пронзительный, похожий на собачий свист, визг, а затем он исчез за углом.
Человеческий гейзер адреналина и тестостерона, он поддерживал все поле с первого дня весенней тренировки до сегодняшнего утра, за день до того, как команда должна была сыграть свою последнюю игру в сезоне. Он делал это, несмотря на то, что руководил одной из самых неблагополучных футбольных команд Америки. Ему досталась группа слабых и подавленных игроков, и он немедленно принялся пытаться определить, кто из них соответствует его стандартам. После трех изнурительных недель весенних тренировок семнадцать из восьмидесяти пяти футболистов Ол Мисс ушли. Некоторые перешли в другие колледжи; некоторые просто поехали домой. Тренер О. немедленно отправился на поиски замены им. Теперь, когда сезон вступил в свою заключительную неделю, его нюху на доступную футбольную падаль позавидовал бы любой стервятник. Он наизусть знал списки многих юношеских команд колледжа. Он знал, где размещать объявления в Интернете, чтобы привлечь студентов-футболистов. Когда ураган «Катрина» выгнал футбольную команду Университета Тулейн из Нового Орлеана, там, в черте города, стоял тренер О., надеясь переманить лучших игроков Тулейна, что побудило главного тренера Тулейна публично назвать его «ниже плинтуса».
Тренер О. не был ниже плинтуса. Он был отчаявшимся человеком в ужасной ситуации. Здесь у него был первый и, возможно, единственный шанс стать главным тренером в большом студенческом футболе. И у него не было игроков! Его защита была на самом деле очень хороша — и тренер О., который руководил обороной, руководил ею хорошо. Но у тренера О. не было реального опыта в футбольном нападении, и его тренеры по нападению не оказывали ему большой помощи. Каждую неделю они назначали розыгрыши, которые могли быть успешно проведены только физически превосходящими футболистами. И каждую неделю нападение Ол Мисс выбегало на поле без малейшей надежды на успех. Выйдя в финальную игру сезона, «Рэбелс» шли с результатом 3-7, но их рекорд не передавал оттенка их отчаяния. В семи матчах SEC они шли с результатом 1-6, и их единственная победа была одержана над Кентукки, чем редко можно было гордиться. Их нападение набрало в общей сложности 77 очков. Из 117 футбольных команд первого дивизиона А, Ол Мисс занимал 115-е место по набранным очкам. «У нас, должно быть, худшее нападение в студенческом футболе», — сказал Майкл, и он был недалек от истины.
Тренерский штаб прошел через все стадии горя — отрицание, шок, гнев, печаль, смирение — и вступил в стадию, о которой не упоминают учебники психологии: ужас полного унижения. Они собирались отправиться в Старквилл, штат Миссисипи, чтобы встретиться с «Миссисипи Стейт Бульдогс». Матч между Ол Мисс и Миссисипи Стейт называлась Эгг Боул в честь трофея в форме яйца, который передавался из рук в руки в течение предыдущих двенадцати или тринадцати десятилетий между двумя колледжами. Прошло несколько лет с тех пор, как Ол Мисс отдавали яйцо; ни один старшекурсник футбольной команды Ол Мисс не пострадал от унижения, вызванного сдачей яйца. Если уж на то пошло, прошло несколько лет с тех пор, как Миссисипи Стейт побеждал какую-либо другую команду в SEC. Как выразился Хью Фриз, который теперь был ближайшим доверенным лицом тренера О. и главным адъютантом, «Это игра, в которой мы не должны проигрывать. Нельзя просто взять и проиграть Миссисипи Стейт».
Футбольный матч между Ол Мисс и Миссисипи Стейт был больше, чем просто футбольным матчем — но тогда считалось, что такое относится ко многим футбольным матчам Ол Мисс. Перед предыдущей игрой против LSU, предпоследней игрой сезона, декан факультета студентов Ол Мисс Спарки Рирдон попытался объяснить экстремальные эмоции, связанные с этим событием. «Это похоже на ситуацию на Ближнем Востоке, — сказал он студенческой газете Ол Мисс. — Поклонники одной команды вырастают, ненавидя других, и на самом деле не знают почему». Изюминка соперничества с Миссисипи Стейт заключалась в том, что болельщики точно знали, почему они ненавидят друг друга. Игра служила символом давней классовой борьбы в Миссисипи между белыми людьми, которые носили рубашки с воротничками, и белыми людьми, которые этого не делали. Миссисипи Стейт был земельным грантовым колледжем, первоначально называвшимся Миссисипи А&М [прим.пер.: A&M, Agricultural and Mechanical — сельскохозяйственный и машинный]. Отчаянное презрение футбольных болельщиков Ол Мисс к Миссисипи Стейт нашло отражение в чувствах болельщиков Техасского университета к Техас A&M и болельщиков Университета Оклахомы к Оклахома Стейт, ранее известному как Оклахома A&M. Эти колледжи не были соперниками; они были подчиненными. Это была не футбольная команда, которую нужно было победить, не мятеж, который нужно было подавить. Эта идея была наиболее яркой в воображении Ол Мисс: что Миссисипи Стейт, за единственным исключением города Оксфорд, когда-то был Великим озером деревенщин. В последние десятилетия земля потеплела, и берега Великого озера деревенщин отступили, так что, строго говоря, возможно, его не следует называть озером. Но все равно, то что осталось было очень большой лужей. И единственным местом в луже, достаточно глубокой, чтобы испортить новую блестящую пару мокасин с кисточками, был Старквилл, штат Миссисипи.
