«Уверен, что брат войдет в Зал славы НХЛ». Большой разговор с Алексеем Василевским
О семье, защите «Салавата Юлаева» и звездном брате.
В «Салават Юлаев» еще в прошлом сезоне вернулся защитник Алексей Василевский. Он начинал карьеру в Уфе, потом перешел в «Автомобилист» и спустя восемь лет стал одним из ключевых игроков обороны уфимцев. Многим он также известен, как старший брат вратаря «Тампа-Бэй» и одного из лучших игроков НХЛ Андрея Василевского. 31-летний Алексей старше его на один год.
В интервью «БИЗНЕС Online» хоккеист рассказал, каково чувствовать себя «дядькой» в команде, что мешает уфимскому клубу выиграть Кубок Гагарина, что Андрей подарил племяннику, и что ему понравилось в Тампе.
«Посмотрите НХЛ. Сколько там команды пропускают?»
– Алексей, как оцените первые два месяца сезона? Все ожидаемо?
– Всегда хочется большего. Но на данный момент у нас пока все складывается неплохо. Мы идем в первой четверке. Но еще весь чемпионат впереди, поэтому работаем над улучшением качества игры.
– Понятно, что еще только начало сезона, но заметна одна деталь – «Салават» стал заметно больше пропускать в сравнении с прошлыми сезонами. Что изменилось в обороне?
– Да, у нас ушли Паша Коледов, Евгений Бирюков и Николя Мелош – хорошие ребята и мастера своего дела. На их место пришли молодые игроки, которые в прошлом сезоне получали не так много игрового времени. Но это талантливые парни, у которых тоже есть мастерство. Они развиваются, прогрессируют. Посмотрите НХЛ. Сколько там команды пропускают? Постоянно большие счета. В прошлом сезоне так было, сейчас- по-другому. Идет процесс, ничего критичного...
– Но все же уже нет такой разницы забитых к пропущенным голам. Это не показатель?
– Система не поменялась, но еще раз скажу, что мы выигрываем матчи. Возьмем игру с «Торпедо» – пропустили четыре, а забросили пять шайб. Команда выиграла.
«В раздевалке уже я себя дядькой чувствую»
– В «Салавате» за работу с защитниками отвечает Николай Цулыгин. Вам интересно работать с ним?
– Николай Леонидович – классный мужик, очень хороший тренер. Он всегда подсказывает что на тренировке, что на игре. Вселяет позитив в игроков. Не пихает за ошибку, что потом руки отпускаются, мол, на меня накричали, я сейчас выйду опять и буду бояться ошибиться. Для меня приятно, что тренеры выбирают такую модель. Они думают об игроках, стараются раскрыть их потенциал. Для молодых это вообще очень важно.
– Главный тренер Виктор Козлов много участвует в работе с защитниками?
– В основном за нас отвечает Николай Леонидович. Виктор Николаевич акцентируется на том, чтобы мы быстрее начинали атаку и бросали по воротам как можно чаще в зоне соперника.
– В межсезонье команду покинули ветераны: Бирюков, Кулемин, Тимкин. Чувствуете дополнительную ответственность?
– Да, ушли многие матерые ребята, которые держали на себе раздевалку, могли свое слово сказать, в игре помогали. С этого сезона у нас очень много молодых, много местных воспитанников, что радует. А так в раздевалке я уже себя, можно сказать, дядькой чувствую. Поэтому надо подсказывать всем молодым.
– Часто говорят, что в молодых коллективах важен тот игрок, кто может быть не так заметен на льду, но в раздевалке голос имеет. Согласны, что такие необходимы в коллективе?
– Я согласен. Когда я играл в «Автомобилисте», такими дядьками были Паша Дацюк и Сергей Широков. Это большие мастера, которые в представлении не нуждаются. Они могли своим примером на льду и в раздевалке завести ребят. Какие-то слова нужно находить, когда игра не идет у команды и в перерыве пришли в раздевалку. И вот этот дядька находит какие-то слова нужные, а ты их слышишь и делаешь вывод. Понимаешь, что еще не все потеряно, выходишь на лед и переворачиваешь игру.
«Хочу снова сыграть с братом в одной команде»
– Для вас это уже второй полноценный сезон в «Салавате» после возвращения. Вы теперь один из ключевых защитников родного клуба. Можно сказать, что мечта исполнена?
