Джонатан Уилсон. «За занавесом» 2. Польша: Уродливая дочь
Предисловие/Пролог Эпилог/Библиография ***
Бывшая Югославия: Постоянно уменьшающиеся круги
Была ночь, то и дело шел снег, и нам оставалось около 400 километров до Варшавы. Мацей Ивански, комментатор TVP и мой помощник в Польше, будучи молодым и энергичным, вел машину быстро. Когда мы пронеслись по пологому повороту, передняя правая часть машины внезапно дернулась, нырнув вниз, а затем с ужасным стуком рванулась вверх. Мацей ударил по тормозам, и мы с визгом затормозили на гравии у обочины. Проблему обнаружить было нетрудно: большая разъедающая асфальт выбоина, глубиной вероятно сантиметров в десять. Используя свой мобильный телефон в качестве фонарика, Мацей проверил колесо. Нам повезло, всего лишь трещина в колпаке.
Пару дней спустя в ирландском пабе в центре Варшавы я встретил Ежи Энгеля, тренера, который вывел сборную Польшу в финальную часть чемпионата мира 2002 года. Он сказал мне, что в начале 2000 года, на той неделе, когда он получил свое назначение, одна газета провела опрос о состоянии страны. На вопрос, что самое худшее в Польше, большинство людей ответили: «дороги». Однако на втором месте оказалась национальная футбольная сборная. Учитывая, что они с 1986 года не смогли отобраться на крупный турнир, это, пожалуй, неудивительно. Унижение национальной сборной, какова бы ни была реальность, стало шуткой, столь же прочно укоренившейся в польском комическом раскладе, как здесь укоренились английские теннисисты или британские железнодорожные сэндвичи. Сборная, однако, не всегда была столь колпаки разбивающе-ужасной.
«Уэмбли» в 1973 году был хорошим местом для вратаря непривлекательной команды, и плохим местом для нападающего «Лидс Юнайтед». Если рефлекторное парирование Джима Монтгомери после удара Питера Лоримера в финале Кубка Англии было величайшим сейвом, который знал «Уэмбли», то величайшая вратарская игра произошла пять месяцев спустя, когда Ян Томашевски, которого Брайан Клаф назвал «клоуном», произвел серию нестандартных спасений, принеся сборной Польше ничью, которая вывела их в финальную часть чемпионата мира за счет сборной Англии. Аллан Кларк реализовал пенальти, сравняв счет в середине второго тайма, но именно кадры, на которых он — руки на бедрах, медленно, недоверчиво качает головой, сплевывает и отворачивается после блестяще парированного удара головой с близкого расстояния — запечатлели образ сэра Альфа Рэмси в его последней соревновательной игре. Пускай это была всего лишь ничья, но тогда, как сказал Томашевски, «ничья на "Уэмбли" была равносильна победе» для гостей, и этот результат, предвещающий четыре матча на чемпионате мира, остается вершиной польской футбольной истории.
Позже Клаф извинился перед Томашевским за клоунскую насмешку, заявив, что, поскольку он ожидал стать следующим тренером сборной Англии, он хотел преуменьшить достижения Рэмси, но комментарий остается частью футбольных знаний, потому что он был настолько уместен. Каким бы блестящим ни был Томашевски в тот вечер, с его растрепанным видом, копной рыжеватых волос, удерживаемых на месте длинной бечевкой, он, казалось, постоянно находился на грани комического казуса. Он выглядел как клоун, он вел себя как клоун, но стоял на воротах, как кирпичная стена.
Я встретил его легким снежным утром в его родном городе Лодзь, среди блеклой роскоши кафе Гранд-отеля. («Ты легко его найдешь», — сказал он. — В Лодзе есть только одна настоящая улица, и все здания, которые стоят не на ней нет, выстроились в очередь, чтобы-таки на нее попасть».) К тому времени, когда я встретил его, ему было под пятьдесят, его лицо покраснело от алкоголя, а рыжий оттенок волос был виден только в легкой дымке вокруг висков. Однако самым поразительным в нем был его размер и, в частности, огромные руки, которые, не будет преувеличением сказать, были настолько большими, что он, должно быть, мог довольно комфортно ловить футбольный мяч только одной из них.
До «Уэмбли» сборная Польши единственный раз выходила в финальную часть крупного турнира в 1938 году, когда Эрнест Вилимовский забил четыре гола в дополнительное время, проиграв сборной Бразилии в Страсбурге со счетом 5:6. Поле было настолько грязным, что бразильский форвард Леонидас ненадолго поэкспериментировал с игрой только в гетрах. Очевидно, осознав, что он слишком хорош для польского футбола, Вилимовский дезертировал и позже играл за Западную Германию.
Польша выиграла олимпийское золото в Мюнхене в 1972 году и обыграла Англию со счетом 2:0 в Хожуве в мае следующего года, но то, что она сыграла всего одну игру на девяти предыдущих чемпионатах мира, оставило чувство неполноценности, и Томашевски говорил о том, что Польша отправилась на «Уэмбли» в состоянии, близком к ужасу. «Это было похоже на то, как Золушка приехала на бал, — объяснил он. — Впервые мы играли на стадионе с крышей; с ней рев трибун совсем другой. В Польше у нас были только открытые стадионы. "Уэмбли" был адом».
«Перед игрой было представление королеве. Все польские игроки стояли по стойке смирно, но игроки сборной Англии привыкли к этому и вели себя очень непринужденно». Он изобразил, как они стоят, скрестив руки на груди, и жуют резинку. «Тогда я сказал, что отдал бы пять лет своей жизни просто за то, чтобы не быть униженным».
Англия разгромила там Австрию со счетом 7:0 в товарищеском матче тремя неделями ранее, и этот результат во многом убедил людей в том, что Хожув был одноразовым отклонением от нормы. «Англичане "знали", что проходят дальше, — сказал Томашевски. — Вопрос был только в том, насколько серьезным будет поражение, и это дало нам внутреннюю мотивацию, например, когда твоя квартира горит, и ты выбегаешь с огромным телевизором. Это энергия из печени, та энергия, которую ты вырабатываешь, когда испытываешь сильный стресс, сила, которая приходит не знаю откуда».
Гол сборной Польши, забитый через десять минут после перерыва, стал результатом двух ошибок — первой Нормана Хантера, когда Гжегож Лято прошел мимо него на левом фланге поляков, а затем Питера Шилтона, когда удар Яна Домарского проскользнул мимо его нырка— но это оставался матч Томашевского. «В тот вечер я бы поставил закладную на любую лошадь, которая ему приглянулась», — сказал Мик Чэннон. Ничья остается одной из тех вех в предполагаемом упадке английского футбола, когда сборная Англии впервые не смогла отобраться на чемпионат мира, но это не было унизительным уроком, как поражение от Венгрии со счетом 3:6 в 1953 году или даже поражение от Западной Германии со счетом 1:3 в 1972 году. Это было шоком, и даже в то время широко воспринималось как таковое, хотя это не помешало Рэмси подвергнуться критике за его негативизм. Шилтон описал выступление Томашевского как «бессистемное, дико эксцентричное и, временами, откровенно удачливое», и психологическое воздействие клоуна было таким, что сохранился миф о том, что Польша — команда-бабайка для Англии, хотя с тех пор Англия им не проигрывала.
