22 мин.

Песни Великой Победы.

143

  1. Вставай страна огромная.

Первая песня, поступившая на вооружение Советской Армии. Между прочим, звучала на радио каждое утро после боя курантов. Стихи были написаны Василием Лебедевым-Кумачем еще до начала войны (вот и не верь после этого в пророчества!). Впервые слова «Священной войны» были опубликованы 24 июня 1941 года в газетах «Известия» и «Красная звезда». «Известия» в те далекие годы читали практически все, в том числе и композитор Александр Васильевич Александров, который в этот же день облачил стихи Лебедева-Кумача в сталь музыки. Из воспоминаний сына Александрова – Бориса: «Помню, как утром 25 июня 41-го отец написал на грифельной доске "Священную войну", тогда было не до того, чтобы расписывать партитуру по голосам. Мы записали мелодию и слова в свои тетради и стали репетировать. Никто не мог представить себе масштаба, значения этой новой песни, хотя прозвучала она мощно, захватив своей внутренней силой». 

«Священная война» впервые прозвучала 27 июля 1941 года на Белорусском вокзале. Накануне группа из Ансамбля красноармейской песни и пляски под управлением А. В. Александрова провела напряженную репетицию. Слова и ноты песни Александров писал мелом на доске, т. к. печатать их не было времени, и уже после этого музыканты переписывали их в свои тетради. 

Между прочим, 27 июля «Священная война» по просьбам слушателей прозвучала пять раз! С момента первого исполнения она стала гимном борьбы советских людей с фашизмом. Многократно стихи и музыка песни перепечатывались во фронтовых газетах, а многие бойцы пели её на передовой. «Священная война» стала главным калибром громадного и несокрушимого крейсера под названием СССР в борьбе с фашистскими захватчиками, таковым она остается и по сей день, а посему слушается только стоя.

2. Катюша

Авторов «Катюши» композитора Матвея Блантера и поэта Михаила Исаковского познакомил московский литератор Василий Александрович Регин. Он же попросил их написать песню для первого номера вновь появившегося журнала. «Возвращаемся мы с Исаковским из редакции, - вспоминал позже Блантер, - В машине говорю поэту, что мне нужна песенка для программы джаз-оркестра, которым я руковожу. И в ответ Исаковский вдруг читает мне строчки, которые, по его словам, кажутся ему музыкальными:

Расцветали яблони и груши,

Поплыли туманы над рекой.

Выходила на берег Катюша,

На высокий берег, на крутой... 

Записываю слова, как-то сразу проникшись их поэтичностью, чистотой и, пожалуй, танцевальностью, - я почувствовал ее в игре ударений «на берег», «на высокий берег». И начинаю про себя напевать». Мелодия песни была написана композитором в 1938 году, однако слова для «Катюши» ограничивались первыми восьмью строчками. «А песня для программы между тем была очень нужна, - рассказывал позже композитор. - Дирижер нашего оркестра, Виктор Кнушевицкий постоянно напоминал мне об этом, поэтому я не раз приезжал в Ялту и приставал к Исаковскому до тех пор, пока он не отдал мне большой лист бумаги, весь исписанный вариантами стихов. Мы выбрали из них строки, ставшие впоследствии «Катюшей»... Тематику песни Михаил Васильевич Исаковский объяснил так: «Может быть, стоит сказать хотя бы вкратце, почему я включил в песню бойца-пограничника, которого Катюша любит и ждет, которому она дает наказ зорко беречь родную землю. Дело в том, что время тогда было все-таки тревожное. Мы как бы уже предчувствовали войну, хотя и не знали точно, когда и откуда она может прийти. Впрочем, не только предчувствовали, но, в известной мере, уже переживали ее: ведь в 1938 году еще полыхало пламя войны в Испании, В том же году Красная Армия вынуждена была вести тяжелые бои с японскими самураями у озера Хасан, не очень спокойно было и на западных наших границах. Вот почему тема Родины, тема защиты ее от посягательств врага была самой важной, первостепенной, и я, конечно, никак не мог пройти мимо нее даже в лирической песне». Впервые «Катюша» прозвучала в Колонном зале Дома союзов осенью 39-го. 