И теперь единственным, что отделяло игроков от матча, было это последнее утро подготовки. Игроки, спотыкаясь, вошли и разделились на небольшие группы в соответствии со своими позициями. Бегущие ушли в комнату со своими партнерами раннинбеками, лайнбекеры исчезли вместе с лайнбекерами. Четырнадцать линейных нападения втиснулись в то, что сразу показалось неподходящим помещением, и расселись за столами, которые, казалось, были предназначены для карликов. Майкл занял свое обычное место в задней части комнаты.
Если Майкл Оэр и испытывал какую-то социальную тревогу, уезжая из Мемфиса в Оксфорд, он ее не показал. Раз или два он задавал мисс Сью вопросы об Ол Мисс, которые наводили на определенные смутные опасения. «Это правда, что у них есть братства, которые не пускают черных парней?» (Это было правдой.) «Я буду единственным человеком в Ол Мисс, который не пьет?» (Маленький клуб трезвенников принимал всех претендентов.) Но это была не обычная история о мальчике, уезжающем в колледж. Он уезжал из дома, но дом довез его до колледжа. Мисс Сью все еще была его частным репетитором. Хью Фриз все еще был его футбольным тренером. Шон и Ли Энн часто проводили вечера в доме, который они построили в паре сотен метров от кампуса Ол Мисс. Перед первой домашней игрой сезона Шон-младший шел аккурат перед ним через Рощу, держа за руку тренера О. И когда они добрались до стадиона, Коллинз была прямо там, на бровке, руководя группой поддержки.
Он чувствовал себя как дома, по-своему. Он не бегал с толпой людей, но у него было много друзей. Он сплавлялся туда-сюда между белой Ол Мисс и черной Ол Мисс. Он наслаждался собственным обществом и многое держал при себе. Когда другие линейные болтали, он просто сидел и наблюдал за ними.
— Сегодня утром в «Шевроне» был трансвестит, — сказал один из линейных. — Было стремно.
Некоторые из них вздрогнули от ужаса. Цирковые слоны наткнулись на свою мышь.
— И оно ничего не покупало, — сказал 136-килограммовый линейный. — Оно просто стояло там. Пялясь.
— О, мужик! — сказал другой гигантский парень.
— Иисусе, — сказал третий.
Майкл просто покачал головой и ничего не сказал. Когда цифровые часы перешли с 7:29 на 7:30, тренер ДеЛеоне вошел в комнату, сгорбленный, хромающий и очень усталый. Футболка, спортивные штаны, очки для чтения, седые волосы, подстриженные в стиле сержанта морской пехоты: если пришлось гадать, чем он зарабатывал на жизнь, можно было бы предположить, что Джордж ДеЛеоне был отставным военным с гроздью пурпурных сердец. На самом деле он был бывшим низкорослым линейным игроком колледжа, чьи травмы колена все еще мучили его. Он не выглядел счастливым, но тогда у него не было причин быть счастливым. Нападение было ужасным, и интернет-эксперты и газетные обозреватели указывали на его линию нападения как на проблему. Его положение было мрачным: он был на грани потери работы. И вот он надеялся убедить своих линейных присоединиться к нему в мрачности и увидеть серьезность их затруднительного положения.
— Ладно, ребята, — сказал он, возясь с проектором. — Я хочу поблагодарить вас за все, что вы сделали для меня в этом году.
Никто не произнес ни слова. Затем один из них понял: «Тренер, это была шутка?»
Все они смеялись, даже Майкл.
— У нас все готово, готовы работать, или мы будем смеяться? — рявкнул Делеоне, совершенно неправильно их поняв. — Ребята! Можем ли мы провести хотя бы одну игру, после которой мы придем в воскресенье, посмотрим на запись и скажем: "Вот как мы можем играть в линии нападения"? Давайте сыграем в эту игру с этой долбаной гордостью за линию нападения. Это кое-что значит для меня, и я надеюсь, что это кое-что значит для вас. Мы можем посмеяться на следующей неделе. Смейтесь воскресным вечером. А сейчас...
Он успокоился без какой-либо помощи со стороны своих игроков и вытащил свои пластиковые листы — листы с крестиками и ноликами на них. Затем он включил проектор и занял свое обычное место рядом с ним.
Бобби Харрис широко зевнул.
— Сядь, пожалуйста, Бобби, — сказал тренер ДеЛеоне.
Бобби сел.
— Спасибо.
Заключительный урок их несчастного сезона принял форму популярной викторины: тренер ДеЛеоне называл имя линейного игрока и розыгрыш. Линейный должен был ответить своим заданием в этом розыгрыше. Вскоре воздух наполнился жаргоном и кодами. «Рип», и «Лиз», и «Вилли», и «Филли», и «Ром», и «Пуки», и «Трио», и «А-Гэпы», и «3-Техники». Одаренному изучающему язык студенту потребовался бы месяц, чтобы усвоить все это. Все это время ДеЛеоне не спускал глаз со своего самого проблемного ученика, Майкла Оэра. Майкл теперь был стартовым правым гардом Ол Мисс. В трети случаев он понятия не имел, куда ему следует идти или кого он должен блокировать. В остальных двух третях, когда он знал, что должен делать, и был уверен в себе, он побеждал гораздо более старших игроков соперника. Он обыграл лайнбекера в Теннесси и еще одного в Алабаме, оба были выбраны на драфте НФЛ в будущем. После того, как он раздавил парня из Теннесси и сел на него сверху, он посмотрел ему в лицо и сказал: «Тебе повезло, если бы я приехал сюда учиться, ты бы получал такое каждый день». Нужно отметить уверенность этого парня — так относиться к старшему лайнбекеру из сборной конференции. И, каким бы растерянным он ни был временами, у него были игры, после которых послематчевая нарезка показывала его как самого результативного линейного игрока в команде. «Он справляется со своими сырыми спортивными способностями, — сказал Мэтт Люк, бывший линейный в студенческом футболе, который сам стал помощником тренера Ол Мисс. — Это лучшее, что я когда-либо видел. А ведь вся моя линия из колледжа, кроме меня, играет в НФЛ».