Он был бесспорным героем в конце, но Томашевски едва не подарил гол сборной Англии на первых минутах матча. «Наша основная стратегия заключалась в том, чтобы играть в антифутбол, не давать Англии играть, просто сохранять владение мячом, — сказал он. — Но из-за того, что я был так сбит с толку атмосферой, я совершил решающую ошибку, которая могла положить конец всему, не успев начаться. Я был готов выбить мяч, и положил его на землю, чтобы отправить на край штрафной. Я не заметил Алана Кларка, и он выскочил, пытаясь отобрать у меня мяч. Я просто увидел какую-то тень белой футболки, и схватил мяч. Я положил на него руку, а Кларк меня пнул по ней. Это не было фолом, но судья свистнул и назначил нам штрафной удар. И это меня разбудило.
«Я почти ничего не помню из игры. Было так шумно, что мы сходили с ума. Когда 100 000 человек кричали, поддерживая сборную Англии, мы не могли слышать собственных мыслей, поэтому я понял, что произошло что-то особенное, только в раздевалке после игры, когда вице-президент Польской федерации футбола (PZPN) полностью одетым вбежал в душевую, вошел под воду и обнял меня».
Ничья на «Уэмбли» придала Польше новую веру — «После "Уэмбли", — сказал Томашевски — все было по-другому», — и они заняли третье место на чемпионате мира 1974 года. Они достойно выступили в Аргентине в 1978 году, а в 1982 году снова заняли третье место. Затем, в Мексике в 1986 году, сыграв вничью с Марокко и обыграв Португалию, они проиграли свой последний групповой матч из-за хет-трика Гари Линекера, создав (статистически подтвержденное) впечатление в Польше, что Англия была их командой-бабайкой, и, пройдя дальше лишь как одна из четырех лучших команд, занявших третье место, была обречена встретиться с Бразилией Зико во втором раунде. Дариуш Дзекановски и Ян Карас оба поразили штангу ворот соперника при счете 0:0, но в итоге сборная Польши уступила со счетом 0:4. В течение шестнадцати лет они больше не выходили на чемпионат мира.
Из ничего они отправились на три хороших чемпионата мира, провели один немного сомнительный и снова исчезли в ничто. Что же тогда произошло в начале семидесятых, что привело к этим двенадцати годам изобилия? Успех редко бывает сложным. Польский футбол разделен на дивизионы, но в этом вопросе все, казалось, были согласны: хорошее поколение игроков, воспитанное дальновидным руководством. «Игроки приходят и уходят, — как однажды сказал мне сербский журналист. — Все, что ты можешь сделать, это убедиться, что все имеющиеся у тебя семена брошены в плодородную почву».
Человеком, подготовившим почву в начале семидесятых, был Казимеж Гурский, которого Энгель назвал «фантастическим тренером». Родившийся во Львове на территории нынешней Украины, Гурский вступил в армию, когда началась Вторая мировая война, и в 1945 году продолжил свою футбольную карьеру в армейском клубе «Легия Варшава». Там его скорость и ловкость принесли ему прозвище Саренка — «Косуля», — но только когда он начал тренировать молодежную сборную страны в 1956 году, его гений стал очевиден. Гурский славился своей скромностью, мягкостью и либеральным отношением к дисциплине, но в послевоенной Польше это само по себе было революционным.
«Нужно понимать, что до Гурского существовала особая социалистическая вещь, — объяснил Томашевски. — Это было похоже на военную службу. Тренер не был из того же теста, что и команда; он был их командиром. Но Гурский создал сообщество. Он обращался с игроками так, как будто они были его более молодыми друзьями. Он сказал, что все для людей — женщины, вино и песни — но ему нужно было знать, где, сколько и с кем. У нас была личная жизнь. Мы не были похожи на монахов, но он пользовался большим уважением, поэтому мы также знали, что есть пределы. Например, [на чемпионате мира 1974 года] Адам Мусял на двадцать минут опоздал на тренировку перед матчем со Швецией, и именно поэтому он не сыграл в том матче. Мы могли проиграть игру — Мусял был важной частью команды — но он нарушил правило, и все».
Гурский был известен также своими банальными, фаталистическими фразами, которые, по крайней мере, в Польше, считаются самородками афористичной глубины: «Вы можете выиграть, проиграть или сыграть вничью»; «Мяч круглый, и есть двое ворот»; «Он хороший тренер, но у него не было хороших результатов». Что еще более важно, он был одаренным мотиватором, организатором и делегатором полномочий и сформировал профессиональный менталитет за два десятилетия до того, как был узаконен профессионализм.
Януш Басалай, бывший телекомментатор, а ныне президент краковской «Вислы», придерживается противоположной Томашевскому точки зрения по большинству вопросов. Характерно, что он предпочел отдать большую часть заслуг Яцеку Гмоху, помощнику главного тренера, но даже он признал влияние Гурского. «Это была хорошая комбинация, — сказал он. — Гурский был очень хорошим стариком. Он очень хорошо ладил с игроками, с юмором и спокойствием. У Гмоха был очень современный взгляд на футбол и тактику. Гмох собирал информацию о соперниках. Например, перед игрой со сборной Англии в Хожуве он сказал нападающим, что порой Бобби Мур плохо контролировал мяч, его нужно прессинговать во владении, и именно так Влодзимеж Любаньский забил второй гол». Сторонники Гурского, конечно, будут утверждать, что это его заслуга в том, что он назначил своим помощником нужного человека.
К 1978 году Гмох руководил сборной самостоятельно, а Антони Пехничек был менеджером в 1982 и 1986 годах. «В 1982 году у Пехничека была почти такая же команда, — сказал Томашевски. — У них был тот же менталитет, и именно поэтому они добились успеха. Команда не им была создана — все это было создано Гурским. В 1986 году у нас было другое поколение, и мы были унижены». Успехи, достигнутые Гурским, по словам Томашевского, были потеряны. По мере того как остальной мир применял все более профессиональный подход, Польша откатывалась назад.
Он настаивал, что это не просто пример циклической природы футбола. Польша продолжает выпускать талантливых игроков, и их неспособность превратить это в конкурентный успех, по мнению Томашевского, является результатом грубого бесхозяйственности на всех уровнях, начиная с правительства и ниже, но особенно в PZPN. «На Евро-2004, — сказал он, — лучшие игроки в основном родились между 1976 и 1978 годами. Если ты родился в 1976 году, ты бы играл на молодежном чемпионате Европы 1993 года, который выиграла Польша. И где сейчас эти игроки?» Они явно были не в Португалии. Однако молодежный футбол — непредсказуемый зверь. В 1993 году Польша также заняла четвертое место на молодежном чемпионате мира. Если они жалуются на то, что не смогли воплотить это обещание в успех на высшем уровне, то же самое можно сказать и о Нигерии, Гане и Чили, трех командах, которые финишировали выше их.
