27 января 2016, 15:13 14 мин.

«И мы еще удивляемся, почему мы так часто проигрываем, раз уж приглашаем в команду такое дерьмо». Глава 1, часть 2

Автор

В начале 2012 года «Челси» заплатил 1,5 млн фунтов за Патрика Бэмфорда, 18-летнего нападающего, который до этого сыграл лишь 12 минут игрового времени, выступая за «Ноттингем Форест». Фрэнк Кларк, гендиректор «Ноттингема» объяснил всю ситуацию: «Раньше мы могли по нескольку лет удерживать молодых игроков в первой команде. Сейчас же большие клубы выкупают ребят, которым всего 13-16 лет». Самое страшное, что мой друг признает, что ему нет нужды разбираться в ситуации. «Если я смогу отбить игрока у других больших клубов, значит, я успешно выполнил свою работу. Если игроку не удается пробиться в основу, то это не моя вина, а тренера».

Патрик Бэмфорд в «Челси»

Другое дело, когда начинают мелькать имена повесомее. Пару лет назад я разговаривал с одним своим приятелем, который в ту пору был главным скаутом одного из ведущих клубов АПЛ. Мы попивали кофе, и я ненароком спросил, как у него идут дела. Его команда как раз только что стала чемпионом страны, и я ожидал увидеть на его лице счастье и радость. Однако его ответ просто сшиб меня со стула. «Да каждый год одно и то же. Как только хозяева выделяют средства тренерскому штабу, мы садимся и начинаем просеивать возможные трансферные цели. Они смотрят на меня и говорят: «Нам нужен атакующий полузащитник». А я им: «Лады, могу посоветовать Тотти, Кака и Роналдиньо». Я ни дня не работал главным скаутом, но если вдруг в один прекрасный день какой-нибудь топ-клуб предложит мне такую должность, вряд ли я сочту эту работу невероятно ответственной.

Всячески пытаясь пробиться в профессиональный клуб, мне было тяжело наблюдать, как вместо меня туда подписывали моих партнеров по команде. Мне казалось, что они не были такими же мастеровитыми, как я — возможно, с точки зрения «физики» они были покрепче и повыносливее в свои 15 лет, но уж точно уступали мне в технике. Увы, в то время клубы больше обращали внимание на физические данные игрока, чем на его техническую оснащенность.

К счастью, пока мои сверстники «экспериментировали» с наркотиками в конце 90-х, мне удалось (по крайней мере, морально) вырваться из своего окружения. Я решил для себя, что как бы ни сложилось мое дальнейшее будущее, оно ни за что на свете не будет промотано впустую в моем родном городке, где жизнь практически остановилась. Все произошло, когда я вовсю планировал свои каникулы (ровно за неделю до моего отъезда на отдых за границу). Моей маме позвонил скаут и спросил, сможет ли ее сын прибыть на контрольный матч на следующей неделе с участием команды, в которой он работал. Тогда я играл на любительском уровне и получал порядка 30 фунтов в неделю. Как выяснилось позже, этот скаут связался с одним из моих первых тренеров, и тот сказал ему, что во мне есть достаточный потенциал, чтобы проверить меня в деле, и что при должной работе со мной я бы мог стать хорошим профессиональным игроком. катастрофически плохо помню события того контрольного матча, поскольку голова была забита мыслями о долгожданной свободе. Когда в перерыве в подтрибунном помещении меня остановил тренер и сказал «Твой отпуск отменяется — мы подпишем с тобой контракт», мой эйфорию омрачил тот факт, что я уже забронировал себе билет до Сан-Франциско и думал лишь о том, чего бы прикупить из марки Superdrug (известный парфюмерный бренд).

