Глава 4. Новичок
Для новичка Юнайтед в то время была одна ужасная традиция – признаваться в любви Клейтону Блэкмору. Не настоящему, разумеется. Сам он сидел среди остальных игроков и заливался смехом.
Это была фотография в полный рост нашего звездного защитника, которая была наклеена на массажном столе старшими игроками с оригинальным чувством юмора. Под музыку Барри Уайта я или любой другой новичок должны были танцевать вокруг массажного стола, пытаясь закадрить валлийского защитника. Не могу даже выразить, насколько мучительно это было для 16-летнего подростка, учитывая, что это происходила на глазах у моих кумиров Марка Хьюза и Брайана Робсона.
Молодые игроки, попадающие в Юнайтед сейчас, не представляют, как им повезло, что они не были там в то время. Конечно, сейчас тоже существуют некие «обряды посвящения» в команду, но это сводится к безобидному пению на стуле, например. Или будут вынуждены ответить на парочку нескромных вопросов, если старожилы не будут довольны тем, как ты накачал мяч или забыл наполнить холодильник. Но в наши дни это было гораздо более жестоко.
Если ты оказывался признаваться в любви Клейтону или делал это не так, как хотели зрители, то ты получал по голове мячом, завернутым в полотенце от «новичка-второгодника». Господи, вы не представляете, насколько это больно. Если ты опоздал на тренировку, то будь добр, ложись на массажное кресло, а «второгодники» по очереди будут бить тебе в руку, в одно место, до тех пор, пока ты не перестанешь чувствовать ее. Потом рука болела несколько дней.
Гиггзи был одним из главных мучителей. Он был всего на год старше, но пробился в первую команду в 17 лет, что дало ему привилегированный статус. Он был лидером этой компании «второгодников». «Разговор со шваброй» - одна из его любимых шуток. Он изображал девушку в ночном клубе, пряча лицо за шваброй, а ты должен был уговорить «ее» пойти к тебе.
- Как тебя зовут?
- А кто ты? – отвечал Гиггзи из-за швабры идиотским девичьим голоском.
- Ты дашь мне свой номер?
- Ты даже не угостишь меня выпивкой?
Любой мог навалять тебе, если ты не справился с испытанием. Ты делаешь это, как любой подросток, а легендарные игроки основного состава говорят тебе, какое ты дерьмо. Робби Сэведж, который был очень самоуверенным парнем, был настоящим шоуменом и умел развеселить всех. Он не мог терпеть стоять перед всеми, чтобы из него делали дурака – так он себя вел и в последующие 20 лет. Он мог развеселить всех. Жал, не удалось заснять хотя бы одно из его представлений.
Будучи немного позером, Сэв сам вызывался на такие игры, когда как остальных можно было заставить только под дулом пистолета. Старшие говорили, что ты должен выполнять их указание 2 минуты, но мне было проще стерпеть наказание в течение 20 секунд. Скоулзи был таким же и его никогда сильно не наказывали. Парням из других городов, как Бекс, приходилось гораздо тяжелей. Бекс никогда не любил, когда его дергали на эти игры, но, если тебя выбрали, ты должен был идти. Простого пути избежать этого не было.
Наверное, худшим наказанием было, когда ты раздевался догола, и потом с помощью металлической щетки и жира на тебя наносили воображаемый комплект формы Юнайтед, вплоть до номера на спине. Я до сих пор чувствую эти щетинки на моей коже. Так же тебя могли заставить принимать ледяную ванну в течении двух минут, а иногда, чтобы закончить издевательства тебя могли засунуть в сушилку и включить вращающуюся машину.
Вот таким было приветствие новичка в Юнайтед, и, несмотря на то, что эти испытания длились всего несколько месяцев, это было самое сложное время в моей жизни. В то время я был спокойным, стеснительным подростком с постоянно опущенной головой. Я был воспитан как фанат Юнайтед, и меньше всего я хотел быть униженным перед глазами футболистов, которых я так почитал.
Я боялся идти в раздевалку между утренней и дневной тренировкой, потом, что меня могли выбрать для очередной шутки. Еще одним приколом был скейтборд – тренировочный конус на голове, щитки на руках – в таком виде ты должен был стоять на скрученных полотенцах и изображать скейтбордиста. Другие игроки в этот момент пытались сбить тебя с ног, и, если ты падал, то получал очередную порцию тумаков.
