«Не было гаже соперника, чем чехословаки. Эти люди со смешными фамилиями просто лютовали на льду». Хоккейное детство советского школьника
Мы продолжаем публиковать избранные главы из 1000-страничной книги Станислава Гридасова «Кристальные люди» о феномене советского хоккея.
Это необычное чтение: фактически здесь под одной обложкой сразу две книги. Первая описывает феномен популярности советского хоккея глазами школьника, влюбленного в эту игру. Ракурс не самый привычный, но именно он позволяет читателю спустя несколько десятилетий ощутить атмосферу давно исчезнувшего мира. Советский хоккей, советский быт 1970-х и 1980-х годов, родной автору город Саратов показаны с таким тщанием и подробностями, что чтение превращается в настоящее путешествие во времени – из нашей эпохи в далекое детство.
Сезон-1976/77. Матч саратовского «Кристалла» против ЦСКА. На переднем плане нападающий «Кристалла» Виктор Викторов. Вверху фотографии — два ряда ложи «Б», под ней стоят люди в проходе между домашней (слева – «Кристалл») и гостевой (справа – ЦСКА) скамейками
Бог из машинки
Блатной абонемент во второй ряд ложи «Б», на пятое – соседнее с Умновым - место выдавали не за красивый пионерский галстук, и получил я его, конечно, не в первый хоккейный год. Если дефицитную копченую колбасу можно было купить иногда и в обычном магазине (саратовский фотограф-летописец Герман Рассветов записал в дневнике: «1980. Накануне майских праздников. Очередь к магазину «Колбасы» на проспекте Кирова – 3300 человек»), то билеты на «Кристалл» исчезали, таяли – как сон, как утренний туман. Выветривались как сигаретный запах в школьном туалете. Вроде только что здесь курили, но ни человека, ни бычка – лишь сероватый дымок утекает в открытую форточку. Не достать.
Курящий мужчина-болельщик был большой и добрый друг малышей. Весь первый период у Ледового скитались юные безбилетники, по вздоху трибун, по нарастающему гулу, по ликующему воплю определяя счет матча. Ну чего там, 2:0 или 2:1? Не знаю, но ведем. В перерыве мужчины выходили покурить на воздух с важной информацией (2:0, Жуков и Белоусов. А вздох? А то Курошин вытащил) и иногда поддавались на упросительное нытье. Перекурив, возвращались на свои места и проносили восторженную мелюзгу внутри плотного, как рабочая смена на проходной, потока. Некоторых головастиков контролеры успевали выхватить и выпускали обратно, на широкую, обсаженную голубыми елями площадь перед дворцом. Самые терпеливые дожидались и второго перерыва, даже в самый мороз. Дневник Германа Рассветова запомнил, что 1 января 1979 года в Саратове было минус 34, а снег шел даже в апреле этого очень странного на погоду хоккейного сезона.
Я попадал на матчи иначе. Из захламленного темного чердака (в саратовских деревнях это помещение называлось «подловка») выходит, как из камеры-обскуры, тонкий луч, собирая картинку: за воротами «Кристалла» вспыхивает кроваво-красный густой свет – в газетных репортажах тех лет его часто прилагали «тревожным» – это мы с папой стоим рядом с судейской вышкой. Свободных мест в Ледовом нет, и какой-то заботливый и всемогущий дядя (Умнов?) провел нас на игру и поставил здесь, где вообще-то не положено. Каждая шайба, пущенная верхом мимо ворот Мышкина (или Лукина?), летит, чтобы отвесить мне (или папе) увесистого леща, но попадает в оградительную сетку. Мне лет семь или восемь. Я знаю, что сетка прочная, но все равно восторг и страшно.
Еще один щелчок, короткий и мутный видеофайл: на трибуне, 11-й сектор, шайба падает рядом выше, с разных сторон налетает операция «быстрые мальчишеские руки», но я успеваю первым, souvenir!
