Дэвид Конн. «Падение дома ФИФА» Глава 15: Le roi se Meurt*
Скажи, что это не так, Франц
...
***
* — [с фр. — Король умирает]
ФБР и комитет ФИФА по этике пришли за всеми этими бывшими союзниками, которых Зепп Блаттер поддерживал в течение многих лет, но сам он в основном он был невозмутим и сказал, что это не отразится на нем, потому что он не знал об их проступках и не принимал в них участия. Он усердно работал на стороне Авеланжа в течение двадцати трех лет, добился успеха как маловероятный, непрезидентского вида персонаж, сумевший обойти атаки Юханссона на пост президента в 1998 году, а затем процветал в течение семнадцати лет и пяти выборов. Он пережил досье, собранное против него его собственным генеральным секретарем Зен-Руффиненом в 2002 году, и разоблачение взяток ISL в 2013 году. Теперь в результате жестокого, хорошо обеспеченного ресурсами, длительного уголовного расследования в США имя Блаттера не фигурировало ни в одном обвинительном акте, ни в каком из преступлений. Он согласился уйти в отставку из-за невыносимого давления и потому, что даже он понимал, что его время истекло. Но это был его выбор, назначенный на февраль 2016 года, с учетом наследия реформ, когда он, безупречный, мог бы с признанием уйти в отставку. Поэтому, когда швейцарские криминальные авторитеты и комитет ФИФА по этике наконец пришли за ним, возмущенный до глубины души Зепп Блаттер не поверил своим глазам. Доказательства, которыми они располагали, чтобы окончательно свергнуть президента с сорокалетним упорством, также уничтожили его вероятного и однажды выбранного преемника: бывшего гения игры, ставшего президентом УЕФА, Мишеля Платини. Для Платини, как раз когда наконец пришло его время занять пост президента ФИФА и достичь вершины звездной карьеры, которую он считал своей судьбой, это было бы катастрофическим падением и унижением.
Именно генеральный прокурор Швейцарии, страны, которую так долго обвиняли в снисхождении к спортивным организациям, которые она укрывает — появился, размахивая листом бумаги, который свалил президентов ФИФА и УЕФА. 25 сентября 2015 года генеральный прокурор Михаэль Лаубер сделал краткое, фатальное заявление: он расследует выплату 2 млн. швейцарских франков от ФИФА, произведенную по указанию Блаттера Платини в феврале 2011 года. Это было всего за три месяца до голосования, на котором Блаттер снова баллотировался на пост президента ФИФА против Мохаммеда ибн Хаммама, выборов, на которых Платини поддержал Блаттера и призвал пятьдесят три европейских футбольных ассоциаций УЕФА сделать то же самое. Это было ясно и разрушительно, и, как оказалось, коренилось в самом начале вовлечения Блаттера и Платини в футбольную политику семнадцатью годами ранее.
Блаттер, объявил Лаубер, был «допрошен» как подозреваемый в преступном неправильном руководстве, а Платини допрошен как «лицо, которого попросили предоставить информацию», что является особым статусом в швейцарском законодательстве. Оба мужчины сказали, что это необычно, что 2 млн. швейцарских франков были платой Платини за то смутно припоминаемое время, когда Платини служил советником ФИФА по футболу после победы Блаттера на выборах 1998 года. Все еще блестящая фигура в то время, благодаря своим подвигам в качестве игрока, затем тренера сборной Франции, а затем ведущего организатора триумфального чемпионата мира 1998 года в своей стране, Платини одолжил «звездную пыль» генеральному секретарю и впоследствии сам получил эту работу. Тогда Блаттер поддержал своего человека, который верил, что тот когда-нибудь станет его преемником и он был избран в исполнительный комитет УЕФА в 2002 году. Затем, в 2007 году, Платини, при политической поддержке Блаттера, выступил против соперника Блаттера Юханссона и заменил его на посту президента УЕФА. После тех первых выборов Платини с комфортом освоился с ролью, статусом и политикой президента УЕФА, был избран еще на один срок в 2011 году, затем снова в марте 2015 года, после того как стало ясно, что Блаттер окопался в ФИФА. Платини выжидал удобного момента, чтобы перебраться с Женевского озера на Цюрихское, и после того, как травмированный Блаттер наконец объявил, что уходит в отставку, Платини 29 июля 2015 года фактически объявил себя кандидатом на его место.
И все же это была неожиданная новость, что в бытность президентом УЕФА Платини получил 2 млн. швейцарских франков по приказу президента ФИФА Блаттера незадолго до выборов в ФИФА в 2011 году. И Платини утверждал, что это были деньги, которые ему причитались за работу, которую он выполнял в команде Блаттера и которая полностью была закончена девятью годами ранее. Это выглядело ужасно для них обоих, и это оказалось ужасно для них обоих.
Очень быстро было установлено, что у Платини не было письменного трудового контракта с ФИФА на сумму 2 млн. швейцарских франков, которые ему заплатили. Он работал советником Блаттера по футболу и заместителем председателя недавно созданной программы «ГОЛ» вместе с ибн Хаммамом по контракту, по которому ему платили 300 тыс. швейцарских франков в год. Как заявили комитет по этике и Спортивный арбитражный суд, не было никаких документов или письменных записок, доказательств любого рода для выплаты дополнительных 2 млн. швейцарских франков. И Блаттер, и Платини утверждали, что еще в 1998 году они заключили «устное соглашение» о том, что ему фактически будут выплачивать 1 млн. швейцарских франков в год, но на тот момент Блаттер чувствовал себя в состоянии платить лишь 300 тыс. швейцарских франков, поэтому он был должен ему еще 700 тыс. швейцарских франков в год.
