Лютый расколбас звучит на матчах «Фейеноорда». Это габба, покорившая мир в 90-х
Денис Пузырев в олимпийке на голое тело.
Роттердамский стадион «Де Кёйп», на котором «Фейеноорд» примет «Интер» в 1/8 ЛЧ – легендарнейшее место на футбольной карте Европы. И эта легендарность имеет статистическое подтверждение: ни один другой стадион, включая «Камп Ноу», «Сан Сиро», «Сантьяго Бернабеу», не принимал такого количества финалов турниров УЕФА. За 87 лет его трибуны видели 11 больших решающих матчей, включая два финала Кубка европейских чемпионов (предшественник ЛЧ), два финала Кубка УЕФА (предшественник ЛЕ), пять финалов Кубка обладателей Кубков, финал Евро-2000 и финал Лиги наций-2023.
Такой статус арены, построенной в 1937 году, – не случайность. Ведь для своего времени «Де Кёйп» был передовым стадионом с точки зрения архитектуры. Здесь впервые в Европе сделали сплошные двухъярусные трибуны с виражом. Вся конструкция арены – из стекла, бетона и стали. Эту идею президент «Фейеноорда» Лиен ван Зандвлиет позаимствовал во время поездки в США, где подобные принципы использовались при строительстве стадиона «Нью-Йорк Янкис».
Собственно, из-за необычной по тем временам овальной формы он и получил прозвище «Де Кёйп», что в переводе с фламандского означает таз, лохань, бадья. И это именно прозвище, закрепившееся в мире. По документам арена называется «Стадион Фейеноорд» – по названию района Роттердама.
В послевоенной Европе «Де Кёйп» считался образцом современной спортивной архитектуры. Проектировщики «Сантьяго Бернабеу» и «Камп Ноу» не скрывали, что вдохновлялись идеями, реализованными на роттердамской арене.
Однако обилие больших матчей, завораживающая олдскульная атмосфера, передовые архитектурные решения – не единственные факторы уникальности «Де Кёйпа».
На его трибунах зародилась самобытная субкультура, а затем и оригинальный стиль музыки, взорвавший танцполы по всему миру в 1990-х, а сейчас переживающий настоящий ренессанс. Речь про габбер (он же габба) – направление электронной танцевальной музыки, также известной как голландский хардкор.
В истории мирового околофутбола ему нет близких аналогов. Музыка всегда была важной частью фанатской культуры. Но все популярные среди болельщиков песни, чанты и заряды родились где-то извне и лишь потом пришли на стадион, став элементом клубной идентичности. И только габба – продукт, родившийся непосредственно на фанатских секторах арены «Фейеноорда». Эти зубодробительные звуки на скорости от 180 ударов в минуту и выше до сих пор сопровождают любой большой матч местной команды. И игра с «Интером» непременно начнется с лютого роттердамского расколбаса.
И у этого феномена есть исторический контекст.
Промышленный порт, уничтоженный нацистской авиацией
Роттердам с самого основания в XIV веке был крупным промышленным и торговым городом – все благодаря выгодному географическому положению. Это удобный глубоководный порт, где сначала продавали английскую шерсть, а затем и товары со всего мира – после того, как Голландская Ост-Индская компания наладила поставки из Азии и превратила Роттердам в основной логистический и торговый хаб.
С тех пор значение города не изменилось – вплоть до 2004 года он был крупнейшим в мире морским портом по грузообороту (в XXI веке его опередил стремительно растущий Шанхай). Это предопределило и специфику населения – в крупном промышленном центре требовалось много неквалифицированных рабочих. В XX веке их ряды активно пополнялись за счет мигрантов, что превратило Роттердам в город с самым низким процентом коренного населения. По данным 2020 года лишь у 48% роттердамцев оба родителя родились в Нидерландах.
Еще одной особенностью города является отсутствие исторического центра. 14 мая 1940 года немецкая авиация уничтожила старый город, сбросив 97 тонн бомб. Погибли 900 горожан – столь низкое число жертв такой массированной бомбардировки объяснялось тем, что большинство роттердамцев успели уехать. Тогда 80 тысяч жителей второго по величине города Нидерландов остались без жилья. А в 1943-м уже американская авиация сравняла с землей объекты в порту и близлежащие жилые районы.