Игры, в которых Майкл отличился, также оказались играми, перед которыми Шон Туохи сидел с ним в течение шести часов или около того и просматривал розыгрыши. Теперь он сидел, потирая колени, так сильно надавливая на них руками, что, казалось, пытался содрать слой собственной кожи. («Это у него нервная реакция», — сказала Ли Энн.)
Он потратил на этот курс пятьдесят часов на каждый час, математика или английский. Но из всех курсов, которые он прошел, курс игры в линии нападения оказался самым трудным. Он и был самым трудным. Все розыгрыши были для него новыми и написаны в чуждом ему коде, и в каждом розыгрыше было ошеломляющее количество вариаций. В футбольной команде только квотербек испытывал тот же уровень сложности, что и линия нападения. Пока Майкл испытывал трудности в том, чтобы упорядочить в своем сознании вихрь нового материала, этот шестидесятилетний тренер со своим забавным акцентом с Восточного побережья продолжал кричать ему в ухо. Тренер ДеЛеоне гордился своей строгостью и большими ожиданиями, которые он возлагал на своих игроков. «Один из моих игроков пропускает занятие, и я тут как тут в шесть утра, гоняю его, — сказал он. — И я знаю вот что: что-то я не вижу особо много профессоров истории, которые гоняют людей по зданию».
Сегодня — последний день подготовки к «Миссисипи Стейт Бульдогс» — теоретически это проработка. На самом деле тренеры, хватаясь за соломинку, придумали новые розыгрыши с новой терминологией. Майкл Оэр — не единственный линейный, который понятия не имеет, что происходит.
— Майкл Оэр!
Майкл зашевелился, неловко.
— Двадцать восемь Гем, — рявкнул его тренер. — Гем означает правому гарду делать что?
— Идти на Мака, — сказал Майкл. Maк — это центральный лайнбекер. Если только он не Майк. Главное, что он не Вилли или Сэм — прозвища для других лайнбекеров.
— Идти на Мака, — одобрительно сказал ДеЛеоне.
Майкл знал это очень хорошо. Но, — размышлял он, сидя там, — Мак перемещался. Как и все остальные игроки в студенческой защите. Что, если Мака не было там, где он должен был быть? «Проблема в том, — сказал он позже, — что за две секунды до того, как мяч был пущен в розыгрыш, передо мной пробежали восемь парней». В Брайаркресте, они проводили три основных розыгрыша, и Майклу было поручено блокировать одного и того же игрока, независимо от того, какова была защита. У Ол Мисс были десятки выносных комбинаций, с полудюжиной различных блокирующих назначений в каждой из них. Кого он блокировал и как он блокировал их, зависело от того, где стояли защитники в момент снэпа. Для новой сложности была веская причина. В старшей школе, если бы какой-нибудь защитник был свободен и без блока — что ж, команда пошла бы на этот риск ради простоты. В колледже тренеры не могли рисковать тем, что защитник окажется полностью без опеки, потому что защитники были очень опасны. Защитник, который был полностью свободен в SEC, может завершить сезон квотербека.
— В последний раз мы говорим об этих заданиях, — крикнул ДеЛеоне. — Мы должны усвоить это, ребята!
Это было так, как будто тренер ДеЛеоне прочитал его мысли. Несмотря на то, что он дал ему правильный ответ, тренер казался расстроенным. Он снова начинал взвинчивать себя.
— Вы должны активизироваться! — кричал тренер ДеЛеоне.
Он переключил передачу. Он буквально это и имел в виду — что, когда мяч разыгрывался, линейные игроки должны были активизироваться и сделать шаг вперед, а не назад. «Оба гарда на прошлой неделе наступали на квотербека, — продолжил тренер линии. — Такого не должно произойти на этой неделе». На прошлой неделе они играли с LSU и проиграли со счетом 7:40. В матче с LSU квотербек Ол Мисс несколько раз падал самым неловким из возможных способов, когда его нога была прижата к земле одним из его собственных линейных. По крайней мере, одна из этих ног принадлежала Майклу.
— Ты должен сделать шаг вперед!! — кричал он снова. — Ты должен сделать шаг вперед!! Мы усвоили это, Майкл Оэр??
Лицо тренера ДеЛеоне было красным, но ноготь на его ноге все еще был черно-синим из-за того, что Майкл Оэр наступил на него во время тренировки два месяца назад.
— Да, сэр, — сказал Майкл. Он думал: Если этот старик не успокоится, у него прямо здесь случится сердечный приступ, и он умрет. Но, в очередной раз, тренер успокоил себя. «Что там за дела с Миссисипи Стейт?» — невинно спросил он.
Линейные искали в пустых лицах друг друга правильный ответ, но не смогли его найти. И именно Бобби Харрис, наконец, рискнул высказать предположение.
— Что мы их ненавидим? — сказал он.
— Кто-то говорит, что тренер Миссисипи Стейт гарантирует победу, — недоверчиво сказал ДеЛеоне. — Они настолько высокого мнения о нас, что гарантируют победу?
Ах — вот оно что. Слабый намек на мотивационную речь. Но это не входило в обязанности тренера ДеЛеоне. Так же как и то, что пришло время пойти и послушать тренера О.
ДЕСЯТЬ МИНУТ СПУСТЯ тренер О. расставил перед собой свою футбольную команду. Одна заключительная речь перед игрой, которую нужно произнести, прежде чем он сможет оставить этот ужасный сезон позади. Он подождал, пока они перестанут валять дурака, что им всегда, казалось, нужно было делать не менее девяноста секунд, а затем властно прошествовал к трибуне.