Тем не менее, уровень потерь примечателен. В 2001 году Польша снова стала чемпионом Европы среди юношей до 18 лет. «Где эти игроки? — спросил Томашевски. — В третьем дивизионе». Это преувеличение, но не прям уж такое сильное. Лучшим представителем того поколения, вероятно, был Себастьян Миля, который крученым ударом забил со штрафного, выступая за гродзиский «Гроцлин» в матче против «Манчестер Сити» в Кубке УЕФА в 2003 году. Он покинул «Гроцлин», чтобы присоединиться к «Аустрии» во время зимнего перерыва в 2005 году, но в то утро, когда я разговаривал с Томашевским, после того, как его не выпустили на пару игр, Миля попал на первые полосы спортивных газет, пообещав уйти из футбола, если ему не дадут регулярного места в основе в течение шести месяцев. Для Томашевского это было свидетельством морального нездоровья польского футбола. «Нам нужно изменить всю структуру, — сказал он, — потому что футбол в Польше коррумпирован. Это болезнь, которая затронула тренеров и всех, кто работает в футболе».
После краткого и неудачного пребывания на посту тренера «ЛКС Лодзь» Томашевский стал весьма противоречивым обозревателем, оводом, постоянно колющем шкуру польского футбольного истеблишмента. Для него это не только вопрос оснащения и организации, но и, возможно, самое главное, менталитета. «Футболист здесь зарабатывает в десять раз больше, чем полицейский или шахтер, но все равно, когда они проигрывают, люди говорят: "Это всего лишь спорт", — сказал он. — Они не относятся к ним профессионально, как к ним следует относиться. Все еще бытует старомодное мышление». Даже Мартин Стефаньский, директор лиги PZPN, признал, что старой гвардии слишком долго позволяли доминировать. «Коммунизм умер в Польше в 1989 году, — сказал он, — но в PZPN он умер лишь десять лет спустя».
В 1999 году Мариан Дзюрович был вынужден уйти с поста президента PZPN после того, как Яцек Дебски, тогдашний министр спорта Польши, которого консультировал Томашевски, обвинил его в невыполнении его приказов о восстановлении регистрации игроков. Следующие несколько месяцев Дебски провел в тщетных попытках найти доказательства избирательных и финансовых нарушений, но был вынужден остановиться, когда ФИФА пригрозила отстранить Польшу на основании политического вмешательства внутрь федерации. В результате было обнародовано множество документов, и культура организации стала гораздо более открытой, но доверие к расследованию было подорвано, когда газеты начали сообщать о слухах о том, что Дебски был связан с организованной преступностью в Австрии. Хотя ничего так и не было доказано, многие подозревали, что его убийство в 2001 году — одиночный выстрел в голову с близкого расстояния после того, как его выманили из ресторана звонком на мобильный телефон — было заказным убийством мафии.
Позиция Томашевского как самозваной совести польского футбола не делает его популярным. «Он был очень хорошим вратарем, но теперь он очень глупый человек, — сказал Басалай. — Он живет один, у него нет хороших денег, он мистер Никто, поэтому ему приходится писать всякую чушь. Он болтун. Когда Клаф назвал его клоуном, он все правильно сделал».
Ненависть Басалая к Томашевскому, пожалуй, лучше всего объясняется их столкновениями из-за сделки, по которой Canal+ купил права на показ польского футбола в 2000 году. Басалай в то время был главой Canal+ в Польше, и он в течение пяти лет договаривался о сделке на сумму $100 млн., чтобы купить права у компании Go & Goal. Компанию возглавлял бывший нападающий сборной Польши Збигнев Бонек, но он вынужден был уйти в отставку после того, как стал вице-президентом PZPN. Томашевски, однако, неоднократно заявлял, что Бонек каким-то образом вмешался в сделку. В этом случае он, похоже, был значительно не в теме, и большинство экспертов предполагают, что $100 млн. были чрезвычайно щедрыми и, вероятно, спасли несколько клубов от банкротства.
Однако в других случаях Томашевски рисковал и делал все правильно. Возможно, он действительно преувеличивает, возможно, безжалостность его нападок утомляет, возможно, его подход излишне конфронтационный, но под гиперболой обычно скрывается крупица истины. Временами он кажется Кассандрой [прим.пер.: в древнегреческой мифологии троянская царевна, наделённая Аполлоном даром пророчества и предвидевшая гибель Трои. За отказ во взаимности Аполлону тот сделал так, что предсказаниям Кассандры никто не верил], обреченной на вечные насмешки, заставляя польский футбол противостоять своему темному сердцу.
Скандал, последовавший за победой сборной Польши на чемпионате Европы 2001 года среди юношей до 19 лет, является тому примером. На следующее утро после финала был арестован игрок, обвиненный в изнасиловании шестнадцатилетней девочки. Однако эта история была замята. «Хуже всего было не то, что инцидент произошел и власти пытались его скрыть, а то, как они это сделали, — сказал Томашевски. — Бонек решил скрыть его, и игрокам было велено говорить, что игрок, которого посадили, был на просмотре в финском клубе. Как они могут ожидать хорошего поведения игроков, когда они помещают их в такое злое прикрытие?» В течение почти трех лет Томашевски беспокоился по этому поводу, в основном игнорируемый, пока в феврале 2005 года, когда «Заглембе Любин» вернулся с зимнего тренировочного лагеря в Турции, их нападающий Лукаш Мержеевски был арестован Интерполом в Лейпциге, после чего PZPN была вынуждена обнародовать это дело.
Позже он был полностью оправдан, но, во всяком случае, это была не такая уж жалкая попытка обелить себя, как могло показаться на первый взгляд: Мержеевски не был игроком, которого первоначально арестовали в Хельсинки. «Проблема заключалась в том, что парень, которого они арестовали, был совершенно невиновен, — объяснил Стефаньский. — Девушка пошла в отель, указала на первого игрока, которого увидела, и полиция арестовала его. Вот почему PZPN решила ничего не говорить: они были абсолютно уверены, что мальчик невиновен. Если вы уверены, что все это время парень был в отеле, вы должны защитить его». Возможно, это и понятно, но так же понятно и стремление Томашевского к открытости. Результатом, к сожалению, является серия неприличных ссор между людьми, которые, по сути, находятся на одной стороне. Некоторое примирение произошло в мае 2005 года, когда после ареста двух судей по обвинению в договорных матчах Томашевски был назначен президентом Комиссии по этике, созданной PZPN для расследования скандала.