И снова нет свободных мест в Ледовом, и чья-то повелительная рука ведет меня за плечо и усаживает на один из семи-восьми стульев, приставленных в дополнительный ряд к скамейке штрафников «Кристалла». О, сказочный дворец моего детства! Ты одаривал нас великой милостью, словно старик Хоттабыч – прекраснейшего из учащихся средней школы. Раздвигая стены дозволенного, принимал всех нас, и сидящих там, где не положено, и стоящих где нельзя, и притулившихся на ступеньках, и ловко протырившихся, пролезших чудом. Кристалловская «десятка» Николай Стаканов, Николай Николаевич, вспоминал, что клубный автобус, подъезжая к Ледовому за два часа до начала матча, утыкался в толпу, запрудившую всю площадь. Люди расступались, автобус медленно и неустрашимо плыл, как боевой фрегат к месту сражения.
Советским мальчикам в те годы еще не разрешалось портить обои постерами с любимыми спортсменами или актерами, особо ценимые фотографии раскладывали на письменном столе и прижимали прозрачным оргстеклом. Рассмотрев собранную мной экспозицию, родители констатируют: «Один хоккей в голове», – и к сезону-1978/79 я получаю в подарок абонемент. Йо-хо-хо! Больше не надо скитаться по дворцу в поисках пристанища, у меня есть точные, как на карте Флинта, координаты, «корочка», крохотный кусок картона с вписанной от руки фамилией «Гридасов», понятно, не моей – папиной. Приятельствуя с Умновым, что-то строя для его «Тантала», он вытащил для меня этот счастливый билет. Спасибо, папа!
Спросите меня, что интересного, важного, памятного случилось в Саратове в школьный сезон-1978/79 – я и не помню. И не вспомнил бы никогда, если бы не черно-белые фотографии из альбома Рассветова. 25 сентября, самое начало учебного года. Ураган проходит по Саратову, как разрушительный Гиг-робот из японского мультика про корабль-призрак и мертвящую колу. По всему городу лежат будто огромной волосатой лапищей вырванные с корнем клены, каштаны и акации. Наверняка и в нашем дворе, и в школьном – но я не помню. Как не помню и того, где, под чьей защитой мы тогда дрожали от страха. Падающие деревья пробивают деревянные крыши старых домов и даже выворачивают чугунную решетку парка «Липки». (Дрожать-то мы дрожали, а в «Экран» на «Корабль-призрак», нарисованный молодым фантазером Хаяо Миядзаки, ходили, дрожа всем классом, раз десять.)
Саратовский июнь 1979 года. Наводнение на первом ярусе Набережной Космонавтов. Фотография Германа Рассветова
Метеосводки из коричневой рассветовской тетрадки и сейчас заставляют хвататься за сердце. 27 декабря 1978 года на улице плюс 2, а в новогоднюю ночь уже минус 30. 1 января – минус 34, а 2-го к вечеру – минус 1, оттепель! После снегопада в середине апреля (когда в обычный саратовский год уже зацвела верба, тополь стоит на улице молодым и зеленым и вот-вот распустится сирень) восстает Волга. Я могу видеть из окна родительской квартиры, как весь май прибывает вода. Она подбирается к каменному ограждению набережной, чуть переливается иногда через край, словно поглядывает на город, высматривает свою жертву, а потом снова прячется за стеной. Не насовсем, до поры до времени. Там, в древних волжских пучинах, бунт созрел, Кудеяр-атаман точит нож свой булатный, и смеется царевна его мертвая, на смех ее утопленники стекаются – целая рать, не сочтешь!
В конце мая Волга затапливает причалы и первый ярус набережной. Я захлопываю окно. Теперь любой из восставших со дна кораблей может пристать к кинотеатру «Экран», а соседские мальчишки, ничего этого не видя, ничего этого не понимая, разгоняются с горки на своих великах и с победными воплями ныряют прямо в воду.
