«С Федерером было три крупные ссоры». 5 историй от агента самого богатого теннисиста в истории
Подкаст Энди Роддика, первое большое интервью сделавший в прошлом году с агентом Марии Шараповой Максом Айзенбадом, с тех прошел солидный путь: среди его гостей уже были и сама Шарапова, и Рафаэль Надаль, и Ига Швентек после победы на «Уимблдоне». Роджер Федерер именно в разговоре с Роддиком несколько недель назад запустил теорию заговора про замедление кортов.
Но лучшим собеседником сезона, кажется, снова стал агент – на этот раз Тони Годсик, 20 лет ведущий дела Федерера. С ним Роддик поговорил вскоре после восьмого Кубка Лэйвера, прошедшего в Сан-Франциско и как обычно организованного Федерером и его партнерами.
Почему Кубок Лэйвера – это сложно?
«Например, арена в Сан-Франциско новая, так что там было много света. И табло лучше, чем у них, на крытой площадке я видел разве что в Далласе на арене [клуба НФЛ] «Ковбойс». Но так бывает не всегда. В Женеве, например, Кубок Лэйвера проходил в конференц-центре, внутри которого мы сами построили стадион. Так что у каждой площадки свои сложности, но нам надо, чтобы люди включали трансляцию, видели черный корт и сразу понимали, что это Кубок Лэйвера. Для этого нам надо в любом месте добиться одинаковой картинки. Иногда это менее дорого, потому что арена уже оборудована, а иногда, наоборот, дороже в разы, но экономить на этом мы не будем.
То же самое с сидениями: в Сан-Франциско они и так были хорошие, но были годы, когда мы снимали существующие сидения и ставили свои, которые мы арендовали или взяли из собственных хранилищ. Это очень сложный процесс, но у нас элитная производственная команда, и мы хотим, чтобы зрители получали на Кубке Лэйвера стабильно премиальный опыт.
Мы избегаем городов, где примерно в то же время уже есть турнир. Плюс, мы хотим максимально облегчить логистику игрокам. Плюс, нам нужна площадка, вмещающая не меньше 16 000 человек. И в Европе подходящие нам места уже стали заканчиваться. В Азии есть великолепные площадки, но они либо слишком маленькие, либо слишком большие. Внутри слишком большой можно построить что-то поменьше, но это будет дорого, так что встает вопрос, надо ли нам ехать далеко лишь бы просто поехать, потому что в итоге мы потеряем деньги».
Как Годсика и Федерера свела Моника Селеш
«Роджер ушел от IMG в 2003-м, потому что ему казалось, что он не полностью реализует свой коммерческий потенциал, и ему нужны новые агенты (в итоге ими стали его родители – Спортс’‘). И когда он приехал в Нью-Йорк в августе-2005 перед US Open, он собирался собеседовать агентов. Тогда же Тед Форстманн только купил IMG и позвонил Монике Селеш, которую представлял я, со словами: «Я хочу, чтобы этот парень Федерер вернулся в мой новый IMG».
Моника особо не знала Роджера, но она знала Мирку и организовала встречу. Меня не было на той встрече – там были Тед, Роджер, Мирка, мама Роджера Линетт и Моника. Тед прорекламировал свои связи и что он позаботится о Роджере как следует – и ушел. Роджер спросил Монику ее мнение, и она сказала: возвращайся в IMG на год, поработай с ними и тогда решишь. Он спросил, кто будет его агентом, и она сказала: мой агент Тони, я ему доверяю. И вот во второй день US Open мне звонит Моника и говорит: так, у тебя новый клиент.
Весь оставшийся US Open я пытался встретиться с Роджером и Миркой, но все не получалось. Мэри-Джо (Фернандес, экс-четвертая ракетка мира и жена Годсика – Спортс’‘) тогда работала для CBS, и после победы Роджера в финале она позвала меня в судейский офис, где были он и Мирка. Он подошел ко мне и сказал: «Я возвращаюсь в IMG, и кажется, ты будешь моим агентом. Можем завтра встретиться у меня в гостинице и поболтать?»
