Тушите свет

Андрей Баздрев объясняет, почему победа нокаутом в первом раунде – самое подходящее завершение для поединка за титул Bellator в тяжелом весе между двумя российскими бойцами.

Большие бои начинаются с большой подставы. Так и на этот раз. Лучшему и самому недооцененному из персонажей в российском ММА Александру Емельяненко прострелили руку. Или руки.

Андрей Баздрев объясняет, почему третий бой между Тайсоном и Холифилдом, который хотят провести в Москве, вполне реален. И прикидывает, что из этого может получиться.

«Я не верю!» - кричал Проводников, когда бой был остановлен, оставляя следы крови из рассеченной брови на щеках своей мамы после объятий... кричал что-то еще в камеру сорвавшимся голосом... А Альварадо старался не смотреть на соперника, когда Руслан подошел поблагодарить его за бой. Кажется, он или смотрел на того, кто переводил на английский, или просто все еще не мог выключиться и опасался, что вот-вот откуда-то прилетит хук, который уж точно его опрокинет и оставит без сознания в углу...

Вся знаковая публика, таким образом, утверждающая, что телевизор не смотрит, была информирована и хоть краем глаза - но была на «Первом» и смотрела этот чертов бой. А затем исступленно реагировала так, как принято реагировать среди этой публики на проекты, так или иначе связанные с государством.

Все до последней сволочи смотрели этот бой, никто не ушел, даже с самых паршивых мест наверху под сводами арены, смотрели до конца и ждали гребаного чуда. Чудо было в том, что Поветкин дотянул до финального гонга.

Итак, время, время... Оно уже пришло. Время больших ребят, неоправданных ожиданий, больших гонораров и пустых холодильников. Время охотников за головами, скверных тактических планов и размахивания триколором. Сегодня по народному крестьянскому календарю – день особенный.

Андрей Баздрев объясняет, почему худшее, что могут сделать бойцы перед большим поединком, – это казаться нормальными, заурядными людьми, превращая себя и свои бои в обыденность.

Судьба была благосклонна к Кену Нортону. Но вчера и его не стало. Чемпиону было 70 лет.

К концу осени, когда пыль осядет, холодный дождь смоет последние следы крови, а победители и проигравшие закончат штопать порванные лица и чинить сломанные кости, прикладывая к ушибам и гематомам холодную жидкую грязь, в которую превратится снег, и мы поймем, что дороже не значит лучше, романтика больших боев жива, а необходимая свирепость просыпается только у тех, кого загнали в угол.