«70-е, хоккей смотрит вся страна – космонавты, ученые, строители, Брежнев и даже моя бабушка». Советское детство хоккейного болельщика
Мы публикуем еще несколько глав из книги Станислава Гридасова «Кристальные люди». Это детские, ностальгические воспоминания о хоккее 1970-х, и в прямом, и в переносном смысле – «ламповые», где вечерний свет окон освещает хоккейную коробку во дворе.
В этих главах автор, в будущем – известный журналист, а пока еще советский школьник, играет в хоккей (в том числе в настольный – раскрашенными в воображении фигурками), смотрит хоккей по телевизору и ходит на хоккей, на матчи своего саратовского «Кристалла», самой любимой, прекрасной и самой несчастной команды детства, которой никак не удается закрепиться в высшей лиге чемпионата СССР.
Олег Пирогов, 10 лет. «Хоккей». 1982 год. Бумага, акварель, 20 х 28. Из фонда детского рисунка Саратовского государственного художественного музея имени А. Н. Радищева
Для начала
Настоящим хоккейным болельщиком я был только в детстве. Каждое утро, кроме воскресенья, когда почта не работала и оттого начало дня заранее назначалось блеклым и бесполезным, я пролетал девять лестничных пролетов – в три прыжка каждый – до волшебного синего ящика. Сердце обрывалось, как ромашка, колотилось, как ошалевшие ходики: есть? нет? есть? нет? Почтовые ящики в нашем подъезде были деревянные, с четырьмя крупными, почти с пятак, дырками в дверце, и уже с площадки второго этажа было видно: ничего нет (пустые глазницы) или принесли – «Советский спорт»!
После жадного чтения хоккейных отчетов о матчах – школа. А после школы и быстро спроваженных домашних заданий – двор, где у нас стояла коробка с детскими хоккейными воротами и заливным, из шланга, льдом. На ней мы и возились дотемна, гоняя шайбу (первый мой разрыв связок в 12 лет) или мяч – жгучий из русского хоккея (рассечение брови) или легкий теннисный (этот без последствий).
Коробка не освещалась. Взрослые, возвращаясь домой с работы, криком проверяли, все ли мы тут. Одно за другим зажигались окна, выдавая нам еще часок, чтобы в их теплом кухонном свете едва разглядеть мяч или шайбу. Пропустив гол, вратари заводили жалобную волынку: «Я не видел броска!» Шайба или мяч вылетали из темноты внезапно, как заяц на ночную трассу в свете фар. Баста. Не видать ничего. Ужинать.
Если же вечером играл «Кристалл», только грипп, бред и температура 39, набросившиеся вместе (на их стороне еще мама), могли не отпустить меня на хоккей. В эти вечера по улице Чернышевского к ледовому дворцу «Кристалл» пускали дополнительные, с тяжелым мужским дыханием, автобусы. Попасть на хоккей в Саратове было не легче, чем на концерт заезжей «Машины времени», но у меня был абонемент: второй ряд, пятое место.
Обложка альбома саратовского болельщика Александра Ивакина
Сезон-1976/77. Высшая лига. Несчастье
Что мы все о «Кристалле» да о «Кристалле», давайте обсудим наших ленинградских товарищей. В сезоне-1973/74 СКА занял в высшей лиге последнее, девятое место, и начиная со следующего чемпионата команд в высшей лиге стало 10. Еще три весны подряд СКА финишировал девятым, выкидывая из «вышки» «Кристалл» (дважды) и новосибирскую «Сибирь», пока свердловский «Автомобилист» не сдвинул СКА на 10-е место. И – о чудо – Федерация хоккея СССР приняла решение, что начиная с сезона-1978/79 команд в высшей лиге должно стать 12.
А «Кристалл» – да что «Кристалл»... Потеряв за два последних года больше половины состава, мы превратились в команду-насмешку. В слабосильного ученика, которого каждый проходящий рад треснуть по затылку.
