«Никогда прежде мне не приходилось слышать о парне по имени «Смитти». Автобиография Дэйва Семенко. Глава 10
УРОК ОТ «АЙЛЕНДЕРС»
За всё своё время в хоккее, ни одна игра не доставляла мне большего удовольствия, чем встреча с «Нью-Йорк Айлендерс». Это был хороший хоккей: жесткий, с множеством силовой борьбой, но почти всегда без грязи. Как-то раз, в начале игры, под мой силовой приём попал Брент Саттер, один из самых маленьких игроков «Нью-Йорка» со своими 180 см и 79 кг. Он, как и все представители семьи Саттеров, был крепким парнем, настроенным на силовой хоккей. Сразу же после этого инцидента ко мне подъехал Бобби Нистрём, 185 см роста и больше 90 кг веса, со словами: «Давай просто поиграем в хоккей. Ты можешь действовать как угодно жестко против меня, но пусть остальные парни играют в игру».
Меня это устраивало. Я не собирался нарушать собственные принципы, чтобы заполучить кого-то из их звёзд. Ни за что не стал бы атаковать Майка Босси. Кому что я этим докажу? Я получал удовольствие от игры с Нистрёмом или Кларком Гиллисом. Хорошими, жесткими, а главное честными хоккеистами. Я всегда считал Гиллиса большим игроком. Большим и сильным. Когда он дрался, то почти всегда побеждал. При этом ему не нужно было делать это слишком часто. Я всегда хотел быть таким. Он играл в командах звёзд, забивал по 30 шайб за сезон. Мало кто мог похвастать победой в единоборстве с ним. Лучшего подбора характеристик в одном игроке нельзя было представить. И так считал не только я. Тренеры во всей Лиге охотились за атакующими игроками, умеющими играть в жесткий силовой хоккей. А именно так играли мы с «Айлендерс», пока я носил свитер с нефтяной каплей на груди.
Конечно, все сильно изменилось, во время моих выступлений за «Хартфорд» и «Торонто». И дело тут не только в том, что «Уэйлерс» и «Мэйпл Лифс» радикально отличались от «Эдмонтона». Сами «Айлендерс» к тому моменту также здорово изменили своё лицо. Многие большие и звёздные игроки времен их династии уже завершили карьеру или перешли в другие команды. Но что за удовольствие было играть против «Нью-Йорка» в начале 80-х. Можно было носиться по своему краю, где каждый забег к шайбе был маленьким противостоянием. Сыграть против них в финалах 1983 и 1984 годов – было пределом моих мечтаний. Мне не нужно было драться. Я мог выйти на лёд, чтобы играть в хоккей. Такой хоккей, каким он должен был быть.
Лишь от одного во встречах с «Айлендерс» меня по-настоящему выворачивало – их голкипера и прославленного хоккейного грубияна, Билли Смита. Однажды, ни с того, ни с сего, Слатс, по каким-то известным только ему причинам, стал беспокоиться о моей безопасности. Мы как раз должны были играть против «Айлендерс». Тренер хотел видеть меня на пятаке у их ворот, но считал, что мне понадобиться дополнительная защита. В конце-концов, у меня за спиной будет стоять Смитти, с «топором», который он называет вратарской клюшкой. По мнению Слатса наколенники должны были меня спасти. «Оу, это так мило!» - подумал я. «Смитти захочет сломать мне колено. Разве это не весело? Я буду лежать в больнице и смотреть игры по телевизору, в то время как мои одноклубники будут бороться за Кубок Стэнли».
Сама ситуация вылилась в прекрасную шутку. Как вы понимаете, привязанные к ногам штуки едва ли сделали меня быстрее. Каждый раз, когда мои колени скрещивались при поворотах, щитки клацали и щелкали друг о друга. Это было ужасно нелепо. «К чёрту всё это!» - сказал я Слатсу. «Лучше запряги меня в упряжь, а другой её конец прикрепи к крыше. Так ты сможешь опускать меня на пятак из-под потолка в каждом большинстве, когда я тебе понадоблюсь». Амуниция, конечно же, отправилась в трубу, а Смитти так и не сыграл в лесоруба с моими коленями. Я с самого начала знал, что мне это не грозит. Видите ли, еще при первой нашей встрече мы пришли к определенному соглашению.
