Боб Проберт: Тафгай: Моя жизнь на грани. Часть 15
"Проби, за все его заслуги перед игрой, реально заслужил Кубок. Скажу вам прямо сейчас, если бы не он, у меня был бы только один перстень победителя. Он смог убедить Скотти Боумэна, что я необходим команде. И, спросите любого в хоккейном мире, убедить в чём-то Скотти Боумэна очень и очень нелёгкая задача. Я благодарен Проби за это по жизни", - Джо Кошур.
Из-за того, что мне удалось сыграть лишь четыре игры в прошлом сезоне, я очень надеялся наиграться вдоволь в 1990-91. В команде появились новые лица – Сергей Фёдоров был одним из самых молодых. Он очень старался проявить себя. Представьте, каково это – отправиться жить в Америку, не зная языка, как вдруг ты – суперзвезда. Он был отличным игроком, но ему было нелегко попасть к нам и приспособиться к жизни в нашем обществе, жить обычной жизнью. У нас было много ребят, сильных характером, и Сергей определённо был одним из них.
Брайан Мюррей стал нашим новым тренером. За год до этого его отправили в отставку с поста тренера "Кэпиталс". На его место пришёл его же брат, Терри. Мы неплохо поладили с Брайаном. Команде нравилось играть за него.
На старте сезона, 4-го октября, я подрался с Троем Краудером из "Нью-Джерси". Вроде бы я врезал Клоду Лемье клюшкой, как возмещение за его прошлые грешки. Ну репутацию Клода вы хорошо знаете – возмутитель спокойствия. У Краудера к тому моменту было всего три драки в НХЛ. Но он стартанул ко мне прямо со скамьи, так что я дал ему шанс. Если вы видели запись этой драки, то, возможно, вспомните, как мы кружились и кружились. Я ухватил его за свитер и левой рукой держал его на расстоянии. Мы ударяли, толкались, тянули, но ничего серьёзного пробить не удавалось. Баланс – половина успеха в ледовой потасовке. Вам обязательно нужно иметь хорошую устойчивость, чтобы драться. Большинство бойцов стараются покрепче ухватить соперника, а второй рукой лупить. Поэтому я предпочитал быстро избавиться от джерси. Если его нет, то и держаться не за что. Преимущество на твоей стороне.
Мы с Краудером были очень похожи по габаритам, однако он был не слишком опытен и я считал, что потасовка долго не продлится. Клюшки валялись прямо у нас под ногами, я отпихивал одну из них, как внезапно наступил на неё левой ногой. Нога немного подломилась и я заскользил. Баланс был утерян. Стоя на одной ноге, я еще пытался встать и драться. Тогда-то он и врезал мне в левый глаз. В драках такого сорта порой удаётся провести удачный удар, вот ему и посчастливилось, я заработал рассечение. Со мной такое не часто проходило, так что для его репутации это был громадный плюс. Его стали вызывать на бой и он осознал, что он сделал нечто большее, чем просто защитил одноклубника. С этим ударом его карьера быстро пошла вверх.
10-го октября мы принимали "Калгари Флеймс". В овертайме я оказался один перед воротами и, удачно подловив отскок от вратаря, забил победную шайбу. Это послужило дополнительным зарядом бодрости для меня. Мюррею нравилась моя игра и пару игр спустя, после моей потасовки с Джеем Миллером из "Лос-Анжелес Кингс", он сказал: "Если кто-то собирается драться за команду, черт побери, мы ему продемонстрируем немного больше энтузиазма".
Это было оценено по достоинству, ведь драк от меня ожидали практически всегда. Были некоторые, которые вполне могли постоять за себя, но вместо этого, они укатывались подальше, предоставляя мне решать их проблемы. Думаю, что если у вас хватает смелости драться, неважно, победить или нет, то это показывает остальным, что насколько серьёзно вы хотите выиграть, не смотря на то, что можете серьёзно огрести. Айзерман был из таких игроков.
Я все ещё чувствовал себя очень дискомфортно из-за проблем с депортацией. Первая игра в Канаде у нас была 13-го октября, против Торонто, и я не получил разрешения на пересечение границы. Потом Служба Иммиграции и Натурализации выслало мне требование покинуть пределы страны – или отправиться в тюрьму до рассмотрения моей апелляции в суде. 22-го октября у нас были слушания в суде, с федеральным судьёй Горасом Гилмором. Я очень беспокоился за исход дела – если мы проигрывали, то я либо отправлялся в тюрьму, либо мне пришлось бы покинуть США навсегда.
