Боб Проберт: Тафгай: Моя жизнь на грани. Часть 28
В 2002 году "Чикаго" выставил хоккеиста на драфт отказов. К этому времени хоккей был совсем непохож на ту игру, которой Проберт обучился в Онтарио. Роль тафгаев заметно снизилась, на передний план вышли игроки-"язвы" типа Ярко Рууту, которые предпочитают кусаться, а не драться, и добывать удаления провокациями. В конечном итоге ни одна из команд НХЛ не заинтересовалась бойцом-ветераном, и Проберт объявил о завершении карьеры, а заодно в очередной раз пошел лечиться от алкогольной зависимости - многочисленные неприятности так и не отвадили его от спиртного.
Я перестал часто выпивать и принимать наркотики, а потом, в начале весны 2006 года, словно что-то замкнуло, и я решил почти уже завязать. Дети становились старше, а они же ведь далеко не глупые, не так ли? Когда они были маленькими, я ещё мог как-то скрываться, но не сейчас.
Броган исполнилось двенадцать, и она готовилась ко вторым в её жизни общешкольным соревнованиям по бегу по пересечённой местности. Я пообещал ей, что я приду посмотреть на неё, но так и не пришёл. Она написала мне письмо:
"Сегодня были мои вторые соревнования по бегу. Я пришла восемнадцатой из ста участников. Я отлично пробежала! Моя мама и (ключевое слово здесь "и") мой папа, оба пообещали мне, что они будут там. Но догадайтесь, кто так и не пришёл. Он!! Это был один из самых значимых дней в моей жизни. Словно мое сердце было там, а кто-то взял его и разорвал пополам. Я всерьёз думала, что он придёт, но он так и не появился. Теперь он официально вышел из моего доверия. Он причинил мне настоящую боль. Это убило меня. Не думаю, что я смогу заговорить с ним в течение двух недель. Не думаю, что я должна приглашать его на своё следующее соревнование. Он скажет: "Да, я обещаю", но так и не сдержит своего слова".
Я не мог выбросить это письмо из головы. Я всегда хотел быть героем в глазах своих детей.
Пола Коффи и меня пригласили на банкет в Галифаксе, 2-го сентября 2007 года. Помимо нас там присутствовали настоящие легенды – Горди Хоу, Спарки Андерсон, Джерри Чиверс.
С утра перед началом мы с Коффи съели по тарелке супа из моллюсков, после чего решили заценить обстановку в банкетном зале. Мы вошли туда и ошалели, столов было накрыто на 1500 человек. Я слегка ужаснулся. Кофф знал, что он собирается сказать этим вечером. Он намеревался поведать о спорте, чемпионстве, чего стоит играть в лиге и всё такое. У меня же в голове не было ни одной идеи.
Я спросил у Пола: "Кофф, может, подскажешь мне что-нибудь?"
"Да просто набросай по быстрому пару мыслей, Проби, и всё будет в порядке".
Но я не мог придумать вообще ничего. Уже началась торжественная часть, а я всё больше и больше волновался.
"Давай, Кофф! Кофф, ты должен помочь мне!"
Он взял листок бумаги и написал пару вступительных строк: "Как замечательно побывать здесь, в Галифаксе. Для меня большая честь сидеть за главным столом вместе с Горди Хоу…". Потом он написал большими буквами: "СЕМЬЯ".
"Боб, ты можешь говорить о чём угодно".
Настала моя очередь произнести речь, и я начал с благодарностей жителям Галифакса, потом рассказал немного о моих драках. Затронул тему моих зависимостей, рассказав о том, как трудно удерживаться от спиртного каждый день. После этого я говорил о своей семье. О Дэни, о детях и о радости, которую они мне дарят каждый день.
Я рассказал им о Броган, как я ей горжусь, как хорошо она умеет выступать перед публикой, и как я нервничаю сейчас, но, если она может, то и я смогу. Я рассказал им о Тьерни – её первом годе в хоккее и о том, что я считаю, что у нее есть хорошие перспективы. Упомянул о том, насколько она смышлёна и как заботится обо всех, точь-в-точь как её мама. Потом поведал о двойняшках, как Джек похож на меня, ни секунды не сидит на месте, и как я научил его самому длинному слову в словаре "pneumonoultramicroscopicsilicovolcanokoniosis" – это болезнь от вдыхания вулканического пепла. О том, насколько крепкая девчонка Деслин. Как она, даже будучи маленькой, лупила Джека по голове своим плюшевым медвежонком.