Бывшие кристалловцы Владимир Крикунов и Анатолий Емельяненко вместе с перспективным тренером из Риги Виктором Тихоновым уже освоились в высшей лиге и даже подбирались к медалям. Сергей Бабарико стал основным вратарем московского «Динамо», пропуская меньше, чем Третьяк с его суперзащитниками. Александр Куликов дублировал в «Крыльях Советов» Александра Сидельникова. Александр Баринев выиграл предыдущий чемпионат СССР, начав восхождение к Залу славы хоккейного «Спартака».
А хуже всего вышло с нашим лучшим бомбардиром Владимиром Семеновым. <Главный тренер «Кристалла»> Черенков спрятал его в армии, в одной из саратовских частей, но летом 1976-го за ним приехали из Москвы два офицера КГБ и увезли его в «Динамо» к Юрзинову. Говорят, сам Андропов подписывал приказ.
Нас не спасали ни Мышкин, ни специально выписанный из Москвы Юрий Блинов – заслуженный мастер спорта, пятикратный чемпион СССР, олимпийский чемпион Саппоро и участник Суперсерии 1972 года, игравший там в одной тройке с Михайловым и Петровым, выгнанный из ЦСКА из-за проблем то ли с тренером, то ли с режимом (или с обоими сразу).
«Кристальные люди». Справка. Заслуженный мастер спорта Юрий Блинов (1949) начинал играть в футбол в московской школе ФШМ у Константина Ивановича Бескова, позже перешел в ЦСКА. Первое время совмещал игру в футбол и хоккей и даже дебютировал в 1967 году в высшей лиге чемпионата СССР по футболу в составе ЦСКА. С этого же сезона начал играть за хоккейный ЦСКА и провел в команде девять сезонов, забросив 119 шайб. Пятикратный чемпион СССР. Олимпийский чемпион Саппоро, серебряный призер чемпионата мира 1972 года, участник Суперсерии-1972. После 1974 года мало привлекался к играм за основной состав ЦСКА, а в сезоне-1975/76 чаще выступал за липецкий СКА МВО, став с 21 шайбой лучшим бомбардиром команды. Летом 1976 года был приглашен в «Кристалл», но сыграл за команду только 6 матчей, после чего завершил игровую карьеру в возрасте 28 лет.
Игроки московского «Динамо» Владимир Голиков, Василий Первухин, Александр Мальцев и Владимир Семенов на отдыхе
Двойку в дневнике можно было хоть размазать в кляксу или стереть бритвенным лезвием «Нева», а мы долгие месяцы ходили опозоренные полным нулем в таблице, пока в третьей учебной четверти «Советский спорт» не принес отчет о победе 22 января в Москве над «Спартаком» 5:3 (уставшего проигрывать Мышкина тогда в воротах заменил Владимир Лукин).
Гарри Поттер не так ждал совы с весточкой из Хогвартса, как я – этой победы. У меня уже завелась папка мрачного коричневого цвета, в которую я складывал вырезки из газет, где писали про «Кристалл». Канцелярские товары в Советском Союзе будто специально выпускались, чтобы множить печаль, уныние и младших научных сотрудников, но внутри моей, только развяжи тесемки (их почему-то делали очень короткими, еле стянешь бантик), раскрывался дивный мир хоккея. Занимательней, чем «Три мушкетера». Дороже, чем любой вкладыш к жвачке.
«Кристальные люди». Справка. Саратовский тренер Виктор Садомов в одном из интервью скажет, что хоккеисты «Спартака» «сплавляли» своего тренера Николая Ивановича Карпова, и тем объяснит победу «Кристалла». Однако другие игроки опровергнут его слова. «Спартак», выигравший в предыдущем сезоне, 1975/76, четвертое – и последнее в истории клуба – чемпионство, в текущем играл слабо. Перед поражением от «Кристалла» спартаковцы были разгромлены в Челябинске «Трактором» (1:6) и в Москве динамовцами (1:7), а в следующем матче проиграют в Воскресенске «Химику» (4:5) и будут делить 7–8-е места в таблице с горьковским «Торпедо». После сезона Карпов будет уволен, а старшим тренером «Спартака» назначат Роберта Дмитриевича Черенкова.