– Да, я очень рад, что вернулся. Я расстроился, когда меня в 2015 году обменяли в Екатеринбург, но сейчас понимаю, что это было лучшим вариантом. Мне в «Автомобилисте» помогли раскрыться как хоккеисту. Большое спасибо за это генеральному менеджеру Олегу Иоганесовичу Гроссу, именно он меня забрал из Уфы с собой. Да и в целом я благодарен за все «Автомобилисту»: руководству, тренерам, персоналу, игрокам, болельщикам и работникам клуба, с кем мне посчастливилось провести бок о бок восемь сезонов.
Но сейчас я вернулся домой и играю за клуб, чьим воспитанником являюсь. За него еще мой отец играл. И мы с братом. У меня здесь семья, родители, родственники, друзья, которые приходят на каждый матч и поддерживают. Это родной город, люди узнают на улицах. Это очень приятно. Поэтому я очень рад играть за такой великий клуб.
– Какие карьерные гештальты у вас еще не закрыты?
– Первое, самое важное – Кубок Гагарина. Второе – хочу снова сыграть с братом в одной команде. Может быть, когда будет локаут в НХЛ, это произойдет. И хотелось бы на Матч звезд КХЛ попасть, окунуться в эту атмосферу праздника, когда собираются лучшие игроки лиги.
– Хотите завершить карьеру в «Салавате»?
– Не думал еще об этом. Мне только 31 год, все только начинается.
«Легионеры не хотели играть? Такого не было»
– Чего не хватает «Салавату» для титула на данном этапе? В прошлом сезоне действительно недооценили «Трактор», который обыгрывали в регулярном чемпионате?
– Не то, что недооценили. Но «Трактор» будто играл с другими настроем и самоотдачей. Да, в том году мы у них в регулярке выиграли четыре раза. Но плей-офф – это совсем другая игра. Может, еще сыграл тот факт, что мы еще вышли с плей-офф с третьего места, от этого появилась ложная уверенность. Сейчас команды выровнялись из-за потолка зарплаты, поэтому каждая может вынести любого соперника.
– Вы застали эпоху до потолка зарплат. Сейчас стало интереснее?
– Конечно, стало интереснее. Но в НХЛ у них все равно потолок повышается. И в этом году у них потолок повысился, а у нас пока планка в 900 миллионов так и стоит. Возможно, ее надо поднимать, учитывая нынешние реалии. Сейчас и инфляция, и все остальные моменты, которые говорят в пользу такого решения. Конечно, не мне судить, но я за повышение.
– Такую идею также лоббируют богатые клубы. А заинтересован ли в этом «Салават», у которого и так больше 100 миллионов под потолком остается?
– Я говорю о пользе для лиги в целом. А там уже от клубов будет зависеть.
– У «Салавата» есть проблемы с финансами, о них постоянно слышно. Сложно вспомнить чемпионов, сильные команды, которые доходили до финалов с такими проблемами. Может ли это влиять на команду – на результат, игру, отношение игроков?
– На отношения к игре – однозначно нет. Мы все профессионалы и выходим на лед биться не только за себя, но и за болельщиков, за клуб и за всех родных. Недавно у нас такая ситуация была, но она не критична. Сейчас все хорошо, поэтому мы двигаемся вперед. Все мысли о хоккее и о людях, которые приходят на трибуны. Посмотрите, у нас на всех матчах полный стадион! Это о многом говорит.
– Как раз недавно в прессе и появлялась информация, что недовольство в команде уже начало копиться...
– Что у нас легионеры не хотели играть? Такого не было. Не знаю, кто это слух пустил.
«Я вообще вратарем хотел стать в детстве»
– Пришлось ли вам после возвращения в «Салават» перестраиваться под хоккей Козлова – динамичный и быстрый?
– Нет, я сразу понял его стратегию, всю тактику и то, что он говорит команде. Это не было для меня сюрпризом. Когда я был в «Автомобилисте», мы много матчей проводили против «Салавата» и разбирали их тактику. Плюс я иногда смотрел игры уфимцев по телевизору.
– В таком стиле приятнее играть?
– Да, конечно. Мы бежим, играем в атаке, играем с шайбой, стараемся не отбрасывать ее куда попало, плюс еще болельщики гонят нас вперед. Это классно!
– Вы – второй сезон лучший в команде по блокированным броскам. Часто в раздевалке вас можно увидеть, замотанным в лед...