С того момента я каждый день прокручивал эти мгновенья в голове. Думал о том, что бы стало, откажи я ему тогда. Несмотря на свою давнюю мечту играть на профессиональном уровне, я не раз убеждался в жизни, что если ты связываешь себя какими-либо обязательствами, потом вернуть привычную свободу крайне непросто. Интересно, где бы я тогда оказался? Заработал бы я столько наград и получил бы свои 15 минут славы и признания за свой труд? Смог бы ли я испытать подлинное наслаждение после забитого мяча или победы в важном матче? Но настоящие вопросы таковы: сохранил бы ли я своих «настоящих друзей», если бы последние 10-12 лет виделся с ними лишь на выходных? Смог бы ли я побывать на свадьбе своему лучшего друга, где меня назначили шафером, в тот день, когда предстояла игра с «Арсеналом»? Смог бы ли я присутствовать на похоронах, которые я пропустил, за что меня потом не могли простить? Сидел бы ли я на антидепрессантах, как сейчас? Смог бы ли я взбесить определенный круг людей лишь за то, что не хотел жить так, как они? И смог бы ли я оценить достижения своей жизни не с помощью заработанных денег и побед на футбольном поле? Опять-таки, никто этого не знает. Как кто-то однажды выразился: «Футбол был моей любимой игрой. Но потом я подписал контракт с окладом 500 фунтов в неделю (что для меня было неслыханным богатством), и я начал карьеру игрока с невыветриваемой мыслью из головы о том, что они впустили к себе какого-то постороннего человека; чужеземца, оказавшегося в святой святых». И теперь, когда и я пошел на этот шаг, стало понятно, что теперь я них...я не смогу вернуть все назад. Во мне всегда жило это чувство.

Признаться честно, моей первой мыслью было то, что я совершил грандиозную ошибку. Предоставленные условия были ужасны, некоторых игроков я на дух не переносил, и новый образ жизни показался мне абсолютно диковинным. Я сидел дома, часами плюя в потолок и не зная, чем себя занять. А потом я приходил на тренировку, и надо мной начинали насмехаться за то, что я «не такой, как все», неважно, в каком смысле. Самые языкастые члены команды могли подтрунивать надо мной ради забавы, потому что я тогда не умел поддерживать шутливую беседу внутри коллектива. Они могли шипеть каждый раз, когда я хотел что-либо сказать, пока я не выдерживал; пробовать снять с меня кепку во время ланча, говоря, что это «противоречит клубным правилам». Затем они стащили мой телефон и написали тренеру сообщение, в котором я «благодарил его за вчерашнюю ночь». Помню, как однажды сидел в раздевалке перед тренировкой, когда кто-то из ветеранов начал говорить про «игру на третьего». Услышав этот термин впервые, я спокойно попросил объяснить мне, что это значит. Все вокруг посмотрели на меня с отвращением. Молчание нарушил один из самых ненавистных мне игроков, сказав: «И мы еще спрашиваем, почему мы так часто проигрываем, раз уж приглашаем в команду такое дерьмо».

Могу припомнить и другие случаи. Некоторые ветераны умышленно давали мне пас, мощно пробивая по мячу, чтобы я не смог его укротить. Для меня этакие проделки казались низостью с их стороны, хотя вскоре я прознал, что подобный «обряд посвящения» встречается везде. Когда Дуайт Йорк пришел на свою первую тренировку в «Манчестер Юнайтед», Рой Кин умышлено пульнул в него мячом со всей силы, чтобы тот не смог его обработать. «Добро пожаловать в «Юнайтед», — сказал Кин — «Кантона в свое время просто расстреливал новичков». Насколько я был зол на пакости в мой адрес со стороны ветеранов, настолько же они помогли мне стать лучше, потому что на тренировки я приходил самым первым и уходил последним. Во мне усиливалось желание утереть им нос и стать лучше них.

Дуайт Йорк и Рой Кин

За полгода в команде я доказал, что готов выступать на столь высоком уровне. Я играл стабильно и регулярно признавался «игроком матча» (шампанское нам не дозволялось, поэтому все ограничивалось фотографией с эмблемой спонсора лиги и заметкой в программке на предстоящую домашнюю игру). Я начал делать себе имя, и те люди, которые всячески вставляли мне палки в колеса, со временем остудили свой пыл. За это время менеджер задвинул в запас немало возрастных игроков, и мой авторитет в раздевалке заметно вырос. Я проделал большой путь с момента своего дебюта до того мгновения, когда, помнится, услышал скандирование моей фамилии кем-то из фанатов гостевой команды. По глупости я решил, что это кто-то из знакомых пришел посмотреть на мою игру, поэтому отозвался на свою фамилию и повернулся к болельщикам. Сразу же вся трибуна прокричала «мудииила!» и залилась истеричным смехом. Я совсем забыл, что раз уж ты играешь на столь высоком уровне, твоя фамилия уже значится на спине твоей футболки.