— Позвольте мне сказать вот что о Миссисипи Стейт, — начал он.
Он сделал паузу для драматического эффекта.
— Они ненавидят вас, мы ненавидим их.
Он снова сделал паузу. Никто не мог не согласиться.
— Я намеренно мало что скажу за другую команду. Потому что я их не очень уважаю. В газете я говорю, что уважаю их. Но я их не уважаю. Мне ниче для них не нужно. Другой парень опубликовал результаты за прошлый год.
Ему вряд ли нужно было объясняться, потому что все уже поняли. Возможно, они и не читали газет, но до них, по крайней мере, дошли слухи о том, что Сильвестр Крум, главный тренер Миссисипи Стейт, разозлил своих игроков, опубликовав результаты прошлых поражений от рук Ол Мисс. Крума также обвинили в том, что он говорил гадости. Он выступил перед группой болельщиков Миссисипи Стейт, рассказал об Ол Мисс, и его цитировали в газетах. Все, что он на самом деле сказал, было: «Я никогда не думаю об Ол Мисс. Если наши парни будут играть так хорошо, как только смогут, мы надерем им задницу». Но каждый здравомыслящий футбольный болельщик и игрок Ол Мисс должен согласиться с тем, что Крум нарушил футбольные приличия — чего, конечно, только и можно было ожидать от футбольного тренера Миссисипи Стейт. «Это совершенно неправильно, — говорит теперь тренер О. — Давайте поставим этих парней намного ниже нашей программы. Подумай о классе и об Ол Мисс. Подумайте о том, какие мы, подумай о том, какие они.
Великое озеро деревенщин!
— Поймите, что их команда выйдет воодушевленной, — продолжает он. — Он [тренер Крум] даже не отпустил их домой на День благодарения. Хотел, чтобы они все жили в отеле в Старквилле. Захудалом отеле в Старквилле. Я еле могу себе это представить.
Тренер О. на самом деле не разделял социальных притязаний своего работодателя. Он был просто хорошим мальчиком, который не представлял себя ничем иным, кроме как хорошим мальчиком — он сказал, что его детская идея похода в модный ресторан заключалась в том, чтобы проехать пятьдесят километров до Kentucky Fried Chicken. Он был бы совершенно доволен захудалым отелем в Старквилле. Он просто говорил по сценарию Ол Мисс — и делал это хорошо, учитывая обстоятельства.
Обстоятельства сложились так, что футбольная команда Ол Мисс, как и футбольная команда Миссисипи Стейт, состояла в основном из бедных чернокожих детей из Миссисипи. Когда защита Ол Мисс собралась в одной комнате, единственными белыми людьми были тренеры. На футбольном поле игроки становились почетными белыми людьми, но за его пределами они все еще были черными и неестественными участниками междоусобной войны белых в Миссисипи. Даже когда тренер О. работал над тем, чтобы подготовить их к игре, у многих старшекурсников были упакованы сумки и заведены машины. После матча они массово исчезали из Ол Мисс. Они просто выходили прямо из раздевалки, садились в свои машины и уезжали. Некоторые из тех, кто мог бы остаться и получить свои дипломы, решат, что не стоило торчать здесь пять месяцев, чтобы сделать это. Они проведут четыре года, мотаясь между своими квартирами за пределами кампуса, занятиями по уголовному правосудию и футбольными тренировками в надежде попасть в НФЛ.
Тренер О. закончил изображать захудалый отель в Старквилле. Ему явно было больно зацикливаться на отрицательных качествах своих противников; он был по натуре позитивным человеком. Он хотел закончить на позитивной ноте. «Вы приходите сюда в колледж, — сказал он серьезно. — Вы выпускаетесь. Вы идете в НФЛ. Вот какой я хочу, чтобы была наша программа». А потом он начал бормотать, как человек, разговаривающий во сне.
— Просто выиграйте завтра, — сказал он. — Сосредоточьтесь. Детали. Давайте сосредоточимся.
НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО автобусы «Ол Мисс Рэбелс» въехали в Старквилл. В кампусе Ол Мисс в воздухе витали деньги; здесь была просто враждебность, а также зрелища и звуки негодования. Каждый болельщик Стейт носил с собой колокольчик и непрерывно звонил в него, осыпая игроков Ол Мисс оскорблениями. Игроки переоделись в свою форму на холодных бетонных полах и развесили свою уличную одежду в старых деревянных шкафчиках. Одевшись, они столпились в фойе перед раздевалкой, как солдаты у бронетранспортера, готовые штурмовать пляж. Именно тогда один из них заметил под грудой картонных коробок, пустых бутылок из-под Gatorade и киперной ленты трофей странной формы, остро нуждающийся в полировке.
— Эт че, яйцо? — недоверчиво спросил он.
Другой игрок оглянулся, потом еще один. Сотрудники Ол Мисс привезли старый трофей с собой на случай, если они проиграют и им придется его отдать.
— Эт яйцо, — сказал кто-то еще.
С этими словами они выбежали на поле под звон коровьих колокольчиков и насмешливые возгласы. Не обращая внимание на похожую на сарай раздевалку; не обращая внимание на сам ветхий стадион: футбольное поле было произведением искусства. На земле не было вещества более пышного, или густого, или зеленого, или красивого. Так получилось, что торфология была большой академической силой Миссисипи Стейт. При упоминании навыков Стейт по уходу за газоном снобистский Ол Мисс становился серьезным и признавал, что, что бы ни хотелось сказать о Стейт, те знали, как выращивать поля для гольфа. «Не забудь посмотреть вниз и изучить траву!» — это был один из двух советов, которые Шон дал Майклу перед отъездом на игру. Другой был: «Никогда не снимай шлем в Старквилле».
