Маррей уходит из тенниса из-за дикой боли: он даже не может спокойно надеть носки
Душераздирающая пресс-конференция лучшего человека в теннисе.
Когда пятикратный финалист Australian Open Энди Маррей в пятницу в Мельбурне позвал репортеров на пресс-конференцию, это сразу было дурным знаком (с его нынешним рейтингом общаться с журналистами перед турниром он не обязан, а по собственной воле спортсмены это делают, только когда нельзя иначе).
Когда он пришел на нее, старательно пряча глаза, все стало более-менее ясно.
Когда на первый вопрос – «Как вы себя чувствуете?» – он ответил: «Не очень», – несколько раз глубоко вздохнул, попытался ответить развернуто, заплакал и вышел из зала, можно было услышать звон разбивающихся сердец.
***
Он вернулся почти сразу и рассказал:
– Простите. Чувствую себя неважно. Уже давно пытаюсь от этого избавиться. Сильная боль продолжается уже месяцев 20. Я сделал уже все, что можно, чтобы привести бедро в порядок. Особо не помогло. Мне лучше, чем полгода назад, но даже при этом боль все равно сильная. Это тяжело.
– Здесь вы сыграете?
– Да, сыграю. Я могу играть, просто не на том уровне, на котором хочу. Да и дело не только в уровне. Боль слишком сильная. Я просто не хочу играть в таком режиме. Как я сказал, я все сделал, чтобы от нее избавиться. Ничего не помогло.
Где-то во второй половине декабря во время предсезонной подготовки я поговорил со своей командой и сказал им, что не могу так продолжать. Что мне нужен какой-то ориентир, какая-то конечная точка, потому что невозможно играть через боль, не имея понятия, когда это кончится.
Я чувствовал, что пора принять какое-то решение, и я сказал ребятам, что, наверное, могу поиграть до «Уимблдона», потому что именно там я хотел бы... (пауза, плачет) Там я хотел бы остановиться, закончить играть.
Но сейчас я уже не уверен, что смогу протянуть столько (плачет).
– Значит ли это, что это ваш последний турнир?
– (Плачет) Да, вероятность высока. Как я сказал, я не уверен, что смогу еще четыре-пять месяцев играть через боль. Есть вариант сделать еще одну операцию – более серьезную, эндопротезирование. Это позволит мне избавиться от боли в повседневной жизни, повысить ее качество.
Сейчас я всерьез об этом думаю. Некоторые спортсмены даже возвращались после этой операции к соревнованиям. Но никаких гарантий, конечно, нет. Ее делают не для того, чтобы вернуться в спорт, а чтобы жить нормально.
– То есть смысл операции не спортивный?
– Да, это для себя. Просто вы видите меня только бегающим по корту и ходящим по нему между розыгрышами. И понятно, что вам видно, что там я испытываю дискомфорт. Но есть еще разные бытовые вещи, которые тоже мне даются с трудом. Было бы здорово, если бы я мог безболезненно обуться, надеть носки – такого рода вещи.
Если я решу сделать эту операцию, я сделаю все, что необходимо, чтобы как следует после нее восстановиться и обеспечить себе оптимальное состояние бедра. При этом я смотрю на вещи реалистично и понимаю, что после нее вернуться в профессиональный спорт на высокий уровень очень сложно.
Такое бывало. Боб Брайан в прошлом году перенес такую операцию после «Уимблдона» и сейчас возвращается. Я с ним много об этом общался. Но нагрузки в одиночке и паре разные, так что гарантий ноль.
– Раз вы вернулись в Мельбурн, вы были у врача, который в прошлом году здесь вас оперировал? Можете сказать, что он сказал?
– Был у него вчера. У меня патологически повреждено правое бедро. Смысл прошлогодней операции был в том, чтобы попытаться его подлатать. Я играл через боль не один год. Бедро заболело у меня не после полуфинала «Ролан Гаррос»-2017 против Стэна – просто тот матч стал точкой невозврата: после него я уже не восстановился.
Операция должна была исправить ситуацию насколько это возможно. Боль после нее не уменьшилась, и все время с тех пор я борюсь с ней. Да, я ограничен в том, что делаю на корте и даже за его пределами, но это еще ладно. Я могу играть с физическими ограничениями – это не проблема. Что я не могу – это и иметь ограничения, и терпеть боль. Это отнимает у меня удовольствие от соревнований, от тренировок – от всего, что я люблю в теннисе.
– Вы упомянули Боба Брайана. Есть ли шанс, что вы станете парным игроком?
– Нет.
– Как вы психологически справлялись со всем, что описали сейчас?
– Полтора года я много говорил о своем бедре. Слишком много. Каждый день. Меня спрашивали не только люди, с которыми я работаю, а вообще все. С кем бы я ни встретился, я говорил только об этом.
Это было довольно утомительно. С психологами я тоже говорил – не часто, но несколько раз. Но это все не помогает от боли. Сколько ни говори, ты все равно не можешь заниматься тем, что любишь.
Точнее, я могу, но это больше не весело. В таком режиме это не приносит мне радости. Я старался с этим справиться, обсуждал это, говорил об этом. Но ничего из этого бедро не лечит, к сожалению. Если бы лечило, я бы сейчас чувствовал себя феноменально. Но нет.
***
На Australian Open Маррей стартует в понедельник или вторник матчем против чемпиона Дохи Роберто Баутиста-Агута.
Маррей был самым достойным №1. Скоро он завершит карьеру
Энди Маррей – король теннисного инстаграма. Он нашел в нем себя
Фото: Gettyimages.ru/Scott Barbour / Stringer, Michael Dodge / Stringer
_______________
Жесть, та какой тут теннис. 31 год, вся жизнь впереди, это не стоит того.
Эхх, прощай, легенда.
Длинный путь от смешного парня с ужасной прической до мужчины, носящего титул "сэр".
Пресс-конференцию было больно смотреть.
Безумно грустно, что для него все заканчивается именно так. Великолепный игрок, бесконечный источник мотивации и вдохновения. Настоящий Человек с большим сердцем, пример для всех. Спасибо, Энди! Лучший.