Вы думаете, в моей коричневой, как и у Рассветова, тетради в 96 линованных листов было записано что-то подобное? Весь апрель 1979-го я веду с телевизора конспект матчей чемпионата мира по хоккею, идущего в Москве, а 28 марта впервые в своей жизни отправляюсь на настоящий международный матч – в Саратов приехала «Дукла» из словацкого Тренчина. Вот эта запись, и сейчас передо мной, вместившаяся между победой тбилисского «Динамо» над московским «Локомотивом» – 1:0 (гол забил Рамаз Шенгелия) и победой ЦСКА над одесским «Черноморцем» – 1:0 (гол забил Александр Колповский). «Кристалл» побеждает лучше – 8:3. У словаков Владимиру Лукину забрасывают «Гибл, Схейбл и Госа», лучшими игроками матча названы Николай Стаканов и молодой вратарь «Дуклы» Карел Чаролер – зачеркнуто (записывал с объявления по дворцу), да нет, не Чаролер, исправлено на «Карел Ланг». Уже на следующий год он поедет в Лейк-Плэсид на Олимпиаду в составе сборной ЧССР.
28 марта 1979 года. Капитаны «Дуклы» из Тренчина и «Кристалла» Алойз Мелуш и Александр Сафронов. В составе гостей выделялся молодой защитник Франтишек Госса. В январе 1979-го у него родился первенец Мариан, в будущем звезда НХЛ, а через два года появится на свет и второй сын-хоккеист, Марцел
Нашего школьного военрука Николая Сергеевича мы звали почему-то Лимоном (а грузного и лентяйного учителя физкультуры Константина Яковлевича – Коньяком, ну это понятно; хотя, может, они и выпивали вместе, сопливым не рапортуют). Лимон то ли сам входил летом 1968 года в Прагу, то ли слышал этот рассказ от сослуживцев – так или иначе, нам это было рассказано на уроке НВП в качестве примера боевой смекалки. Идут, значит, наши танки по улицам Праги, и вдруг женщина отделяется от протестующей на тротуаре толпы и ложится поперек дороги. Ну не давить же ее гусеницами?!
Мы молчим. Танками давили нашу детскую психику по воскресным утрам в программе «Служу Советскому Союзу» – она шла сразу после «Будильника» и перед «Утренней почтой». Нужно было умело – вдоль гусениц, строго по центру – лечь под танк, дождаться, пока эта разжиревшая на чужой крови туша проедет над твоим замершим от страха телом, а потом вскочить и бросить в спину врага гранату.
Ну, что молчите? Лимон оглядывает наш седьмой «А» класс. А вот командир танка смекнул! Он остановил машину, вышел, снял с себя офицерский ремень и влупил ей по заднице! Лимон хохочет. Женщина взвизгнула и убежала, танки проехали, командир был представлен к награде.
Не было для меня в детстве гаже соперника, чем спортсмены из Чехословакии. Я еще и про Пражскую весну эту ничего не слышал, а уже чувствовал, что не капиталистические шведы с финнами, не даже американцы с их холодной войной, а именно чехи сильней всего хотели остановить нашу великую «Красную машину». Эти люди со смешными фамилиями (помните, да? «Проснулся я рано утром. Во рту сухи, в глазах черны. Надел на себя кохту, сунул в рот бублу и поспишил в магазин») просто лютовали на льду, дважды обыграли сборную СССР на чемпионатах мира – в 1976 и 1977 годах. И зрители на трибунах социалистического польского Катовице почему-то радовались, видя, как дымится наша подбитая машина.
Легендарный вратарь сборной Чехословакии Иржи Холечек
Потребовался Тихонов, чтобы смыть этот позор. И где – в Праге в 1978-м мы сорвали с их шеи золотые медали! В первом матче наши проиграли чехам 4:6. Мы шли к последней битве чемпионата, глядя только друг на друга и сметая с дороги как ветошь и шведов с великим вратарем Хегюстой, и немцев с их страшным бомбардиром Кюнхаклем, и канадцев с Марселем Дионном. Не отводя глаз, не снимая пальца с пускового крючка (хоть Бог и запретил дуэли). У чехов фора – им достаточно сыграть вничью. Нашим нужно побеждать с разницей не менее чем в две шайбы.