Причина, как утверждали и Блаттер, и Платини, заключалась в том, что Зен-Руффинену, тогдашнему генеральному секретарю, который стал разоблачителем и обвинителем Блаттера, платили всего 300 тыс. швейцарских франков. Блаттер сказал, что согласился заплатить Платини 1 млн. швейцарских франков, но нельзя было показывать, что ему платили в три раза больше, чем Зен-Руффинену, поэтому он сказал, что они будут должны ему оставшиеся 700 тыс. швейцарских франков в год. В самом контракте, который я видел, цифра зарплаты была оставлена пустой, и Блаттер написал ее от руки синей ручкой: 300 тыс. швейцарских франков.
Платини утверждал, что ему не выплатили причитающиеся дополнительные деньги, потому что ФИФА испытывала финансовые трудности в 2002 году после краха ISL, и он в них не нуждался. Он дал понять, что его не интересуют деньги, поскольку у него их всю жизнь было в избытке, с тех пор как он начал зарабатывать будучи вундеркиндом полузащиты в «Нанси» в возрасте семнадцати лет. По его словам, он отправился в свою новую жизнь и начал подниматься на лифте УЕФА, не особо задумываясь о них; в своей жизни ему часто должны были денег, и он не особо стремился к ним.
Затем, спустя годы после окончания работы в ФИФА, когда он продвинулся намного дальше в футбольной политической системе и стал президентом УЕФА, в 2011 году Платини внезапно решил обратиться к Блаттеру и попросить те деньги, которые ему причитались. Он сказал, что на самом деле предъявил заниженные требования, потому что забыл, что ему платили всего 300 тыс. швейцарских франков в год; он думал, что было выплачено 500 тыс. швейцарских франков, так что ему все еще должны были лишь 500 тыс. швейцарских франков за каждые из его четырех лет в ФИФА, а не по 700 тыс. швейцарских франков. Отсюда его требование 2 млн. швейцарских франков вместо 2,8 млн. швейцарских франков.
Платини попытался изложить эту версию событий и свою невиновность в интервью французской газете Le Monde, где для него было важнее всего сохранить свою заветную репутацию и статус национального героя. В нем он сказал:
«Je ne suis pas un homme d'argent». (Я не человек, одержимый деньгами.)
Пытаясь объяснить, почему он не попросил денег, которые, как он утверждал, ему причитались, пока не прошло девять лет после того, как работа, которую он сделал, была закончена, он сказал:
«Я не просил денег, потому что у меня их было в достатке. Я начал зарабатывать деньги в 17 лет. Я даже не знал, что это возможно в футболе [тогда]. Я помню своего отца [Альдо Платини, у которого еще был бар и он руководил местной футбольной командой в Жуфе, шахтерском городке, где вырос Мишель], который был учителем математики, он тоже не мог в это поверить и спросил в "Нанси": "И вы собираетесь платить ему деньги, чтобы он играл?"»
«Я сохранил эти ценности», — заявил Платини. «L'argent, j'en ai assez». (Денег у меня хватает.)
Он пригласил журналиста Le Monde Рафаэля Бака спросить его жену, правда ли, что он не переживает о деньгах и не смотрит на свой банковский счет, и Бак отметил, что Кристель Платини, которая присутствовала на интервью в их двухуровневой квартире в деревне Женолье недалеко от Женевы, согласилась, закатив глаза в притворном раздражении.
Дружеская, шутливая манера самовыражения Платини, как у рабочего человека, завоевала ему друзей и влияла на людей на протяжении всего его пути, где он казался очень свежим, настоящим футбольным человеком среди костюмов и блейзеров коммерциализированного европейского футбола. Он отмахнулся от опасений по поводу своего голоса за то, чтобы Катар принял чемпионат мира 2022 года, признав, что изменил свое мнение после обеда в Елисейском дворце с президентом Франции Николя Саркози и эмиром Катара. Платини утверждал, что Саркози не просил его напрямую голосовать за Катар, и он сам принял решение. Он проголосовал за Катар, повторил он Le Monde в этом интервью, потому что думал, что чемпионат мира по футболу в Персидском заливе зимой будет «великолепным» — даже несмотря на то, что голосование было за летний чемпионат мира, и ни одна другая страна Персидского залива, кроме Катара, не будет принимающей стороной. С той же беззаботностью в баре он отклонил вопросы о том, что его сын Лоран был завербован компанией Burrda, которая принадлежала Qatar Sports Investments, после того, как Платини отдал свой голос за Катар. Платини настаивал, что это не имеет к делу никакого отношения; прошло полтора года после голосования, и он не вмешивался в жизнь своего сына:
«Il n'y a aucun conflit d'intérêts» (Не было никакого конфликта интересов в принципе), — заявил Платини.
Однако этот платеж в 2 млн. швейцарских франков был обнаружен и стал предметом рассмотрения серьезных властей в новой судебной обстановке арестов, обвинительных заключений и масштабного подавления финансовых нарушений в ФИФА. Это была настоящая, грозная проверка законности этого платежа, денег, передаваемых между обладателями двух самых высоких постов в футболе, и подхода Платини к футболу, деньгам и политике как своего в доску человека.
Платини последовательно рассказал о своем союзе с Блаттером. Он сказал, что Блаттер впервые обратился к нему в 1998 году в отеле в Сингапуре, когда Платини был одним из президентов организационного комитета чемпионата мира 1998 года во Франции, за что, по его словам, ему не платили. Он сказал, что Блаттер спросил его тогда, планирует ли он баллотироваться на пост президента ФИФА, потому что Жоао Авеланж предложил это, сказав: «Платини в качестве президента и Блаттер в качестве генерального секретаря были бы очень элегантным решением».
Платини воспринял это как лесть; он только начинал в политических «змеях и лестницах», все еще довольно свежий после карьеры футболиста и тренерской работы. Рассказывая свою историю, он отклонил подход Блаттера, затем сам Блаттер сказал: «Пойду я, но ты мне нужен». И тогда Платини немедленно обнялся с мастером маневров Блаттером, который к тому времени провел в ФИФА двадцать четыре года, имея опыт и до этого.