В тот день «ЛКС Лодзь» играл с «КСЗО Островец», поэтому мы отложили наше возвращение в Варшаву, чтобы пойти и посмотреть на матч. Мы прибыли на стадион примерно без десяти три, за сорок минут до запланированного начала матча, но сразу стало очевидно, что что-то не так. Автостоянка была пуста, если не считать слегка озадаченного стюарда, и потребовалось всего лишь невнятное бормотание фразы «Английский журналист», чтобы я прошел через парадную дверь. Мы прошли по старому гандбольному полю с деревянным полом и беспрепятственно прошли мимо раздевалок, спустились по туннелю и вышли на пустую арену. Правда шел снег, и это был второй дивизион, но ведь должна же была быть какая-то активность? Потом мы заметили, что на воротах даже не было сеток. Было так холодно, что игру отложили?
Мацей достал газету и проверил еще раз. Да нет, все верно: 15:30. Мы вернулись внутрь и нашли секретаря клуба, женщину средних лет, которая казалась необычайно измученной. Начало, отрезала она, в 18:30. Есть те, кто предполагает корреляцию между тем, что люди знают, в какое время начинается игра, и тем, что они приходят посмотреть на нее.
Имея в запасе три часа, мы направились в кафе на стадионе. Когда мы вошли, Мацея приветствовал Петр Тышкевич, тренер «Куявяка Влоцлавека», который был там со скаутской миссией и также был введен в заблуждение газетой. Ранее он тренировал КСЗО, но был уволен после отказа подсидеть владельца клуба Мирослава Стасяка, который, несмотря на то, что ему было под сорок, был полноват и не имел официального футбольного тренерского опыта, считал своим правом выйти со скамейки запасных на последние несколько минут матча, особенно если надо было пробить пенальти. «Он был владельцем, тренером, президентом, спонсором и игроком в одном лице, — сказал Тышкевич. — Настоящий мужчина "все в одном"». Неудивительно, что Томашевски говорил о проблемах менталитета, о капризах владельцев клубов. В тот день Стасяк сидел на скамейке запасных, как и Януш Йойко из тренерского штаба, который курил за соседним с нашим столом примерно за полчаса до начала матча.
Тем не менее, было имя в стартовом составе ЛКС, которое привлекло большую часть внимания местной прессы: Игорь Сыпневский; нападающий, чей упадок стал почти символом польского футбола. Он начал свою карьеру в ЛКС, но именно в Греции с «Панатинаикосом» он сделал себе имя, забив гол в ворота «Арсенала» в Лиге чемпионов. Однако к январю 2001 года Сыпневский поссорился с менеджером «Панатинаикоса» Ангелосом Анастасиадисом и был переведен в критский ОФИ. Ходили слухи о его пьянстве, но никто в Польше не воспринимал это особенно серьезно, пока он не подписал чрезвычайно выгодный контракт с «Вислой». Его пребывание в Кракове было крайне разочаровывающим, и он провел за них всего пять игр, прежде чем его отправили в греческую «Калифею».
Контракт Сыпневского там был расторгнут всего после двух матчей, и, оставшись без клуба, он на пять месяцев ушел из футбола, прежде чем его принял шведский «Хальмстад». Он был настолько не в форме, когда приехал, что его четыре раза вырвало на первой тренировке, но к июню он стал лучшим бомбардиром лиги, в его послужном списке был памятный гол с сорока пяти метров в ворота «Ландскроны». Той зимой он подписал контракт с «Мальме». «Я оставил все проблематичное позади, — сказал он. — Я смотрю только вперед».
Это, казалось, наводило на мысль, что в слухах об алкоголизме может быть доля правды, но затем его тренер в «Хальмстаде», бывший полузащитник сборной Швеции Юнас Терн, намекнул, что в Польше Сыпневскому угрожали теневые фигуры. Неудивительно, что игрок крайне неохотно обсуждал, что могло быть под этим подразумеваемо. «На этот вопрос трудно ответить, — сказал он. — Мои настоящие друзья сейчас здесь, в Швеции, а мои друзья в Польше — это моя семья».
Его новая жизнь вскоре начала распадаться. В марте того же года, во время предсезонной тренировки на испанском курорте Ла-Манга, Сыпневский, не предупредив и не предложив никаких объяснений, ушел с поля, лег на бровку и отказался возвращаться к тренировке. «У него личные проблемы, — сказал тренер "Мальме" Том Прал. — В данный момент он получает профессиональную помощь. Это сложная проблема, с которой клуб не может ему помочь». Шведский таблоид Aftonbladet затем сообщил, что польская мафия преследовала его за долю от его предыдущих трансферных сборов, на которые, по неизвестным причинам, они, похоже, считали себя вправе претендовать.
Сыпневский забил дважды в первой игре сезона 2004 года, но это были его единственные голы за клуб. В мае он исчез после того, как показал Пралу средний палец, и, получив последнее предупреждение по возвращении, был уволен в следующем месяце, когда команда вернулась из тренировочного лагеря в Даларне. «Я понимаю "Мальме" и сожалею обо всем, что произошло, — сказал он. — Они не сделали ничего плохого. Это все моя вина».
Затем неназванный игрок рассказал Aftonbladet, почему Сыпневский был уволен: «Он был совершенно не заинтересован. Он не участвовал в тренировках, а когда у нас была игра, он не приносил свои бутсы. В последние дни он даже не ел вместе с остальными членами команды. Он просто лежал в своей комнате и смотрел телевизор». Поскольку три разных шведских газеты сообщили, что с банковского счета Сыпневского были сняты значительные суммы, он вновь появился в «Треллеборге», но сыграл за них всего два матча, прежде чем вернуться в Польшу в ЛКС.
Против КСЗО, несмотря на явный избыточный вес, Сыпневский провел прекрасную игру в качестве соло-нападающего, его интеллект и касание перевесили недостаток мобильности, и ЛКС выиграл со счетом 2:0. Однако главным беспокойством была не столько величина его талии, сколько размер его зарплаты. «Подписывать его было совершенно идиотским шагом, — сказал Томашевски. — Они все еще должны игрокам зарплату за прошлый год. Поскольку некоторые из них зарабатывают 3 тыс. злотых в месяц (около £520), они подписывают контракт с Сыпневским на сумму в десять раз большую, чем получают остальные. Собственный агент Сыпневского сказал, что игроку необходимо обратиться к психиатру. По сравнению со всеми другими игроками к нему относятся как к Богу. Вот почему они не создадут профессиональный футбол». Угрозы забастовки со стороны игроков вскоре сошли на нет, но они почти не говорили о единении в раздевалке.
