Стивен Джеррард: «Я ненавижу быть далеко от дома»
Продолжаю знакомить вас, уважаемые читатели, с автобиографией Стивена Джеррарда. Сегодня в первой части седьмой главы (Love and Hate in Spa), Стиви расскажет о смешанных чувствах на Евро 2000, как он поначалу боялся Алана Ширера, как скучал по дому и о многом другом.
Тоска по дому помешала моему выступлению на Евро-2000. Неуверенность закралась в мой мозг вскоре после того, как мы уехали из родины, и она выросла во время пребывания на Мальте, где 3 июня сборная Англии играла товарищеский матч. Валлетта показалась прекрасным местом с отличной погодой, но я не был в настроении, чтобы любоваться пейзажем. Я столкнулся с травмой ахиллова сухожилия, вследствие чего не был готов играть и рисковал пропустить Евро 2000. Я не замечал на самом деле то, что причиной моей подавленности была тоска по родным, думал, что моя травма была причиной такого настроения. Я немного оживил, как только восстановился и смог тренироваться в полную силу.
Я поселился в гостинице для сборной Англии в городе Спа (Бельгия), и с нетерпением ждал тренировочного процесса. Я был чрезвычайно рад, что меня взяли на такой большой турнир, никаких вопросов и быть не может, но никак не мог угомонить эту депрессию. Что за хрень со мной происходит? Состязаться против лучших игроков Европы за главный приз – это же мечта каждого мужчины! Там было так много больших имён: Тьерри Анри, Алессандро Дел Пьеро, короче говоря, все большие пушки континента. Евро 2000 было отличным местом показать себя, но почему-то меня тянуло домой на Айронсайд, Хайтон, где я чувствовал себя в безопасности. Этот турнир был первым для меня далеко от дома на длительный срок. Были, конечно, отпускные дни и поездки вместе с командой в другие страны, но это длилось не более чем неделя. Какие-то семь дней без семьи я мог пережить, но Евро 2000 был другим. Пять недель без семьи казались мне как тюремный приговор.
Я чувствовал внутри себя дискомфорт. Я отчаянно хотел обратно к маме, папе и Полу. В привычное окружение. К друзьям. К соседям. К родственникам. Я тосковал по всем им. Наблюдать за тем, как мама готовит чай. Болтать с папой и Полом. Я ненавидел быть далеко от дома. Дома я чувствовал себя в безопасности. В тех четырёх стенах, я мог доверять всем и поговорить по душам с ними. Чёрт побери, я скучал по дому. Сильно. Я сидел в номере гостиницы в Спа и смотрел из окна на тёмный лес, мне хотелось кричать и позвать на помощь.
В первые дни, когда каждым вечером звонил домой, я не мог рассказать о своих ощущениях маме и папе. Смущение останавливало меня. «Да, всё хорошо, всё просто отлично здесь» - твердил им. Так и должно было быть. Я был профессиональным футболистом, который зарабатывает хорошие деньги и имеет честь представлять свою страну. Меня окружали хорошие парни в сборной, игроки с которыми я мог вместе посмеяться и пошутить, мой друг Майкл Оуэн, с кем я дружил уже больше десяти лет. И Кевин Киган отлично относился ко мне. Кевин рискнул, взяв на Евро 2000 молодого и неопытного полузащитника. Я был просто счастливчиком. Любой другой игрок, который остался в Англии невыбранным прыгал бы от счастья иметь возможность поменяться местами. Скучаешь по родине? Повзрослей ёпта. Контролируй себя. Но я не мог избавиться от этого ощущения.
В одну ночь, я позвонил маме и во всём признался: «Я не хочу быть здесь. Я просто хочу быть дома, рядом с тобой. Я здесь плохо себя чувствую. Не могу спать нормально. Хочу быть дома».
Мама и папа побеспокоились за меня. Они всегда заботились обо мне и Поле. Но они не хотели, чтобы я делал поспешных выводов и разрушал то, чего добился все эти годы. Папа подошёл к трубке: «Стивен, ты ничего здесь не потеряешь», - поддержал он. «Если приедешь домой, через день или два ты захочешь поехать в Спа обратно. Наслаждайся моментом».
«Я наслаждаюсь, папа. Мне нравится здесь. Я хочу быть здесь, но ещё я хочу быть дома. Не знаю на сколько, но хочу приехать».
«Ты хочешь сказать об этом главному тренеру?» - спросил папа.
«Нет», - твёрдо ответил я. Как я мог? После одной игры за сборную, я бы не смог подойти к Кевину со словами «Послушай босс, я скучаю по дому». Чемпионат Европы ещё даже официально не начался, и я боялся, что Кевин просто мог вместо меня взять кого-нибудь другого. Единственным выходом из ситуации было упорно работать и сосредоточиться на турнире.