Ларс-Кристер Олссон, шведский генеральный секретарь УЕФА, работавший на Юханссона, описывает Блаттера как блестящего политического стратега. Он был ошеломлен и шокирован виртуозностью Блаттера в политике, когда увидел, как он в ней процветает в 2007 году. Блаттер изначально поддерживал Юханссона в качестве кандидата на следующий срок, как лучшего человека для защиты и развития европейского футбола. Олссон, давний союзник и поклонник Юханссона, веривший в его хорошие ценности в управлении футболом, видел, что поддержка Блаттера отпугивает других потенциальных соперников, и полагал, что это также вселяет в Юханссона чувство безопасности. Затем, в ноябре 2006 года, на поздней стадии перед весенними выборами, Блаттер заявил о поддержке своего союзника Платини. Олссон был настолько встревожен, что пообещал уйти в отставку, если Платини победит на выборах. Когда это произошло, Олссон действительно подал в отставку.
«Блаттер был очень проницательным, — говорит Олссон, — он был очень умным политиком в этом смысле, технически хорошим стратегом, и он всегда приземлялся на ноги. Я думал, что это так неправильно и противоречит хорошему управлению, я считал, что президент ФИФА не должен вмешиваться в другие выборы, поэтому я подал в отставку, чтобы поддержать Леннарта Юханссона. Впоследствии Блаттер всегда был добр к проигравшим; в этом он тоже был умен. И в политике он готовил Мишеля Платини».
Платини пожертвовал своим именем и славой, чтобы поддержать Блаттера, и после победы в Париже Блаттер предложил Платини работу футбольного советника. В то же время Жером Шампань, бывший французский дипломат с выдающимся резюме, который возглавлял отдел протоколов чемпионата мира 1998 года во Франции, принимавший глав государств и других высокопоставленных лиц, был принят на работу в качестве международного советника Блаттера. Платини, звезда, пробившаяся на самую вершину футбола с «Ювентусом» и ставший капитаном своей сборной, с его корнями «человека из народа», похоже, никогда не ладил с Шампанем, высокообразованным профессиональным дипломатом, работающим в сложных международных отношениях ФИФА.
Платини утверждает, что, когда они обсуждали зарплату за эту роль, Блаттер спросил его, сколько он хотел бы получать, и он ответил: «Один миллион». Тогда на это Блаттер ответил: «Чего?» и Платини, в своем рассказе, говорит, что он ответил, что ему все равно, в какой валюте: «В какой хочешь», — по его словам сказал он Блаттеру: «Рубли, фунты, доллары». Он сказал, что Блаттер ответил: «Ладно: 1 млн. швейцарских франков в год».
Блаттер рассказывает ту же историю, что Платини попросил «миллион», но не указал валюту, и Блаттер решил, что это должны быть швейцарские франки, хотя Платини работал в парижском офисе ФИФА, а не в Цюрихе.
Жан-Филипп Леклер, редакционный директор L'Équipe и автор биографии Платини, Platoche: Gloire et déboires d'un héros français («Слава и горести французского героя»), считает, что цифра в миллион действительно имеет некоторое значение, и что это показывает, что отношение Платини к деньгам было немного более настойчивым, чем невмешательство. Когда он был еще молодым игроком, в возрасте двадцати двух лет, в «Нанси», Платини играл за сборную Франции в центре поля на чемпионате мира 1978 года в Аргентине, в том числе в матче, где они проиграли Италии со счетом 1:2 в первом групповом матче. После чемпионата мира миланский «Интер» был заинтересован в его подписании, и они вели переговоры. Говорят, Платини по-прежнему получал скромную зарплату, но когда председатель «Нанси» услышал, что Платини общался с итальянским клубом-гигантом, он вдвое снизил зарплату игрока.
«После этого Платини пообещал, что это больше никогда не повторится», — говорит Леклер. Когда Платини поднялся по футбольной лестнице из «Нанси» в «Сент-Этьен», он запросил 1 млн. франков в год.
«Он семейный парень, и он не афиширует свои деньги, — говорит Леклер, — но он видит в них свою ценность, способ признания его таланта».
Название книги, Platoche [прим.пер.: с фр. — тарелка, слово созвучное с фамилией футболиста], шутливое, не особенно почтительное прозвище Платини, Леклер объясняет как французское отношение к, возможно, величайшему футболисту страны, Зинедину Зидана его поколения. «Он французский герой, и мы видим через него развитие футбола во Франции, но мы не поклоняемся нашим героям, — говорит Леклер. — Прозвище — это способ, которым людей спускают с небес на землю. Итальянцы, когда он играл за "Ювентус", называли Платини "le roi" ["король"]; французы этого не делали».
Платини действительно работал на Блаттера из офиса в Париже, консультируя по футбольному календарю, распределяя проекты развития среди более бедных ассоциаций в те первые трансформационные годы проекта «ГОЛ» и сопровождая Блаттера в его поездках, которые, как говорят, Платини не особенно нравились. В 2002 году он ушел, при поддержке Блаттера, чтобы заседать в исполнительном комитете УЕФА, где президент и высокопоставленные представители за столом так кровопролитно боролись за то, чтобы сместить Блаттера в ФИФА, но безуспешно.
После того, как он победил Юханссона на выборах 2007 года, я взял интервью у Платини для The Guardian той осенью в штаб-квартире УЕФА в швейцарском Ньоне. В здании привлекательном современном, с чистыми линиями и открытыми пространствами из дерева, стекла и хрома, как дизайнерский домик на берегу Женевского озера. Платини был новичком на этой работе, и он, казалось, был полон энергии и неподдельного энтузиазма по поводу развития футбола в Европе, который так озолотил его жизнь. Он сказал мне, что, хотя он был великим и хорошо оплачиваемым игроком, он почерпнул свои «убеждения и философию» из тренерской работы, которую, как он видел, его отец делал из любви к ней в их маленьком городке Жоеф, и из их базы в баре. Он сказал мне, что его миссия в УЕФА состояла в том, чтобы поддерживать дух футбола в эпоху мега-денег: «Чтобы защитить игру от бизнеса».