После матча капитан чехов Иван Глинка с помятым выражением на лице примет цветы из рук девушки, одетой в сельский национальный костюм, пожмет плечами, отведет глаза, что-то ответит ей на вопрос, заглушаемый торжествующим голосом Николая Николаевича Озерова. Да и так понятно что: десять лет – один ответ, мы очень старались, русские просто были лучше, просто сильнее. Каждую из трех шайб, влетевших в этот вечер в ворота Иржи Холечека, можно чеканить на золотых стандартах. Кайкл с Бублой пытаются сложиться в коробочку, чтобы запаковать разогнавшегося Балдериса, но только сталкиваются друг с дружкой и рассыпаются, маша картонками, по льду. Предпоследний шанс: Поузар цепляет сзади клюшкой, но Балдерис отрывается и от него. Теперь Холечек, лучший вратарь этого чемпионата, да вынима-а-а-ай – 1:0! А Михайлов с Петровым, расчертившие в меньшинстве схему злобного бессилия? Это когда финт – грозное божество и перед ним падают ниц все: вратарь лежит, обнимая одну штангу, защитник – другую, шайба же летит между ними в пустые ворота. А братский гол Голиковых, выполненный по ясным, классическим канонам – отдал, замкнул?
Были, конечно, и незасчитанный (по делу) гол Мартинца, когда он коньками хотел запихать шайбу в ворота вместе с перекрывшим их собой Третьяком, и капитанский – чтоб не совсем стыдно было – гол Глинки в третьем периоде, и Третьяк-скала, и Васильев-мудрость, и Каберле-раздражение, и Холечек, треснувший после сирены клюшкой об лед, йо-хо-хо, 3:1 на сундук мертвеца, золото наше!
В 1979-м на чемпионат мира в Москву Холечек уже не поехал, его великую двойку повесил себе на спину Иржи Кралик, но там уже все было проще – 11:1 и 6:1, мы их так свозил, свозил по льду, что все чехи были нештястны.
Летом 1979-го поехал в ЧССР и я.
Саратовская область тогда была закрытой для иностранцев. Под Вольском, в густых лесах, где еще с Кудеяровых времен разбойники и раскольники прятали свои сокровища, укрылся химический полигон «Шиханы-2» (в прилагающемся к нему НИИ химразведки и химбезопасности мечтала работать моя сестра – хорошо хоть, родители отговорили). Волга у Балакова перекрывалась атомной электростанцией. На окраине Энгельса уходила в степь длинными асфальтовыми полосами авиабаза, откуда тяжелые бомбардировщики Полтавско-Берлинского Краснознаменного авиаполка могли в один присест долететь до Триполи. Еще дальше в степи и ближе к месту приземления Гагарина рыли шахты для межконтинентальных баллистических ракет, а в Татищеве стояла Таманская ордена Октябрьской Революции дивизия войск стратегического назначения – ее ракеты УР-100Н добивали до Вашингтона. На саратовских заводах, и на «Тантале» в том числе, делалось что-то, что позволяло нашим подводным лодкам, танкам, ракетам и самолетам бить по врагу без промаха. И единственными иностранцами, кому почему-то разрешался въезд в наши полные государственных тайн края, были чехи и словаки. Лучшая гостиница Саратова называлась «Словакия», большой промтоварный магазин – «Братислава», и находился он на Братиславской улице. «Кристалл» почти каждый сезон отправлялся в товарищеское турне по городам Словакии, а «Дукла» из Тренчина или «Пластика» из Нитры часто приезжали к нам в Ледовый, чтобы не пойти ни в никакое (в пять-шесть шайб) сравнение с нашей командой.