Они также проверяли наши нервы, заставляя стоять на скамейке с вытянутой рукой, в которой была банка с пинтой воды. Некоторые тряслись настолько, что к моменту, когда им разрешали слезть, оставалось менее пинты воды.
Я думаю, что тренеры воспринимали это как часть нашего обучения, поэтому даже если в сильный мороз они видели через окно своего офиса игрока, бегущего по полю абсолютно голым, они закрывали на это глаза.
Но в определенный момент это прекратилось. У нас была инсценировка суда, в которой старшие игроки были судьями и присяжными. Был и другой ритуал, если игрок приступал черту. Наказание называлось «ущелье». Проигравшая сторона, а ей всегда оказывался кто-то из молодых игроков. Голова зажималась половинками процедурного стола, а другие игроки целились в нее мячом.
Однажды, Батти и Стивен Райли ушли пораньше с игры первой команды, чтобы успеть на свой автобус, а кто-то заметил это. Райзеру настолько надоели все эти издевательства, что он высказал все, и в итоге возникла небольшая потасовка. Киддо заметил это и велел прекращать все эти шутки.
Я уверен, что в других клубах было то же самое. Это часть процесса, в котором мальчики превращаются в мужчин. Я до сих пор поеживаюсь от страха, когда вспоминаю все эти унижения, но без сомнения они сплотили нас. Мы приходили на помощь, если у кого-то были тяжелые времена, и я вижу отпечаток этого командного духа на всех успехах в последующие годы. Чувство плеча, дружба и доверие возникало в нас по мере того, как мы проходили все эти жизненные испытания.
Всех нас, кто играл в молодежных командах с 1992 по 1994, связывает дружба, поскольку мы знаем, что были частью чего-то особенного. Так же как и Требл, успех нашего поколения войдет в наследие Сэра Алекса Фергюсона. Я даже осмелюсь сказать, что воспитание нашего поколения – это большая заслуга, чем Требл, поскольку ее гораздо сложней повторить.
Мы не претендуем на ауру «малышей Басби», но «птенцы Ферги» являются одной из самых великих порослей молодых талантов, посклько Гиггз, Бекхэм, Скоулз, Батт и я появились в команде в одно время, а еще через год к нам присоединился мой брат. В этой компании есть и наиболее титулованный игрок в истории британского футбола, наиболее известный футболист планеты, наиболее технически одаренный игрок Англии за последние несколько десятков лет, лучшая по играм за свою сборную пара братьев и Батти, который выиграл 6 чемпионских титулов, 3 Кубка Англии, Лигу Чемпионов, и сыграл 39 матчей за сборную Англии.
И даже это еще не все. Робби Сэведж сыграл 39 матчей за сборную Уэльса и несколько сотен матчей на самом высоком уровне. Кит Гиллеспи сыграл 68 матчей за Северную Ирландию. Бен Торнли наверняка играл бы за сборную, но травмы помешали ему. Крис Каспер, Кевин Пилкингтон, Саймон Дэвис – все они сделали хорошую карьеру. Саймон и Касп могут продолжить свой путь и стать самыми молодыми тренерами в лиге.
Так что же сделало нас особенными? Про талант говорить бессмысленно. Гиггз, Бэкхем, Скоулз, Батт – особенные таланты, собранные вместе скаутами и Боссом. Вдобавок ко всему у нас была несгибаемая воля к успеху. Тренер часто говорил, что игровая практика делает игроков, но мы и так знали это. Не существовало более трудолюбивой группы молодых игроков, чем наш класс 1992 года.
Не хочу жаловаться и говорить, что нынешние молодые игроки не стараются так, как мы. Но бесспорно, что у нас была невероятная рабочая дисциплина. В то время мы думали, что это нормально, но, оглядываясь назад, можно с уверенностью сказать, что у нас было экстраординарное желание играть и тренироваться.
Во время матчей мы любили играть и работать. Неудивительно то, что мы все играли и тогда, когда нам было за 30, а Гиггзи так и вовсе еще дольше. Мы хотели выжать максимум из нашей карьеры от первого удара по мячу до последнего.
Лично меня подстегивал некий страх ошибок. Когда я только начинал карьеру, мой отец сказал: «Гари, постарайся сделать так, чтобы, оглядываясь назад, тебе не пришлось сожалеть о том, что ты мог бы быть лучше». Наверное, все отцы говорят так, но я принял это близко к сердцу.