Он рассказал об инвесторах, приезжающих покупать клубы английской Премьер-лиги, таких как семья Глейзер из США, которые купили «Манчестер Юнайтед» в 2005 году и привлекли в клуб их банковский долг в размере £525 млн. и сказал, что он «боится» эффекта, который это окажет на игру.
«Моя философия заключается в том, что футбол популярен из-за самобытности клубов, потому что жители Манчестера играли с жителями Ливерпуля, а болельщики переживают, потому что клубы принадлежат народу. Теперь, поскольку футбол популярен, люди приходят, чтобы взять под контроль эту популярность, чтобы зарабатывать деньги. Это не правильно. Мне это не нравится».
Это было послание, которое я и многие люди хотели услышать в то время, когда в английском футболе доминировали деньги, а ФА разрешала покупать и продавать исторические, любимые футбольные клубы как финансовые вложения. Платини и его советники еще не развили в последовательную политику свои протесты по поводу бизнеса и «ультралиберализма» подхода английской Премьер-лиги, но вскоре они разработают правила «финансового фэйр-плей», по крайней мере, для того, чтобы остановить убытки клубов по всей Европе. Затем правила подверглись критике за то, что они сами по себе укрепили власть крупных клубов, которые зарабатывали больше всего денег, но они предотвратили дальнейший виток инфляции зарплат и трансферных сборов, вызванный покупкой клубов богатыми нефтью владельцами, как это было с российским олигархом Романом Абрамовичем с «Челси» в 2003 году, Шейхом Мансуром с «Манчестер Сити» в 2008 году и Qatar Sports Investments с «Пари Сен-Жермен» после обеда Платини с Саркози в 2010 году. Это правда, что Платини на самом деле не изменил европейский футбол и не обуздал его эксплуатацию как бизнеса; постепенно крупные клубы стали оказывать на него все большее влияние, но в те первые месяцы он казался искренне приверженным тому, что пытался сделать.
Он выиграл свои выборы в классической манере, запатентованной Авеланжем и Блаттером в международных федерациях, апеллируя к голосам небольших стран, как он проиллюстрировал мне:
«Моя работа – развивать футбол в Европе, для молодежи — помогать детям Грузии, Армении, Литвы наслаждаться игрой. Самые маленькие ассоциации не получают денег от правительств; с этим покончено. Только от ФИФА, УЕФА или более богатых стран. Если мы не дадим денег, мини-полей, футбольных мячей, они не смогут играть, все кончено. Моя работа — это не игры между "Арсеналом" и "Манчестером", а между небольшими клубами; это важнее, и это есть футбол. В тот день, когда я не позабочусь об этом, я уйду».
Я спросил его о его стремительном росте в футбольной администрации, о его союзе с Блаттером, который тогда был еще свеж и силен, и он описал это как продолжение своей потрясающей карьеры игрока, не оставляя сомнений в том, что он верил, что однажды тоже станет президентом ФИФА:
«Это была судьба. Когда я перестал быть тренером [французской] национальной сборной в 1992 году, у меня была возможность через президента Миттерана быть сопредседателем чемпионата мира во Франции. И поскольку я был сопредседателем, у меня установились отношения с Авеланжем и Блаттером. Затем, в 98-м, мистер Блаттер попросил меня помочь ему стать президентом ФИФА, и я пошел этим путем, и в конце того, как я стал советником мистера Блаттера, я решил, что ты более влиятелен, если тебя избирают, и я был избран в ФИФА и УЕФА, и в конце концов я решил баллотироваться на пост президента. И теперь я здесь, у Женевского озера… Это была судьба, фатальность, что я прошел через это».
Рассказывая о своем совершенно уникальном успешном пути и переходе от игры и тренерской работы к высшим административным должностям, которые так мало кому из бывших футболистов когда-либо удавалось заполучить, Платини снова сказал, что это была его судьба — достичь вершины, что он был прирожденным лидером:
«Я не был капитаном Юве, но [я был] капитаном сборной Франции и каждой команды. Некоторые люди рождаются лидерами в определенном возрасте — в пять или пятьдесят два. Раньше я устраивал игры на своей улице, четыре на четыре, а порой и один против четверых, потому что я был слишком силен. Затем я организовывал игры для своих клубов, затем для сборной Франции, затем для УЕФА; это идет прямо из моей юности, моей jeunesse [c фр. — молодости]. Профессиональная привычка — к психологу не ходи, чтобы он понял, почему я лидер. Это была моя судьба, я хотел что-то сделать, я боюсь того, что случилось с футболом, и я думаю, что нам нужно вернуться к игре».
Представляя свои верительные грамоты как идеального персонажа для руководства, он высказал мнение: «Если бы я был футбольным болельщиком, то был бы очень рад, что футбольный человек наконец-то возглавляет футбольный дом. Потому что мы не банк, не трибунал, не политика и не фондовая биржа, мы — дом футбола».
Отвечая на вопрос о Блаттере и их отношениях, он описал его как человека, который также заботился о футболе и мужественно справлялся с политическими сложностями глобальной организации. Он включил интригующую оценку «морали» и культуры людей в исполнительном комитете ФИФА, которая, по его словам, отличается от этики европейцев:
«Блаттер — хороший футбольный человек… Я знаю его очень хорошо, я пробыл с ним долгое время; он парень, который любит футбол и который любит игроков. Люди должны это знать, но я уверен, что они знают. Те, кто с Зеппом в исполнительном комитете, часто не разделяют нашу философию, нашу мораль, нашу политику, потому что они пришли из другого мира, другой морали. Зепп находится в центре всеобщего внимания, и ему приходится политически заботиться о многих людях».