Перед той первой игрой против «Айлендерс», Багси Уотсон, тренировавший «Эдмонтон» до прихода Слатса, в очередной раз отозвал меня в сторону, чтобы дать один маленький совет. «Берегись Смитти!» - сказал он. Никогда прежде мне не приходилось слышать о парне по имени «Смитти». Каким же было моё удивление, когда, выйдя на лёд на Лонг Айленде и осмотревшись по сторонам, я понял, что Смитти – это вратарь. Наслушавшись страшилок от Багси, я ожидал встретить большого и грубого здоровяка, игравшего на фланге или в защите…
Во время моей первой вылазки к воротам соперников, я как раз обкатывался вокруг «пятака», как вдруг, бамс, удар прямо под глаз. Смит здорово поработал клюшкой. Я был справа от него, когда он задрал черенок вверх, ткнув им мне прямо в лицо. Ну, всё, с меня хватит! Я даже не стал тратить время на то, чтобы сбросить краги. Просто набросился, стащил с него шлем, маску и все остальное. Не помню подробностей, знаю только, что в итоге они оказались на трибунах. И вот, он стоит передо мной безо всякой защиты. Недолго думая, я схватил свою клюшку, чтобы ударить его, но промахнулся и сломал её о перекладину. Однако Смитти всё понял, и до конца карьеры держал свою клюшку от меня подальше.
Голкиперы не любят, когда кто-то вертится у их ворот. И это вполне естественно. Хотя бы потому, что ты закрываешь им обзор, а это ставит их в заведомо невыгодное положение. В конце концов, уж если ты собираешься остановить шайбу, тебе лучше знать, когда она полетит в твою сторону. Так что никто из вратарей не станет медлить с использованием клюшки в качестве аргумента. Одни, вроде Смита, старались быть особенно убедительными. Другие только делали вид.
Как-то раз мы приехали в Квебек играть с «Нордикс» на льду местного Колизея. В воротах хозяев был Джон Гарретт, а я все время торчал на границе его вратарской. Джон не переставал стучать клюшкой по моим икрам. Должно быть, со скамейки это правда выглядело, как-будто бы он самоотверженно защищает «пятак» собственных ворот. Но эти нежные поглаживания, на самом деле, не разбили бы и оконного стекла.
«Сэмми, не горячись» - прошептал он через маску. «Тренер ждёт от меня этого!»
«Хорошо, без проблем!» - ответил я, и даже отодвинулся от ворот сантиметров на 30. Этого хватало, чтобы тренер Гарретта, Мишель Бержерон, на него не срывался, и, в то же время, было достаточно для того, чтобы Слатс не сорвался на меня. Он хотел, чтобы я всегда находился перед лицом вратаря, прямо на границе вратарской. Я же в свою очередь расценивал эту часть площадки как свой собственный задний двор.
Многие игроки поменьше меня уже давно бы получили клюшкой по ребрам, попытавшись открыть собственное дело на чужом пятаке, но я не испытывал с этим проблем. Никто не собирался выходить из себя, чтобы мне навредить. Защитники не теряли голову, стараясь побыстрее выбить меня оттуда. В большинстве случаев они просто стояли рядом, опершись на меня. Я бы назвал это нежным подталкиванием, практически имитацией попытки сдвинуть меня с места. Мы могли немного повздорить и потолкаться, но это никогда не доходило до абсурда. А вообще я считал, что чем больше людей окажется у ворот, тем лучше! Так что если кроме меня там будет стоять еще и защитник, вратарь точно ничего не увидит. В остальном правила были предельно просты: толчок клюшкой равен вызову на бой.
И однажды Жером Дюпон переступил эту черту. На моей памяти он был единственным, кто всерьез позволил себе толкнуть меня клюшкой у собственных ворот. Мы как раз приехали в Чикаго на игру против местных «Блэкхоукс». Я пытался пролезть на пятак, когда он меня подловил. Надежная защита верхней части рук всегда была моим приоритетом. Опять таки очень кстати, ведь в тот вечер Дюпон хорошенько меня отоварил. «Должно быть это случайность!» - подумал я. Он был новичком. Наверное, просто не разглядел номер на моей спине. Я решил оставить эту ситуацию без внимания до тех пор, пока она не повториться. Но через пару секунд он толкнул меня во второй раз. «Ну, всё… Всему есть предел! Разберусь с ним прямо здесь и прямо сейчас!»
Хоккейный бой – это вам не игра в покер. Здесь все происходит быстро. В покере вы можете откинуться на спинку стула, смотреть за картами и, нацепив «каменное» лицо, блефовать, запугивая соперников. На льду же важно только «сейчас»! За одну, максимум две, секунды вы успеваете столкнуться, посмотреть друг на друга, решить будете ли драться, бросить краги, клюшки и взяться за дело. Немного «бум-бум» и вот ты уже едешь просиживать штраф в боксе. Иногда, замечая, что кто-то играет грязно против тебя, думаешь: «Хм, ладно, поймаю его в следующей игре или через неделю». Но этому нет места там, где двое решили начать бой. Все происходит настолько быстро, что ты не успеваешь ничего понять.
