Тайлер Сегин: «Двигаюсь дальше»
23 января на сайте The Players’ Tribune была опубликована статья-исповедь Тайлера Сегина. Мечта об НХЛ, откровения об обмене из Бостона и нынешняя цель игрока — в переводе блога Dallas Hockey.
Между мечтами и целями есть разница. Мечты кажутся недосягаемыми, а целей можно достичь при усердной работе.
Когда мне было 14 лет, моя семья пошла на жертвы, чтобы я получил возможность воплотить в жизнь свою цель — обучение в колледже по хоккейной стипендии. Я твердо решил пробиться в Университет Мичигана. Наша семья переехала в Брамптон, Онтарио, чтобы оттуда я мог добираться в школу Колледжа Святого Михаила, которая по нашему мнению предоставляла наилучшую возможность получить стипендию.
Дорога до школы и обратно была, без преувеличения, тяжелым испытанием. Я просыпался в шесть утра, мама отвозила меня на машине в центр Брамптона, где я садился на транзитный автобус в Торонто. Час я ехал на автобусе до торгового центра, там пересаживался в метро, еще через полчаса пути мне предстояло 20 минут пешком до школы. Я проделывал этот путь каждый школьный день в течение двух лет, будучи уверенным, что этот тяжелый труд окупится позже. Но если оценивать трезво, я был мелковат для своего возраста и не отличался атлетическим телосложением, так что попадание в НХЛ на тот момент было в большей степени мечтой.
Оглядываясь назад, я отчетливо ясно помню точный момент пару лет спустя, когда игра в НХЛ перестала быть моей мечтой и стала целью.
В середине моего первого сезона в ОХЛ (Хоккейной Лиге Онтарио) тренер пригласил меня на встречу. В то время мне было 16 и я как раз начал резко расти. До того момента я играл в четвертом звене, и хотя игроком я был неплохим, назвать меня лучшим в команде определенно было нельзя. Я никогда не забуду ту встречу: именно тогда мой тренер сказал, что у меня есть всё, чтобы заиграть в НХЛ — вопрос только в том, готов ли я работать усерднее всех, чтобы туда попасть.
Мой подход к хоккею в корне изменился после этого разговора. Всего два года спустя, в 19 лет, я в качестве игрока Бостон Брюинз поднял над головой Кубок Стэнли.
Победа в Кубке Стэнли — событие за гранью. Не без причины многие люди считают этот кубок самым священным спортивным трофеем. Он просто не поддается описанию.
Помню, я был в раздевалке после победы и наблюдал за реакцией парней постарше: взрослые, сильные люди плакали от счастья, достигнув цели всей жизни. Я никогда этого не забуду, но в то же время я уже тогда понимал, что не могу полностью разделить их чувства. Достижение пика хоккейного успеха в первый же год было огромным счастьем, но я почти желал, чтобы всё произошло позже, когда я смог бы по-настоящему это оценить. Путь от игрока четвертого звена в ОХЛ до победителя Кубка Стэнли за такой короткий промежуток времени непросто осознать.
В конце концов, полагаю, только поражение в финале Кубка Стэнли двумя годами позднее позволило мне полностью оценить, насколько особенна эта победа.
Хотя я и был весьма успешен в Бостоне — мы дважды выиграли Восточную Конференцию за три моих сезона там — к сожалению, проведенное мной время в Брюинз наверняка всегда будет оцениваться по тому, как я ушел.
Когда меня обменяли в Старз после всего трех сезонов в Бостоне, было много статей и слухов о том, как Брюинз от меня избавились, потому что я был каким-то незрелым безалаберным тусовщиком. Исходя из ситуации с центрами в Брюинз и учитывая реалии системы потолка зарплат, по прошествии времени становится понятно, что коммерческая сторона хоккея была не последней причиной обмена. Но из этого не сделаешь интересный заголовок или твит.
Я признаю, что в некоторых случаях мог принимать другие решения, но я также весьма сомневаюсь, что все одобряют каждый свой выбор, сделанный в юношеском возрасте. В этом состоит взросление. Я впервые жил сам по себе и был единственным холостым парнем в команде. В выходные, когда остальные возвращались домой к женам и семьям, я проводил время вне дома. Но никогда мое поведение не несло злого умысла и определенно оно никак не влияло на мою игру на площадке. Предположение об обратном всегда беспокоило меня, потому что я исполнял любую роль, которую мне давали Брюинз, будь то топ-центр команды или вингер третьего звена.
После обмена СМИ часто интересовались моей реакцией. По большей части я держал рот на замке. Конечно, я был расстроен, что меня списали как безнадежного в 20 лет, но мало хорошего получается из откровений недовольного спортсмена в СМИ. Я позволил своей игре в Далласе говорить за меня.
Теперь, когда ситуация окончательно в прошлом, я могу дать свой честный ответ. Считаю ли я, что Брюинз слишком рано поставили на мне крест? Да, я уверен в этом на 100%.
Я надеялся остаться в Бостоне на долгое время. Я даже внес задаток за дом всего за пару месяцев до обмена. Я так и не въехал в этот дом.
Но со временем я смог посмотреть на ситуацию с другой стороны. Практически каждому спортсмену приходится на себе пережить, что они работаю на бизнес. Обмен из Бостона был моим уроком.
Бостон навсегда останется частью меня. Я люблю город и, несомненно, выступление за такую организацию, как Брюинз, сделало меня более сильным хоккеистом. По этой причине почти невозможно оглядываться на проведенное там время с негативом. Игра в опытном коллективе дала мне уверенность и организованность, необходимые для роли одного из молодых лидеров Старз. Сказать, что я принял свое новое окружение, будет преуменьшением.
Первый Кубок Стэнли в Бостоне был моей мечтой. В Далласе он стал моей целью.