После окончания войны власти решили не восстанавливать прежний облик. Строительство нового Роттердама поручили молодым архитекторам и урбанистам, которые ориентировались не на традиционное европейское градостроительство, а вдохновлялись американскими мегаполисами с широкими проспектами и высотными зданиями из современных материалов, добавив к этому изрядную долю авангардизма.
Вот как описал облик современного Роттердама знаменитый голландский теоретик архитектуры Рем Колхас: «Если вы поместите последние 50 лет архитектуры в блендер, и он начнет выплевывать их кусками размером со здание вплоть до линии горизонта, вы, вероятно, получите что-то похожее на Роттердам».
Отмороженные хулиганы и ненависть к Амстердаму
Роттердам был типичным промышленным городом с авангардными пейзажами и большим количеством молодежи из небогатых рабочих семей. Центром притяжения для них стал как раз «Де Кёйп», где играла одна из самых титулованных команд страны. В 1970-х здесь появились фанатские группировки, поначалу достаточно мирные. Но в 1974-м на «Де Кёйп» произошел инцидент, изменивший ход истории. 29 мая в Роттердам приехал «Тоттенхэм», который сошелся с «Фейеноордом» в двухраундовом финале Кубка УЕФА. В Лондоне сыграли 2:2, на решающую встречу приехало много английских хулиганов, которые устроили беспорядки в центре города и продолжили их на стадионе.
Весь первый тайм прошел в атмосфере взаимной ненависти – секторы перебрасывались пивными банками, бутылками и зажигалками. В перерыве на трибуне возникли первые драки. Болельщики «Тоттенхэма» пошли в атаку на голландцев, закидывая соперника вырванными сиденьями. Образовалась давка, в которой пострадали около 200 человек, в основном болельщиков «Фейеноорда». Пятьдесят английских хулиганов арестовали. Спустя несколько лет репортер местной газеты Rotterdam Dagblad опишет те события как «день, когда голландский футбол потерял свою невинность». Ах да, «Фейеноорд» победил 2:0.
На чувствах возмездия вскоре в городе возникла группировка SCF, завоевавшая репутацию одной из самых безжалостных фирм Европы. Роттердамские хулиганы не стеснялись использовать оружие – биты, велосипедные цепи, ножи, их каждый крупный евровыезд сопровождался грабежами и вандализмом. Внутри Нидерландов они соперничали с F-Side («Аякс»). Каждый очный матч сопровождался столкновениями, порой с человеческими жертвами.
«Де Кёйп» приобрел репутацию довольно опасного места, а болельщики «Фейеноорда» одних из главных отморозков Европы.
В свободное от футбола время роттердамская молодежь доставляла немало хлопот городским властям антисоциальным поведением. Банды людей с короткими стрижками и в спортивных костюмах промышляли воровством, мелким хулиганством, разрисовывали здания в центре города.
В конце 1980-х в их город добралась новая мода – клубы, где играла электронная танцевальная музыка. Самым популярным стилем в то время был хаус, пришедший в Европу из США транзитом через Англию.
Отцы габбы познакомились на трибунах «Де Кёйп»
Центром голландской клубной культуры в Нидерландах стал буржуазный Амстердам. Но в клубах столицы простых парней из Роттердама не слишком жаловали. Согласно легенде, как-то раз охранник одного такого модного места не пустил типичного провинциала со словами: «Тебе здесь не место, габбер».
«Габбер» – словечко их бархунса, старинного криминального сленга, такой голландской фени. Любопытно, но многие слова в нем – заимствования из древнееврейского. Оттуда же пришло и «габбер» – на древнееврейском «хавер» это друг, товарищ. Слово встречается в «Ветхом завете» и «Талмуде».
Случай на входе в модный клуб попал в голландские медиа, и вскоре «габберами» прозвали всю негламурную роттердамскую молодежь. Оттенок у слова был презрительный, что-то вроде нашего гопника. Но роттердамцы приняли его как самоназвание. А вскоре обозначили им и новый жанр музыки, появившийся в Роттердаме в пику ненавистному Амстердаму.