А больше про тот сезон – не помню. Почти ничего не помню, воспоминания затерялись где-то в чулане среди пыли и хлама, неохота разгребать. Ну разве что еще домашнюю ничью 1:1 с рижским «Динамо» помню. Восторг видеть живого Балдериса. И глупый смех от обнаружения в составе рижан защитника Мариса Балдониекса. «Балдерис – балда большая, Балдониекс – балда маленькая», – пищал я с трибун, развивая пушкинскую традицию.
В 36 матчах того сезона мы набрали только девять очков.
Заслуженный тренер России Владимир Васильевич Голубович, которого я спросил, хорошо ли он помнит тот сезон, удивился в трубку: «21 матч без побед, как забыть» – и вспомнил еще про «заваленную предсезонку»: Роберт Черенков вместе с Виктором Тихоновым уехал в штабе экспериментальной сборной СССР на первый Кубок Канады, и «Кристалл» готовился к высшей лиге без него, с молодым тренером Виктором Садомовым, который только-только закончил играть.
Сезон-1978/79. Первая лига. Я не люблю тебя – СКА!
Я еще ничего не знаю про традиции английского футбола с его пожизненными абонементами, но свое пятое место во втором ряду уступлю, кажется, только внукам. За моей спиной – высокая бетонная стена ложи «А», где с мягких кресел смотрят на «Кристалл» обкомовцы и облисполкомовцы. В проходе рядом всегда дежурит милиционер, следит, чтобы никто не полез на стенку. Я, хоть и убежденный пионер, все равно не понимаю, что он тут делает, – как будто существует что-то более важное в мире, чем хоккей! Мой сосед и хозяин команды Георгий Архипович Умнов в партийную ложу не попадает по статусу, он всего-навсего директор завода. Да и вообще у него не красная репутация; ему 51 год, он ходит в джинсах, играет в теннис, и, говорят, у него молодая жена.
«Ну какие джинсы! – осмеет мое воспоминание Алла Федоровна Фурова, многолетний помощник Умнова. – Как приезжал на завод, в костюме, при галстуке, так и ехал на хоккей».
«Кристальные люди». Справка. Хоккейная команда мастеров «Кристалл» (Саратов) был приписана к заводу «Тантал», одному из крупнейших в стране предприятий электронной промышленности, работавшему на космос и «оборонку». Георгий Архипович Умнов был его директором с 1960 года по 1993-й.
Наши с Умновым места ровно по центральной красной линии. Слева внизу – гостевая скамейка, справа под нами – скамейка «Кристалла», рядом с которой уже второй сезон, после вылета из высшей лиги, не видно лысеющей и, как мне тогда казалось, злой и умной головы Черенкова. (Голубович меня поправит: «Не злой, а заводной. Многое нам прощал за молодость нашу».) Роберт Дмитриевич теперь тренирует московский «Спартак», а нас – Юрий Георгиевич Очнев, бывший помощник Черенкова.
Я потихоньку привыкаю к новой, молодой команде, собранной Черенковым по всей стране еще перед отъездом в Москву. У него всегда был талант находить и уговаривать на «Кристалл» 19–20-летних ребят, как правило, из юниорских и молодежных сборных СССР, не сумевших протиснуться в составы московских команд. Наша первая тройка теперь звучит так: Оськин – Феденко – Владимиров. Все трое вытащены после службы в армейской системе СКА МВО. Чемпион Европы среди юниоров Виктор Оськин вообще воспитанник ЦСКА, он руку Харламову жал, соседние шкафчики в раздевалке делили! И у нас снова в составе два отличных вратаря, свои, саратовские, – повзрослевший Дмитрий Курошин и 18-летний Юрий Никитин.
Почти весь мой привычный по прошлым годам «Кристалл» я могу видеть теперь только по телевизору, когда показывают «Спартак» и «Крылья», «Динамо» рижское и московское. Александр Баринев, Сергей Бабарико, Владимир Крикунов, Владимир Мышкин, Сергей Борисов, Виктор Вахрушев, Анатолий Емельяненко, Леонид Борзов, Владимир Голубович, Владимир Семенов – все там, в телевизоре (дома у нас теперь цветной «Рубин»).