Мне по-прежнему не нравился сложившийся быт типичного футболиста. Да, матчи приносили мне удовольствие, хоть мы и шли далеко не в лидерах; но в течение оставшихся дней недели оставалось лишь сидеть дома и читать книгу или смотреть телевизор. Часто я старался как можно дольше задержаться на клубной базе, чтобы хоть чем-то занять себя. Я мог часами долбить мячом по стене, в которой были квадратные кирпичи. Иногда мы состязались между собой — нужно было попасть по шести «квадратам» подряд, и тому, кто справится с этим первым, доставалось 5 фунтов. Но чем-либо другим заняться в клубе было нереально. Наша база была обустроена довольно скромно: у нас был теннисный корт, который напоминал смертельную ловушку, поскольку был огорожен плоской колючей проволокой; а также автостоянка, территория которой увеличивала вдвое нашу тренировочную площадку. Но в один прекрасный день я угодил мячом в окно машины тренера, и «лавочка прикрылась». С тех пор мой навык длинного паса стал лучше, но штраф в размере 180 фунтов за простое оконное стекло я до сих пор не в состоянии переварить.

Обычно мы встречались у стадиона перед тем, как поехать на тренировочную базу. У меня не было машины, поэтому я садился в машину к игроку, сидевшему возле меня в раздевалке и ехал в компании его близких друзей. У нас в команде была группа темнокожих игроков, и мне приходилось терпеть звуки их ужасной R&B-музыки, которую они включали по дороге. Но впоследствии ребята стали относиться ко мне теплее и окрестили меня «почетным братом». Данный титул означал, что они готовы меня прикрыть; если бы у меня возникла неприятность, они бы позаботились обо мне, а если я допустил ошибку — подсказали бы об этом. И когда дошло до того, что я оказался на грани ухода из клуба, они позвонили в свои предыдущие команды и замолвили за меня слово. Я в неоплатном долгу перед ними за их помощь.

Эта компашка являла собой самую лучшую иллюстрацию того, чем жестокий прикол отличается от унижения. Раз в неделю кто-нибудь из них приходил на базу пораньше и понарошку обустраивал что-то вроде парикмахерской. Затем к нему по очереди заходили другие темнокожие ребята, и им там делали прическу, пока они сидели и листали журналы. Из числа игроков, не вхожих в их компанию, я приходил на тренировку самым первым, и я почувствовал, как они резко изменили в лучшую сторону свое отношение ко мне, все чаще предлагая мне поучаствовать в их сценках. Я говорил: «Твою мать, опять здесь Дезмонд!». Или же я мог умыкнуть ножницы и делать вид, что стригу сидящего в кресле человека на манер парикмахера из фильма «Поездка в Америку»: «Стоит мне завести речь о боксе, белые так и норовят влезть в разговор со своим Рокки Марчиано! Идите нахер ты, ты, и ты! Следующий!» Думаю, они смеялись скорее из жалости ко мне, потому что пародист из меня выходил, в лучшем случае, так себе, но для налаживания межрасового контакта такие мероприятия были как нельзя кстати. В один из дней я вошел к ним в «парикмахерскую», и на меня налетело 5 темнокожих ребят, вооруженных машинками для стрижки волос, которыми они сбрили мне все волосы. Чтобы вы знали — они сбрили мне все волосы.

Та самая сцена в парикмахерской из фильма «Поездка в Америку»

Когда я стал более известным, то стал вкушать все прелести жизни профессионального футболиста. К тому времени я уже покинул дом, переехал поближе к базе своего клуба и жил рядом с игроком, с которым уехал. Поскольку у нашего клуба было туго с деньгами, на выездные матчи мы приезжали только в день игры, что неслыханно для команды, играющей на столь высоком уровне. Мы приезжали поздно вечером, а иногда и в 2-3 часа ночи (в зависимости от того, где мы играли), а потом садились в машину и направлялись домой. В эти часы улицы были практически пустыми, и мы обычно проезжали на красный свет светофора, уезжая с города и давя педаль газа в пол. Однако в один прекрасный момент нас настиг полицейский на мотоцикле, и в ожидании худшего мы уже приготовились оправдываться. На деле опасаться было нечего: как только полицейский увидел, что некоторые из нас сидели в тренировочных клубных костюмах, он поздравил нас с результатом матча и сопроводил нас до выезда с города.

С той поры полицейский эскорт сопровождал нас до ближайшей автострады почти на каждом выездном матче. Полицейский ждал, пока мы не вернемся со стадиона, перекидывался с нами парой фраз о результате матча, про наш клуб и футбол в целом, а потом спокойно провожал нас за город. Полагаю, что для полицейского с того округа такой опыт был самым ярким моментом в карьере, и само собой, мы были ему благодарны. Я точно помню, что мы до хрипоты спорили между собой, стоит ли дать полицейскому за его помощь что-то еще, кроме кебаба, которым мы его угощали, останавливаясь поужинать. В итоге мы условились подарить ему клубный жетон (с деньгами тогда были проблемы), и к нашему восторгу, он гордо носил его на своей униформе все время, пока мы играли за этот клуб. Не исключено, что носит до сих пор.