Апрель 1974 года. «Кристалл» (Саратов) – «Слован» (Братислава). Видео оцифровано в рамках работы Станислава Гридасова над книгой «Кристальные люди»
К тому моменту Саратов и Братислава официально узаконили свои побратимские отношения и – не знаю, в честь какой уж годовщины – решили обменяться детьми. Словацких школьников привезли отдыхать на Волгу и в пионерлагеря на Кумысной поляне, нас же (отобранных числом 200? 300?) посадили в поезд и отправили куда-то в поля под Нитрой, где мы уже к третьей линейке перестали вздрагивать, когда местный вожатый командовал нам: «Пионэры, позор!»
Не Поузар – «позор». По-словацки – «внимание».
Мы выучили наизусть бодрую и смешную народную песню «Танцуй, танцуй, выкруцай», быстро привыкли и к туалетной двери без задвижки, и к тому, что словацкие парни лучше нас играют в футбол, и к тому, что в самом обычном сельском магазине выбор колбас и сладостей лучше, чем в центральных саратовских гастрономах (хотя почему так – вопрос продолжал удивлять). Я жадно смотрел на полку с конфетами и зефирами, но ничего поделать не мог: отпущенные на поездку 200 крон кончились. В портфеле уже лежали значки и вымпелы, символизирующие дружбу народов, нежная чернобровая куколка (подарок) с развевающимся желтым шарфом и неприлично короткой, оголяющей крепкие ноги юбкой – натуральная словачка, только без цветов, – а главное, три машинки, которые должны были стать гордостью моей коллекции.
Георгий Архипович Умнов, заранее узнав о моем путешествии, попросил привезти игрушечных машинок, хотел сравнить со своими – коллекционными моделями 1:43, сделанными из железа с максимальным тщанием и подобием. В самых дорогих моделях правительственной «Чайки» даже зажигались фары. В каждом багажнике, даже обычного «Жигуля», лежала запаска.
Я показал ему все три восхитившие меня машинки – с яркими гоночными наклейками, соблазнительно-стройных форм. Умнов разочарованно повертел их в руках: «Капот и багажник не открываются. Пластик. Говно делают» – и вернул мне.
Конечно, он не мог сказать так грубо, сказал «плохо делают» или «ерундово», не помню, но по интонации – именно «говно».
Такими – «умновскими» – машинками, выпущенными в Саратове, мы играли в детстве
«Кристальные люди». Справка. Знаменитые на весь Советский Союз коллекционные модели машин в масштабе 1:43 выпускались саратовским заводом «Тантал» с 1971 года. Инициатором их выпуска стал директор завода Георгий Архипович Умнов, который был фактическим хозяином команды «Кристалл», а заодно моим соседом по трибуне.
Сезон-2009/10. Тридцать лет спустя
Всю зиму в Саратове не чистили снег.
Под крышей Ледового дворца сверкали грозные, словно взгляд сказочной королевы, сосульки, его строгий фасад был испорчен дешевым разноцветным сайдингом. По широким заледеневшим ступеням железной лестницы в детстве я взлетал космолетом, а теперь поднялся осторожными шажками, держась за поручень. Очень скользко. На матчах «Кристалла» я не был 17 или 18 лет, не собирался и в этот раз, но девушки – Яна Бардаченко и Тая Никитина, работающие в клубе – зачем-то позвали меня на хоккей.
Я давным-давно живу в Москве, пишу про спорт, но с моим любимым хоккеем что-то стряслось. В начале 1990-х он эмигрировал в США и Канаду – играть в НХЛ. На первых порах не забывал присылать весточки, кто сколько забросил шайб, каким призом отличился. По ним я с гордостью следил, как обживается за океаном последняя великая русская тройка Буре – Федоров – Могильный.