Я пришел к ним в номер, и Мирка сразу спросила: хочешь кофе? Я заказала вам печенье, есть капучино. И я сразу понял, что это очень приятные люди. Потом я поехал в Швейцарию и познакомился с его родителями, и они тоже оказались чудесные. Мирка тогда была его тренером, менеджером, ассистентом – все, что она делала, было для того, чтобы ему ничего не мешало стать лучшей версией себя. Так что я вписался в уже существовавшую парадигму. Его папа Роберт тогда договаривался о подъемных и переживал, что у него плохо получалось. Постепенно я забрал на себя миркины задачи и его – и так началось наше сотрудничество».
Годсик и Федерер ссорились трижды – из-за мелочей
«Роджер всегда хорошо выстраивал коммуникацию. Я всегда мог до него дозвониться. Если мы куда-то ехали вместе, каждый вечер мы вместе ужинали. Он всегда хотел участвовать в выстраивании бизнеса. И он хотел получать от жизни удовольствие, поэтому мы всегда жили в хороших гостиницах, ходили в хорошие рестораны, занимались чем-нибудь классным. И он всегда включал в эти занятия меня. Так мы узнали друг друга и стали близки.
У нас было, наверное, три крупные ссоры. У него очень сильные убеждения – как и у меня. Да, он может повысить голос, но обычно этого не делает. Он очень прагматичный и умеет выражать мысли. Да и разногласия обычно бывают не из-за принципиальных вещей, а из-за ерунды типа расписания. Или когда я не могу получить от него ответ на что-то, на что ответить очень просто. Но когда это действительно важно, он всегда появляется – без проблем и вовремя.
Поэтому, например, сколько мы ни заключали партнерских контрактов, мы никогда не фиксировали число обязательных появлений. Если нашему партнеру что-то нужно – мы будем. Поэтому же когда что-то нужно Роджеру или его фонду – с той стороны всегда такой же ответ. [Для партнеров] Роджер всегда приходит вовремя и остается дольше. Он любит людей, ему интересно узнать, откуда они, он задает искренние вопросы. Он очень избирателен в подборе партнеров, но если он кого-то выбрал, то отработает по полной.
В пользу Роджера очень играла его мультилингвальность. Он идеально говорит по-английски, плюс немецкий, французский. И мы никогда не подписывались с компаниями, ассоциация с которыми не была очевидной. Я не говорю, что это единственно верная стратегия, но у нас была такая. Кто-то отталкивался от денег, кто-то – от требуемого времени, и в этом тоже есть смысл, потому что никогда не знаешь, сколько продлится карьера. Но Роджер хотел несколько тщательно отобранных премиальных голубых фишек, с которыми он может выстроить многолетние отношения и вместе развиваться. Лично я не мог предположить, что через три года после завершения карьеры у него все еще будет 13 спонсоров, многие из которых с ним больше 20 лет: Rolex, Mercedes, Credit Suisse, который теперь UBS, Lindt».
Федерер никогда не хотел уходить от Nike – Nike от него отказался, несмотря на три «Шлема» за 13 месяцев
«Это не Роджер ушел от Nike – Nike ушли от него. Мы хотели остаться с ними.
Десятилетний контракт Роджера с Nike истекал в феврале-2018. Я весь 2017-й занимался тем, чтобы подписать новый. Я понимал, что сложно [высоко] оценить спортсмена, про которого и так уже все знают, что он с Nike, которому 36 лет. Но вместе с тем у нас с Nike была история, мы много всего вместе сделали. Так что в январе-2017 я приехал в штаб-квартиру Nike, чтобы начать переговоры, которые 13 месяцев спустя должны были привести к продлению контракта.
Я понимал, что Роджер, конечно, на тот момент не выигрывал «Шлем» уже четыре года, но у меня были и другие козыри. Я сказал им: вы знаете его, он отличный партнер, он достоин вознаграждения за то, что выиграл больше всех «Шлемов» в истории – на тот момент, – его знают во всем мире, он везде будет продавать ваш продукт. И он интересуется модой – он постоянно на показах, он дружит с Анной Винтур. Давайте сделаем свою версию Стэн Смитов – городские кроссовки. И мы даже сделали RF1, помню большую встречу про них.
Проходит две недели – Роджер выигрывает Australian Open. Я такой: вау, все козыри мне в руки, теперь все будет просто. Но просто не было, продолжались бесконечные переговоры. Тогда Роджер едет в Лондон и выигрывает еще и «Уимблдон». А они продолжают предлагать нам плюшки, которые были актуальны 10 лет назад. Я все пытаюсь им сказать: давайте сделаем что-то больше, интереснее, важнее. Во всем их приходилось постоянно убеждать, и я уже начал нервничать, потому что понимал, что так сложно быть не должно.