«Мне так легче, потому что в Европе у нас в целом одинаковая философия, но во многих других странах культура совершенно иная — президент по политическим причинам должен заботиться об этом. Вот почему он не так популярен».
Будучи президентом УЕФА, Платини заявил, что не будет выступать против Блаттера, как это сделал его предшественник:
«Теперь это преимущество, что у УЕФА есть президент, который близок к ФИФА, и мы можем объединиться, — сказал он. — Я знаю его, пускай он будет защищать интересы ФИФА, а я буду защищать интересы УЕФА, мы никогда не будем разделять все идеи, но все будет идти в позитивном ключе, и мы будем работать, чтобы найти решение. Мы не будем воевать. Мы будем разделять ценности футбола — я не хочу занимать его место, как это хотела сделать УЕФА в 1998 году».
По мере того как шли годы и футбольная политика стала для Платини скорее жизнью, чем подарком судьбы, он, казалось, отчасти утратил свою живость и блеск. Его можно было увидеть в блейзере УЕФА на жеребьевке Лиги чемпионов Европы или на другом мероприятии при солнечном свете, и он мог бы казаться более мрачным, иногда угрюмым, остроты все еще звучали, но его характер утонул в скуке управления. Временами казалось, что он больше погружен в политику своей организации и Блаттера, вместо того, чтобы сохранять сосредоточенность на всем, что касается чистого футбола, и было меньше скачков прогрессивных реформ.
Счастливое партнерство с Блаттером и ФИФА также не продлилось много лет; как только Платини перестал быть на его стороне, а возглавил самую могущественную конфедерацию, политическое соперничество УЕФА неизбежно подтвердилось. Для Блаттера, который посвятил свою взрослую жизнь достижению и поддержанию поста президента ФИФА, этот статус был драгоценным призом, и воспринимаемое пренебрежение показало, насколько хрупко он мог его чувствовать. Еще в начале президентства Платини в УЕФА летом 2008 года Блаттер поссорился с ним из-за того, что на церемонии открытия чемпионата Европы отведенное ему место находилось в восьми рядах от президента Швейцарии.
В интервью российскому информационному агентству ТАСС, данном в октябре 2015 года после того, как они оба были отстранены на девяносто дней, пока комитет ФИФА по этике рассматривал выплату 2 млн. швейцарских франков, Блаттер обвинил Платини в «зависти и ревнивости» и напомнил об этом плане рассадки, который он счел пренебрежительным:
«После того, как он был избран президентом УЕФА в 2007 году... в том году мы были лучшими друзьями, — сказал Блаттер. — А год спустя на чемпионате Европы 2008 года в Швейцарии и Австрии для УЕФА я был сбоку припека. И с тех пор я никогда не ездил на соревнования УЕФА, потому что это неуважение не ко мне как к личности, а к офису и людям, которых я представляю. Он не мог [объяснить это]. УЕФА уже много лет страдает от вируса анти-ФИФА. В них сидит этот вирус анти-ФИФА».
Блаттер также совершил нападки на Платини за то, что тот хотел стать президентом ФИФА, но не имел мужества противостоять ему. В своем интервью Le Monde Платини был мягок и откровенен, когда его спросили о его отношениях с Блаттером:
«С моей стороны было уважение, дружба», — сказал он. Его жена Кристель заговорила, чтобы напомнить ему, что он восхищается Блаттером. «Да, я восхищался этим политиком. В нем было много обаяния… Хотя он хотел политически убить меня, я все еще испытываю некоторую привязанность к тому, чего мы достигли вместе».
Тем не менее, в том длинном интервью, в котором Платини согласовано изложил для Франции свои добрые намерения, домотканую философию и отсутствие переживаний о деньгах, не было никакого реального объяснения, почему он вдруг решил попросить 2 млн. швейцарских франков у Блаттера спустя столько лет после того, как он оставил свою работу.
Впервые он попросил денег 26 февраля 2010 года, сказав Маркусу Каттнеру, заместителю генерального секретаря ФИФА и финансовому директору, что ему все еще должны за время работы в организации восемь лет назад. В то время, как он утверждал в своих показаниях, когда его спросили по поводу своевременности, до президентских выборов в ФИФА было еще далеко, поэтому нельзя сказать, что его просьба о деньгах была связана с ними. В марте 2010 года на конгрессе УЕФА в Тель-Авиве Платини официально выступил, прежде чем ФИФА выплатила ему деньги, заявив, что он счастлив в УЕФА и хочет остаться на второй срок. Это было правдой; он наслаждался ролью, а также престижем и вниманием, которые ей сопутствовали; он чувствовал себя комфортно, его чествовали в Европе, и он закреплял достижения. Уходить всего через четыре года казалось слишком преждевременным, и в любом случае Блаттер тогда вряд ли ушел бы в отставку.
Люди, близкие к Платини, сказали, что наиболее вероятной мотивацией для того, чтобы он запросил деньги тогда, было то, что ушел Жером Шампань и получил крупную компенсацию, предположительно более 3 млн. евро. Урс Линси, генеральный секретарь, сменивший Зен-Руффинена, также ушел с большим выигрышем, хотя это было в 2007 году. Итак, предположение состоит в том, что Мишель Платини вспомнил, что ему платили всего 300 тыс. швейцарских франков в год (хотя он думал, что это было 500 тыс. швейцарских франков), когда он работал в ФИФА, что у него было устное соглашение о выплате 1 млн. швейцарских франков, и что теперь, если такие люди, как Шампань, получают огромные выплаты, он должен получить деньги, которые ему были должны.