И Майкл не снимал, но скорее от стыда, чем из страха получить по голове пивной бутылкой. Игра позволила команде Ол Мисс пережить ускоренную версию эмоций их сезона. Сначала появилась надежда: через пять розыгрышей квотербек Ол Мисс Итан Флатт бросил на своего самого быстрого принимающего Тэйя Биддла, сделав 41-ярдовый пас в тачдаун. Но Биддл, один из старшекурсников, который бросил колледж сразу после игры, с таким же успехом мог продолжать бежать дальше из зачетной зоны и прямиком в свою машину. Ол Мисс так больше и не назначала этот розыгрыш. Вместо этого их атакующий мозговой трест решил использовать своего невероятно медленного бегущего пятого состава, чтобы проверить мощь центра обороны Миссисипи Стейт. В ложе для прессы перед игрой координатор нападения Ол Мисс Ноэль Маццоне случайно проходил мимо телевизора, по которому шел футбольный матч Северной Каролины Стейт. Шестью месяцами ранее Маццоне оставил свою работу, руководя нападением Северной Каролины Стейт, чтобы взять на себя руководство нападением Ол Мисс. Увидев свою бывшую команду по телевизору, он фыркнул и сказал достаточно громко, чтобы журналисты могли услышать: «Надо было остаться там, по крайней мере, у них есть хоть какие-то игроки».
Билл Уолш показал, как многого может достичь тренер с богатым воображением даже при посредственном таланте; Ноэль Маццоне демонстрировал, как мало может достичь тренер, который не признает никакой роли воображения. Следующие пять раз, когда мяч был у Ол Мисс, Маццоне использовал возможность доказать, что его медленный раннинбек пятого состава не может пробежать сквозь гигантскую кучу тел в центре поля. Как только нападение Ол Мисс сталкивалось с три-и-много, как это неизменно случалось, все на стадионе понимали, что сейчас будет пас. Квотербэку Ол Мисс ничего не оставалось, как отступать и ждать, когда его похоронят под блитцем Миссисипи Стейт. В большинстве случаев, непосредственно перед тем, как его раздавливали, ему удавалось отдавать неточный пас или перехват.
Три панта и два перехвата спустя Миссисипи Стейт повел со счетом 21:7. Вместо того чтобы попробовать другую стратегию — скажем, неожиданный пас, который сработал в первый раз, когда они получили мяч — тренеры Ол Мисс пробовали разных игроков. Сначала они сменили своего бегущего пятого состава на раннинбека шестого состава. (На двоих они совершили двадцать пять выносов на 31 ярд.) Затем они заменили своего основного квотербека на запасного — парня, который начинал сезон в качестве основного квотербека. (На двоих они бросили четыре перехвата.) Лихорадочный поиск правильной комбинации игроков отражал их более общее футбольное мировоззрение: они верили в талант, а не в стратегию. Они уделяли меньше внимания тому, как использовались игроки, чем тому, кем они были. Побеждал тот, у кого были лучшие игроки: все было очень просто.
Это было мрачное и детерминированное мировоззрение, подразумевающее, что стратег мало что мог сделать, чтобы повысить ценность своих игроков. Более того, это было ложное представление, по крайней мере, для того, чтобы управлять футбольным нападением. Прелесть футбольного нападения заключалась в том, что оно позволяло умному стратегу компенсировать недостатки своих игроков. Он мог бы найти лучшие способы использовать игроков, максимизировать их сильные стороны и минимизировать слабые. Он мог бы даже изменить представление игроков о самих себе. Но Ол Мисс не хватало не только умного стратега: ей не хватало тренера, который понимал важность стратегии. Не хватало гения Билла Уолша; как, впрочем, и гения Ли Энн Туохи. В кулуарах Ол Мисс не было ни души, всерьез задумывающейся о том, как максимально использовать то, что может сделать кто-то другой. Все они были зациклены на том, чего другие сделать не могли.
После каждой неудачной серии линейные бежали к скамейке запасных и садились на нее, чтобы выслушать лекцию помощника тренера линейных Мэтта Люка. Это служило главным образом для того, чтобы подчеркнуть их почти полное замешательство. После одной из серий розыгрышей правый тэкл Тре Столлингс признался, что пошел не в ту сторону, потому что ему показалось, что центр Дэрил Харрис крикнул «Филли», хотя на самом деле он кричал «Вилли». После очередной серии последовал долгий спор — для них — о разнице между «Г» и «Гем». После третьей серии на троих линейных накричали за то, что они выбросились и блокировали лайбрекеров вместо того, чтобы блокировать линейных напротив. После четвертой серии тренер сунул Майклу Оэру наушники, чтобы Майкл мог послушать, как тренер ДеЛеоне в ложе для прессы кричит ему, чтобы тот усерднее старался. После пятой серии левый гард Эндрю Уикер швырнул свой шлем на землю и крикнул: «Стейт надирает нам задницы». И так все и было — в основном потому, что ни у кого из них не было четкого представления о том, что он должен был делать в том или ином розыгрыше.
К перерыву надежда быстро уступила место отрицанию. В начале третьей четверти отрицание уступило место депрессии, почти без паузы на промежуточные стадии торга и гнева. Изменение произошло в одном розыгрыше. Проигрывая со счетом 14:21, Ол Мисс завладели мячом и начали медленно его перемещать. Было, как всегда, третий-и-много, и квотербек Ол Мисс Майкл Сперлок назначил пас. Это само по себе создавало проблему, поскольку он был всего около 175 см, и он не мог видеть поверх линейных. Чтобы компенсировать свой рост, Сперлок имел привычку просто убегать к бровке в ту минуту, когда получал мяч. Цена, которую он заплатил за свой новый взгляд на поле, заключалась в том, что он стал почти бесполезен в качестве пасующего — он бежал слишком быстро, чтобы точно бросать мяч — и сбивал с толку линейных, чье назначение было в его защите, поскольку они понятия не имели, где он находится.
