Стивен Джеррард: «Это усилило мою любовь к Ливерпулю»
Представляю вам перевод из третьей главы автобиографии Стивена Джеррарда, в которой он описывает свои первые успехи на футбольных полях и разочарования от некоторых решений по его дальнейшему прогрессу.
«Ливерпуль» стал романом на всю жизнь, «ты никогда не будешь один» - это чистая правда. Честно говоря, у меня были возможности оказаться в другом клубе. Многие хотели заполучить меня: Ман Юнайтед, Вест Хэм, Эвертон, Шпоры - симпатичные конвертики так и сыпались в наш почтовый ящик, и письма пестрели яркими фразами о том, каким великим, богатым и знаменитым я стану в их клубе. Но у мня был один путь - «Энфилд». На этом папа настоял и был непреклонен. Но я и сам чувствовал, что это верный выбор. Классные люди управляли Академией «Ливерпуля»: встреча со Стиви Хайвэем, Дэйвом Шэнноном и Хьюи Макоули вселила в меня уверенность, что их опека поможет мне. Даже в свои 8 лет я это знал.
Парни впечатлили меня с самого первого рукопожатия и разговора. Стиви - легенда «Ливерпуля», потрясающий игрок своего времени. Дэйв был дружен с Беном Макинтайром - управляющим команды «Уинстон джуниорс», из которой было легко попасть на «Энфилд». Через эту команду я пробился в сборную до 12-ти лет и получил первый международный опыт. Это было здорово, но моей целью был, конечно, «Ливерпуль».
Мне не терпелось начать тренировки - только дайте мячик! Моя мечта начинала сбываться: Хайвэй, Шэннон и Макоули проводили классные тренировки каждые вторник и четверг в спортивном центре Вернон Сангстер - это были особенные дни. Я считал минуты и часы до момента, когда вновь ворвусь на тренировку. Кроме классных наставников у меня были и отличные партнёры. Майкл Оуэн и Джейсон Кумас были моими одногодками, и мы сразу сдружились - талант притягивает.
Чтобы быть выбранными для игры в одной команде, когда на тренировках дело доходило до двустороннего матча, мы втроем всегда договаривались надевать одинаковые комплекты формы. «Давайте все берём с собой ливерпульскую выездную», - предлагал Майкл, и мы дружно искали у себя нужную форму. Если в моей коллекции таковой не находилось, я садился на шею маме с папой: «У меня должна быть эта форма! Если нет - нас с Майклом и Джейсоном выберут в разные команды! Ну пожалуйста!» Я вил из них верёвки, бедные мои родители. Они всегда старались сделать так, чтобы я был доволен, ибо мысль играть против Майкла и Джейсона, а не вместе с ними, бесила меня.
Джейсон был реально хорош, всегда старался быть лучшим. Но лучше Майкла сложно было играть - уже в свои 8 лет он был особенным, начинающей звездой. И все это видели - он был создан для того, чтобы огорчать вратарей. Те игры пять-на-пять в Вернон Сангстер были первыми более-менее серьёзными для нас с Майклом, и я был поражён его талантом, скоростью, первым касанием, тем как он вихрем мчится к воротам соперника. Его талант не просто блестел - он ярко сиял. Я сразу понял его сильные стороны в забивании голов, а он был уверен во мне, как в ассистенте. Все думали, что мы всегда играем в одной команда просто из-за того, что мы друзья, и на поле можем поболтать друг с другом лишний раз - фиг там! Мы просто всегда хотели побеждать, вот и всё. Все наши разговоры были о футболе - как мне лучше пасовать на Майкла, чтобы он был наиболее эффективен. С тех пор мы всегда шутили: Майкл говорил, что, если мяч у меня, я всегда пасую на него, а я отвечал, что он зато каждый раз забивает гол с моего паса.
В те дни «Ливерпуль» был далёкой мечтой: я просто старался развиваться под руководством Стиви и Дэйва. Я был расстроен, если на очередной тренировке не был лучшим. Когда папа отвозил меня домой, он давал мне советы: «Следи за дисциплиной, всегда будь готов и не болтай, когда тренировка началась. Всегда выкладывайся по-полной». Кстати, в то время папа никогда не заводил разговоры о попадании в «Ливерпуль» - только о текущих играх, тренировочных занятиях. «Не пропускай тренировки, Стиви, они сделают тебя лучше, - всегда говорил он. - У тебя всё получается, если будешь продолжать в том же духе, тренеры будут верить в тебя и сделают отличным футболистом. Я не буду заставлять тебя ходить на тренировки, но помни, что пока ты их пропускаешь, другие тренируются и улучшают свою игру. Но чем больше ты будешь заниматься, тем лучше ты станешь».
Мама с папой всегда следили за всеми требованиями, которые «Ливерпуль» предъявлял к игрокам. Однажды я услышал их разговор, папа говорил: «Стиви Хайвэй и Дэйв Шэннон всегда обращают внимание на то, как их игроки подают себя. Стивен должен соответствовать всем требованиям». Быть аккурантым, быть опрятным - «Ливерпуль» устанавливает свои стандарты. Родители никогда не отпускали меня на тренировки или другие мероприятия, связанные с ЛФК, если я не был причёсан, умыт и опрятен в одежде. Бывало, я хотел пойти в любимых трениках, но мама замечала на них дырку и была непреклонна: «Ты в них не пойдёшь!» Папа поддерживал её: «Купим новые». Мама часто зашивала мне форму - она вкладывала в это всю свою любовь и заботу обо мне. А ещё она следила за тем, чтобы я надевал к футболке правильные шорты: надеть домашнюю форму с шортами от выездного комплекта она мне не позволяла. «Надо уважать «Ливерпуль», - всегда говорила она. Мои родители всегда очень гордились тем, что я начинаю быть частью «Ливерпуля», - и старались обеспечить меня всем самым лучшим.
Под руководством Стиви и Дэйва я развивался и ждал приглашения на «Энфилд». В начале каждого сезона я принимался ждать письма от клуба. Хайвэй всегда говорил папе: «Пусть Стивен не переживает, его возьмут». Мне была по кайфу каждая тренировка, моя игра действительно улучшалась раз за разом. Когда мне было уже 14, Стиви вызвал к себе четырёх игроков: меня, Майкла, Стивена Райта и Нила Мерфи. Хайвэй сказал нам: «Вы все приглашены на просмотр в Лилльшел».
Лилльшел! Национальная школа! Я не мог поверить - это было крутое место, где росли многие будущие таланты, и только лучшие получали приглашение туда. Это было мечтой, ведь каждый хотел попасть в национальную школу. На первом просмотре были сотни хороших игроков со всей Англии, их просмотривали и оставляли лишь пятьдесят человек, а потом из них отбирали двадцать четыре счастливчика. Отбор был жёсткий. После каждых «смотрин» я ждал письма со словами «Поздравляем... вы зачислены...» Я мечтал об этом.
Я сравнивал себя с другими парнями полузащитниками - никто не был так хорош, как я. Честно-честно. Я не убирал ног, трудился в подкатах, раздавал удачные передачи. Я был уверен, что люди из Лилльшела были впечатлены. Я был заряжен на победу и уверен в своих силах - они должны были меня выбрать. Единственное сомнение, которое меня глодало - мои сверстники были крупнее меня в физическом плане. Майкл Оуэн тоже был щуплый, но он форвард, они всё компенсируют скоростью, а в полузащите нужна мощь.
Но вроде как это было неважно - я прошёл первые отборы, и приглашение в Лилльшел казалось уже летящим в мои руки. Я мечтал об обучении там - два года в этой школе должны были сделать меня ещё лучше. Каждое утро я терроризировал почтальона: «Ну где-где-где оно?? Где моё письмо из Лилльшела?»И одним прекрасным утром я дождался его. Папа достал конверт из ящика (я был в своей комнате наверху) и открыл его. Вместо радостных криков я услышал лишь сухое: «Ну вот, почта пришла». Разочарование в его голосе убило меня наповал. Я сбежал вниз и увидел его с открытым письмом в руке, а глаза смотрят куда-то в сторону.
Лилльшел отказал мне.
Я стремглав убежал обратно, заикаясь от потока слёз, душивших меня. Чёрт, всей жизни конец!
Когда папа поднялся ко мне в комнату, я лежал, закрывшись подушкой, и вовсю уливался слезами. Я оказался недостоин! Я! Капитан молодёжки «Ливерпуля»! Да меня уже «манки» с руками отрывали! Если бы кто-то из Лилльшела был рядом - я бы замочил его не задумываясь. Как они могли так поступить со мной?? Я же знал, что я достаточно хорош... Никто и никогда больше не смел говорить мне, что я «не тяну». Майкл уже ехал в Лилльшел, Джейми Каррагер и ещё один парень, Джейми Кэссиди, уже играли там. Как я хотел быть с ними вместе!