Следует сказать, что это не описание кого-то, кто не переживает о деньгах. На самом деле, можно было бы утверждать, что это полная тому противоположность: реакция человека, который сильно о них переживает, который чувствовал себя ущемленным, когда видел, что получили другие, и хотел большего для себя. Возможно, это иллюстрирует отношение к деньгам, по мнению Леклера, у Платини: то, что Шампаню платят так много, оскорбило его чувство собственной ценности. Сам Шампань вообще не извиняется за то, что получил вознаграждение; он сказал, что ему нужно было обеспечивать свою семью, он усердно работал в ФИФА над сложными проблемами международного управления и считал, что его собственное увольнение было политическим.
«Мне нечего скрывать, — сказал он мне. — У меня был контракт с определением, что я останусь на своей должности до тех пор, пока президентом будет Зепп Блаттер. Я был возмущен тем, что меня уволили по политическим мотивам, хотя я не сделал ничего плохого. Реальность такова, что это пострационализация собственной жадности Мишеля Платини: он притворяется, что его не волнуют деньги, а волнует только футбол».
Платини снова задал этот вопрос в июне 2010 года, незадолго до чемпионата мира в Южной Африке. Когда 2 декабря 2010 года Платини проголосовал за то, чтобы Катар принял турнир 2022 года, Блаттер, который считал, что заручился необходимой поддержкой для его проведения в США, был, как он позже публично признал, в ярости. Блаттер начал давать понять, что он снова будет баллотироваться на пост президента ФИФА в 2011 году, и Мохаммед ибн Хаммам, который посчитал это предательством, спросил Платини, не бросит ли он тому вызов. Платини решил остаться в УЕФА и не собирался выступать против Блаттера, и ибн Хаммам начал подумывать о том, чтобы самому это сделать.
В январе 2011 года Платини снова попросил денег. По словам Блаттера, Каттнер передал запрос ему, и он сказал, что Платини должен прислать счет за то, что ему причитается. Итак, Платини, в конечном счете, заплатил огромную цену; он изложил свою просьбу в письменном виде. Я видел копию счета. Он был отправлен с адреса Платини в Женолье от 17 января 2011 года, адресованный Каттнеру в Доме ФИФА в Цюрихе. Платини назвал это: «Re: выплаты заработной платы 1998-9, 1999-0 [так в оригинале], 2000-1, 2001-2».
В нем говорилось на английском языке, который на протяжении многих лет был согласованным языком многоязычной организации ФИФА: «Я был бы признателен, если бы вы выплатили мне следующие выплаты заработной платы за указанные четыре года, которые были отложены по обоюдному согласию».
Затем Платини, тогдашний президент УЕФА, указал 500 тыс. швейцарских франков за каждый из четырех лет, в общей сложности 2 млн. швейцарских франков. Исходя из этого, по его словам, ФИФА должна позаботиться о его пенсии и других пособиях по социальному обеспечению. В счете он указал свои банковские реквизиты.
ФИФА заплатила ему в феврале 2011 года. В то время ибн Хаммам все более серьезно относился к тому, чтобы бросить вызов Блаттеру, и всего несколько недель спустя, 18 марта 2011 года, он действительно выдвинул свою кандидатуру на пост президента ФИФА, заявив, что Блаттеру не следовало оставаться на этом посту дольше двух сроков, и, как известно, пообещав «прозрачность». Четыре дня спустя в «Гран-Пале» в Париже Платини был переизбран президентом УЕФА «путем одобрения» пятидесяти трех национальных футбольных ассоциаций, потому что против него никто не выступил. Он пообещал увеличить сумму, выплачиваемую национальным ассоциациям, с €408 млн. за цикл УЕФА 2008-12 годов до почти €500 млн. за 2012-16 годы. Блаттер выступил с гостевой речью на конгрессе, сказав, что он был эмоционально тронут пребыванием в Париже, потому что это напомнило ему, что он впервые занял пост президента ФИФА в 1998 году именно в этом городе. Он поблагодарил и высоко оценил УЕФА и силу европейского футбола, а также призвал к солидарности: «бороться со всеми бандюгами, которые существуют в мире».
Платини потребовалось некоторое время, чтобы объявить, кого он поддержит на выборах в ФИФА, но в конечном итоге лидер пятидесяти трех европейских футбольных ассоциаций встал на сторону Блаттера. Когда в 2015 году стало известно, что Блаттер санкционировал выплату ему 2 млн. швейцарских франков всего за несколько недель до этого одобрения, выбор времени, чтобы сделать это показался им не слишком удачным. Генеральный прокурор Швейцарии заявил, что его уголовное расследование в отношении Блаттера рассматривало вопрос о том, были ли 2 млн. швейцарских франков «нелояльным платежом», что является серьезным нарушением обязанностей Блаттера по доверию ФИФА как ее президента. Статус Платини как «лица, которого попросили предоставить информацию» означал, что он не был подозреваемым в уголовном преступлении, но и не был оправдан и мог стать подозреваемым в зависимости от хода расследования.
Ни один из них сначала не мог поверить, в какие неприятности они попали из-за этих небольших дел между ними, которые были оформлены с надлежащим счетом и прошли через финансовые системы ФИФА. 8 октября 2015 года «судебный» отдел комитета по этике, возглавляемый судьей Эккертом, отстранил обоих президентов ФИФА и УЕФА на девяносто дней в ожидании расследования выплаты «следственным» отделом, возглавляемым Корнелем Борбели, заменившим Гарсию.
Платини признал себя полностью невиновным в выплате, которая, по его словам, ему причиталась за работу, выполненную в соответствии с их устным соглашением, и отрицал, что это каким-либо образом связано с его поддержкой Блаттера на выборах 2011 года. Он все еще думал, что сможет пережить это, быть оправданным и выставить-таки свою кандидатуру на выборах в ФИФА в феврале 2016 года, на которых он был фаворитом, чтобы добиться своего предназначения и стать президентом. Блаттер тоже верил, что не сделал ничего плохого, и будет восстановлен, чтобы увидеть упорядоченную передачу полномочий в феврале, на которой можно было бы отпраздновать его наследие восемнадцатилетнего развития, коммерческого успеха и реформ. Он заявил о своей невиновности, которую несколько раз повторил публично, заявив, что всегда следовал совету, который дал ему отец: «Не бери никаких денег, которые ты не заработал, и плати свои долги».