– Это моя работа – стараться не давать игрокам соперника забрасывать шайбы. Я не боюсь и не уворачиваюсь, когда шайба летит в меня. Можно сказать, что это гены: у меня и отец, и брат – вратари, ловят шайбы. Может, и мне это передалось. Я стараюсь находиться на линии броска, при этом не мешать своему вратарю, как говорится, не отбирать у него хлеб. Кстати, я вообще вратарем хотел стать в детстве. Но мне папа не разрешил. Он сказал, что в семье и так вратари есть. Поэтому один должен быть полевым.
– Но все же, принимать шайбу – насколько это больно?
– Бывают моменты, когда шайба попадает в незащищенное место. Больновато, конечно. Hо сейчас более защищенная форма. И на коньках я использую защитные накладки с двух сторон по голеностопу. Это чтобы было безопасно блокировать шайбу ногой.
– Вам хватает жесткости в современном хоккее? Не наблюдаете смягчение игры, когда и для защитников правила усложняются, и форварды не ждут силовых?
– Я не наблюдаю такого. Если плечо в плечо, то это жестко, но за это не удалят тебя. А если в спину около борта, то это понятно две или пять минут могут дать. Поэтому смотря какая жесткость будет, по правилам или нет. Есть, конечно, игроки, которые любят поиграть со шайбой и не ожидают, что их около борта прижмут. А есть те, которые сами могут ударить или корпус поставить так, что я в него въеду и упаду. Есть техничные и одновременно жесткие игроки. Есть мягкие и не ожидающие, что их тронут.
– Но смягчение игры все же есть? Стало меньше силовых, некоторые тренеры в КХЛ практически запрещают их делать или отвечать на провокации, грубую игру соперника.
– Главное, чтобы зрителям нравилось, а не по нулям игру скатать, довести дело до буллитов или одну какую-то заковырять. Жесткость должна быть, но по правилам – без грязных тычков, ударов в спину.
– Вы заметили уход российского хоккея в сторону североамериканского? Площадки меньше, скорости больше. Раньше с большими площадками было больше комбинационной игры. Вам какой хоккей больше нравится?
– Мне больше новый. Площадка меньше, бегать меньше надо.
«Отец частенько подсказывает, где я мог сыграть лучше»
– Недавно на кубе «Уфа-Арены» показывали вас и отца Андрея. Он постоянно ходит на игры?
– Я ему с мамой взял абонементы на трибуну, они постоянно ходят на каждый матч и поддерживают. После игр мы машем друг другу. Потом уже созваниваемся. Спрашиваю его мнение, что и как. Он либо говорит, что я молодчик, либо указывает на мои недочеты. Он частенько подсказывает, где мог сыграть лучше в том или ином моменте. Стараюсь прислушиваться.
– Как в целом отец поживает? Все также живет хоккеем?
– Сейчас он – старший тренер по вратарям в школе «Салавата». На все игры школы ходит, которые по выходным проводят. Смотрит на вратарские качества. У меня вот сын тоже подрастает, в ворота встал. Отец тоже с ним, дает советы.
– Хотите ли вы, чтобы сын стал профессиональным хоккеистом?
– Покажет время. Он пока только делает первые шаги в хоккее. Этот вид спорта ему очень нравится, он даже дома постоянно в хоккей играет с младшим братом. Неожиданно только, что он захотел стать вратарем, а не полевым игроком. Поэтому, когда мы ездили к Андрею в Тампу, он Артемию подарил детскую вратарскую форму, ребенок кайфует от нее.
«Не было такого, что только хоккей, а на учебу забил»
– Ваш отец сам бывший профессиональный спортсмен. У вас с братом были варианты не заниматься хоккеем? Может, была в определенный момент развилка, что кто-то чем-то другим хотел заняться?
– Я такого не припомню. Научились кататься, потом в детскую спортивную школу пошли, потом желание уже что-то другое пробовать не было. Мы ходили на все матчи отца, поэтому у нас был живой пример, Мы сами этой игрой прониклись.
– Об учебе уже не так много думали? Из общеобразовательной школы мало что запомнилось?
– Я закончил 31-ю школу, которая на Зорге. Спасибо большое директору и всем учителям, которые меня учили. Постоянно, когда нужно было идти на тренировку, отпускали спокойно с последнего урока. Или, например когда приезжаешь поздно с выезда, разрешали пропустить первый урок.
– Когда ты с детства весь в хоккее, какое у тебя отношение к образованию?
– Высшее образование очень важно получить, это даже не обсуждается. Но не всегда игры и тренировки совпадали по расписанию с уроками. Я старался учебу не пропускать, делал домашние задания. Бывало, что даже в поездки брал с собой учебники и тетрадки. Учил все темы, которые пропускаю, поэтому спокойно школу закончил. Не было такого, что только хоккей, а на учебу забил.