Тоска по дому – часть меня, которая никогда не исчезнет. Я до сих пор иногда чувствую это. Те же самые чувства я ощущал и во время чемпионата Европы 2004 в Португалии. Я домашний человек. Это факт. Если бы я не стал футболистом, я бы никогда не уходил из дома на 2 месяца. Я ненавижу быть одному. Ненавижу. Даже сейчас, я ненавижу быть одному в номере для сборной. Если моя семья жила бы рядом со мной в номере, я мог бы жить здесь сколько угодно. Не могу быть одному. Я схожу с ума. Скука. Даже если я один у себя дома, через час я уже звоню кому-нибудь. Не могу прийти домой, просидеть весь день одному и не разговаривать ни с кем. Я люблю компанию. Обожаю. Особенно семью.
Это странно, я знаю. На турнирах, две разные эмоции проходят через меня: радость и печаль. Не смотря на мою тоску по дому во время Евро 2000, иногда мне было весело. Друзья звонили и говорили о том, какой я удачливый, радовались за меня, что был выбран в сборную. Я был рад находиться в Спа и делать то, о чем мечтают многие люди.
Перед нашим отъездом из Англии, вся страна была охвачена футбольным духом. Все только и говорили о футболе. Киган огласил список игроков, включённых в сборную сразу после игры со сборной Украины 31 мая, и я был в этом списке! Я думал, что не буду включён в список, так как я провёл не так уж много игр за команду. Нет шансов, не правда ли? Киган прочёл моё имя наряду с настоящими звёздами, такими как Алан Ширер, Дэвид Бекхэм, Тони Адамс и Пол Скоулз. После всего лишь 81 минуты за сборную меня взяли на чемпионат Европы в Голландии и Бельгии.
Несмотря на все мои проблемы, в Бельгии было хорошо. Кевин и Футбольная Ассоциация подготовили нам все условия в гостинице, чтобы мы могли занять себя чем-нибудь: там были бильярдные столы, столы для настольного тенниса, комната с компьютерными играми, площадка для гольфа и многое другое. Мы ни в чём не нуждались. Наряду со всеми развлечениями, предоставленными Футбольной Ассоциацией, игроки организовывали ночные гонки, Макка и Робби вели себя так, словно они в Эйнтри (трасса недалеко от Ливерпуля, использовалась для проведения гонок в классе Формулы-1 Гран-при Великобритании, прим. переводчика). Ещё формировались карточные игры. Кевин тоже присоединялся к этим играм в конце автобуса. Какая-та газета писала о том, что мы играли за деньги, но это чушь. В некоторых номерах гостиницы играли брагу (популярная британская карточная игра, прим. переводчика) или черви за деньги, но в автобусе никогда. Можно было спокойно найти группу картёжников из-за громкого шума из комнаты, в этих играх шутки были классные. Я не умею играть в карты, но люблю слушать такие шутки. Пресса критиковала Кигана, за его участие в этих играх. Но футболисты ценили его открытость, и отвечали взаимностью. Я тоже предпочитаю общительных тренеров, нежели чем сдержанных: холодный, отдаленный тренер пугал меня. Кевин был прямым и искренним и всегда открытым. Во время чемпионата Европы 2000 он стал мне как отец.
Благодаря такому яркому характеру Кевина все игроки сборной сплотились, и я потихоньку сливался в эту семью, несмотря на мою сдержанность. Я мог ходить по коридору и встретить Гари Невилла, а он меня звал на игру в бильярд. Я общался со всеми футболистами во время турнира. Вначале, я опасался Денниса Уайс, но во время турнира и он открылся всем, и с ним было интересно общаться. Какими бы знаменитыми они не являлись, никто не грубил мне – новичку.
Но я всё ещё страшно боялся Ширера. Если я спускался на ужин, а знаменитый капитан сборной Англии сидел за столом, я избегал возможности сидеть рядом с ним. Я боялся его. Когда я играл в молодёжке «Ливерпуля», все только и говорили «Ширер, Ширер, Ширер» и «Фаулер, Фаулер, Фаулер». К счастью для меня, я работал с Робби в «Ливерпуле», поэтому его я знал. Но Ширер был другим. Когда мы только приехали в Бельгию, он был для меня как идол. Никто не обладал такую ауру. Когда он заходил в комнату, все прекращали то, чем были заняты и смотрели на него. Одно его присутствие было феноменальным. Во время турнира я понял, какой он потрясающий парень, а также великолепный центральный форвард. Он не строил из себя невесть что. Нету большого «Я». Он часто приглашал меня пообщаться. «Как дела?» - он спрашивал. «Тебе нравится здесь? Как дела в «Ливерпуле»?» Ширер был фантастическим человеком со мной, шутил, рассказывал обо всём, старался так, чтобы я чувствовал себя как дома. Великий человек.