Сезон-1979/80. Нападающие московского «Динамо» Владимир Голубович (№ 25) и Алексей Фроликов (№ 16) атакуют ворота «Крыльев Советов», которые защищает Владимир Мышкин. Фото: МИА «РОССИЯ СЕГОДНЯ» / Александр Макаров
Что ж, хоккей по телевизору смотрит вся страна – космонавты, ученые, учителя, строители, Брежнев, даже моя деревенская бабушка Лена, которая, правда, не понимает, зачем нашей Москве играть с нашим же Челябинском, и потому смотрит только матчи СССР – Канада, тихо приговаривая: «Лишь бы не было ядерной войны». Хоккей показывают даже в нормальных фильмах. Например, Электроники определили, кто из них настоящий, не на уроке пения или математики, а только играя в хоккей.
Прошлый сезон, 1977/78, мы закончили на рекордно низком для себя в первой лиге седьмом месте (после чего команду вызывали в обком ВЛКСМ и комсорг «Кристалла» омич вратарь Владимир Лукин торжественно обещал усилить морально-воспитательную работу). Но и та молодая, поколоченная даже ташкентским «Бинокором» команда собирала полный зал! Как мы гордились своим Ледовым! Когда по всей стране ставились типовые, как шагающие дома у Эльдара Рязанова, дворцы на 4300 зрителей, наш вмещал 5500!
Стеклянный, дышащий, с широкими пролетами и галереей, опоясывающей верхние ряды, по которой можно было носиться в перерывах (что я часто и делал). Не знаю, правда ли, что первым в стране, но Георгий Архипович, насмотревшись по телевизору суперсерий с командами НХЛ и ВХА, установил в нашем Ледовом хоккейный орган. Он звучал совершенно по-канадски, как в телевизоре, доводя нас до той дрожи, какую знает каждый болельщик.
Я и в настольный хоккей играл, воображая, как мой «Монреаль Канадиенс» бьет «Торонто Мэйпл Лифз», и книгу вратаря Кена Драйдена «Хоккей на высшем уровне», выменянную у одноклассника Валеры Вингурта на какую-то фигню, перечитал раз десять и красноречиво мог доказать, что мы ни в чем не уступали их легендарному «Форуму».
Разве что уезжать из Ледового было тяжело, редко когда удавалось влезть в первый автобус или троллейбус. Я ехал домой, плотно прижатый к окну на задней площадке, жесткая наледь скрывала от меня тихий город, и надо было продышать стекло, раскорябать его ногтем, чтобы увидеть через глазок, как вечерние фонари убегают назад, к «Кристаллу».
Ледовый дворец «Кристалл» был введен в строй к сезону-1969/70
А дома ждал горячий ужин, чай с лимоном и школьные тетрадки, в которых я иногда рассаживал по линейке мелкие стишата (подписывая их псевдонимом Арманд Качушите: мне страшно нравились прибалтийские спортивные фамилии) и радостно-аналитические речевки. Одну такую помню: «Почему вдруг заблистал наш саратовский „Кристалл“? Потому что забивать стали форварды опять!» Да, в этом сезоне мы действительно вернулись к борьбе за первое место, но в «вышку» не попали, в регулярном чемпионате нас обогнала ижевская «Ижсталь» Игоря Ефимовича Дмитриева, а в переходном турнире мы на одно очко отстали от двух моих самых нелюбимых в детстве команд – ленинградского СКА и свердловского «Автомобилиста».
Эту «переходку» запомнили все игроки и тренеры «Кристалла» тех лет – до зубовного скрежета, сжатых кулаков и нервного смешка, хоть и прошло почти 40 лет. Дело было так. В Саратове мы победили СКА (6:5), а в Новосибирске – «Сибирь» (7:4), и в предпоследнем матче в Ленинграде нам хватало ничьей, чтобы выйти в высшую лигу. В гостинице перед игрой к команде подошел судья международной категории москвич Николай Морозов, сам, кстати, бывший защитник «Кристалла»: «Ребята, даже не пытайтесь, все решено наверху, СКА остается в „вышке“, а вы можете не напрягаться, погулять по Ленинграду».
Ребята ослушались и повели 2:1, за что сразу были наказаны Морозовым: три удаления подряд – и счет стал 4:2 в пользу СКА.