Но в этом очень самостоятельном вопросе, выплате 2 млн. швейцарских франков, как и в других скандалах и критике периода его руководства, Блаттера не обвиняли в получении денег. Утверждалось, что он ненадлежащим образом заплатил деньги кому-то другому, чтобы помочь своему собственному продвижению.
Это было серьезным испытанием для комитета по этике и впечатления от его независимости, которое Гарсия яростно ставил под сомнение. Следователи Борбели приступили к работе над этим вопросом, в котором, по определению, было очень мало документации для изучения.
Это было фатально для них. Комитет по этике не был убежден рассказом ни одного из мужчин об устном соглашении. Борбели отправил свой отчет Эккерту, который вынес свое решение 21 декабря 2015 года, как раз к тому времени, когда Блаттер и Платини встретили мрачное Рождество. Им обоим было запрещено заниматься футболом в течение восьми лет, что было невообразимым падением. Комитет по этике рассмотрел причитающиеся деньги с другой стороны, исходя из того, что имелись конкретные доказательства: контракт, в котором указывалась зарплата в размере 300 тыс. швейцарских франков. Таким образом, не было «никаких юридических оснований» для выплаты Платини 2 млн. швейцарских франков ФИФА в 2011 году, постановил Эккерт. Известно, что Ванесса Аллард, юрист, проводившая расследование комитета по этике, спросила Платини, какова, по его мнению, действительность фактического письменного контракта, в котором была указана зарплата в размере 300 тыс. швейцарских франков, если было дополнительное устное соглашение о большем. Никто не счел ответ убедительным.
«Ни в своем письменном заявлении, ни на личном слушании господин Блаттер не смог продемонстрировать другого юридического основания для этой выплаты, — говорится в решении Эккерта. — Утверждение [как Блаттера, так и Платини] об устном соглашении было признано неубедительным и было отклонено».
Судебное решение сняло с них обвинения во взяточничестве и коррупции, что было серьезно рассмотрено комитетом по этике. По сути, это был вывод о том, что 2 млн. швейцарских франков не были прямой выплатой Блаттера Платини за его поддержку на президентских выборах ФИФА в 2011 году. Но они обвинили их в четырех других нарушениях кодекса этики ФИФА: признании их виновными в «предложении и принятии подарков и других льгот»; наличии конфликта интересов; нарушении их долга лояльности и нарушении общих правил поведения.
«Действия господина Блаттера не демонстрировали приверженности этическому подходу, не соблюдая все применимые законы и нормативные акты, а также нормативную базу ФИФА в той мере, в какой это применимо к нему, и демонстрируя злоупотребление своим положением президента ФИФА», — определил Эккерт.
О Платини Эккерт сказал: «Мистер Платини не смог действовать с полным доверием и честностью, продемонстрировав неосведомленность о важности своих обязанностей и сопутствующих им обязательствах и ответственности. Его действия не демонстрировали приверженности этическому подходу», и поэтому было установлено, что он также продемонстрировал «злоупотребление своим положением» в качестве члена исполнительного комитета и вице-президента ФИФА.
Свергнутые со столь шокирующей окончательностью с таких вершин власти и престижа, оба президента оспорили вердикт, непреклонно протестуя, как они это делали и до сих пор, что они не сделали ничего плохого. Они обжаловали решение комитета ФИФА по этике в Спортивном арбитражном суде, который действительно проверяет справедливость процедур. Дело Платини слушалось первым, и ему тоже не очень повезло в CAS в Лозанне. Решение коллегии из трех европейских профессоров, вынесенное 9 мая 2016 года, прямо связывало выплату 2 млн. швейцарских франков с президентскими выборами ФИФА. Ссылаясь на объяснение Платини о том, что это было выплачено по устному соглашению, заключенному в 1998 году, что он мог получать 1 млн. швейцарских франков в год, и что он забыл, что ему платили только 300 тыс. швейцарских франков, а не 500 тыс. швейцарских франков, решение CAS не было снисходительным:
«Только 1 февраля 2011 года — за четыре месяца до президентских выборов в ФИФА и в тот момент, когда Зепп Блаттер и Мохаммед ибн Хаммам все еще были кандидатами на выборах — ФИФА выплатила сумму в 2 млн. швейцарских франков в пользу господина Платини», — заключила комиссия.
«Мистер Платини оправдал такую выплату как возврат заработной платы, объяснив, что он устно договорился с мистером Блаттером в 1998 году, когда будущий президент ФИФА вел с ним переговоры, о годовой зарплате в размере 1 млн. швейцарских франков. Комиссия, однако, не была убеждена в законности выплаты 2 млн. швейцарских франков, которая была признана только мистером Платини и мистером Блаттером и которая была проведена более чем через восемь лет после прекращения его трудовых отношений, и не была основана на каком-либо документе, установленном во время договорных отношений, и не соотносилась с предполагаемой невыплаченной частью его заработной платы (700 тыс. швейцарских франков x 4 = 2,8 млн. швейцарских франков). Более того, комиссия приняла к сведению, что мистер Платини воспользовался продлением пенсионного плана, на который он не имел права».
Апелляционный комитет ФИФА уже сократил его дисквалификацию до шести лет, а CAS сократил ее до четырех. Его коллегия заявила, что Платини был виновен в получении неправомерного преимущества и конфликте интересов, но не должен был подвергаться санкциям за нарушение лояльности и общих правил поведения. Коллегия также снизила его штраф с 80 тыс. швейцарских франков до 60 тыс.