Общение с Ширером, игра в бильярд с Гари Невиллом, веселые крики на карточных играх – это всё казалось хорошим способом расслабиться. Спа должна была быть раем, но как я уже сказал, временами мне это место казалось адом. Ещё я не мог привыкнуть к тому, что был окружён суперзвёздами. Мне было неудобно постучаться в дверь к звёздам, выигравшим множество кубков и титулов и предлагать «Хочешь поиграть со мной в настольный теннис?» Этих предложений я ждал от них.
Хорошо, что в команде был ещё один новичок – Гарет Барри из «Астон Виллы». У каждого игрока сборной была своя комната, но у нас с ним была общая гостиная. Никто не хотел эти номера, а Кевин дал их нам, новичкам. Двери наших спальных комнат выходили в эту гостиную. Гарет стал мне реально хорошим другом во время Евро 2000, и остаётся таковым по сей день. Гарет тоже пугался больших имён в сборной Англии. Он вёл себя тихо, но я с ним соседствовал и знал какой он шутник. С ним было весело. Мы играли в бильярд и настольный теннис, а также вместе спускались кушать. Мы были как будто молодожёнами.
Ассистент Кевина – Артур Кокс, тоже был отличным парнем. Ещё три человека, которых Кевин взял с собой – Найджел Спэкман, Питер Бирдсли и Кенни Свэйн тоже. Эти трое были хорошими футбольными людьми и понимали, что такие новички как я и Гарет не справимся с нервами. Без Найджела, Питера и Кенни моя тоска по дому усилилась бы в разы. Они не были частью тренерского штаба, поэтому я мог открыться им, будто мы были друзьями. Когда мы были в бассейне или джакузи, или играли в настольный теннис, я признавался им насколько мне тяжело привыкнуть к таким условиям. Я им доверял всё, а их поддержка была огромной и искренней. «Не унывай!» - говорил Найджел. «Как ты себя чувствуешь?» - подбадривал Питер. «Хочешь поиграть в бильярд?» предлагал Кенни. Они были мне как 3 старших брата. Эти бывшие футболисты указывали мне, на что обращать внимание, чтобы улучшить свою игру. За короткий срок проведённый в Спа, благодаря Найджелу, Питеру и Кенни я стал лучше и по человеческим качествам и по футбольным. Я навсегда благодарен им за это.
Некоторые из тренерского штаба Кигана меня раздражали, в особенности два тренера. По сей день, у меня нет никакого уважения к Лесу Риду или Дереку Фазакерли. Я был молодым футболистом, которому до того момента не довелось играть далеко от дома. Я чувствовал, что Рид и Фазакерли могли бы оказать больше заботы и симпатии. Они всё время давили на меня, не понимая, что не все одинаково могут подняться на борт самолёта, поселиться в странную гостиницу далеко от семьи, которую любят, и считать это лёгким делом. Фактически, они заставили меня чувствовать себя дерьмом. Моя тоска по дому усиливалась, когда я вынужденно находился в их компании.
Так или иначе, я старался не думать о своем чувстве тоски. Я отчаянно хотел получить место в стартовом составе сборной Англии, и старался на тренировках со всех сил. Однажды, во время тренировочной сессии, я поборолся за мяч с Гаретом Саутгейтом. Мяч катился к Гарету, который стоял прямо передо мной. Он один из числа тех защитников, которые стараются играть чисто, так, чтобы не повредить соперника. И в этот раз он тоже играл чисто. Гарет наверняка подумал, что я отступлю и оставлю этот мяч. Нет бля! Я хотел перехватить этот чертов мяч! Я отношусь к подкатам на тренировке точно так же как и в матче. Никакого отступления. Никакой слабинки. Бабах! Громкий звук от нашего столкновения разнёсся по всему бельгийскому лесу. Все посмотрели на нас. Телевизионщики тоже там были, снимали и смотрели. Этот звук прозвучал, будто выстрелили из ружья, не как звук подката. Киган позже подчеркнул журналистам, что «это показывает настрой парней». Для меня это было простым подкатом. Я был уверен в том, что показал о своей готовности к турниру, и то же самое заметили Киган и остальные парни.
Перевод: Rafa_Benitez
Предыдущие части книги:
Моё сердце было целиком поглощено одним футболом, а не отдельными его цветами
Моя карьера в сборной началась против сильнейшего дуэта в мире — Шевченко-Ребров