«Кристальные люди». Справка. Известный журналист Джек Ньюман, во второй половине 1980-х пресс-атташе сборной Канады, вспоминал, как впервые увидел эту тройку. Во время турнира на призы газеты «Известия» второй тренер сборной СССР Игорь Ефимович Дмитриев пригласил его на Малую арену «Лужников», не объяснив зачем. В этот момент там тренировалась наша молодежная команда. Ньюман говорил, что пришел в ужас от увиденного. Он понял, что в ближайшее десятилетие сборная СССР будет непобедима. Особенно сильное впечатление произвел на него Могильный.
Со временем письма стали приходить все реже, а потом и вовсе перестали: нас разделили десятки тысяч километров ледяного безмолвия. Теперь, включая зимним вечером телевизор, я выбирал биатлон или чемпионат Англии по футболу, а в какой лиге, с кем и за что играет саратовский «Кристалл» – не все ли равно? Все, что раньше было, все, что раньше было, было-было-было-было, то прошло, о-о-о.
Ледовый дворец за эти годы, да что там годы – за 35 лет, прошедшие с моей первой поездки сюда, почти не изменился. Тот же крошечный буфет, пахнущий перемасленными беляшами. Те же стеклянные двери, только теперь они открываются с трудом, словно мутный, заспанный глаз. Те же деревянные кресла – откидное сиденье, железный подлокотник, – сделанные к открытию дворца в 1969 году на Саратовском авиационном заводе.
Саратовский Ледовый дворец «Кристалл» в 1970-е годы
Взяв программку, я пытаюсь разобраться, что за соперники у «Кристалла» в новые времена. Из бывших серьезных – одна ижевская «Ижсталь». Из известных мне – еще «Молот», но пермяков-то мы перестали считать за соперников, когда я в детсад ходил. «Прогресс» (Глазов) – этих бил даже энгельсский «Химик». Про остальных мне и сказать нечего. «Деревня», как написал бы в твиттере футболист Роман Широков. «Сельпо», как говорили мы в детстве.
«Кристалл» играет последний матч сезона с каким-то «Акпарсом», и я усаживаюсь на привычное место во втором ряду в надежде хоть как-то преодолеть равнодушие к происходящему на льду. Кресло оказывается сломанным, и наша компания пересаживается за ворота, благо трибуны почти пусты и выбрать можно любой сектор. В составе обеих команд есть только один защитник, способный мощно щелкнуть от синей линии. Это Леша Кривоножкин, ему уже 36 лет, я помню его первые сезоны за «Кристалл» в начале 1990-х. Все остальные мягко набрасывают шайбу в сторону ворот.
На льду «Кристалла» я сыграл всего один раз. Не пройдя и «Золотой шайбы», прямо со двора я напросился в ДЮСШ на просмотр. Мне было лет 10 или 11. ОФП я выдержал. Мы бегали по опоясывающей трибуны верхней галерее, где я носился маленьким болельщиком. Затем – по ступеням между секторов, вверх, вниз, вверх, вниз. Я – мальчик из центра, ученик французской спецшколы, а до четвертого класса вообще очкарик – изо всех сил старался не отставать от крепких пацанов из Заводского и Ленинского районов.
Середина 1970-х. На тренировке ДЮСШ «Кристалл». Фотография из архива Андрея Куковенко
С первой ледовой тренировки меня выгнали. Не помню за что. Занятие шло на улице, возвращаться домой не хотелось, и мы, четверо проштрафившихся, возились в углу площадки. В паре метров от нас товарищи учились настоящему хоккею, а мы в чем были, в валенках, разыгрывали свой дыр-дыр. На коньках я катался плохо, но здесь они мне не мешали ловко орудовать клюшкой. Я чувствовал, что тренер следит за нашим микроматчем; да и без его пригляда играть означало побеждать. С фразой «не на корову играем» пусть сдаются слабаки.