К несчастью для Тышкевича, его поездка в Лодзь оказалась напрасной, так как пару недель спустя он был уволен и заменен Богуславом Баньяком, тренером с репутацией специалиста по выходу в более высокие дивизионы. Только самый циничный человек мог бы предположить, что его успех как-то связан с дружбой с Ричардом Форбрихом, единственным человеком, когда-либо пожизненно отстраненным PZPN. Прозванный «Цирюльником» в честь своей прежней профессии, он широко распространял слухи о том, что имел влияние на некоторых судей. (Он отрицает это, и PZPN использовала предлог, что он оскорбил должностное лицо, чтобы дисквалифицировать его, вместо того, чтобы столкнуться с проблемой лицом к лицу.)
Неизбежно, учитывая репутацию Форбриха, были заданы вопросы, когда в апреле того года «Куювяк» приехал играть против ЛКС. За четверть часа до перерыва у ЛКС удалили двух игроков, а еще одного сразу после перерыва. Противостоя всего восьмерым игрокам, «Куювяк», наконец, вышел вперед, после чего Сыпневский также получил красную карточку. Судья Збигнев Рутковский, ошибочно полагая, что игра не может продолжаться, если одна команда сократилась до семи человек (на самом деле эта цифра равна шести), прекратил матч. Забавно, но оставшиеся двадцать шесть минут были отыграны две недели спустя, и семеро футболистов ЛКС в итоге проиграли со счетом 0:3.
Не так давно ЛКС был одной из лучших команд Польши и, похоже, воспользовался новой финансовой ситуацией. Они финишировали вторыми в 1993 году, но именно «Леху» из Познани, который финишировал третьим, был присужден титул после того, как ЛКС и варшавская «Легия» были обвинены в договорных матчах. Ничто никогда не было конкретно доказано, но подозрения всегда будут возникать, когда две борющиеся за титул команды, выигрывают со счетом 6:0 и 7:1 в последний день сезона.
ЛКС перешел к Антонию Птаку, миллионеру, владеющему сетью блошиных рынков по всей Польше и России. С Томашевским в качестве его советника они впервые за сорок лет выиграли чемпионат в 1998 году, но затем имели несчастье попасть на «Манчестер Юнайтед» в отборочном раунде Лиги чемпионов. Поражение по сумме двух матчей со счетом 0:2 вряд ли можно было назвать позорным, но Птак сразу же начал распродавать своих лучших игроков, и в 1999/2000 годах они вылетели в низшую лигу.
Затем Птак купил клуб третьего дивизиона «Петрковия Петркув-Трыбунальский» и открыл в городе школу для молодых бразильских игроков. «Петрковия» получила повышение в 2002 году, но в следующем году «Погонь Щецин», исторически гораздо более крупная команда, вылетела во второй дивизион из-за настолько серьезных финансовых проблем, что клуб в конечном итоге был распущен. Птак быстро перевел «Петрковию» в Щецин, переименовал их в «Погонь» и начал играть на муниципальном стадионе, на которой раньше играла «Погонь». Томашевски, что несколько удивительно, не видит ничего, в чем можно было бы обвинить Птака. «В Лодзе ему никто не помогал, — сказал он. — Вместо того, чтобы хвалить его за то, что он сделал, его оскорбили, и он решил уйти. Теперь у него большая аудитория, его уважают, и он получил поддержку, которой не получил здесь».
С прагматической точки зрения он, возможно, прав. Это будет слабым утешением для болельщиков «Петрковии», но «Погонь» — более старый и авторитетный клуб, а Щецин — гораздо более крупный город, и поэтому Птак превратил свою команду в команду с гораздо большим потенциалом. Однако трудно не испытывать чувства неловкости из-за произвола владельцев клубов. По крайней мере, можно выдвинуть аргумент, что махинации Птака в каком-то смысле были на благо польского футбола; с другими же это категорически не так.
Варшавская «Полония» — один из самых романтичных клубов Восточной Европы. Основанная варшавской интеллигенцией, их игроки участвовали в Варшавском восстании в 1944 году, и поэтому коммунистическое правительство, считая клуб опасно независимым, гарантировало, что их бюджета никогда не будет достаточно для того, чтобы они поднялись выше второго дивизиона. «"Полония" — это не только футбол, — сказал Энгель. — Ты мог бы встретиться там с учеными, артистами или художницами. В клубе царила очень хорошая атмосфера, потому что, когда у тебя мало денег, тебе нужен дух».
Этот дух живет среди их болельщиков, которые продолжают устраивать представления, пусть и на их игры редко приходит больше пары тысяч человек. На следующий день после игры ЛКС я пошел посмотреть, как «Полония» играет с «Вислой», лидером лиги. Это был день жестокого холода и частых снегопадов, и, несмотря на то, что команда рано повела в счете, поражение всегда казалось неизбежным. Однако их болельщики продолжали размахивать флагами и поднимать свои карточки, а также выпускать сигнальные ракеты в заранее оговоренные моменты игры. По-видимому, ожидание того, что футбол восхитит их, считалось бесполезным.
Когда в Польшу пришел капитализм, «Полония» созрела для экспансии. Они заняли свое место во Втором дивизионе Восток в 1991 году, получили повышение в 1993 году, вылетели год спустя и снова повысились в 1996 году, после чего их принял Януш Романовски. Он был спонсором варшавской «Легии», и во многом благодаря его деньгам в 1996 году они вышли в четвертьфинал Лиги чемпионов, но он был разочарован продолжающимся участием армии в клубе, и вскоре после того четвертьфинального поражения от «Панатинаикоса» он ушел и присоединился к «Полонии», взяв с собой ряд игроков, чьи контракты принадлежали ему. Он назначил Энгеля, который тренировал на Кипре, и в 1997/98 годах «Полония» заняла второе место в таблице. В следующем году они были пятыми, но в 1999/2000 годах «Полония» сделал дубль, выиграв чемпионат и кубок, хотя Энгель покинул команду в середине того сезона, чтобы возглавить национальную сборную. «Я полностью изменил команду, — сказал Энгель. — Я отослал старых игроков и привел в команду много молодежи. Мне повезло, потому что некоторые из них были очень, очень талантливыми мальчиками. Когда у тебя нет больших денег, чтобы привлечь в команду абсолютных топ-игроков, ты должен привлекать игроков, которые жаждут результатов. К счастью, мне всегда везло в поиске хороших талантов».
Пять из им подписанных игроков были игроками сборной до 21 года, но, что наиболее важно, двое были нигерийцами — восемнадцатилетний центральный нападающий Эммануэль Олисадебе и девятнадцатилетний плеймейкер Эммануэль Эквуэме. С его усищами, и любовью к гжанецу — сладкому пиву, которое пьют теплым и посыпают корицей — Энгель выглядит типичным поляком (потому что ни одна нация не носит усы так хорошо, как Польша), но в футбольном плане он радикально современен. Олисадебе уже был отвергнут двумя клубами и подумывал о том, чтобы покинуть Польшу после того, как подвергся расовым оскорблениям и плевкам со стороны болельщиков хожувского «Руха», когда Энгель взял его к себе. Четыре года спустя, получив президентское разрешение на натурализацию за год до того, как он выполнил требование о проживании, Олисадебе вел за собой сборную Польши на чемпионате мира.