Если я чувствовал, что должен поработать над своей левой - я шел и пинал мяч об стенку не менее часа без остановок. Однажды после силовой тренировки я остался на поле в Клиффе и стал играть с кирпичной стеной, бил мяч то правой, то левой, сотни раз подряд. С этого случая ко мне привязалась кличка «трудяга».
Из окон столовой, где более старшие игроки обедали, было видно поле, и они, заприметив меня стали стучать в окно и кричали: «Эй, трудяга». Они считали, что я хочу стать любимчиком тренера. Эрик Харрисон вызвал меня к себе и спросил, не беспокоит ли меня такое отношение старших парней. «Нет, все нормально", - ответил я.
Я все также пинал мяч у стенки и 6 месяцев спустя и позже на протяжении первых лет в команде.
В качестве разминки мы бегали вокруг полей на Литтлтон Роад возле Клиффа. Один раз мне, Бексу, Сэву и Каспу показалось, что мы бежим очень медленно и, подумав: «А ну, к черту!», мы вчетвером ускорились и побежали впереди группы. В следующий день мы поступили так же, но на этот раз к нам присоединились еще 6-7 человек, все, как и мы – первогодки. Вскоре весь наш год присоединился к нам. Парни постарше все так же думали, что мы хотим понравиться тренеру, но мы просто оставляли их позади, во всех смыслах. Когда была собрана юношеская команда, из их группы было только 3 человека, из нашей – 8.
Говорят, что Эрик Кантона привил игрокам Юнайтед привычку оставаться после тренировок, таким образом он изменил культуру внутри клуба. Это действительно так, но по отношению к первой команде, ведь мы и так делали это с 16 лет. Мы отчаянно хотели улучшить себя. Мы очень хотели играть за Юнайтед.
Я был готов забыть про все в жизни кроме футбола и моей семьи. Большая жертва для подростка. Если у меня была игра в субботу, то в четверг и пятницу в 9.15 я уже шел спать. Я был словно робот.
Я забыл всех своих друзей со школы и никогда впредь их не видел. Я решил, что буду дружить со своими партнерами по команде, у которых такие же цели в жизни, как и у меня. Насколько я понимал, жизнь спортсмена и обычного человека несовместимы. Посещение баров, гулянки всю ночь – может быть, звучит весело, но я не понимал, как можно совмещать такое веселье и игру за Юнайтед.
В период с 16 до 20 лет я забыл о девушках (справедливости ради в то время мне все равно было бы очень сложно с ними). Я понимал, что каждый вечер в пятницу они хотят пойти в бар или кино. Они будут ждать звонков и докучать мне, если я не позвоню. Моей главной целью каждую пятницу был отдых перед игрой.
Конечно, это были крайности. Я знал, что другие ребята так себя не ведут. Скоулзи и Батти выпивали пинту-другую в неделю, иногда даже в пятницу. Бэкс, Касп и Бен всегда гуляли с девушками. Но я знал, что не обладаю их талантом. Мне казалось, что я не могу себе позволить даже понюхать пиво.
Я не мог позволить чему-то помешать мне – даже моей страсти к крикету. Жаль, конечно, ведь я играл на очень достойном уровне. Как-то в Гринмаунте появился талантливый австралийский парень Мэттью Хейден, и однажды мы набрали с ним невероятные 236 очков против Эстли Бридж. В итоге, Мэттью сыграл более 100 матчей за Австралию, что же касается меня, это были последние большие иннинги в моей жизни. Местные газеты писали про наши великолепные результаты и кто-то в клубе рассказал об этом Эрику.
Узнав про это, он подошел ко мне и сказал: «Какого черта ты играешь в это недоразумение, а не игру? Заканчивай с этим».
Вот так закончилась моя карьера в крикете.
Эрику нравилась моя преданность. Может быть, он узнавал себя во мне. Каждые пару месяцев он вызывал нас индивидуально в свой офис, чтобы поговорить о перспективах. Я пробыл у него недолго, и он сказал: «Ты удивил меня, у тебя есть шанс».
Это были лучшие слова, которые я когда-либо слышал.
Перевод: I_am_alex
Читайте и подписывайтесь на блог Salford Quays - ManUnited
Ссылки на предыдущие главы:
