Никола I Освободитель
Толстых сурово осмотрел собравшихся. Эх, твою мать. Холодный свет заливал лица губернаторов, каких-то мутных агентов, казаков (куда же без них), безгласных судей, и вроде бы доморощенных футболистов. В уголке на чемоданах сидело несколько откормленных негров и цокая тыкали пальцами в сидящего напротив субъекта непонятной национальности. «Легионеры» - с отвращением подумал Толстых, - «уже понавезли» и добавил к мысли короткое непечатное ругательство.
Приятный отзвук ругательства прервал настырный звон колокольчика, и секретарь объявил собрание начатым. Седовласый губернатор, кажется, голожопинской области взял слово. Строго по регламенту. С трудом читая по измятой бумаженции, он покорно выводил. «Мы, тралала, прогрессивная общественность, тралла, русский народ, тралала, верные». Тут он запнулся, и внимательно посмотрел вбок. Потом вздохнул и продолжил — «Мы вам, Николай благодарны. Вы ведь отличный руководитель, профессионал. Без Вас мы бы никогда не смогли поменять скамейки на стадионах на пластиковые кресла. Спасибо Вам за...», - тут он опять запнулся, ведь в бумашке больше ничего не было, а взять было негде — вздохнул, - «Спасибо за все» и принялся привычно чесать дальше.
Тем временем на другом конце стола активно и очень трудолюбиво что-то втирали судьям, судьи кивали и отводили глаза. Дальше, похоже, заключали контракт. Ударили по рукам, негры алчно залопотали, но стопка денег перед очередным губернатором вдруг ловко поделилась пополам и враз разбежалась по карманам народного избранника с агентом. Толстых привычно закрыл глаза.
Но комфортная дрема казалась какой-то не такой. Резкие, лишние слова вдруг начали сгущаться в воздухе. Удивленный, Толстых, понял что это говорит все тот же, голожопинский. «Доколе» - донеслось до сознания председателя, - «зачем нам эти поганые штучки, зачем нам коммерческие директора? Слова то какие, а? Госдеповщина (тут казаки одобрительно закивали) , отцы наши жили без этого и мы проживем!» злобно вдруг проревел губер и скривился. «А пресса? Что тут написано? Что значит когда «Урал» сильнее «Барселоны»? Да, «Барселона» не выиграет ФНЛ. Но не потому что у нас тут коррупция. А потому, что это было бы социально несправедливо. А у нас не просто, у нас социальный футбол».
Зал взорвался аплодисментами.
Нужно было что-то отвечать. «Для того, чтобы понять меры, нужно внимательно ознакомиться с организацией мирового, европейского футбола, и в том числе законов Российской Федерации и устава Российского футбольного союза. Согласно всем международным требованиям международных организаций, национальная футбольная федерация, каковым и является Российский футбольный союз, это головная организация национального футбола. Это, если хотите, футбольная власть. Вот она, естественно, должна быть демократичной, она должна быть справедливой, и она должна быть сильной. В этом плане полномочия по развитию футбола в Российской Федерации за Российским футбольным союзом закреплены уставами ФИФА, УЕФА, законом Российской Федерации о физической культуре и спорте и собственным уставом Российского футбольного союза. Полномочия Российского футбольного союза очень широки, как я уже сказал, это общественная организация, в состав которой входят все субъекты российского футбола, и сегодня они имеют право голоса.» - громко с места произнес Толстых. Придумать ничего не удалось, но и так было неплохо. И зал опять взорвался аплодисментами.
«Вот и я говорю,» - поддержал докладчик - «совпадают наши позиции. Почему у нас трава плохо растет? Ась? А все потому, наложили лапу басурмане поганые. Раньше ведь как было? Каждый в свое очко. А сейчас - все им отдай! Все, до копеечки» - и он показал вдаль. Там, невидимый за капитальной стенкой, глухо чернело ненавистное губернатору здание.
Толстых припомнил с какой помпой бывший начальник открывал эту чертову карусель. Этот пошлый банкет, ансамбли, девки какие-то полуголые. Отвратное зрелище. Речи про будущий успех, про несомненную ценность преобразований. «Фуфло все это» — вдруг с четкой решимостью подумал он. На душе стало легче.
***
Он рубанул по двери, шашка ойкнула и больно вывернула запястье. Клинок разломился.
«Ну что же вы так» - чуть не заплакал подскочивший казачек - «это ж подарок, она ж китайская, где счас настоящую православную сталь добудешь...» Сунув бесполезную теперь награду так кстати подвернувшемуся казачку, Толстых скомандовал - «А ну, навались!». Но навалится не пришлось. Кто-то ловкий ткнул в неприметную кнопку на пульте, и стальные створки задрожали, качнулись и как бы нехотя начали расходится. Медленно и печально, портя момент триумфа. Портя светлое чувство.
Мучительно ожидая завершения этого похоже бесконечного момента, Толстых мысленно прокручивал события сегодняшней ночи. Как эмоционально выступали на собрании соратники, как порешили кончать. Как пришли, как стучали, как ломились в закрытые двери. Как хамский голос насмешливо посылал их по мегапопулярному адресу, насмешливо просил постановление и в смех поминал законность, как старичок с армянской фамилией открыл им боковую калитку, как стерли они ухмылочку с физиономии шутника. И как умолял он их не делать задуманное. И теперь, стоя в уголку, с ужасом смотрел на происходящее плененный золотарь. Канализационный коллайдер был взят, Карфаген разрушен. Теперь никто не мог использовать бытовые отходы в своих целях, теперь все были ровны. Каждый мог удобрять свои поля чем мог, по старинке. И слова золотаря о том,, что 'это' совсем для других целей, ничего не стоили.
Отвратный запах, до того момента сопровождавший всю операцию заметно усилился. Густая поганая струя, почуяв свободу, спокойно и величаво прокладывала себе путь в низину. Уверенной в себе была эта струя, чего уж тут скрывать. Сначала в овраг, к ручейку, а затем, тихой сапой, и в речку. А там, глядишь, и до моря, и до вас доберется. Вы то, что, не почуяли еще запах?