Папа утешал меня, но я был убит горем. Я отложил мокрую насквозь подушку и ляпнул: «Всё. Я завязываю с футболом». Но папа вытер мои сопли и сказал: «Слушай, ты уже добился многого. Я был на твоих просмотрах и уверен - ты нисколько не хуже любого парня оттуда. Может быть, они отказали из-за того, что ты слишком худой. Может, они говорили с твоими учителями и подумали, что два года вне дома скажутся на тебе не лучшим образом. Это всё не означает, что ты плохо играешь в футбол. Ты хорошо играешь. Я в этом уверен, ты сам это знаешь, да и в «Ливерпуле» это тоже понимают».
Сквозь слёзы я прислушался к папиным словам. Может, дело и правда было не в футболе. Кстати, в письме было написано нечто похожее: «Ты классный игрок, - излагали они, - Но не всегда дело только в этом, есть и другие критерии отбора». Спасибо, блин, за объяснение.
Вне зависимости от причин моя злость не знала границ. Время не стирает такие вещи. Разумеется, я не перестал играть в футбол, папины слова возымели действие. «Сынок, докажи, что они ошибались», - просто сказал мой отец.
С тяжёлой жабой на сердце я продолжал тренировки. Вскоре Стиви Хайвэй вызвал меня к себе в офис, посадил напротив и сказал: «Я очень рад, что ты не поехал в Лилльшел. Это я приложил к этому руку».
«Ах ты чмо!», - успел подумать я.
«Я не хотел, чтоб ты ехал. И Майкла я не хотел отпускать. У меня своя заинтересованность, вы нужны мне здесь, в Ливерпуле. Стивен, я знаю, ты расстроен, но поверь, здесь мы сделаем из тебя футболиста намного более лучшего, нежели смогут в Лилльшеле».
Тогда я ему не поверил. Майкл уже паковал сумки, чтобы ехать и расти в форварда мирового класса. Он заслужил. Когда мы прощались, я сказал, что очень рад за него, хотя всю эту радость съедала страшная досада от того, что я не еду вместе с ним. Я был уверен, что без вмешательства Хайвэя я точно попал бы в Лилльшел. Только спустя годы я понял причины, по которым он так поступил.
То, что я не попал в национальную школу, замедлило моё продвижение в молодёжной сборной. Да, в школьном футболе дурацкие правила. Парни из национальных школ постоянно отбираются в сборные до 15-ти лет, им отдаётся предпочтение. Это вымораживало меня - им практически на халяву доставалось приглашение в сборную! Я сидел дома и думал об этих счастливчиках, получивших ключи от раздевалок сборных... Их ведь ещё и по телику показывали! Мы с папой садились смотреть футбол, и я скрипя зубами наблюдал своих ровестников в футболках с тремя львами. Болел я лишь за Майкла.
Каждый день я представлял, как парни из Лилльшела осознают свою ошибку и рвут на себе волосы от досады. Я мечтал о письме, в котором они страшно извинялись и умоляли меня приехать к ним. Кстати, возможность была: однажды Майкл звонил и рассказывал, что одного из парней оттуда подписал «Арсенал», значит одно место освободилось. Я очень ждал звонка, но... опять ничего.
Спустя семь месяцев моя злость нашла выход: национальная школа приезжала в Мелвуд, где парни Хайвэя, то есть мы, в тот момент тренировались. Вот это возможность! Я стал готовиться к этому дню, как к войне. Даже в ночь перед игрой я начищал бутсы, чтобы ни в чём не уступать этим смазливым счастливчикам из Лилльшела. От папы нельзя было скрыть моё возбуждение, и он тогда сказал: «Чую, ты угробишь себя в игре против Лилльшела. Смотри, там есть ребята помощней тебя». «Да ну блин! - отвечал я, уже сгорая от нетерпения. - Я им каждому покажу. Покажу, что они ошибались, не взяв меня!»
Стиви Хайвэй тоже пытался меня урезонить. «Смотри, травму не получи», - говорил он, но я не слушал. Я был на тропе войны.