3. Тёмная ночь

В 1942 году в Ташкенте, куда эвакуировалась Киевская киностудия шли съемки киноленты «Два бойца». Музыку к фильму писал известный композитор Никита Богословский. Идея написания «Темной ночи» пришла режиссеру картины Леониду Лукову. Из воспоминаний Никиты Богословского: «Однажды вечером пришел ко мне Леонид Луков и сказал: «Понимаешь, не получается у меня никак сцена в землянке без песни». И так взволнованно, так талантливо рассказал мне и тему песни, и ее настроение, что я, сев к роялю, сразу, без единой остановки сыграл ему мелодию «Темной ночи», которая и вошла потом в фильм без изменения. Луков сразу же и безоговорочно принял музыку - видимо, она полностью совпала с его видением будущей сцены. Вызвали срочно поэта Владимира Агатова, он тут же, присев к столу, написал стихи, почти без помарок. Разбудили Бернеса, отсыпавшегося после утомительных съемок, где-то уже поздно вечером раздобыли гитариста, ночью на студии записали фонограмму, а наутро Луков в декорации уже снимал Бернеса под эту фонограмму». После выхода на экраны фильма «Два бойца» песню запела вся стана. Её пели на передовой, её пели и дома, ожидая своих родных с фронта. Интересный факт: в далекие 40-е весь первый тираж пластинки с только что написанной песней "Темная ночь" был забракован: отдел технического контроля обнаружил в фонограмме незапланированный шорох. Оказалось, что одна из работниц завода, слушая песню, не сдержалась и заплакала. Слезы попали на восковую матрицу и... Так простая труженица Галя Журавлева вошла в историю.

4. На безымянной высоте.

Песня о настоящей воинской дружбе, основой написания которой послужили события реального боя на высоте, отмеченной на военных каратах цифрами 224,1 м. близ поселка Рубежанка, расположенного на границе Калужской и Смоленской области. Занятая гитлеровцами безымянная высота оставалсь неприступной на протяжении нескольких атак красноармейцев. И тогда 18 добровольцев 718-го стрелкового полка под командованием лейтенанта Евгения Порошина решились на отважную ночную вылазку. Под покровом темноты группа Порошина подползла вплотную к вражеским позициям и, после ожесточенного боя, овладела высотой, а после геройски удерживала её. Немецкие атаки следовали одна за другой, бойцам даже не хватало времени перезарядить пулемётные и автоматные диски. Судьбу боя решил подвиг Николая Годенкина. Не страшась смерти, Годенкин встал в полный рост и пошел на наступающего противника. Даже смертельно раненый, боец прошел несколько десятков метров, выиграв таким образом для своих товарищей такое драгоценное время. После боя за высоту в живых осталось лишь двое… Один из них — Герасим Ильич Лапин — был оглушен и контужен в том бою. Засыпанный землей от разрыва снаряда, он пролежал под кустом до наступления темноты, а потом ползком добрался к своим… Другой защитник высоты — Константин Николаевич Власов — был ранен, попал в плен. Бежал, скрывался в лесу, а затем воевал в партизанском отряде… 

Из воспоминаний поэта М. Л. Матусовского: «Впервые об этом сражении я услышал от редактора дивизионной многотиражки Николая Чайки, когда служил в газете 2-го Белорусского фронта, Рассказ поразил меня. Позже я познакомился и с героями, оставшимися в живых. А припомнилось мне все это снова, когда в начале 60-х годов режиссер Владимир Басов пригласил меня и композитора Вениамина Баснера работать вместе с ним над фильмом «Тишина» по одноименному роману писателя-фронтовика Юрия Бондарева. Басов попросил нас написать песню, которая как бы сфокусировала в себе фронтовую судьбу двух главных героев картины. Песню, не поражающую масштабностью и размахом событий. И тогда я вспомнил этот бой. В истории Великой Отечественной войны он только маленький эпизод, но как велико его значение!..» Стихи были написаны, но с музыкой к ним дело не шло никак.«Когда третий вариант ее,—рассказывал потом композитор, — был забракован и поэтом, и режиссером картины «Тишина» Басовым, и старшим музыкальным редактором «Мосфильма» Лукиной. я отчаялся, хотел вообще отказаться от этой работы. Но Басов, выслушав мои сомнения, сказал, что время еще есть, и просил продолжать поиски. Сердитый, ехал я домой, в Ленинград, и вдруг по дороге, в вагоне дневного поезда, почувствовал совершенно новую мелодию… Записать ее было нечем, не на чем — поэтому всю дорогу пел про себя, чтобы не забыть…» Эту мелодию, родившуюся под стук вагонных колес, мы и слышим в картине, которая вышла на экраны страны в 1964 году. Пел песню за кадром артист Лев Барашков.

5. Журавли

Трудно найти человека, который не знает песню "Журавли": "Мне кажется порою, что солдаты..." Если вы попросите кого-нибудь вспомнить любую песню о войне, то большинство сразу назовёт "День Победы", но сразу следом за ним - "Журавлей".

 При этом, немногие знают историю этой песни, искренне полагая, что она была написана в годы Второй Мировой. Но нет, родилась песня "Журавли" позже, гораздо позже - более чем через 20 лет после окончания войны.

Началось всё 6 августа 1945 года в Японии. Именно в этот страшный день на Хиросиму была сброшена атомная бомба. Дом двухлетней Садако Сасаки находился всего в полутора километрах от эпицентра взрыва, но девочка не только выжила - казалось, она вообще не получила никаких повреждений. До одиннадцати лет Садако росла самым обычным ребёнком - активным и весёлым. Девочка занималась спортом, участвовала в соревнованиях... Но внезапно её жизнь стала совсем иной. В ноябре 1954 года у Садако проявились первые признаки лучевой болезни, а в феврале врачи поставили страшный диагноз: "лейкемия" - рак крови, который в Японии в то время называли "болезнью атомной бомбы".

 

Девочку поместили в госпиталь, но надежд на выздоровление не было. Однажды лучшая подруга Садако, Чизуко, пришла навестить больную и принесла ей необычный подарок: бумажного журавлика. Чизуко рассказала старинную японскую легенду: тот, кто сложит тысячу бумажных журавликов, сможет загадать любое желание, и оно исполнится. Садако мечтала выздороветь. Она начала складывать журавликов, занимаясь этим целыми днями. Любой клочок бумаги, который попадал в её руки, превращался в бумажную птицу.

 Часто пишут, что Садако успела сделать всего 644 журавлика. Но это не так. Просто в 1977 году писательница Элеанор Коэр выпустила книгу под названием "Садако и тысяча бумажных журавликов", в которой и рассказала про 644 журавлика - якобы, больная девочка не успела воплотить свою мечту в жизнь. На самом деле, всё было гораздо печальнее: Садако сделала тысячу журавликов, но... её желание не исполнилось. Болезнь не уходила. Девочка продолжала бороться и складывала всё новых и новых журавликов...

Увы, жизнь оказалась жестокой: Садаки умерла 25 октября 1955 года.

 Страшная и грустная история девочки сделала её символом неприятия ядерной войны. Памятники Садако были установлены в разных городах и странах. Конечно же, самый известный из них находится в Хиросиме - в Парке Мира. Он был установлен в 1958 году, и на его постаменте написано: "Это наш крик, это наша молитва, мир во всем мире". А на верхушке купола-постамента - скульптура Садако с бумажным журавликом в руках.

Ровно через 20 лет после завершения войны, в 1965-м, дагестанский поэт Расул Гамзатов посетил Японию. Ему показали памятник Садако и поведали её историю. Этот рассказ настолько потряс Гамзатова, что он не переставал думать о маленькой японке и её журавликах. Но в той поездке поэта настигло его собственное горе: он получил телеграмму, в которой сообщалось о смерти его матери... Гамзатов вспоминал: "Я вылетел в Москву и в самолёте, думая о матери, вспомнил и умершего отца, и погибших на войне братьев. Но та хиросимская девочка с бумажными журавликами не уходила из памяти. Так было написано это стихотворение".

 Да, Гамзатов написал стихотворение "Журавли" на своём родном аварском языке, и птицы стали символом всех погибших на войне солдат. В 1968 году Наум Гребнев перевёл стихотворение на русский язык, и "Журавли" были напечатаны в журнале "Новый мир".

Это стихотворение попалось на глаза известнейшему артисту Марку Бернесу. Бернес был поражён. Он сразу же позвонил Гребневу и рассказал, что мечтает превратить стихотворение в песню. Оговорили изменения, о которых Гамзатов вспоминал: "Вместе с переводчиком мы сочли пожелания певца справедливыми, и вместо „джигиты“ написали „солдаты“. Это как бы расширило адрес песни, придало ей общечеловеческое звучание". Кроме того, текст сократили - из оригинальных 24 строк оставили 16.

 С готовым текстом Бернес обратился к композитору Яну Френкелю - их уже объединяло длительное и продолжительное сотрудничество. Но "Журавли" не сразу "сдались" композитору - только через два месяца он написал вступительный вокализ, и после этого работа пошла легче. И вот музыка была готова. Френкель писал: "Я тут же позвонил Бернесу. Он сразу же приехал, послушал песню и... расплакался. Он не был человеком сентиментальным, но нередко случалось, что он плакал, когда ему что-либо нравилось".

Бернес очень торопился записать песню. В то время он уже был очень тяжело болен, и, как бы предчувствуя свою кончину, хотел, чтобы "Журавли" стали его последней песней.

 Марк Бернес умер 16 августа 1969 года, и, по его просьбе, на похоронах звучали "Журавли". Через 20 лет, в 1989 году, эта же песня провожала в последний путь Яна Френкеля.

 "Журавли" оставили глубочайший след в памяти народа. Именно благодаря этой песне журавль стал символом памяти о погибших в Великую Отечественную войну. Эту птицу можно увидеть на многих памятниках, посвящённым павшим.

 Множество артистов записали свои версии "Журавлей" и исполняют эту песню на своих концертах (в том числе, например, англичанин Марк Алмонд). Правда, вряд ли их можно сравнить с Марком Бернесом, который подарил этой песне бессмертие.

 6. Путь-дорожка фронтовая

Впервые она прозвучала в 1947-м, через два года после окончания Великой Отечественной. Написана была специально для замечательного актера и певца Марка Бернеса. Дело в том, что есть среди киноролей артиста маленькая, но очень яркая роль фронтового шофера с забавным прозвищем «Минутка» в картине Фридриха Эрмлера «Великий перелом». Фильм рассказывал о героической битве за Сталинград. Герой Бернеса погибает, успев в последнюю минуту совершить подвиг. Когда в самый драматический момент боя прерывается связь командного пункта с бойцами, Минутка зубами соединяет телефонные провода, восстанавливая связь. Так и погибает…  Герой Бернеса не произнес в картине ни одного слова, но зрители запомнили образ лихого и бесстрашного, смешного и оптимистичного парня, колесящего по разбитым фронтовым дорогам, лавируя между минами и воронками от снарядов. Еще бы! Ведь многие военные шоферы узнавали в нем себя.

7. Бери шинель, пошли домой

Хотя песня эта была написана через 30 лет после Великой победы, многие ветераны-фронтовики считают, что она точнее прочих передаёт те чувства и ощущения, которые испытывали солдаты в Победном мае 1945 года.

Это неудивительно, ведь стихи к ней писал фронтовик Булат Окуджава, а музыку – композитор Валентин Левашов, в годы войны руководивший различными армейскими коллективами. У многих эта песня связана с фильмом Леонида Быкова «Аты-баты, шли солдаты…», где она звучит в самом конце. Однако Левашов и Окуджава писали её на заказ для другого фильма – «От зари до зари», вышедшего на экраны в 1975 году.

В течение двух лет песня, прозвучавшая сразу в двух фильмах, стала одной из самых популярных песен, посвящённых военной тематике. Её исполняли многие артисты. Среди них такие популярные как Эдуард Хиль, Иосиф Кобзон и сам автор текста -  Булат Окуджава.

8. Смуглянка

Песня о молдавской партизанке родилась осенью 1940 года в творческом союзе поэта Якова Шведова и композитора Анатолия Новикова. Основой написания песни послужил молдавский фольклор. После начала Великой Отечественной Войны ноты «Смуглянки» были утрачены, сохранились лишь черновые наброски. Позже, по этим черновым записям Новикову удалось восстановить песню и он отнес её на радио. Однако в радийной редакции песню забраковали – посчитали несоответствующей времени, поэтому «Смуглянка» отправилась в темный ящик письменного стола композитора вплоть до 1944 года. «Как-то в 1944 году мне позвонил художественный руководитель Краснознаменного ансамбля А. В. Александров, — вспоминал Новиков, — и спросил, нет ли у меня новых песен. Я принес ему несколько новинок, в том числе и «Смуглянку». К великому моему удивлению, именно эта веселая, лирическая песенка про любовь молдавской девушки больше всего понравилась прославленному музыканту».

9. Давай закурим

Осенью 1941 года на Южном фронте очень рано выпал снег, а после вдруг неожиданно потеплело, дороги раскисли и превратились в грязь. Именно в это время наши войска предприняли контрудар под Ростовом-на-Дону, в результате которого был освобожден этот город, а гитлеровские войска потерпели первое крупное поражение, и не смогли пробиться к кавказской нефти. Потому первоначально «Давай закурим» в стихотворении Ильи Фенкеля начиналась так:

«Теплый ветер дует, развезло дороги,

И на Южном фронте оттепель опять.

Тает снег в Ростове, тает в Таганроге,

Эти дни когда-нибудь мы будем вспоминать».

Позже к стихам Фенкеля добавилась музыка Модеста Табачникова и в таком виде композитор отнес её в отдел пропаганды Южного фронта. Бригадный комиссар Рюмин, возглавлявший отдел пропаганды и агитации Южного фронта, которому композитор принес и пропел эту песню, тоном, не терпящим возражений, заявил: «Никому эта твоя песня не нужна. Что это я буду вспоминать про то, что ты дал мне закурить? Вот если бы снарядами поделился или автоматный диск с патронами передал бы, тогда другое дело». И все-таки в канун нового 1942 года премьера песни состоялась. Исполнил её ансамбль песни и пляски Южного фронта. Тогда же её напечатала фронтовая газета, потом «Комсомольская правда». И пошла песня гулять по свету. 21 февраля 1943 года песня «Давай закурим!» впервые прозвучала в исполнении Клавдии Шульженко в её театрализованной программе «Города-герои» на сцене московского Театра сатиры. К тому времени войска наши уже разгромили немцев под Сталинградом, линия фронта резко изменилась, и певица решила видоизменить зачин песни. В песне уже не упоминались ни Южный фронт, ни Ростов, ни Таганрог, о которых шла речь в изначальном её варианте. Обновленная песня победно прошлась по всем фронтам и добралась до самого Берлина.

10. Любимый город

«Любимый город» родилась в далеком 1939 году. Автор слов Е. Долматовский был приглашен в Киев для написания песни к новому кинофильму «Истребители». «Поездка в Киев - всегда счастье, - вспоминал впоследствии Долматовский, - а тут еще и пора цветения каштанов, беззаботная весна 1939 года. И еще невозможно себе представить , что придется лежать в истоптанной ржи с винтовкой на подступах к этому городу, а потом переплывать ледяной Днепр, а потом - не скоро, не скоро - проходить по разрушенному Крещатнику». В поезде поэт познакомился с летчиком, которому предстояло лететь в Испанию. «Летчики, воевавшие в Испании, были нашими кумирами» - писал позже в своих мемуарах Долматовский. По счастливой случайности недавние попутчики поселились в соседних номерах киевской гостиницы «Континенталь». Познакомившись на съемочной площадке с Марком Бернесом, исполнявшего в «Истребителях» главную роль, автор стихов «Любимого города» пишет композицию, которую по задумке режиссера поют школьники на выпускном вечере. Однако Марку Бернесу, играющему роль летчика, очень хочется спеть другую песню – «свою, летчикову». Долматовский и Бернес долго спорят, какой должна быть эта песня. Из воспоминаний Долматовского: «Режиссер вообще-то не против, но никак не определит что за песня нужна и нужна ли вообще - не затормозит ли она кинематографическое действие. Потом я делаю наброски. Бернес их бурно отвергает: «Напиши мировую песню. Вроде вот такой… Впрочем, тебе такую никогда не сочинить!» И он напевает песню "Дальняя сторожка ". Я нерешительно признаюсь , что это - мое сочинение . Тогда Бернес смиряется , хотя . кажется , не очень верит мне на слово . Поздно-поздно мы стучимся в дверь соседа по гостинице . Летчик собирает чемодан - он уже получил назначение , на рассвете улетает в свою часть . Прямо с порога мы начинаем интервью : «Представьте себе, что в кругу товарищей вы поете песню о себе, о своих раздумьях. Что эта за песня ?». Тогда еще нельзя было много рассказывать об Испании. Но возникшая душевная близость располагает к откровенности. И мы слушаем, слушаем, вновь переживая и как молитву повторяя: Барселона, Картахена, Гвадалахара... Никита Богословский создал музыку, и поныне кажущуюся мне замечательной. Бернес морщится: он заказчик, ему так положено. Но песню он поет . Бежим на Брест - Литовское шоссе , на студию . Директору песня не нравится. Директор, оказывается, сам поет, у него тонкий театральный тенор, и в его исполнении песня не получается. - Нет мужества! - заключает он обсуждение. - Нужна эта песня или не нужна? Да она и опоздала. Снимать некогда- план есть план. Режиссер - "за", но у песни много противников. Мы с Богословским и Бернесом просим снять песню на кинопленку за наш счет . Идут дебаты . Я уезжаю в Москву в расстроенных чувствах - вопрос о "Любимом городе" не решен .» Позже Бернес напишет Долматовскому, что фильм подготовлен в двух вариантах – с песней и без, однако все работники киностудии песню поют. В конечном итоге все разрешилось благополучно и песня триумфально вошла в киноленту «Истребители», а к весне 1941 года она звучала повсюду.

11. День Победы

Песня была написана к 30-летию победы, и стала главной песней в жизни Харитонова и Тухманова. «Песня эта очень мне дорога,—рассказывал позже Владимир Гаврилович Харитонов.—О такой песне я давно мечтал. И шел к ней нее эти тридцать лет, что прошли от победных незабываемых залпов. Прибавьте к ним еще пяток—с того самого довоенного сорокового, когда меня призвали в армию и одели в военную форму. Служба моя началась в Московском пехотном училище имени Верховного Совета РСФСР. А уже год спустя вместе с курсантами-кремлевцами принял я первый свой бой. Держали мы оборону на рубеже у Волоколамского шоссе рядом с гвардейцами легендарной панфиловской дивизии. Немало полегло там моих боевых товарищей, но выстояли, не пропустили врага к столице. Потом был Сталинград. Контузия, Госпиталь. Снова —фронт. И там на моих глазах погибали мои фронтовые друзья-однополчане. До сих пор удивляюсь, как сам уцелел, дожил до Победы. Обо всем этом и мечталось рассказать в песне, да все никак не находил для нее главной строчки, той, что стала бы ее камертоном, определила бы весь ее настрой и тональность. И вот однажды — звонок из музыкальной редакции радио. — Владимир Гаврилович, нужна песня ко Дню Победы. Только, пожалуйста, чтобы, веселая, радостная. Грустных не надо. Обойдитесь без слез… — Хорошо. Подумаю,—отвечаю,—но я ведь могу написать о войне и Победе только то, что сам перечувствовал в ней и пережил… Хожу по комнате. Думаю. Слова редактора этого (я даже фамилию у нее позабыл спросить, так меня они ошарашили) из головы все никак не выходят. Тут-то и вырвалось у меня, как вздох, как озарение какое-то: «Это радость со слезами на глазах…»—та самая строчка, та главная мысль, от которой и пошла вся песня… Это и про мою маму, которая все четыре года работала медсестрой в госпитале. И про отца, заслужившего в ту пору орден Ленина. И про мою жену, которая, тогда еще совсем девчонка, на крыше вот этого самого дома на улице Горького, где мы с вами беседуем, тушила зажигательные бомбы. И про ее отца, члена партии с восемнадцатого года, сложившего голову в рядах народного ополчения… Есть в песне строки, которые тем, кто не воевал, может быть, покажутся неожиданными:

Здравствуй, мама, возвратились мы не все…

Босиком бы пробежаться по росе!..

Но как, наверное, поймут меня ветераны Великой Отечественной, которые тогда, к началу войны, едва-едва переступили школьный возраст!.. Как часто грезилось нам—измотанным, пропыленным: сбросить бы кирзу, хоть совсем ненадолго, и, словно в детстве, босиком—по траве, по лужам… Ведь совсем еще недавно солдаты были мальчишками…». А так вспоминает период рождения песни композитор: «Получил от Владимира Гавриловича стихи, и мне сразу же захотелось сделать эту песню в жанре старинного русского марша, ибо такую именно музыку разносили духовые оркестры, когда в сорок первом провожали на вокзальных перронах бойцов, а потом, в сорок пятом,—встречали их, вернувшихся с войны…Наверное, по всей стране звучали тогда старинные марши, вальсы… Сам я, естественно, не был ни свидетелем, ни, тем более, участником тех событий, про которые идет речь в нашей песне. Но, рано приобщившись к музыке, я воспитывался в атмосфере мелодий, которые постоянно звучали в первые послевоенные годы. Вероятно, чисто эмоционально где-то внутри это отложилось…» Впервые песня прозвучала на «Голубом огоньке», посвященном 30-летию Победы в исполнении Леонида Сметанникова, однако классическим её исполнителем стал Лев Лещенко, представивший «День Победы» в Кремле на празднике, посвященном советской милиции.

P.S. Во время войны писались не только песни, но и классическая музыка.

 Дмитрий Шостакович   Симфония № 7 «Ленинградская»

Первые месяцы войны композитор провел в Ленинграде. Здесь 19 июля начал работать над Седьмой симфонией. «Я никогда не сочинял так быстро, как сейчас», – признавался Шостакович. До эвакуации в октябре были написаны первые три части симфонии (во время работы над второй частью вокруг Ленинграда замкнулось кольцо блокады). Финал был завершен в декабре в Куйбышеве, где 5 марта 1942 года оркестр Большого театра под управлением Самуила Самосуда исполнил Седьмую симфонию впервые.

9 августа 1942 года – в день, ранее объявленный немецким командованием датой вступления в Ленинград, – под управлением Карла Элиасберга в Большом зале филармонии состоялась ленинградская премьера «Ленинградской симфонии». Концерт прошел, по словам дирижера, «при совершенно переполненном зале» (безопасность обеспечивал огонь советской артиллерии), транслировался по радио. «Перед концертом… наверху установили прожекторы, чтобы согреть сцену, чтоб воздух был потеплее. Когда же мы вышли к своим пультам, прожекторы погасили. Едва показался Карл Ильич, раздались оглушительные аплодисменты, весь зал встал, чтобы его приветствовать… И когда мы отыграли, нам аплодировали тоже стоя… Откуда-то вдруг появилась девочка с букетиком живых цветов. Это было настолько удивительно!.. За кулисами все бросились обниматься друг с другом, целоваться. Это был великий праздник. Все-таки мы сотворили чудо. Вот так наша жизнь и стала продолжаться. Мы воскресли», – вспоминала участница премьеры Ксения Матус. В августе 1942 года оркестр исполнил симфонию 6 раз, четырежды – в Большом зале филармонии.