В то время матчи «Фейеноорда» постоянно посещали 26-летний Пол Элстак и 22-летний Роб Янсен. Парни были популярны в фанатской тусовке, ведь оба работали диджеями, через знакомство с ними можно было вписаться на вечеринки, минуя строгий фейсконтроль.
Роб был резидентом клуба Parkzicht, который располагался не очень далеко от «Де Кёйпа», занимая здание виллы 1912 года постройки – одного из немногих зданий в городе, не пострадавших от немецкой бомбардировки 1940-го. Это было обычное заведение с лояльной политикой на входе – без строгого дресс-кода. Поэтому его полюбили футбольные болельщики.
С 1992-го в Parkzicht стали устраивать тематические вечера экспериментальной музыки. Хедлайнером вечеринок был диджей Роб, который запускал пластинки на увеличенной скорости (до 150 и выше ударов в минуту) и миксовал их с битом драм-машины TR-909 с искаженным звуком басовой бочки за счет вывернутой до упора ручки дисторшна, обеспечивающего перегруз на низких частотах.
Звук пугающий, простой и агрессивный, совсем не похожий на гармоничный и изысканный эйсид-хаус амстердамских клубов. Вечеринки в Parkzicht по пятницам набирали популярность. Новость, что в этом клубе включают лютую дичь, вышла за пределы Роттердама. На габбер-вечеринки приезжала молодежь из других городов, даже из Амстердама. Иногда это заканчивалось жесткими разборками, после которых руководство клуба запретило на вечеринках футбольные джерси, чтобы не провоцировать столкновения на танцполе.
С ростом популярности Parkzicht Пол Элстак, игравший хаус и электро в составе группы Holy Noise, перешел на более жесткую музыку – немецкий и бельгийский хардкор – и открыл собственный лейбл для записей в стиле габбер. Он получил название Rotterdam Records, а первой пластинкой стал альбом группы Euromaster «Amsterdam Waar Lech Dat Dan?» («Амстердам, где это?») – традиционный заряд фанатов «Фейеноорда» на матчах против «Аякса». На обложке альбома изобразили голого мальчика, струей мочи смывающего Амстердам с роттердамской башни Euromast.
В том же году Элстак начал устраивать для фанатов сеты до и после игр «Фейеноорда». Видя их популярность, руководство клуба организовало выступления прямо на «Де Кёйп».
Традиция сохранилась до сих пор – перед важными матчами внутри арены лучшие роттердамские диджеи играют габбу, а болельщики на трибунах устраивают аккуратный слэм (все-таки трибуна не танцпол, послэмиться там непросто).
Запуск рекорд-лейбла способствовал быстрой популярности габбы в Европе и США. Диджеи-габберы и тематические клубы появились во многих странах. Элстак, тесно общавшийся с руководством «Фейеноорда», рассказывал, что в середине 1990-х стремительно выросли продажи футболок клуба. Причем за пределами Нидерландов.
«Все дело в том, что титульным спонсором «Фейеноорда» в те годы была страховая компания Stad Rotterdam Verzekeringen, – рассказывал Элстак. – Ее название было написано на груди большими буквами, и габберы по всему миру мечтали иметь такую из-за слова Rotterdam».
В начале 1990-х габба докатилась и до России
«В Петербурге чаще играли немецкий хардкор и френчкор, а центром габбы в России 1990-х была Москва, – рассказывает Спортсу Анжела Шульженко, одна из самых известных российских хардкор-диджеев, резидент петербургского клуба «Туннель», существовавшего с 1993 по 1999 год. – В Москве главным популяризатором габбы был диджей Рома Диггер, и его вечеринки в МДМ и клубе LSDance всегда собирали публику».
Звездный период русской габбы пришелся на середину 1990-х. У Ромы Диггера была собственная программа «Триллер» на радио «Станция 106,8 FM», а в 1995-м он выступил на ежегодном голландском фестивале Thunderdome, сыграв сет перед 50 тысячами габберов.
Популярность габбер-вечеринок росла и в Роттердаме (хотя куда уж популярнее), и Parkzicht уже не вмещал всех желающих, поэтому центром ночных тусовок стал Energiehal – огромный заброшенный павильон, оставшийся после выставки достижений энергетики 1955 года. Там окончательно сформировался и классический визуальный стиль габберов.