Ребята снова не согласились, пошли на штурм и принцип, Юрий Корчин в начале третьего периода забросил еще одну шайбу. А дальше случилось такое, что даже ленинградские болельщики освистали Морозова. Николай Дроздецкий получил шайбу в таком километровом офсайде (широкий размах руки у всех, кто рассказывал мне эту историю), что остановились даже его партнеры по СКА, настолько было очевидно нарушение. Остановились в ожидании свистка и хоккеисты «Кристалла», однако Морозов промолчал, Дроздецкий продолжил движение и бросил шайбу мимо замершего от удивления Дмитрия Курошина. Морозов показал на центр – 5:3.
Валентин Марков, самый опытный и авторитетный в «Кристалле» защитник, много лет игравший в московских «Динамо» и «Спартаке», подъехал к Морозову, положил к его ногам свою клюшку и сказал: «На, Коля, сам тогда и играй». За что получил 10 минут дисциплинарного штрафа, и СКА тут же забросил шестую шайбу.
В последнем туре СКА играл с «Автомобилистом», и только один возможный результат устраивал обе команды, чтобы остаться в высшей лиге, – ничья. Так они и сыграли, с нужным счетом 4:4. Внезапно. Мы-то свою «Сибирь» в Саратове дернули 6:2, а что толку.
«Кристальные люди». Из воспоминаний Юрия Очнева: «Тогда все были на стороне ленинградцев. СКА просто не мог проиграть. За него были и судьи, и руководство. Знакомые арбитры мне прямо говорили, что бороться бесполезно. До смешного доходило: Дроздецкий метра на четыре заехал во вне игры, забил, все были уверены, что судья даст вбрасывание на синей линии, а он зафиксировал гол. Словом, мы в высшую лигу не попали, и я вынужден был уйти из команды. Хотя, между прочим, городские власти, обком были на моей стороне. На отставке Очнева настояло руководство завода, которое хотело видеть на тренерском посту Роберта Черенкова, освобожденного от своих обязанностей в московском „Спартаке“. Виталий Давыдов пригласил меня обратно в „Динамо“. (После отставки из «Кристалла» Юрий Георгиевич Очнев работал тренером московского «Динамо» (1979/80, 1980/81, 1996/97–2000/2001), главным тренером минского (1981/82) и харьковского (1983/84–1986/87) «Динамо», главным тренером «Динамо-2» (1990/91, 1992/93), казанской «Итили» (1991/92). Последние годы работал в СДЮСШОР «Динамо»).
1970-е годы. Хоккей в саратовском дворе на улице Чернышевского. Фотография из семейного архива Александра Голубчикова
Общая тетрадь. Приглашение на фуржикс
За порядком во дворе следила одинокая баба Клава из третьего подъезда. Она любила кошек и подкармливала их, бродяг, десятками. Любила сажать цветочки и кусточки, и весь наш двор, кроме спортплощадки, до которой ей не было дела, с весны до зимы превращался в минное поле. Не дай бог мяч перелетит через сетку и помнет цветок – жди властного окрика. Залезть при ней на дерево или сломать ветку – немыслимо. Баба Клава обходила двор, приглядывая, ровно ли проложена дорожка между кустами, не отвалилась ли доска в беседке, не курит ли кто. Она явно считала его своей собственностью, будто получила на него купчую крепость. Нас и наши шумные игры она не любила. Приходилось бороться за каждую пядь земли. Не только за тот участок, где качели, горка и песочница, – это все на законных детских основаниях; мы хотели обладать всем двором. (Не одинокая, поправит меня Рита Круглова из пятого подъезда: «Жила она с сестрой и братом, которые никогда не выходили на улицу, сидели у окна, наблюдая за порядком, помогали охранять территорию. А летом, когда созревали яблоки и вишня, росшие в нашем дворе, баба Клава рвала их тазами, мыла и угощала всех детей».)
Надо сказать, что геймеры мы были отъявленные. Не только в футбол и в хоккей (а девочки еще и в бадминтон) – и в казаки-разбойники, и в салочки, и в пристеночек, и в танчики. Расчерчивали весь двор своими «городами». Особенно трудно мне давался бросок, когда лезвие зажималось между указательным и средним пальцами. Но если получалось и перочинный нож вонзался в землю, можно было двинуть на врага «тигра». Дрались редко. В основном играли.