В этом розыгрыше это вряд ли имело значение. Ол Мисс выстроились с двумя тайт-эндами: оба побежали не в ту сторону и не блокировали. У Ол Мисс был тейлбек: он тоже побежал не в ту сторону и не смог заблокировать защитника, которого должен был блокировать. Трое из пяти линейных Ол Мисс — Майкл плюс центр плюс левый гард — все блокировали одного ди-тэкла Миссисипи Стейт. При неумелом использовании большинства блокирующих Ол Мисс лайнбекер «Бульдогс» пробился через брешь и сделал на квотербеке «Рэбелс» сэк с потерей 20 ярдов, чуть не убив его в придачу. После этого тренер ДеЛеоне, наблюдавший за происходящим из ложи прессы, снял Майкла Оэра с игры. Майкл закончил свой сезон на скамейке запасных, что стало ярким символом разочарования его тренера.
Со своего места рядом с женой, высоко на трибунах, Шон Туохи наблюдал за тем, как складывается проигрыш, со спокойствием управляющего активами, который давным-давно положил в банк свою годовую прибыль. В общей схеме карьеры Майкла эта одна игра — этот целый сезон — не имела значения.
Просто выйдя на поле в качестве новичка, акции Майкла оставались высокими. Главной целью Шона было убедиться, что у Майкла не будет такого же опыта занятий спортом в колледже, как у него, и что Майкл не окажется в зависимости от милосердия или интеллекта своих тренеров. Теперь Шон понимал, что тренеры Ол Мисс нуждались в Майкле гораздо больше, чем он в них. На карту была поставлена их карьера; Майкл всегда мог перевестись — факт, на который Ли Энн не раз обращала внимание тренеров Ол Мисс. Ли Энн уже сказала тренеру О., что если Ноэль Маццоне и Джордж ДеЛеоне вернутся руководить нападением Ол Мисс еще на один год, то Майкл же не вернется — и оба тренера были почти уверены, что уйдут после этой игры. Майклу не нужно было беспокоиться о более широкой картине; более широкая картина выстраивалась сама по себе, дабы максимизировать его ценность. «Посмотри, как сейчас выглядит его лицо», — сказал Шон, направив бинокль на Майкла. Верхняя губа Майкла была поджата под нижнюю, а глаза смотрели прямо перед собой в никуда. «Так он выглядит, когда планирует какое-то время ни с кем не разговаривать». Он мог позволить себе надуться.
НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ после позорного поражения своей команды от Миссисипи Стейт со счетом 14:35 тренер О. уволил своего координатора нападения и начал искать нового тренера для линии нападения. Затем он сел и написал иерархию состава на футбольный сезон 2006 года. Первое имя, которое он передвинул, было Майкл Оэр. Майкл стал стартовым левым тэклом Ол Мисс. «Если бы я мог сделать это снова, — сказал главный тренер, — я бы просто поставил его туда с самого начала и позволил ему разобраться во всем».
План начался с Майкла Оэра, но на нем не закончился. Тренер О., возможно, и не обладал даром Билла Уолша брать средний талант и путем разных трюков превращать его в лучший, но он знал, как найти и привлечь большие таланты. В течение следующих нескольких месяцев он намеревался отобрать лучших футбольных талантов из младших колледжей и школ Америки — и, судя по высоким оценкам, которые он получил от рекрутинговых служб, похоже, ему это удалось. В центре этих усилий, как ни странно, был Майкл Оэр. «В каждом разговоре всплывало имя Майкла, — сказал он. — Он был моим инструментом. И когда у нас были лучшие ребята в кампусе, я попросил его показать им что здесь к чему».
Майкл закончил свой первый сезон, задаваясь вопросом, как он для него сложился. А потом, как ни странно, начали сыпаться почести. Он был назван новичком первой сборной по США и новичком первой сборной SEC. Журналы, а также тренеры SEC назвали его лучшим игроком предсезонной подготовки. Еженедельник College Football Weekly назвал его лучшим игроком в нападения Ол Мисс. Его ценность, однажды осознанная, была нерушима. Он мог играть за одно из худших футбольных нападений в стране, но никто не стал бы его обвинять. Этот опыт был как в тумане. Но все, кого, казалось, заботило, это то, что (а) он по-прежнему был самым крупным парнем на поле и невероятно одаренным спортсменом, (б) он освоил студенческую игру быстрее, чем кто-либо имел право ожидать, и (в) когда он знал, что он должен был делать, он сбивал с толку некоторых людей. И хотя это случалось не так часто, как хотелось бы кому-либо, этого было достаточно, чтобы игроки и тренеры теперь знали, что он в конце концов разберется с этим.
Майкл Оэр, которому так часто давали преимущество сомнения, теперь решил подтвердить мудрость людей, которые проявили такую веру в него. После сезона, впервые в своей жизни, он попал в тренажерный зал. Шесть месяцев спустя у него появилась другая форма; он пришел квадратом, а ушел перевернутым треугольником. Он пришел, умея отжать 100 кг лежа, а ушел, отжимая почти 180 кг. Он пришел с весом 157 кг и ушел с весом 145 кг — казалось, на нем не было ни грамма жира.