Для него это был конец пути. Когда генеральный прокурор Швейцарии объявил об уголовном расследовании в сентябре 2015 года, Платини, прирожденный лидер, был объявлен кандидатом на пост президента ФИФА и находился всего в пяти месяцах от того, чтобы стать им. Теперь ему вообще запретили заниматься футболом, который был всей его жизнью и идентичностью, за исключением посещения матча на трибунах.
Блаттеру тоже оставалось два месяца до запланированной им упорядоченной передачи судна следующему избранному шкиперу, когда ночью его выбросили за борт. После того, как его отстранили от работы, он сказал швейцарской газете Schweiz am Sonntag то же самое, что сказал Марку Питу, когда нанимал его для консультирования по антикоррупционным реформам: что он не хотел покидать здание ФИФА через черный ход:
«После сорока одного года работы я хочу достойно уйти, — сказал Блаттер. — В противном случае я бы побоялся посещать могилу моего отца. Как вы думаете, что произойдет, когда я скажу ему, что сдаюсь? Да он встанет из своей могилы».
Через несколько дней после того, как Блаттер в таких выражениях рассказал о своей борьбе и страхе разочаровать своего покойного отца, он потерял сознание и был доставлен в больницу. Он провел несколько дней, восстанавливая силы в Цюрихе, а затем отправился отдыхать обратно в убежище своего дома в Вале. Его многолетний советник по связям с общественностью Клаус Штолькер сообщил СМИ, что Блаттер, несмотря на весь стресс и давление, пережил «небольшой эмоциональный срыв».
Решение Эккерта подтвердило худшие опасения Блаттера: он был исключен, и он не выйдет в выбранное им время через парадную дверь. На следующий день после объявления он провел пресс-конференцию. Он выбрал старый дом ФИФА на Хитцигвег, где он работал и так усердно продвигался все эти годы. Он выглядел внезапно опустившейся, съежившейся фигурой по сравнению с ловким, контролируемым все управленцем, проработавшим в ФИФА четыре десятилетия. Он был грубо выбрит, взъерошен, выглядел резко постаревшим, и на щеке у него был пластырь, поскольку у него обнаружили рак меланомы, и часть его удалили.
В СМИ Блаттер возмущался несправедливостью всего этого, не веря в то, что комитет по этике не поверил идентичным рассказам его и Платини об их устном соглашении. Он сказал, что его использовали как «боксерскую грушу», и что это все еще коренится в неудаче США принять чемпионат мира 2022 года. Его спросили, остается ли это в силе, учитывая, что большинство членов комитета по этике, который отстранил его, были европейцами, и он предположил, что в ФИФА есть силы, которые не хотят, чтобы Платини был президентом. Столкнувшись с этим шоком, вызванным худшим моментом в его карьере, в самом ее конце, и снова оказавшись под давлением всеобщего внимания, он не всегда был в состоянии собраться с мыслями. В трудный час он сослался на Нельсона Манделу, «великого гуманиста», который сказал: «Человечество не нуждается ни в чем другом, кроме уважения к человеческим существам». Блаттер сказал, что к нему не проявили никакого уважения, потому что СМИ сообщили о его отстранении до того, как он сам это сделал. Он отказался говорить о своем здоровье и под конец пообещал: «Я лучше себя чувствую; я вернусь».
Но 5 декабря 2016 года CAS объявил о своем решении полностью отклонить его апелляцию. Коллегия суда решила, что письменный контракт делает недействительным любое устное соглашение, о котором заявляли мужчины, и поэтому выплата 2 млн. швейцарских франков была «неоправданным подарком». Блаттер, не видя пути назад, назвал это обобщение «непонятным» и «трудным для принятия», но на этот раз сумел любезно процитировать для СМИ:
«Я многое пережил за свои сорок один год в ФИФА, — сказал он. — В основном я узнал, что в спорте можно выигрывать, но можно и проиграть. Тем не менее я с благодарностью оглядываюсь назад на все годы, в течение которых я смог реализовать свои футбольные идеалы и служить ФИФА».
Платини после своего поражения почти не выступал на публике, хотя ему было разрешено попрощаться на конгрессе УЕФА. Он наблюдал, как его бывший генеральный секретарь УЕФА Джанни Инфантино воспользовался шансом занять его место и сам баллотировался на пост президента ФИФА, выиграв голосование в феврале 2016 года. Платини так и не признал, что совершил что-то неэтичное, и тяжело перенес свое падение.
Летом 2016 года во Франции проходил чемпионат Европы УЕФА, месяц, который был завернут и преподнесен Мишелю Платини. Бывший великий игрок, капитан сборной Франции на чемпионате мира и Евро, был бы там на лучшем месте, в качестве президента УЕФА или ФИФА, на турнире, который он курировал и который впервые охватил двадцать четыре страны. Париж преобразился в знак преданности футболу; вокруг широкой, величественной части центра Парижа была выделена великолепная фанзона с центром у Эйфелевой башни, которая была выкрашена свежей золотой краской, а у ее основания был установлен гигантский мяч. Вся его страна была отдана футболу, но Платини не пошел ни на одну игру. Он отклонил приглашения и остался один в своем загородном доме в Кассисе, на юге Франции, с семьей и друзьями, лелея свою гордость. На турнире, после неуверенного старта, сборная Франции обрела свою быструю, атакующую уверенность, возглавляемую острым Антуаном Гризманном, разгромила Исландию, которая обыграла Англию, и вышла в финал. Сочувствуя французскому герою, который так много сделал в своей жизни для футбола, национальной сборной и чемпионатов, которые должны были стать его ареной, перед финалом организаторы показали фотографию Платини на большом экране стадиона «Стад де Франс». На большом стадионе в центре Парижа, где хозяева поля ждали выхода на поле и исполнения Марсельезы, толпа, полная французов, подняла глаза и увидела фотографию Мишеля Платини, иконы Франции — и раздался громкий хор улюлюканий.
***
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