Играли и дома. В умновские машинки, ползая по ковру, орнамент которого становился гоночной трассой. В волшебные «государства» – начитавшись Льва Кассиля, писателя-земляка; он жил через Волгу, в видимом из моего окна городе Энгельсе, бывшем до революции Покровской слободой. Государства, как и положено, воевали, мирились, издавали законы, газеты и романы, а также проводили чемпионаты мира по футболу.
Олимпийский РАФик. «Умновская» машинка из коллекции Станислава Гридасова
«Кристальные люди». Справка. Знаменитые на весь Советский Союз коллекционные модели машин в масштабе 1:43 выпускались саратовским заводом «Тантал» с 1971 года. Инициатором их выпуска стал директор завода Георгий Архипович Умнов.
Для моей страны выделены две полки в кладовой. Как же она называлась, страна моя? Забыл. Помню только, что президентом был Виктор Капитонов, высокий зеленый солдатик, точнее, офицер в фуражке, а лучшим футболистом – гибкий и резиновый Дмитрий Марадонов. Президент Капитонов иногда вспоминал молодость и выходил центрфорвардом все на тот же ковер в зале, только теперь по его краям ставились самодельные ворота, а бывшая гоночная трасса служила границей поля: за ней – аут.
Лучшие самодельные ворота – у Саши Гуляева. Я звоню ему и зову в гости с ними. По форме они, правда, напоминают гандбольные, зато сделаны из прочной проволоки, и, когда мяч залетает в ворота, в них трепещет марлевая сеточка. Саша, помнишь?
Саша помнит все. Его страна называлась Ливонская Коммунистическая Республика (Саша увлечен средневековым рыцарством и пишет длинные романы). Моя – Демократическая Республика Кленовые Листья. Ну конечно, ДРКЛ! Дэрэкээл! Голова моя дырявая.
Зато моя страна всех уделывает в настольный хоккей. Я в совершенстве овладел приемом (в ДРКЛ не запрещенным), когда защитник бросает шайбу не клюшкой, а коньками-подставкой, прямым ударом, со всей мочи. Мои защитники результативны, как Бобби Орр, а сам прием я называю «фуржикс», от него трещит вся хилая конструкция настольного хоккея, как дом фабриканта и миллионера Грязинга.
У Николая Носова в «Незнайке на Луне» был, конечно, никакой не «фуржикс», а журфикс, jour fixe, день приема, и перепутать буквы для ученика-пятерочника 80-й французской спецшколы – стыд и срам, но шайба-то в воротах, а счет на табло.
Безликие синенькие и красненькие хоккеисты заменяются в уме на героев из «Монреаль Канадиенс» и «Торонто Мэйпл Лифз» (да, я помню, что уже сообщал вам об этом). Зима, я выпрашиваю у мамы большой бельевой таз, наполняю его водой и выставляю на балкон. К утру получается идеально ровная ледяная поверхность дворца спорта «Форум», где разыгрывается финал Кубка Стэнли. Одной рукой я играю за красных, другой – за синих, и «Монреаль», конечно, побеждает. Во-первых, отменно стоит Кен Драйден. Во-вторых, Ги Лафлер забрасывает как хочет.
А теперь вообразите мое счастье, мою грусть, когда на eBay я увидел, а потом купил эти фигурки, один в один из моих фантазий, – обычные хоккейные фигурки канадского мальчика, моего сверстника.
Те самые хоккеисты, купленные на EBAY
Что началось, когда я выложил их фотографию в фейсбуке и поделился этим, казалось бы, глубоко личным воспоминанием из ранних 1970-х! Продюсер, один из создателей Comedy Club Таш Саркисян кричал: «Ой-ой-ой... Все так... Синим фломастером расписывалась поляна, на борта наносилось магическое и непонятное „labatt“». Журналист Ваня Гидаспов, выросший в Узбекистане, признался, что придумывал игрушечным хоккеистам специальные заграничные фамилии и вслух комментировал матчи. И Дима Иванов, саратовец, раскрашивал фигурки под наших, советских, и канадцев.
Счастливое, такое богатое на игру советское детство, лишь оно во всем виновато, да, оно во всем виновато, то-то и оно, то-то и оно!
Мой настольный хоккей был простенький, отечественный, с легко гнущимися и часто ломающимися жестяными фигурками. А вот Костик Лапшин был обладателем импортного, у него даже загорался красный фонарь за воротами! У Костика вообще все было не такое, как у других мальчишек во дворе. Лучшие финские сани (не санки), на которых они катались всей семьей по берегу Волги. Когда все остальные спорили, кому быть сегодня д’Артаньяном, Костик, к моему глубокому изумлению, выбрал Атоса. И жили они в огромной профессорской четырехкомнатной квартире. У его папы был отдельный кабинет! Резной стол орехового дерева, зеленое сукно, книги, чертежи какие-то, лупа. Книжные шкафы с прадедовской, из поколения в поколение, библиотекой. Обомлев (из кабинета меня вытягивают за руку, папу нельзя надолго отвлекать от работы), я получаю в подарок две дореволюционные фотографии Саратова.
Саратов, начало XX века. Улица Немецкая. Слева — музыкальное училище (будущая консерватория). Справа — дом Бестужева, в котором располагалось модное кафе «Жанъ»
На одной из них Немецкая улица громыхает двумя трамваями. Слева – здание музыкального училища. Здесь, на углу, в начале 20-х годов Тоша Кандидов и Женя Карасик будут ждать красивую девочку Тосю и по очереди носить за ней черную папку «мюзик» с вытисненным медальоном Антона Рубинштейна. Через дорогу – знаменитая на всю Волгу кондитерская «Жанъ» в доме Бестужева. Если у Антона и Жени появлялись деньги, они вели Тосю в эту кондитерскую и угощали ее пирожным безе. Только это была теперь не Немецкая, а улица Республики, и Жанъ сбежалъ, и голод в Саратове, и кондитерская – нэпмана Василевича.
В квартире Костика с возрастом появляется другая компания. Он и Илья Ярославский все реже играют с нами в хоккей. Они выписывают журнал «Юный техник», собирают модели кораблей и гордятся тем, что легко могут отличить фрегат от брига. Темный лес для меня до сих пор.
Давно умер папа Костика Федор Константинович. Девочка Тося вышла замуж за кондитера Василевича. Антон Кандидов стал футбольным вратарем Республики, а Евгений Карасик – известным спортивным журналистом. Костик ходит по Волге на яхте «Баламут», сделанной собственными руками, но живет он уже в другом доме. Илья из второго подъезда – директор крупной лаборатории в Бостоне. Куда-то переехала Машка Королева из третьего. Тихо и незаметно ушла баба Клава.
1970-е годы. Хоккей в саратовском дворе на улице Горького. Фотография из семейного архива Михаил Попова
А я – я немножко коллекционирую. Спортивные фигурки и журналы. Открытки и фотографии с видами старого Саратова. Ну и еще воспоминания, свои и чужие. У меня на столе – дореволюционной немецкой работы, резного орехового дерева, зеленое сукно, компьютер, сканер, книги, лупа – лежит план-чертеж двора, уничтоженного в начале 1960-х при строительстве нашего элитного дома на Набережной. Это ее, бабы Клавы, тайная грамота, найденная мной в архиве: Покровская единоверческая церковь, одна из самых старых в Саратове, дом священника, хозпостройки, богадельня. Я накладываю план на свои детские воспоминания и вижу во дворе не одну бабу Клаву, а еще и других стариков и старух, иногда властных, чаще тихих. После революции церковь обратили в военно-морской клуб, а община осталась. Старообрядцы жили в нашем дворе двести лет подряд.
Книга «Кристальные люди» вышла в 2018 году в издательстве «Пятый Рим». Это подарочный фолиант объемом в 1186 страниц, содержащий больше 1000 уникальных иллюстраций.
Автор книги – Станислав Гридасов, известный спортивный журналист, основатель сайта Sports.ru, бывший главный редактор журнала PROспорт. Это необычное чтение: фактически здесь под одной обложкой сразу две книги.
Первая описывает феномен популярности советского хоккея глазами школьника, влюбленного в эту игру. Ракурс не самый привычный, но именно он позволяет читателю спустя несколько десятилетий ощутить атмосферу давно исчезнувшего мира. Советский хоккей, советский быт 1970-х и 1980-х годов, родной автору город Саратов показаны с таким тщанием и подробностями, что чтение превращается в настоящее путешествие во времени – из нашей эпохи в далекое детство.
Вторая часть – подробнейшая энциклопедия, в которой, однако, фигурируют не только «голы, очки, секунды»: 70 лет истории саратовского хоккея даны в живом контексте страны и времени. Именно сочетание личных авторских воспоминаний и строгих, профессионально поданных фактов делает этот «кристалл» магическим, придавая книге стереоскопический эффект.
Купить книгу по специальной цене (и с автографом) можно, связавшись с автором в социальных сетях: facebook, VK, Instagram, twitter, Telegram.
Подписаться на Telegram-канал «Гридасов с бородой»
Глава из книги. Читает автор
Николай Мазурин, главный редактор журнала Forbes, о книге «Кристальные люди»:
«Это отлично иллюстрированный альбом про саратовский да и весь советский хоккей, наша история – глазами мальчишки из провинциального города, влюбленного в свой хоккейный клуб «Кристалл», болтавшийся тогда между первой и высшей лигой СССР.
Я с огромным интересом читаю книгу Стаса, погружаясь в свое детство и отрочество. Как же все похоже! Я родился и вырос в Москве, болел за «Крылья Советов», которые тогда становились призерами союзного чемпионата (чемпионство «Крыльев»-1974 помню смутно, был мал), но это, пожалуй, и все отличия. Мы так же с обеда или с утра, если выходной, и до вечера пропадали на хоккейных коробках, сначала в валенках, гоняя теннисный мяч чуть ли не выброшенными на помойку новогодними елками, потом на коньках с настоящими хоккейными клюшками и шайбой. Мы так же гнули прямые крюки деревянных клюшек в батарее, вырезали заметки из «Советского Спорта» и «Футбол-Хоккея» и клеили их в альбомы про любимый спорт и команду, пробирались на стадион в плотной толпе мужиков, вышедших покурить в перерыве хоккейного матча, назначали имена и фамилии жестяным хоккеистам из настольной игры, гонялись за значками и вымпелами и многое-многое-многое...
А еще в книге Стаса куча редчайших фоток из личных альбомов, статистика, исторические очерки про Саратов. Всем советским пацанам читать обязательно!»
Фото: vk.com/stg68; фото из книги Станислава Гридасова «Кристальные люди»
Нам в 70-х почту так рано не носили, раньше 10 можно было не ждать, могли и после обеда принести. Так что я на третьей перемене нёсся галопом домой, чтобы Советский Спорт пораньше прочитать, и не всегда возвращался с добычей.
Цветной телевизор в 78-м! Это было нереально круто для провинции. Я в 79-м напросился к почти незнакомым людям игру с чехами на Известиях посмотреть, был просто очарован.
Лампа за воротами загоралась и в отечественной версии настольного хоккея, которая была по 10 рублей. Но там фигурки были пластиковые, у них даже клюшки загибать не получалось. Жестяных мы и раскрашивали, и подобия шлемов мастерили, наклеивали бумажную «форму».
Всех обыгрывали в настольный хоккей кроме одного парнишки, который всю игру свел к "бильярду".
Было очень обидно
Только в 85-м на крышу соседнего дома водрузили прожектор, он поработал пару недель и погас.
А весной Чернобыль, по всей стране истерика с бомбоубежищами, нашу коробку снесли и соорудили как раз убежище. Его уже в следующем году затопило, но всем пофиг стало, отлегло. Зимой 88-89 помещение осушили парни, открывшие в нём видеосалон.
Кайф Стиги-то в том, что на любом участке поля, за исключением когда ведёшь крайним под бортом, до шайбы при должном желании и мастерстве может дотянуться соперник. Но щёлкать левым защитником коньком - самое то, разве что шайба всё равно должна пробить частокол оборонцев, которые могут прикрыть.