Но в нем все еще сохранялось это зловещее чувство. Конечно, он мог получить травму в любой момент, но не это было источником такого чувства. Существовал еще один, более тревожный риск, потому что его было труднее определить. Он никогда не смог бы полностью избавиться от места, откуда он появился, и он никогда не смог бы полностью изменить того, кем он родился. Время от времени, например, он возвращался в свой старый район, и когда он делал это, часто случались плохие вещи. По настоянию Ли Энн он поехал навестить свою мать — и следующее, что поняла Ли Энн, это то, что ей позвонил явно взволнованный Большой Тони, и единственными словами, которые она смогла разобрать, были «пикап» и «мертвый» и что Майкл находится под стражей в полиции Мемфиса. Когда Майкл прибыл в дом своей матери, он обнаружил там полицию, арестовывающую его мать. По какой-то причине она разъезжала на пикапе, принадлежавшем мужчине, которого полиция только что нашла убитым. Полиция спросила Майкла, почему он там находился, он ответил, и они одели на него наручники и отвезли в центральный изолятор. Вмешался Шон, а затем произнес Майклу небольшую речь о чернокожих людях и полиции и о маловероятности того, что последние будут относиться к первым любезно или даже справедливо. Когда полицейский приказывал Майклу что-то сделать, независимо от того, насколько грубо он выражался, Майкл должен был сказать «да, сэр» и сделать это. И его первый телефонный звонок должен быть Шону Туохи.
Теоретически, когда Майкл поехал в Ол Мисс, он установил некоторую дистанцию между собой и рукой, протянутой из его прошлого. Но Майкл оставил позади городские социальные риски только для того, чтобы обнаружить, что городские социальные риски последовали за ним в Оксфорд, штат Миссисипи. Один друг и товарищ по команде, провалив занятия в Ол Мисс, бросил колледж и сразу же вернулся к своим старым соседям, чтобы торговать наркотиками — потому что это был единственный известный ему способ заработать деньги. У всех трех его ближайших друзей из команды Ол Мисс были дети. Один из них, Джамарка Стэнфорд, стал отцом в пятнадцать лет. Другим другом был жесткий ди-энд по имени Перия (он произносил его как Пур-Рэй) Джерри. Перия так плохо разбирался в математике или английском, что с таким же успехом мог никогда не ходить в школу. Мисс Сью не только обучала его чтению и сложению дробей, она постоянно заботилась о нем. Майкл не совсем одобрял это — он думал, что мисс Сью принадлежит ему. Однажды он выпалил мисс Сью: «Ты любишь Перию больше, чем меня». «Я никогда не буду любить никого из них больше, чем люблю тебя», — ответила мисс Сью. «Но он догоняет!» — возмущенно сказал Майкл.
Все так и было: однажды Перия посмотрел на мисс Сью со слезами на глазах и сказал: «Никто никогда не любил меня, кроме тебя», и мисс Сью пришлось очень сильно постараться, чтобы прямо там не разрыдаться. Перия был таким большим, что ты забывал, что во многих отношениях он все еще был просто еще одним нуждающимся ребенком.
На роль Элизы Дулитл [прим.пер.: Героиня пьесы Бернарда Шоу «Пигмалион», современная Золушка] пробовались по меньшей мере дюжина чернокожих футболистов из бедных семей. («Я бы хотел, чтобы у меня была приемная семья», — сказала Перия.) Никто не просил у Ли Энн рубашку с маленьким крокодилом на ней. Но все они жаждали какой-то связи и ощущения, что о них заботятся. Майкл привез их домой в Мемфис, и таким образом Ли Энн получила некоторое представление о рисках, связанных с тем, чтобы держать Майкла на верном пути. Например, на ужин в честь Дня благодарения Майкл пригласил лайнбекера-первокурсника по имени Квентин Тейлор, которому больше некуда было пойти. В начале трапезы Майкл наклонился и строго прошептал: «Квентин, ты должен положить салфетку на колени». Сразу после этого Квентин обронил, что у него было трое детей от двух разных матерей. Ли Энн вытащила разделочный нож из индейки и сказала: «Квентин, ты можешь делать, что хочешь, и это твое личное дело. Но если это же сделает Майкл Оэр, я отрежу ему пенис». По выражению лица Квентина Майкл понял, что он не думал, что она шутит. «Она так и сделает», — сказал Майкл, не скрывая улыбки.
Все эти удивительно хорошие вещи происходили с Майклом Оэом. И все же было ощущение, что в любой момент может случиться что-то удивительно плохое. И оно случилось.
ОДНАЖДЫ ДНЕМ, спустя много времени после окончания их несчастливого сезона, Майкл сидел на ступеньках своего общежития с парой товарищей по команде. Подошел еще один, лайнбекер-первокурсник по имени Антонио Тернер. Антонио посетил дом Туохи в Мемфисе, и, по-видимому, ему не понравилось то, что он увидел. Теперь он сделал ряд нелестных замечаний о белых людях в целом и о «семье щелкунчиков» Майкла в частности. Когда он назвал Майкла «щелкунчиком» [прим.пер.: термин, используемый чернокожими, по отношению к белым — дословно означает «щёлкающий кнутом работорговец»], Майкл толкнул его, а Антонио ударил его по лицу, а затем убежал. Майкл бросился в погоню, и они вдвоем носились кругами вокруг припаркованной машины, как пара мультяшных персонажей. Наконец, Антонио сказал что-то о Коллинз и Ли Энн Туохи. Что именно он сказал, никто так и не узнал в точности — и Майкл отказался это повторять. Но это было как-то связано с намерением Антонио заняться сексом с белой сестрой Майкла, но только после того, как он займется сексом с белой матерью Майкла. После чего Майкл сказал, что идет в свою комнату в общежитии, чтобы переодеться, потому что он не хотел запачкать кровью Антонио свою красивую футболку.
Когда Майкл вернулся в общежитие, чтобы найти футболку, которую он был не прочь испачкать кровью Антонио, Антонио бросился бежать. Он побежал в учебный зал из красного кирпича с затемненными окнами, которым пользовались футболисты и за которым следили преподаватели. Окруженный товарищами по команде и белыми наставниками, он полагал, что будет в безопасности. Он ошибся в расчетах.