Добавление нигерийского форварда привлекло бо́льшую часть внимания, но это было далеко не единственное новшество Энгеля на посту главного тренера сборной. Он понял, что польский футбол застрял в семидесятых и бездумно продолжал играть с либеро. Он решил, что с этим нужно покончить, но введение четверки защитников в линию потребовало времени. «Они привыкли к совершенно другой системе, некоторые защитники опекали одного игрока и больше ничего не делали, — объяснил он. — Был заложен фундамент в обороне, и именно поэтому мы не пропустили слишком много голов». Однако и забили они не так уж много, что неизбежно вызвало острую критику со стороны СМИ. «Они начали требовать, чтобы я ушел, потому что мы не забивали в товарищеских матчах, — недоверчиво сказал Энгель. — Медленно-медленно я обучал игроков новой системе. Я знал, что все становится только лучше и лучше, но, конечно, люди вокруг команды не знали об этом, и бо́льшая часть прессы была против нас».
Пораженчество — общая черта поляков. Возможно, у него было особенно плохое утро, но когда я встретил Стефаньского, который производил впечатление человека, проведшего большую часть своей жизни, ударяясь головой о кирпичные стены, он, казалось, почти сдался. «Менталитет живущих в Польше людей должен измениться, — сказал он. — Поляки всегда против... против всего. У нас есть давняя традиция сражаться с русскими, немцами, а также друг с другом. Вот в чем проблема; вот почему нам сложно что-то создать».
В качестве примера он привел усилия Польши по подаче заявки на проведение Евро-2012. «Мы говорим: "Хорошо, вот шанс для Польши вырасти", но другие люди говорят: "Нет, нет, зачем, зачем? Это невозможно, давай забудем об этом". Затем те же самые люди спрашивают, почему с нашей страной всегда плохо обращаются. В Польше каждый хотел бы иметь все, но бесплатно. Даже телевизионные права: болельщики спрашивают, почему мы продаем телевизионные права. Все должно быть бесплатно. Клубы должны получать €1 млн. в год, но болельщики считают, что люди должны бесплатно ходить игры. Некоторые из них, вероятно, считают, что клубы должны приплачивать им за просмотр». Когда лауреата Нобелевской премии поэта Чеслава Милоша, вернувшегося в Польшу, спросили, чему, по его мнению, Польша могла бы научиться у коммунизма, он ответил: «сопротивлению глупости». Возможно, однако, то, что было усвоено, — это сопротивление, и точка.
Со своими нападками на негатив Стефаньский, возможно, мог бы сойти за идеалиста, но правда, вероятно, скорее в том, что он стал цинично относиться к цинизму. «У нас есть давняя традиция этого, — продолжил он. — Это проблема, выходящая за рамки спорта. Мы все дети коммунистического режима, даже если мы были против него или родились после краха системы; это все еще очень, очень глубоко внутри нас. Это в менталитете: давняя традиция борьбы с оккупантами и борьбы с коммунистами...»
Натурализация Олисадебе решила проблему с забитыми мячами, и в вечер, когда сборная Англии выиграла со счетом 5:1 в Мюнхене, Польша обыграла Норвегию со счетом 3:0, став первой европейской командой, прошедшей квалификацию на чемпионат мира 2002 года. Однако еще до того, как они прибыли в Южную Корею, возникли проблемы, когда выяснилось, что PZPN продала права на образ игроков без их согласия. Энгель был дипломатичен, предположив, что квалификация была реалистичной степенью их ожиданий и что его команда пострадала от климата и недостатка опыта; Томашевски был предсказуемо язвителен. «Кампания на чемпионате мира была посрамлена, потому что Бонек хотел навариться, — сказал он. — Игроки хотели подать в суд на PZPN, и поэтому каждый день в Корее проходили собрания по поводу судебного разбирательства».
К сожалению, Томашевски сказал Энгелю перед турниром, что он будет уволен и заменен на Бонека, и это произошло, несмотря на то, что более 2000 болельщиков собрались в аэропорту Варшавы, чтобы поздравить национальную сборную с возвращением. Учитывая, что они провели бо́льшую часть лета, угрожая подать на него в суд, игроки по понятным причинам не отреагировали на руководство Бонека, и он ушел в отставку всего после трех игр, в одной из которых потерпел домашнее поражение от сборной Латвии. Было даже высказано предположение, что Бонек был назначен только потому, что его реформы в PZPN были непопулярны среди старой гвардии, и что назначение его менеджером сборной фактически привело к его увольнению.
Энгель, тем временем, после шестимесячного перерыва вернулся в футбол с «Легией», пока их владелец Мариуш Вальтер не решил, что клуб недостаточно велик для них обоих. Итак, в начале сезона 2004/05 Энгель вновь вернулся в «Полонию», назначив помощником своего двадцатипятилетнего сына Ежи Энгеля-младшего, который добился заметных успехов на тренерской работе в третьем дивизионе. В предыдущем сезоне «Полония» финишировала одиннадцатой, всего в двух очках от плей-офф за выживание и по уши в долгах, но, поскольку Энгель проводил свою молодежную политику, к зимнему перерыву они были седьмыми.
Он также делал успехи за пределами поля, и сообщалось, что Global Soccer Agency Ltd, компания, базирующаяся в Гибралтаре, была готова инвестировать в клуб €150 млн. Загадочным образом, однако, в январе 2005 года владелец клуба Ян Ранецки заблокировал сделку, и Энгель был вынужден уйти. «У них наверняка были деньги, — сказал Ранецкий. — Проблема заключалась в гарантиях. GSA хотела получить землю вокруг стадиона, которая принадлежит городу. Они хотели, чтобы "Полония" платила городу €1,2 млн. в год, пока они не передадут права, а я не хотел этого обещать».
Энгель быстро уволился. «Я надеялся привлечь иностранный капитал и создать совершенно новую команду, — объяснил он. — К сожалению, владелец не согласился с этим и в последний момент решил выйти из сделки. Я встал на сторону других парней, а он был против этого, так что мне пришлось уйти».
Словно для того, чтобы подчеркнуть беспорядок, в который это их привело, «Полония» проиграла обе свои следующие две игры со счетом 0:5. Даже с учетом инвестиций трудно понять, куда это может привести клуб, пока их стадион принадлежит городскому совету Варшавы, который не проявляет особого желания улучшать его сверх минимального уровня, необходимого для футбола первого дивизиона. Денег так мало, что горячую воду включают только в дни матчей.
Проблема кажется неразрешимой. Хотя младший Энгель, убежденный в панацее ЕС, оптимистично говорил о светлом будущем, основанном на реалистичной деловой практике, Стефаньский был настроен пессимистично. Ему было, вероятно, всего тридцать, но он выглядел гораздо старше, постоянно проводил пальцами по волосам, вздыхал и покорно смотрел куда-то вдаль. Нелегко быть универсальным козлом отпущения.