Но я ни с какими больше брендами не разговариваю, потому что считаю, что для нас есть только Nike. Тем временем Роджер выигрывает Australian Open-2018 за месяц до истечения контракта. То есть он четыре года не выигрывал «Шлемы», а потом выиграл три за 13 месяцев, что я вел переговоры о продлении. И я все равно не смог переподписать его с Nike. Буквально в последний день его контракта я был в штаб-квартире Nike – не буду рассказывать, что именно происходило на той встрече, – но уехал я оттуда без контракта. И я помню свою дорогу оттуда, какой я был убитый и как я думал, что теперь меня запомнят как агента, который не смог договориться о контракте не просто для спортсмена с идеальной репутацией, а для лучшего игрока в истории своего спорта».
Вместо одного контракта с Nike Федерер получил два огромных: с Uniqlo (свела Анна Винтур) и On (его доля в компании за шесть лет подорожала в 10 раз)
«Тогда мы начали разговаривать с другими брендами, но никто не хотел игрока, который 20 лет провел с Nike и всем был известен как человек в повязке со свушем. Один бренд был заинтересован, но хотел подписаться через год, потому что тот год был посвящен их основателю. Я пытался встретиться с Тадаси Янаем, основателем Uniqlo, потому что в них раньше играл Джокович, так что они занимались теннисом. И я помню, как завтракал с Анной Винтур в Нью-Йорке в отеле Mark и спросил ее, нет ли у нее выходов на него. 12 часов спустя со мной связался ассистент мистера Яная: правильно ли мы поняли, что вы хотите встретиться с мистером Янаем насчет Роджера Федерера? Можете приехать в Японию такого-то числа и встретиться с ним на 30 минут? Я звоню Роджеру: что делать? Он: «Ехать в Японию на 30 минут».
Мы встретились с Янаем, это была очень хорошая встреча, но еще в самом начале он меня спросил: «Ты приехал меня использовать?» Потому что к ним уже приезжал игрок Nike, они предложили ему контракт, но у Nike по условиям всех их контрактов есть право встречного предложения, они им воспользовались, и игрок остался с Nike на более выгодных для себя условиях. Я сказал ему, что если мы с Uniqlo сойдемся по условиям, по видению, по модному вектору, то мы заднюю не дадим. И мы составили договор, сумму которого Nike могли повторить и даже взяли неделю подумать. Но было понятно, что они никогда бы ее не повторили (считается, что контракт с Uniqlo Федерер заключил на $100 млн – Спортс’‘).
А лучшее во всем этом – что Uniqlo не делают обувь (т.е. впридачу к огромному контракту с ними можно было заключить еще один на обувь). Ребят из On, швейцарцев, я знал еще до 2016-го, и они всегда меня спрашивали, есть ли шанс когда-нибудь заколлабиться с их великим соотечественником. И я всегда над ними смеялся: да вы что, он всю жизнь будет с Nike – как Джордан, как Кобе.
А потом случился 2018-й, и я предложил им Роджера, и тогда уже они запаниковали: что слишком молодые, что у них нет бюджетов. Я сказал, чтобы не переживали, и давайте просто сделаем что-то новое, необычное, что-то, в чем будет развитие для всех. Так получился договор на основе долевого участия (считается, что за инвестицию в $54 млн в 2019-м Федерер получил 3% компании. По состоянию на 2025-й его доля стоит порядка $500 млн – Спортс’‘), из которого родились и теннисные, и лайфстайл-кроссовки Roger».
Федерер ушел из тенниса миллиардером. Хотя еще в 2005-м жил без агента и недополучал
Фэнтези по «Мастерсу» в Шанхае на Спортсе’’: наберите пятерку игроков и поборитесь за призы
Фото: instagram.com/rogerfederer, monicaseles10s; Gettyimages.ru/Clive Brunskill, Chris Trotman, Andrew Wong, Julien M. Hekimian
Но ситуация с Кубком Лейвера непонятная, существует мнение, что он убыточен; сколько это будет длиться и за чей свет банкет проводится нам предстоит в ближайшие годы выяснить.
Как легко это американское печенье справляется с брольшими вызовами однако..