Через неделю Виталий Федорович Климов, тренер, вывел нас на первый настоящий матч против команды 1967 года рождения, на год старше нас. Настоящая раздевалка со шкафчиками, как у взрослых! Впервые в жизни я надел полный комплект хоккейной амуниции и чувствовал себя богатырем – куда там тщедушным футболистам! Меня поставили в четвертое звено, в защиту. Площадка Ледового дворца, которую я видел прежде только сверху, оказалась огромной. Я никуда не успевал на своих тяжелых и подворачивающихся «ботасах». Нападающие соперников объезжали меня, как циркового медведя, да и тот на моем месте смотрелся бы лучше. Роняли на лед одним толчком. Игроку, виноватому в пропущенной шайбе, доставалось от Климова клюшкой по шее, но в мою сторону он даже не смотрел.
Такого унижения я не знал никогда. От отчаяния я бросился под щелчок нападающего, шайба отскочила от колена, не причинив боли. При следующей атаке 67-х я решил повторить прием, но меня уложили на лед ложным замахом и объехали, как полынью на Волге. После матча мне было велено убираться откуда пришел, на трибуну.
Молодежная команда саратовского «Кристалла»-1968/69 г.р. на Спартакиаде народов СССР. В центре – тренер Виталий Федорович Климов
Скучая, я смотрю, как «Кристалл» мучается с «Акпарсом» из Волжска – из Республики Марий Эл! – и вспоминаю, как вон в той точке принял шайбу на себя. Как с трудом, до рези в пальцах, завязывал шнурки на коньках. И запах раздевалки – кисло-сладкую смесь пота, клея, изоленты.
В Ледовом очень холодно. К нашей компании подсаживается администратор «Кристалла» и предлагает согреться. В пластиковом стаканчике с горячим чаем плавает долька лимона, там очень много сахара и хорошая доза дешевого коньяка. Приторная смесь шибает мне в голову. «Мишу Шубинова помнишь?» – говорит администратор Миша. Он еще спрашивает, хех! Миша Шубинов, самый страшный щелчок в команде, задира, любимец болельщиков. «А Жебровского?». Да он, когда в настроении, на одном коньке мог всех защитников объехать. И Куплинова с его первым (как тогда говорили, армейским) пасом помню – так отмерял, так отрезал, что только лезвия у Оськина сверкали: один на один с вратарем, гол!
Что-то еще помню. Как медленно кружила по площадке белая заливочная машина и дядечка, стоявший наверху, как царь снежной горы, с широкой лопатой, бросался в нас, мальчишек, снежками. Драку с «Автомобилистом» команда на команду в течение 20 минут, пока милиция не решилась вмешаться. Леденящий ужас, когда вратарю Сергею Барзанову въехали коньком в горло. Санитары выносили его с площадки вперед ногами, а мы кричали им с трибун: разверните носилки, идиоты!
А когда смолкали атаки «Кристалла» и наш бешеный рев, откуда-то из темноты трибун невидимый красивый бас выпевал на весь дворец: «Сара-а-атов, да-а-ава-а-ай!». Мы вставали и аплодировали самому знаменитому голосу Ледового. Говорили, что он принадлежит спившемуся солисту Театра оперы и балета имени Чернышевского, и только недавно я узнал, что это был рабочий-кузнец из Заводского района Владимир Давыдов.
После второго периода я сослался на занятость и ушел. Счет узнал из присланной Яной Бардаченко СМС: «Кристалл» проиграл 2:3.
«Кристальные люди: Записки о советском хоккее, сделанные с любовью саратовским мальчиком, мечтавшим стать вратарем и играть как Третьяк или Мышкин». М.: 5 Рим, 2018
Автор книги – Станислав Гридасов, известный спортивный журналист, основатель сайта Sports.ru, бывший главный редактор журнала PROспорт.
Купить книгу по специальной цене и с автографом автора (подарочный вариант, 1136 страниц, альбомный формат, больше 1000 уникальных иллюстраций), можно, связавшись с автором: Telegram, facebook, VK, Instagram, twitter.
Подписаться на telegram-канал «Гридасов с бородой»
Все фотографии из книги «Кристальные люди».