Другие федерации утверждают, что у них есть долгосрочные планы, что все медленно движется в правильном направлении, но Стефаньский был достаточно откровенен, чтобы признать, что PZPN говорит впустую. «Польша, — признался он в какой-то момент, — просто не футбольная страна». И это, вероятно, вся недолга: в то время как Польше трудно избавиться от коммунистического наследия, футбол просто не является приоритетом. Страна не настолько отчаялась, чтобы нуждаться в футболе как в подтверждении, но и не настолько комфортно чувствует себя, чтобы позволить себе то раздутое значение, которым он пользуется в Британии. «Люди говорят, что PZPN несет ответственность за строительство стадионов, за их финансирование, но в Западной Европе это так не работает. Там клуб является частью сообщества, поэтому для местных властей важно поддерживать работу клуба, потому что люди приходят посмотреть футбол, они платят там деньги, и деньги остаются в сообществе. В Польше футбол похож на очень уродливую дочь. Родители говорят: «Ладно, уж родилась, значит так тому и быть», но на самом деле они ее не хотят.
«Если бы у нас было больше полей не только для футбола, но и для других видов спорта, у нас в Польше жило бы больше здоровых людей. Без этого у нас нет шансов на успех, и ситуация будет становиться все хуже и хуже. В Польше у нас около 500 000 человек играют в футбол из сорока миллионов населения. Это очень небольшое число играющих в футбол людей, но это все равно половина от общего числа людей, занимающихся спортом.
«Не было бы никаких проблем, если бы мы с друзьями могли пойти поиграть в футбол после работы или в выходные. В Англии есть тысячи парков, где можно поиграть, но в Польше почти нет полей. Тяжеловато, если ты ребенок. Ты можешь играть на кусках бетонного покрытия между многоквартирными домами, но не на траве. Так что, если ты не можешь играть в футбол по-настоящему, тебе придется оставаться дома и играть в футбол на своей PlayStation. Это проблема, и все люди, ответственные за финансирование молодежи и образования, должны столкнуться с ней лицом к лицу. Гораздо важнее, чтобы много людей играли в разные игры, чем чтобы эта ассоциация была успешной. Если вы претендуете на чемпионат мира, но в футбол играют только сто тысяч человек, это катастрофа. Нам нужно, чтобы двадцать пять миллионов человек играли в футбол, баскетбол, что угодно; и тогда в конце концов мы добьемся успеха».
Однако этого не произойдет до тех пор, пока не появится государственное финансирование, но с коммунистических времен оно постоянно сокращается. В 1994 году на спорт тратилось 0,7% государственного бюджета; в 2004 году этот показатель снизился до 0,055%. Не помогает и то, что эти деньги распределяются прямо пропорционально успеху на определенных крупных турнирах, независимо от уровня конкуренции или затрат, связанных с соревнованиями. Это приводит как к чрезмерному финансированию спорта для меньшинств, так и к нежеланию продвигать талантливых футболистов, которые появляются на молодежном уровне; выгоднее выиграть турнир для юношей до 17 лет, чем для игроков из этой команды получать травмы, играя в старшей команде. Другими словами, не могло появиться никакого польского Уэйна Руни.
По обе стороны дороги картофельные поля уныло простирались сквозь снег до серого горизонта. Пускай они коричневые, плоские и заброшенные, но именно здесь, в сельской местности Великопольска, пробиваются зеленые ростки восстановления. Город Познань, два клуба которого, «Варта» и «Лех», выиграли на двоих семь титулов, когда-то был сердцем футбола на польском западе, но в последнее время успехом пользуются отдаленные деревни. Из так называемой «большой четверки» Польши двое — «Арника Вронки» и «Гроцлин Гродзиск» — не играли в высшем дивизионе до 1995 и 1997 годов соответственно. Обе команды из небольших городов базируются вокруг одной крупной компании, и обе извлекли выгоду из необычайно проницательного коммерческого подхода.
Первое, что ты видишь в Гродзиске, подъезжая к нему из Познани — это прожекторы. Они могут доминировать над горизонтом, но сам стадион скромный, даже причудливый, странно напоминающий провинциальную английскую площадку для крикета. Отчасти это связано с его размерами, отчасти с цветовой гаммой — темно-зеленые сиденья на светло-коричневом кирпиче — но главным образом из-за побеленной деревянной главной трибуны. Она внесена в список объектов культурного наследия, но в 2005 году клуб планировал перенести ее, кропотливо, кусок за куском, на место с видом на тренировочное поле. С эстетической и сентиментальной точки зрения это позор, потому что трибуна восходит к основанию клуба в 1922 году; но «Гроцлин» не достиг бы того, чего он достиг сегодня, будучи сентиментальным. Это бизнес-клуб, основанный на прочных деловых решениях, и если они хотят расширяться и модернизироваться, наследие должно отойти на второй план.
В 1992 году «Дискоболия» была обычным сельским спортивным клубом, примечательным тем, что он был объединяющим центром оппозиции советской оккупации, но не более того. Их футбольная команда, что вполне логично, учитывая размер деревни, которая ее поддерживала, выступала в пятом дивизионе. Затем в дело вмешалась компания Interclin Groclin Auto. Четыре повышения подряд позволили клубу выйти в первый дивизион, и, хотя в 1998 году они все-таки вылетели, в следующем сезоне они снова получили повышение и теперь являются неотъемлемой частью Экстракласса [прим.пер.: высшей лиги Польши]. По сравнению с разрушающимися развалинами в других частях страны, их стадион заметно современен и роскошен, небольшой, но идеально сформированный. Напротив деревянной трибуны находится современный двухэтажный отель (по слухам, второй этаж был пристроен, потому что в Польше только тем отелям, у которых есть лифты, может быть присвоен статус четырехзвездочных; добавление бассейна увеличило бы его до пяти), в то время как раздевалки имеют полы с подогревом и три различных типа саун.
Inter Groclin Auto – одна из коммерческих историй успеха современной Польши. Его владелец, Збигнев Джимала, работал на кожевенной фабрике своего отца, но именно тогда, когда он купил румынский Фиат Малух (процесс, требующий не только денег, но и кип бумажной волокиты и нескольких лет терпения), ему пришла в голову идея, которая принесла ему состояние. В машине были подголовники, что Джимала считал не более чем странностью, пока его друзья не начали спрашивать, не продаст ли он им их. Если так много его друзей хотели их приобрести, рассуждал он, то, скорее всего, рынок был гораздо шире, и поэтому он начал производить их на своей фабрике, которая уже производила чехлы для автомобильных сидений. Groclin — название происходит от первых букв Гродзиска и Клинтона, города в США, где недолго жил Джимала — в настоящее время является одним из европейских лидеров в этой области, поставляя свои продукты таким компаниям как Volvo, Mitsubishi, Toyota, Renault, Volkswagen и Porsche.