Через три дня судья вынес решение. "Уингс" поддерживали меня всеми силами. Мюррей собирался послать всю команду в здание суда, но я отказался. Я не хотел, чтобы пресса доставала парней своими вопросами и тому подобной хренью. Судья Гилмор постановил, что закон, на основании которого СИН пыталась упечь меня за решётку, неконституционен, так что я мог продолжать работать в США.
Когда меня отправили отбывать девяностодневный срок в Федеральном Медицинском центре в Рочестере, судья дал мне некоторые рекомендации, с помощью которых я мог бы возражать против моей депортации. Главным было то, что меня не могли выслать из страны на основании прежней судимости за наркотики. В ноябре 1990 года правила иммиграции изменились и все предыдущие рекомендации потеряли свой смысл. Моим адвокатам снова пришлось искать легальные способы обхода новых законов. На этот раз они апеллировали к тому, что доктора утверждали, что мои проблемы с выпивкой происходят из-за СДВГ. Соответственно, мне нельзя отказать во въезде, если у меня есть поддающееся лечению психическое расстройство. И играть в хоккей я тоже мог – по крайней мере, до тех пор, пока не выехал бы за пределы страны.
Все медиа жили ожиданием нашей следующей игры с Нью-Джерси, 28-го января. Ещё бы, ведь я проиграл Краудеру. Об этом говорили в новостях, на улицах и в газетах. Я не придавал этой шумихе особого значения, Краудер тоже хранил молчание. Он не раздавал интервью всем подряд, он не сказал и пары слов на эту тему. Я же собирался драться, потому что хотел биться, а не потому, что я чувствовал себя обязанным сделать это. Я не собирался драться просто ради сраных газетёнок.
У Краудера не было недостатка в партнёрах по драке перед нашей следующей встречей. К тому времени, он подрался, наверное, уже с пятнадцатью другими тафгаями. Многие считали, что, если они побьют его, они тоже неплохо поднимутся в рейтинге. Да ещё и тренер у Крауди любил провоцировать потасовки. Просто в разговорах с тренерами соперников отпускал фразу наподобие: "Мой парень наваляет твоему". После этого Краудеру приходилось отдуваться за слова тренера.
Большинство драк Краудера случалось из-за того, что кто-то набрасывался на него или же он защищал одноклубника, так что в преддверии нашей игры он начал нервничать. Хорошо, что у него был замечательный капитан, Кирк Мюллер. За день до игры, Миллер решил, что команде стоит немного стравить пар. Так что все отправились в бар на вечеринку. Кирк совершенно не хотел, чтобы Краудс лежал в своём номере и зацикливался на предстоящей драке. Вечеринка была хорошим способом развеяться.
В первой части игры мы с Краудером ни разу не вышли на лёд в одно и тоже время. Но, наконец, время пришло и на смене пятерок я пригласил его "потанцевать". Он уцепился за мой рукав и пытался сократить дистанцию, но мне удалось высвободить правую руку. Я откатился на дистанцию удара, врезал ему пару раз и он упал.
Позже в том же периоде, уже он вызвал меня на бой. Во второй драке он пробил мне пару раз по шлему и наплечнику. До моей головы ему было не дотянуться, потом я ещё избавился от свитеры и ударил его несколько раз по корпусу. Держаться ему было уже не за что и он лишь пытался устоять. Я же всё больше и больше заводился. Мы снова вошли в клинч, но потом он сумел отклониться назад и врезать мне со всей силы в подбородок. Позже Краудс рассказал мне, что он считал, что этим ударом свалит меня.
На видео видно, как моя голова дёрнулась, потом вернулась в исходное положение. Помню, я окончательно вызверился. Краудс рассказывал, что для него всё было как в замедленном повторе. Он был шокирован тем, что я устоял. Он думал: "Ни хера себе! Я врезал ему одним из самых мощных ударов, а он поднимает меня надо льдом". Краудс был словно заморожен смесью неверия, смятения и страха. После пары моих ударов он пригнул голову, я прошёлся скользящим ударом по его шлему и, потеряв баланс, он упал на лёд.
Краудер вытянул счастливый билет после драки со мной. "Детройт" подписал его на 400000 тысяч долларов на следующий сезон.
Материал из книги Tough Guy: My Life on the Edge. Перевод Святослав Панов.
Будто вправо подалась.
И тогда Краудер, не целясь,
Хряснул Пробу промеж глаз.
И еще на лед не сплюнул
Первой крови злую соль,
Проберт снова в санки сунул
С той же силой, в ту же боль.....
Благодарю Дмитрий :-)