Майкл знал, что ему не нужно бежать. Он знал, куда ушел Антонио — больше некуда было идти, где он бы думал, что он в безопасности. Майкл шел по кампусу, спокойно выслеживая свою жертву. Наконец, он пришел в учебный зал. Там, в маленькой комнате, заполненной полудюжиной игроков и наставников, он нашел Антонио и атаковал.
Сила равна массе, умноженной на ускорение, как сказал Хью Фриз, и когда масса Майкла обрушивается на тебя со скоростью Майкла, это просто невероятная сила. С этой невероятной силой он вдавил Антонио в землю. Затем он схватил его одной рукой за горло и поднял прямо с земли. Антонио весил больше 100 кг, но в большой руке Майкла он выглядел, как позже выразился один игрок, «как тряпичная кукла». Майкл ударил Антонио по лицу и швырнул его через всю комнату, в то время как по всей комнате огромные футболисты прятались за маленькими столами.
Именно тогда множество людей сразу начали истерически кричать, и Майкл заметил маленького белого мальчика на полу, в луже крови. Он не видел маленького белого мальчика — трехлетнего сына одного из учителей. Кто привел туда маленького белого мальчика? Когда он напал на Антонио, мальчик каким-то образом получил удар и был отброшен о стену. Теперь его голова сильно кровоточила. Увидев тело, лежащее в своей же крови, Майкл побежал.
Антонио, рыдающий от горя, был доставлен в дом тренера раннинбеков Фрэнка Уилсона для его же собственной защиты. Он был все еще жив, и тренеры Ол Мисс планировали сохранить его таковым. Вернувшись в учебный зал, мисс Сью сидела и слушала другого футболиста, лайнбекера по имени Роберт Рассел. Она сказала ему, что не понимает, почему такие споры должны разрешаться насилием. «Мисс Сью, — сказал он, — нас с Майклом так не воспитывали. Независимо от того, как сильно вы пытаетесь заткнуть нам уши, мы возвращаемся к тому, что мы знаем».
Хью Фриз позвонил Ли Энн, которая была в Мемфисе. Как директор зоопарка, обсуждающий обезумевшего носорога с его дрессировщиком, он сказал: «Вы должны приехать сюда и найти его. Вы единственная, кто может его контролировать». Ли Энн запрыгнула в свою машину, поехала в Оксфорд — и затем остановилась. Майкл пропал, никто не знал, где он, и она на самом деле не верила, что сможет его найти. Она съехала на обочину и позвонила Шону, который был где-то на Западном побережье с «Мемфис Гриззлиc». Именно Шон сказал: «Он бежит, потому что это все, что он умеет делать». Он не искал кого-то, чтобы его убить. Он просто пытался избежать своего затруднительного положения. Всего несколькими месяцами ранее Шон был бы шокирован. Но теперь он знал, что, когда Майкл попадал в беду, он убегал. Он знал это, потому что вскоре после того, как Майкл уехал в Ол Мисс, он поссорился с мисс Сью и исчез на два дня. Он не отвечал на телефонные звонки — был вообще недоступен. Однажды поздно ночью Шон и Ли Энн повернулись друг к другу в постели и обдумали возможность того, что Майкл Оэр может никогда не вернуться. Что он просто использовал их, чтобы получить то, что хотел, и что на самом деле у него не было к ним никаких настоящих чувств. «Ты думаешь, это так и есть?» — спросила Ли Энн. И правда была в том, что Шон этого не знал. «Твой разум вытворяет забавные вещи, когда бездействует, — сказал Шон. — Но именно тогда я решил, что недостатком было то, что мы помогли какому-то ребенку — так что даже если он все это время играл с нами, на самом деле никакого недостатка не было».
Но он знал и кое-что еще. Он знал, что Майкл провел свою жизнь в бегах. Незадолго до этого он был в своем офисе в Мемфисе, когда женщина по имени Бобби Спайви, работавшая в Департаменте по делам детей штата Теннесси, наконец, перезвонила ему. Спайви была офицером, который вела дело Майкла. Шон звонил ей три раза, чтобы узнать, что он может узнать о неизвестных годах в жизни Майкла, и каждый раз он обнаруживал, что разговаривает с голосовым почтовым ящиком Спайви*. Теперь, наконец, сама Спайви говорила по громкой связи и стеснялась сказать, что большинство подробностей о деле Майкла были недоступны. Департамент по делам детей потерял его дело. Однако она очень ясно помнила некоторые вещи о Майкле Оэре. Она вспомнила, например, ту ночь, когда Служба по делам детей послала полицию забрать семилетнего Майкла Оэра из-под опеки его матери.
«В ту ночь шел дождь, — сказала Бобби Спайви. — Она была бездомной. Она сидела на наркотиках. Кто-то позвонил в полицию и сказал, что она гуляла под дождем со своими детьми».
Она вспомнила, что Майкла Оэра забрали и поместили в приемную семью, но он там не остался. «Большую часть времени он был беглецом, — лаконично сказала она. — Он был очень тихим. Он не был неуважительным. Он просто убегал». В конце концов, Мемфисское отделение Департамента по делам детей штата Теннесси прекратило поиски Майкла Оэра. «Он так много убегал, что мы перестали пытаться остановить его», — сказала эта женщина, которая вела его дело. По ее словам, правительство официально взяло на себя заботу о Майкле в возрасте семи лет, но потеряло его след где-то после того, как ему исполнилось десять. Ей было любопытно узнать, что с ним стало.
* — Он позвонил лишь после того, как я нашел имя Бобби Спайви и приставал к нему с просьбой использовать его статус законного опекуна, чтобы узнать все, что он мог, о раннем детстве Майкла.
***
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