Джимала, суровый бородатый мужчина, когда-то был бегуном на 800 метров в клубе «Дискоболия», но, несмотря на все его заверения в любви к этому заведению и футболу, его инвестиции имели явные коммерческие преимущества. В сезоне 2003/04 «Гроцлин» обыграл «Манчестер Сити» и берлинскую «Герту» в их первом сезоне в Кубке УЕФА, что во многом способствовало рекламе бренда по всей Европе. «После этого, — сказал помощник Джималы Ежи Пьета, — мы заполучили новые контракты во Франции и Швеции, потому что они услышали о нас».
Есть также преимущества и ближе к дому. «Клуб помогает работникам идентифицировать себя с компанией, — объяснил Пьета. — Многие компании тратят огромные суммы денег на программы лояльности, но у Groclin это благодаря футболу». На Гродзиской фабрике работают 3000 местных рабочих, большинство из которых женщины — «футбол для мужей», — сказал Пьета, — но есть еще много тех, кто косвенно получает выгоду от компании, и в среднем их количество составляет около 4000 человек, что около четверти от общего населения деревни. В этом смысле «Гроцлин» необычен для Польши, органический клуб, который является частью структуры сообщества.
Во Вронках, в 70 километрах к северу, похожая история. В коммунистические времена деревня славилась двумя вещами: тюрьмой строгого режима и компанией Amica, производящей бытовую технику. Она с удвоенной силой ухватилась за капиталистическую крапиву и расширилась до такой степени, что может с гордостью заявить, что каждая третья плита, купленная в Польше — это плита Amica. Футбольный клуб был основан в 1992 году путем слияния «Бкитнич Вронки» и «ЛЗС Чарни Вромет Вроблево» и занял место «Чарни» в третьем дивизионе, но переехал во Вронки. Как и «Гроцлин», они затем последовательно продвигались по дивизионам вверх, но, помимо того, что утвердились в высшем дивизионе, также сделали кубковый хет-трик в период с 1998 по 2000 год.
Оба клуба достойны восхищения, хорошо управляются и заслуживают своего успеха. Однако они оба, по сути, маленькие клубы, прыгающие выше головы из-за дряблости и неразберихи, которые пронизывают бо́льшую часть остальной польской игры. «У нас много болельщиков, которые просто приходят сюда, садятся, смотрят игру и возвращаются домой, — сказал Пьета. — Они не являются преданными фанатами — мы их называем "воскресными болельщиками". Если мы добьемся успеха и создадим хорошую историю, мы привлечем больше людей, а мы хотим, чтобы больше людей были настоящими фанатами. В Интернете 45 000 человек утверждают, что являются поклонниками "Гроцлина". Мы третья по популярности команда в Польше. Заглядывая в будущее, чтобы создать постоянную группу болельщиков, необходимо регулярно проводить хорошие серии в Европе».
Однако для создания историй требуется время, и даже тогда деревенская команда обладает не таким уж большим потенциалом. Тем не менее, наряду с варшавской «Легией» и краковской «Вислой», «Арника» и «Гроцлин» составляют так называемую «G4» ведущих клубов Польши. «Легия» и «Висла» — старые, традиционные клубы, но своим неизменным превосходством они обязаны недавнему спонсорству.
Армия перестала иметь отношение к «Легии» в 1997 году (и основала другой армейский клуб, ЦВКС, выступающий в шестом дивизионе), после чего клуб перешел к корейским автопроизводителям Daewoo. Когда два года спустя они подали заявление о банкротстве, клуб мог бы исчезнуть, если бы в дело не вмешалась ITI, одна из крупнейших польских медиакомпаний.
Между тем, «Висла» вышла обратно в Экстракласс только в 1996 году, с тех пор они получили огромную выгоду от крупной спонсорской сделки с Tele-fonika, одной из двух крупнейших польских компаний мобильной связи. Другая — Idea, которая во время зимнего перерыва в сезоне 2004/05 стала первым спонсором лиги. Как правило, PZPN не консультировалась с клубами, и «Висла», носившая название Tele-fonika на груди, отказалась добавлять логотип другой телекоммуникационной компании на рукава своих футболок.
«Висла», несомненно, является самым успешным клубом в новейшей истории Польши, выиграв к 2005 году три титула подряд, но даже их историю вряд ли можно назвать стабильной. Они добились значительных успехов в Кубке УЕФА, обыграв «Парму» и «Шальке» на пути к четвертому раунду в сезоне 2002/03, и, учитывая их доминирование на внутренней арене, еврокубки считаются мерилом их прогресса. Поражение от «Волеренги» в следующем сезоне стало ударом, и если поражение от мадридского «Реала» в отборочном матче Лиги чемпионов в сезоне 2004/05 было простительным, то выездное поражение от тбилисского «Динамо» в первом раунде Кубка УЕФА — нет. Владелец «Вислы», затворник Богуслав Купял, потребовал отставки всего совета директоров, но их тренер Хенрик Касперчак, еще один член сборной на чемпионате мира 1974 года, отказался. У него, к сожалению, был контракт на сумму €22 тыс. в месяц до 2008 года, и, несмотря на дисквалификацию, он отказался уйти, даже когда на его место был назначен чешский тренер Вернер Личка. «Это нормально, — слегка озадаченно сказал Басалай. — В Италии такое постоянно происходит». Что ж, возможно, но когда большинство польских клубов с трудом могут позволить себе одного тренера, платить двум кажется экстравагантным.
G4, разочарованная тем, что они считали консерватизмом PZPN и структурой голосования, в которой бо́льшая часть власти по-прежнему принадлежит региональным федерациям, взяла дело в свои руки, и летом 2005 года клубы высшего дивизиона после длительных юридических споров вышли из состава PZPN, основав отдельную самоуправляемую компанию. «Знаковый момент для польского футбола, — признал Стефаньский. — Возможно, начало новой эры».
Финансовое разделение изначально кажется довольно справедливым: половина телевизионных доходов должна быть разделена поровну между шестнадцатью командами высшего дивизиона, четверть должна быть распределена в соответствии с положением в лиге, а остальная часть должна быть разделена по показанным по ТВ матчам. Однако у каждого из клубов G4 был представитель в наблюдательном совете из восьми человек, поэтому кажется разумным предположить, что со временем более крупные клубы получат выгоду от разделения. Это может позволить им более на равных конкурировать с ведущими европейскими командами, но есть опасность. «Работа PZPN заключается в том, чтобы присматривать за всеми клубами», — сказал Стефаньский, что, по определению, не относится к новому органу.
Пьета сравнил раскол с формированием Премьер-лиги в Англии, которую он, казалось, рассматривал как своего рода рай на земле. Когда я предположил, что, несмотря на все улучшения, принесенные Премьер-лигой, было ощущение, что это привело к тому, что низовые структуры оказались под угрозой, он просто рассмеялся. «В Польше, — сказал он, — нет низовых клубов».
***
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе.