А потом настала очередь Дэни. Я рассказал о том, что она была со мной всё это время. Она не была из тех, кто приходит под конец, она пережила со мной всё – переезд в Чикаго, возвращение в Винзор, о некоторых тяжёлых вещах. Она всегда была рядом. Под конец я сказал, что я знаю, что семья значит для меня всё, и я не хочу подводить их. Моя речь вышла очень эмоциональной. Кофф сказал, что ему пришлось даже иногда опускать глаза, чтоб никто не видел, что он чересчур расчувствовался.
В последний раз я легально был в США 2-го января 2007 года, на церемонии поднятия свитера Стива Айзермана. Это было незабываемо. Мне позвонили за шесть недель до церемонии, стараясь узнать, точно буду ли я присутствовать, но я никогда не мог пообещать, что буду в Штатах, поскольку мне могли и не дать разрешения на въезд.
М-р Илич очень помог мне в разрешении проблем с иммиграционной службой, так что я смог приехать к Стиви. Хотя я до конца не верил, что таможня США пропустить меня в страну. Я сказал Дэни: "Я просто попробую".
Нас ждали в Детройте к 19:00, так что мы выехали из дома за два часа до начала. Мы решили проехать по мосту "Амбассадор", который был в пятнадцати минутах езды от нашего дома. Я всё ещё был уверен, что нас завернут на границе обратно. Мы ждали своей очереди в своей машине, сидя как на иголках. Я сказал Дэни: "Худший вариант? Мы возвращаемся домой. Ничего страшного". Джо Кошур постоянно звонил мне: "Проби, ты где? Проби, ты где? Сколько там машин перед вами? Сколько машин?"
Пограничники попросили нас выйти из машины и отвели в небольшую зону ожидания. С меня сняли отпечатки пальцев, я заполнил несколько бланков и заплатил 60 долларов за разрешение на въезд. Казалось, эта процедура будет длиться вечно, но, наконец-то, мы в США. У нас оставалось семь минут до начала игры. Я повернулся к Дэни и сказал: "Мы можем сделать это" и надавил на газ. Мы проезжали в противоположном направлении по улицам с односторонним движением, на красный и под "кирпич", по каким-то задворкам и переулкам. Мы приехали на место за две минуты до начала. Я лихо припарковался и бегом ломанулся на стадион. Охрана помогала мне продвинуться: "Давай, Проби! Давай! Давай!" Я увидел Стиви. Он был несказанно рад видеть меня здесь, и удивлен, что я всё-таки смог попасть сюда. Видели бы вы его лицо. Просто улёт. А потом я поприветствовал его жену Лизу. Мне она всегда нравилась. Она была весёлой и симпатичной и всегда относилась ко мне хорошо. Лиза была одной из крутых жен. Думаю, Дэни была рада видеть Стиви. Когда она впервые увидела его, у неё возникла некая романтическая привязанность к нему, так что я иногда поддразнивал её, чтоб увидеть, сколько оттенков красного появится у неё на лице.
Кто-то одел на меня джерси с моим именем. Я должен был выйти вместе с Джо Кошуром, но, поскольку не было точно известно, смогу ли я приехать, расстановку поменяли. Я вышел на лёд с Владимиром Константиновым. Он был парализован в автомобильной аварии, случившейся после празднования победы "Детройта" в кубке Стэнли в 1997 году. Его водитель врезался в дерево на Вудворд авеню в Бирмингеме, Мичиган.
Как обычно, болельщики Детройта приветствовали нас очень тепло. Но я был даже шокирован их приёмом. Я видел Дэни, стоявшую позади бокса для штрафников, на местах Большого Папочки. Слёзы текли у неё ручьем. Я помахал ей.
Стиви произнес свою речь, и болельщики буквально сошли с ума. Я был очень рад за Стиви. Он многое значил для клуба и заслуживал абсолютно всех похвал. Я гордился тем, что я был частью вечера Стиви.
Материал из книги Tough Guy: My Life on the Edge. Перевод Святослав Панов.