Оглядываясь назад в то время, все же я могу назвать массу причин, почему безвестность так помогала мне наслаждаться футболом. На меня или на клуб оказывалось минимальное давление, что не мешало моей мотивации на успех — это невероятное сочетание обстоятельств, и я бы отдал многое, чтобы прочувствовать его снова. И тренер, и болельщики ждали промахов с моей стороны, но сам я всегда стремился к идеалу. И как только я нащупал свой более-менее стабильный уровень, я понял, что все складывается как надо. Но зачастую игры мне удавались «на 5 с плюсом», и вскоре я начал ощущать себя крупной рыбой в мелком пруду. Когда я, будучи умудренным опытом, вижу подобные ситуации сейчас, я стараюсь не злословить или как-то язвить в адрес таких игроков. Напротив, я чем могу стараюсь помогать молодежи становиться лучше, даже если иногда у них опускаются руки от невозможности сделать то, что ветераны команды считают само собой разумеющимся.

Несколько лет назад я всерьез рассматривал возможность завязать с футболом насовсем ради своих других увлечений. И всё с той целью, чтобы получить импульс для переосмысления всего. Порой, когда матчи идут один за другим, и ты совершенно не видишь свою семью, твоя игра далека от совершенства, и результаты оказываются отрицательными, ты словно попадаешь под контроль обстоятельств. Позже ко мне пришло осознание, что это все было предпосылками надвигавшейся депрессии, и меня спасло бы увлечение чем-нибудь еще. Стоя в подтрибунном помещении «Энфилд Роуд» перед игрой с «Ливерпулем», меня посетило то, что Марсель Пруст называл «воспоминанием об утраченном времени». Когда тренер раздал каждому игроку по мячу, я поднёс свой мяч к носу и понюхал его. Не спрашивайте, зачем — я этого не делал и до того, и после. Мяч был абсолютно новым и таким манящим. Его запах перенёс меня в мой родной район и в то мгновенье, когда родители купили мне мой первый комплект формы от Adidas Tango. Всем знаком этот аромат новой формы, который сразу же дал мне массу причин увлечься этой игрой — это был аромат счастья и теплоты. Как только начал нарастать шум трибун, и первые аккорды песни «You'll Never Walk Alone» стали доноситься до подтрибунного помещения, я дал себе установку хранить этот миг в сознании как можно дольше.

Часто говорят, что 95% всего происходящего в футболе проходит за закрытыми дверями. Уж поверьте мне — правда куда причудливее всяких домыслов. Вы можете полтора часа лицезреть нас в субботний день и сформулировать собственную точку зрения на основе лишь этого мимолетной картинки. Вы можете посмотреть на распинающихся про тактику экспертов, не беря в расчет то, что все сказанное ими прописано заранее с целью угодить в удобный формат повествования и едва обнажает лишь верхушку всего айсберга. Не исключено, что вы прочитали в таблоидах про постыдные рождественские вечеринки и теперь задаетесь вопросом: неужели они и вправду настолько сумасшедшие? Возможно, вам просто невдомёк, под каким давлением порой находятся молодые и здоровые на вид спортсмены, у которых вроде как всё есть. Возможно, вам показали по телевизору парочку так называемых «повес», и теперь вам интересно, какова их жизнь на самом деле. Полагаю, что вы всегда недоумевали, как игрок может ужасно смотреться в одном клубе и затем расцветать в другом. Есть ли в современном футболе «расистский подтекст»? Кто важнее - тренер или капитан? Неужели чиновники более благосклонны к топ-клубам? А что сами игроки думают о критиканах из телевизора, Футбольной Ассоциации и ФИФА? Каковы преимущества у легионеров или топовых агентов в последние часы трансферного окна? Как начисляются бонусы для игроков? Что важнее — трофеи или деньги? И что сами игроки думают о вас, болельщиках?

Ответы на все эти многочисленные вопросы можно найти, лишь прочтя книгу, написанную в условиях полной анонимности игроком, поигравшим на высочайшем уровне. В этой книге я постараюсь объяснить вам, как устроен футбол без какого-либо лирического приукрашивания — все на основании лишь собственного опыта. Большинство этих историй я не должен рассказывать вам в принципе. Но я все же расскажу их.