Визуальный стиль: бритая голова, кроссовки Nike, олимпийки на голое тело, особый танец
Он был таким же простым, как и музыка, которую они слушали. Габберы носили кроссовки Nike Air Max 90 с толстой подошвой, в которых было удобно отплясывать всю ночь. Типичный облик – спортивный костюм с олимпийкой на голое тело. Особенно котировались цветастые итальянской фирмы Australian L’Alpina, хотя Fila, Moschino и Cavello тоже сошли бы. Самая распространенная прическа – под ноль.
Еще одна отличительная особенность габбер-вечеринок 1990-х – явный гендерный перекос. Из-за агрессивной музыки и футбольной субкультуры девушек было мало – в районе 20%. А атмосфера была наполнена клубящимся тестостероном, что находило отражение в названиях групп и треков. Например, No Women Allowed («Женщинам здесь не место») от хардкор-группы Sperminator. Редких девушек называли габберинами или gabber-bitches. Они тоже выглядели максимально брутально: те же кроссовки и спортивные костюмы, прическа андеркат с выбритым затылком и висками.
У габберов возник фирменный танец хакка (hakken), который непросто описать. Базовые движения – это очень быстрый переступ, который иногда описывается как «обратный шаг», ощущение, как будто человек оступился и пытается найти опору, вернув уже выставленную для шага ногу. При этом руки и торс совершают свободные импровизационные движения, обыгрывающие ритмический рисунок или мелодию. Есть теория, что корни хакки – в пьяных танцах сходящих с судна моряков в роттердамском порту, когда им казалось, что земля под ногами плывет, как палуба во время качки.
Из-за агрессивной музыки и внешнего вида, как у скинхэдов, роттердамским габберам приписывали симпатии к неонацистам. В качестве доказательств также приводились антисемитские заряды на играх против «Аякса», близкого к еврейской общине Амстердама. Но исполнители и лейблы всегда такую связь отрицали, объясняя чанты обычным желанием потроллить соперников. В 1990-х даже выходило несколько сборников United Gabbers Against Racism And Fascism.
Ренессанс габбы – музыка модных подиумов и нового поколения
Популярность габбы сошла в начале 2000-х и казалось, что этот оригинальный жанр и субкультура сохранятся только в Роттердаме, где на «Де Кёйп» продолжали долбить свою музыку диджеи, выросшие на треках Rotterdam Records. Однако в конце 2010-х произошел неожиданный камбек. Причем откуда не ждали – из модных домов, включая Balenciaga и, кто бы мог представить в 1992-м, Christian Dior. Фэшн-дома показывали коллекции с моделями, одетыми как типичные габберы из прошлого. На подиум они выходили под олдскульную роттердамскую долбежку. Мировой успех российского дизайнера Гоши Рубчинского, познакомившего западную публику с культурой наших гопников, тоже во многом связан с ренессансом габбы – из-за внешнего сходства.
Вернулась и музыка. Ностальгия по 1990-м – это не только сериал «Слово пацана» и концерты «Руки Вверх» в «Лужниках». В Европе тоже скучают по временам, которые и там выдались лихими, хотя в несколько ином смысле.
«Габба точно вернулась, – соглашается Анжела Шульженко. – Новому поколению вся эта культура и музыка пришлись по вкусу. И новая волна габберов очень правильная – выбирают правильную одежду культовых марок, делают правильные прически, учатся танцевать хакку, в тусовке появилось много девочек. В 1990-х мы не быль столь педантичны в следовании стилю – одевались во что придется и танцевали как могли. Я думаю, что возрождение габбы произошло прежде всего потому, что это больше, чем музыка. Это стиль жизни, настоящее братство, это особый вайб, достаточно позитивный, несмотря на внешнюю агрессию. И эта культура очень искренняя. В ней нет понтов и показушничества, как в тусовках любителей хауса, здесь все более настоящее. И молодежи это нравится».
Фото: Gettyimages.ru/BSR Agency, PA Images, Mark Leech/Offside; Patrick Pleul/Global Look Press; en.wikipedia.org
Я люблю хардкор и габбу!
That is my religion -
Adida Originals!
Кислота и алкоголь
Выбрита башка под ноль
От души танцпол топчу
В 90-е хочу!