– Какие были любимые предметы?
– Любимые, любимые... Физкультура.
– Физкультура не считается для спортсменов.
– Ну да, от нее у нас все равно освобождение было. Мне Культура Башкортостана нравилась. Химия еще. Но не формулы, а опыты, которые учитель показывал. Классно было – дым, в колбочки всякое наливаешь. А так мне все предметы нравились.
– Башкирский язык у вас тоже был?
– Конечно.
– У вас было разделение на русскую и башкирскую подгруппы?
– Нет. У нас был башкирский, значит все идут туда.
– Не было послаблений для тех, кто на башкирском в семьях не разговаривает и не планирует?
– Нет, но и не сложно было. На то время нас прямо так сильно и не обучали. Почитать что-то, диктант написать.
«Впечатления от Америки? В России лучше»
– В этом году вы впервые съездили к брату в гости в США. Как впечатления?
– Да, мы у него были впервые за все время, что он играет в НХЛ! Впечатления от Америки? В России лучше. Там другой менталитет, еда, подход к жизни. Не знаю. Можно сказать, я просто домашний человек.
Но сам город Тампа мне очень понравился. Спокойный, тихий городок. Не шумный, как в Майами. Люди там живут хоккеем. В день матча, если игра в семь вечера, люди уже с утра сидят в кафешках в джерси «Тампы». Андрея везде узнают. Заметил, что, в основном, болельщики ходят в свитерах Василевского, Кучерова, Стэмкоса, Хэдмана, Сергачева и Пойнта. По всему городу флажки и плакаты с изображением игроков.
– В предыдущих интервью вас много спрашивали о брате Андрее – игроке НХЛ, чемпионе, одном из лучших вратарей современности. Это приятно или, наоборот, чуть раздражает?
– Мне приятно, но был один забавный случай, когда в одном из интервью все вопросы про Андрея спрашивали. Я про себя так подумал: «Позвоните ему и у него спрашивайте. Чего меня позвали?»
– Вы на год старше Андрея, но определенные черты лица у вас сильно похожи. Вас близнецами в детстве не считали?
– Бывало, что путали. Но близнецами не называли.
– У вас рано пришло понимание, что брат может стать суперзвездой, особенным игроком?
– Такое точно было, когда они за свой год выиграли финал клубный. Он проходил в городе Салавате в 2009, кажется, году. Я был с родителями на финальном матче и тогда он здорово сыграл. И уже тогда, как мне папа недавно сказал, к нему подходили представители других команд и говорили, что у него будет большое будущее.
Потом его взяли на юниорский чемпионат мира, хотя он был на два года младше. Это было в Минске, тогда Михаил Васильев главным тренером был. Да, они там заняли не призовое место, но Андрей тогда тоже показал лучшую игру с ребятами на два года старше. И уже тогда его заметили скауты клубов НХЛ.
– Когда он переехал в НХЛ, а затем и вскоре закрепился в составе, все казалось закономерным?
– Это было закономерно, потому что до отъезда в Америку я видел его отношение к работе. Он за счет своего желания добился всего, что сейчас имеет.
«Андрей – пример не только для меня, но и для моего сына»
– Вам было тяжело принять, что у вас не получится забраться на этот уровень?
– Мечты, конечно, были. Но всегда надо верить в лучшее. Все еще может случиться.
– Два русских брата в лучшей лиге мире – могла бы быть красивая история.
– КХЛ тоже лучшая лига мира. А так я за брата очень рад сильно. Он – пример не только для меня, но и для моего сына. Артемий, глядя на его игры, сказал мне что хочет стать таким же классным вратарем, как дядя Андрей. Еще он кумир и для многих других детей, которые тоже хотят стать вратарями.
– Какой он дядя для племянников?
– Он заботливый, щедрый, всегда созванивается, разговаривает с ними.
– Андрей еще не обозначал, когда бы хотел в Россию вернуться играть?
– У него контракт еще. Как локаут будет – приедет (смеется).
– Что это за чувство, когда твой брат – один из лучших вратарей в истории игры?
– Это только гордость, конечно. Не только для меня, но и для родителей.
– Вы сами считаете его одним из величайших вратарей в истории уже сейчас?
– Конечно. Я уверен, что он войдет в Зал славы НХЛ. Я даже не сомневаюсь в этом.