Еще одна глава из книги «Кристальные люди». Читает автор
Хотелось бы, чтобы такие издания были в самом простом и доступном-недорогом варианте для молодёжи. Чтобы знали и понимали историю своей великой страны. Иначе наплодим массу уродов, вроде самого заплюсованного в этой ветке, никогда в своей ни одной книги по истории не прочитавшего...
----------------------------------------------------------------------------------------------------------
Сигизмунд, как могли чехословаки доминировать в 74-м и 75-м когда чемпионом мира оба раза стала сборная союза ? :)
На ЧМ-75 счет 5:2 и 4:1 в пользу сборной СССР, как-то трудно это назвать чехословацким доминированием, нет ?
А летом наводнение, вода из Амура в центре города, смыло множество сёл и стойбищ, нанайцев утонуло немало, дачники многие погибли. В местной газете сообщение размером в спичечный коробок - наводнение, есть разрушения.
Отличное замечание и как никак актуально.
Откроешь спортс и читаешь всякую агитку со спортом не связанную. То флаги суверенных государств меняют, то совок у них во всем виноват. Ужас!
По умолчанию все эти братья младшие, а мы простираем над ними крыла защиты.
Так как братья могут радоваться нашему проигрышу?
Забавно, что в статье удивление, почему поляки радовались победе чехословаков.
Во второй половине 70-х они частенько играли с нашими с позиции силы, вовсе не от обороны. Вратари у них тогда были получше, дефы тоже, нападение не хуже.
До сих пор не нашёл для себя понимания, что произошло с ними на ЧМ-79 и ОИ-80.
Не первая у них смена поколений, да и наши были примерно в том же положении, но падение сборной ЧССР в те два года оказалось просто кошмарно-непредставимым.
Вот еще один из вариантов, сам точно не вспомнил, пришлось подглядеть:
Помню ЗИМИН был, приближался МАРТИНЕЦ. Проснулись утром - в глазах ЧЕРНЫ, в голове будто КЛАПАЧи копошаться. Скинулись по ТРЕТЬЯКУ, взяли СУХИ, БЛИНОВ на закуску. Стало ЛУТЧЕНКО, но МАЛЬЦЕВ. Купили РОМИШЕВСКОГО, стало совсем ХОРЕШЕВСКИ. Видим идет какая-то МАРЬЯМЯКИ. мы ее цап за КОХТУ и говорим ДАЙНАНЕН, а она НЕДОМАНСКИ, а потом меня КУЗЬКИН. У.СТЕРНЕР! А тут и МИЛТОНС нарисовались - МАЙОРОВ, СТАРШИНОВ и РЕПС на поводке. Мы им по РАГУЛИНУ надавали,по ХАРЛАМОВУ настучали, они аж ХРБАТЫ стали. В обшем, БАЛДЕРИС, одно слово.
----------------------------------------------------------------------------------------------
А что вы тогда на этом ресурсе делаете ? :)
Как вы нас не любите пришли сказать ?
Или все таки тянет магнитом ? :))
Исторический центр Хабаровска напоминает букву Ш, где основание это река Амур, три "палочки" это перпендикулярные реке гребни холмов (они же три главных улицы города), а между ними два бульвара в уровень с рекой практически, уходящие вглубь Хабаровска. Под этими бульварами текут две речушки, забранные в трубы.
Вот по этим-то бульварам и хлынула, кипя и бушуя, масса воды из Амура, снося всё на своём пути. Погибли практически все, кого в этот летний день застало наводнение в тех местах.
Меня не было в городе, вернулся через день после трагедии, видел куски асфальта в двух с половиной метрах от земли на уцелевших деревьях. Это, видимо, была высота гребня несущейся воды.
В жизни, готов поспорить, твой акцент сразу напомнит любому коренному москвичу о коровниках. Даже и смеятся стыдно над тобой.
А в России, как осколку проигравшей в холодной войне страны есть ненависть к победителям в экономической войне: к гейропейцам, к пендосам, к жидам и т.д.