Когда я увидел парней из Лилльшела, заходящих в павильон в Мелвуде - все в свитерах сборной, улыбаются - огонь во мне превратился в чёртов напалм! Даже не знаю, что меня остановило от их уничтожения еще в коридоре. «Ну сейчас я вам всем покажу, - утешал я себя. - Идите сюда, улыбочки в свитерах, посмотрим, кто круче». Я еле дождался выхода на поле.
Обычно мы играли на втором поле Мелвуда, но для такого матча нам разрешили играть на первом. Я был горд тем, что выхожу на этот газон, он был почти так же хорош, как «Энфилд». Я размялся, провёл все предматчевые формальности - ведь я был капитаном - и начал жечь судью взглядом, чтобы он начинал.
Стартовый свисток был для меня как гонг на ринге, как сигнальная ракета для солдата. Я раскрошил полузащиту Лилльшела на мелкие кусочки, просто размазал их. Никакой пощады: в каждый подкат я вкладывал всю обиду на национальную школу, в которую не попал. Мысль, что их тренеры стоят у бровки и видят, что я лучший, окрыляла меня. «Я покажу вам, как вы ошибались», - горело в моей голове, и очередной бедолага отправлялся от подката на газон. «Эй, успокойся», - посоветовал мне рефери, но откуда ж ему было знать про мою боль и мою месть!
За Лилльшел играли крутые парни: Майкл Болл, Вес Браун, ну и Майкл Оуэн, собственно. Кстати, он тогда сделал хет-трик. Они выиграли - 4:3, но я свою задачу выполнил. Я сыграл так, что после матча все их игроки пожали мне руки. Я их мутузил, а они всё равно уважали меня... Фэйр-плей.
«Да уж, странная фигня, что ты не играешь за Лилльшел, - сказал мне Майкл после матча. - Ты был сегодня лучшим». Их тренеры тоже хотели поздравить меня, но я повернулся и ушёл в раздевалку. Я не мог пожать руки тем людям, которые доставили мне столько терзаний. Пусть идут нахрен.
Кстати, я злопамятный. Был один тренер в сборной до 15-ти лет, работавший в национальной школе - Джон Оуэнс - один из тех, что отказал мне тогда. Сейчас он работает в Академии «Ливерпуля», мы часто видимся. Он приветствует меня и спрашивает, как дела. Он думает, что я забыл про молодёжку. А я не забыл. Он всегда вежлив, а во мне до сих пор горит огонь: «Какого хрена ты не вызывал меня в молодёжку?? Скажи мне сейчас в лицо, почему?? То, что вы там написали в письме - фуфло. Неужели всё из-за веса? Да, парни были крупнее меня, но никто не играл так же хорошо, как я».
Ну и ладно. Хайвэй в итоге оказался прав: в итоге я два года тренировался под его руководством - тренеры любили меня, а я - их. Классные тогда были тренировки, мы работали с мячом, отрабатывали навесы, передачи, удары по воротам. Мы играли много двусторонних матчей, каждый из которых был важен, словно финал Кубка мира. Если ты делал ошибку - ты должне был отжиматься у бровки, смотря как другие парни играют с мячом. Я всегда хотел быть лучшим, тренировки в «Ливерпуле» были моим миром. Мои товарищи на поле понимали меня с полуслова. В школе ребята могли не успевать за моими передачами, но в «Ливерпуле» все мы были на одной волне.
Отказ национальной школы усилил мою любовь к «Ливерпулю». Клуб был заинтересован во мне, и я уверен, что никто из других тренеров не работал бы со мной так продуктивно, как это делал Стиви Хайвэй. Он часто навещал моих родителей, справлялся о делах семьи. «Как дела дома?» «Как там у вас с деньгами?» Стиви всегда был готов помочь. Да, клуб был заинтересован, чтобы у меня всё было хорошо, но Стиви проявлял намного больше участия, нежели этого требовала работа. Ему действительно было не всё равно, я был для него не человеческим материалом - он заботился обо мне, как о сыне. Я никогда не забуду о том, как Стиви Хайвэй сделал всё, чтобы я вырос мужчиной и футболистом.
В жопу Лилльшел. У меня есть «Ливерпуль»!
Перевод: mertzan (источник - LiverBird.ru)
Предыдущие части книги:
наверное только такие по-спортивному злые могут пробиться в большой футбол