Я могу сказать, что мне почти было жаль Дюпона. Должно быть я застал его врасплох, у бедолаги совершенно не было времени подумать о том, хочет ли он драться, потому что я решил это за него. Он лишь пытался играть жестко, я это понимаю. Скорее всего, сам тренер просил его действовать агрессивно у собственных ворот. Но это вовсе не означает, что я буду это терпеть. Он вышел сухим из воды после первого толчка. Возможно, мне не стоило позволять ему даже этого. Но о двух подобных выходках не могло быть и речи. То был выставочный матч, и Лига как обычно пыталась опробовать новые правила. В результате того инцидента с Дюпоном меня вышвырнули из игры, как зачинщика драки.
Вот вам парень, который пытается сломать клюшку о мою руку в попытках сдвинуть меня с места. Расстроившись, я оставил на нём пару вмятин своими кулаками после чего мне указали на дверь. И где спрашивается в этом всём справедливость? Возможно, мне тоже стоило притормозить. Всегда заметно, когда кто-то не хочет драться. Это можно прочитать по его глазам. Мне хотелось бы думать, что я предотвратил множество боёв, просто глядя соперникам в лицо. Зачастую взгляда было достаточно, чтобы понять: противник не очень-то готов. Все, что нужно было делать в этом случае – просто не сводить с него взгляд. Почти всегда соперники отступали, и мы могли спокойно продолжить играть в хоккей.
Почти всегда. В одной из игр против «Виннипег Джетс» мы с Джимми Манном немного повздорили, в процессе чего он случайно выронил одну из своих перчаток. Развернувшись и посмотрев ему в глаза, я по одному только выражению его лица мог сказать, что он не горит желанием драться именно сейчас. Но он понимал, что выбора у него не осталось. Мы играли на их домашней арене, все наблюдали за стычкой двух силовиков и видели, как Манн сбросил крагу, справедливо полагая, что он готов драться. Все ждали боя. Джимми не мог просто взять и наклониться за потерянной перчаткой. Это было бы, мягко говоря, сложно объяснить домашней аудитории. Всё не очень походило на драку. Действия Манна, известного своей привычкой наносить сильные удары с левой, было нетрудно предугадать. Больше всего мне запомнилось то, что еще до своего первого удара, я с уверенностью мог сказать, что выиграю тот бой.
В большинстве случаев, когда игра остановлена, и два здоровяка из разных команд оказываются рядом, хватая друг друга за форму, они ничего не замышляют. Никаких драк. Просто «танцы» в попытках сдержать друг друга и посмотреть, как бодаются другие. Но партнеров по танцам следует выбирать с умом. Однажды, во время небольшой потасовки на льду в Миннесоте, кто-то из наших «малышей» ухватил Вилли Плэтта за свитер, так как это делают другие, когда хотят разобрать соперников и посмотреть на уже идущий бой со стороны. С ростом 195 см и весом около 90 кг он вряд ли хотел, чтобы какой-то «мелкий» позорил его, вцепившись в его форму. «Нечего меня хватать!» - сказал он моему одноклубнику. «Если Семенко захочется – пожалуйста. А ты об этом даже не думай!» – Вилли оттолкнул нашего игрока в сторону, а затем подъехал ко мне и мы тут же вцепились друг другу в свитер. Ничего особенного, обычные формальности.
За эти годы мы здорово подружились с Ником Фотю, даже несмотря на то, что каждому из нас отводилась роль «большого и ужасного» в составе своих команд. Он как раз играл за «Калгари», когда я в очередной раз пытался оторвать кусочек от Нейла Шихая. Ник прихватил меня, немного откатившись к бортам и сказал: «Послушай, он все равно не станет с тобой драться, так что не трать собственное время. Ничего кроме фола ты там не заработаешь». «Да, знаю» – ответил я. «Но я попробую. Должен же быть способ, как достать этого типа. Нужно вернуть его к реальности». В эту самую секунду тысячи людей на трибунах смотрели на нас с Ником и думали, что мы вот-вот сбросим краги. Об этом не могло быть и речи. Мы были приятелями.
Но даже если дружбе удавалось предотвратить пару тройку боёв, главным камнем преткновения всегда оставались габариты игроков. Окончательно меня в этом убедил бой Стэна Джонатана из «Бостон Брюинс» и Пьера Бушара из «Монреаль Канадиенс». Мы уже вылетели из розыгрыша плей-офф Всемирной Хоккейной Ассоциации. Я был во Флориде, бездельничал в баре «Супчика» Кэмпбэлла в Форт Лодердейле. Там был огромный телевизор и спутниковая тарелка, конечно же, мы смотрели матчи плей-офф Кубка Стэнли. Бушар – настоящий тафгай, жестким защитником и большой герой для жителей Монреаля. Его рост немного не дотягивал до 190 см, а вес переваливал за 90 кг. Джонатан походил на пожарный гидрант: невысокий, коренастый, весил всего около 79 кг, но в нём не было ни грамма трусости. Помню тот бой, как будто это было вчера.
Конечно же, преимущество было на стороне Бушара. Он продолжал наносить бессчётное количество ударов, большая часть которых попадала Джонатану в шлем. Неожиданно Стэн разразился двумя классными прямыми, поцелив Бушару прямо в нос, и закончил бой! Это сделало мой день. Теперь, если мне удавалось отыскать на льду кого-то с ростом 210 см, я обязательно с ним дрался. Ведь нет ничего хуже для самолюбия тафгая, чем получить по голове от коротышки, который ниже тебя на 15 см. Победа над Бушаром ничего, в сущности, не изменила для Джонатана. Она точно не гарантировала ему светлого будущего. В то же время Бушар, бывший первым тафгаем в НХЛ, являлся таким же символом «Канадиенс», как и пресловутые буквы «СН» на их свитере. Но вскоре после поражения от «малыша» Пьер отправился в Вашингтон.
Меня никто и никогда не посылал в нокаут. Это скорее было моей привычкой. Благодарен судьбе, что со мной такого не случалось. Я совершенно не представляю, что могло бы произойти, если бы врачам пришлось увозить меня со льда на носилках. Сказал бы я тогда: «Выпусти меня обратно, Слатс, давай поквитаемся с ними прямо сейчас!»? Хотелось бы так думать. Но кто знает? Я помню разочарование, которое испытывал, оказавшись на льду, во время игр юниорского этапа своей карьеры в Брэндоне. Мне никогда сильно не доставалось. Но я ни за что не покидал арены, не разобравшись с обидчиком. Если мне не удавалось добраться до него на площадке, я делал это по дороге в раздевалку. Просто не мог себя сдерживать. Тогда я был ещё ребенком. Какой была бы моя реакция в 29 или 30 лет, если бы кому-то поменьше меня повезло с точным ударом? Честно говоря, не знаю. Даже тафгаи могут размякнуть.
Я опасался Джонатана, зная его возможности. То, что случилось с Бушаром, могло произойти и со мной. Но я бы сразился с ним, если бы дело дошло до драки. В конце концов, он был не таким уж маленьким, да и я не собирался убегать. Иногда поводом для боя могут стать очень странные вещи. Так было во время нашего матча в Бостоне, когда я столкнулся с Терри О’Райли, будущим главным тренером «Брюинс». Мы оба находились на льду, когда Джонатан стал бодаться с моим одноклубником Донни Джексоном, собираясь ему хорошенько наподдать. Слатс вышел бы из себя, увидев, что Дон проиграл бой, пока я спокойно прохлаждался в стороне. Вдобавок ко всему мы уступали в счёте, а это врядли сделало бы его счастливым. «Лучше мне как-то вмешаться!» - подумал я.
Продолжая лезть и толкать Джонатана крюком, я надеялся не только вывести его из равновесия, но и спровоцировать О’Райли на какой-нибудь ответ. И мне это удалось. Бой был небольшим: легкая «перестрелка» и быстрый конец. Но этого хватило, чтобы Слатс оставил меня в покое. Удивительно, как хорошо люди слышат друг друга на площадке, несмотря на шум многотысячных трибун. Разговаривая и глядя на соперников, я извлек очень много пользы. Куда больше, чем если бы я грозно размахивал кулаками. Это и нравилось мне больше всего.
Другие главы из книги:
Глава 1: Нефтяник до самой смерти
Глава 2: Переход в профессионалы
P.S.: Хотите больше интересных новостей, статистики, видео, отчетов о матчах и многого другого из мира "Ойлерс", подписывайтесь на наш паблик "в Контакте" - Edmonton Oilers News.
СКОРО: ГЛАВА 11: НА ВЫЕЗДЕ
