Брюс Гроббелар. «Жизнь в джунглях. Автобиография» 14. Европейская поездка
Природа вратарского мастерства
...
14. Европейская поездка
ПОСЛЕ ДЕСЯТИ ЛЕТ, В ТЕЧЕНИЕ КОТОРЫХ ОН СТАЛ САМЫМ УСПЕШНЫМ МЕНЕДЖЕРОМ В ИСТОРИИ АНГЛИЙСКОГО ФУТБОЛА, Боб Пейсли ушел в отставку в июле 1983 года. «Ливерпуль» последовал прецеденту, который был создан назначением самого Боба, и нанял нового менеджера изнутри стен Бутрум.
Джо Фэган сделал выдающуюся, но прерванную войной игровую карьеру в «Манчестер Сити» в 1940-х годах, а затем занялся тренерской деятельностью, тренируя «Нельсон» в Ланкаширской комбинированной лиге и «Рочдейл», где он работал под началом будущего менеджера «Эвертона» Гэрри Каттерика. Именно по рекомендации Каттерика он стал членом штаба «Ливерпуля», а затем, пройдя через должности тренера резервной команды, тренера первой команды и помощника менеджера, перешел на должность менеджера «Ливерпуля». «Курящий Джо», как его называли, был практически частью мебели в Бутрум и знал «Ливерпуль» как никто другой.
Он получил прекрасное наследство от Пейсли. Команда знала друг друга изнутри, и следующее поколение серийных победителей «Ливерпуля» уже влилось в коллектив. Мы почти читали мысли друг друга, проводя столько времени вместе. Политика минимальной ротации, когда в каждой игре играют практически одни и те же одиннадцать человек, привела к тому, что мы невероятно быстро сработались. Всего в этом сезоне Джо использовал семнадцать игроков, а в кампании чемпионата — только пятнадцать. В предыдущем сезоне, 1982/83, Боб Пейсли использовал только шестнадцать игроков во всех соревнованиях.
У Иана Раша и Кенни Далглиша сложились почти телепатические отношения. Раш начинал свои забеги задолго до реакции защитников соперника, так как заранее знал, в какие открытые пространства Кенни сможет забросить мяч. В конце октября перед игрой с «Лутон Таун» у Раша бутсы стали очень жесткими, и он решил предварительно замочить их в воде. Играя в этих мокрых бутсах, он забил пять голов, и так он продолжал этот ритуал до конца своей карьеры — даже в самые холодные зимние дни. В том невероятном сезоне ему удалось забить 47 голов.
Казалось, что у нас есть команда, которая может продолжать и продолжать. Фэган просто продолжил путь с того места, где остановился Пейсли. Мы были похожи на поезд на рельсах, и поезд продолжал двигаться. В начале сезона у нас то тут, то там возникали заминки, но потом мы всегда начинали медленно. Нас обыграл «Манчестер Юнайтед» со счетом 2:0 в Чарити Шилд и мы проиграли два матча лиги подряд в конце сентября и начале октября, но в целом за весь сезон мы проиграли только шесть матчей лиги, причем два из них — на «Энфилде».
Самое яркое поражение, которое я помню, — это удивительный разгром 0:4 в декабре в гостях у «Ковентри», где Терри Гибсон оформил хет-трик в мои ворота. Это был просто неудачный день, когда все пошло наперекосяк. Иногда ты можешь анализировать вещи слишком глубоко. Все, что ты можешь сделать после такого плохого результата — это сделать так, чтобы он не повторился. По крайней мере, мы вернули себе победу в конце сезона, обыграв их на «Энфилде» со счетом 5:0, причем четыре мяча забил Раш. К тому времени мы уже как следует разогрелись.
Я играл в фантастической команде, невероятной команде. Тот сезон прошел как в тумане. Мы провели так много игр, но казалось, что они пролетели так быстро. У меня были промахи — как и всегда — но в целом я провел неплохой сезон, сохранив 20 раз свои ворота в неприкосновенности из 42 матчей и второй год подряд пропустив меньше голов, чем любой другой вратарь в Первом дивизионе.
Стотысячная толпа собралась на «Уэмбли», чтобы увидеть, как мы сражаемся с соперниками из «Эвертона» в финале Кубка лиги. Это было историческое событие: впервые за девяносто лет напряженного соперничества эти два клуба встретились в финале. Атмосфера была невероятной: во времена хулиганства и насилия со стороны публики родство и дружеское соперничество между двумя группами болельщиков было примером для всех, кто наблюдал за игрой. Игра прошла в дружеском духе, но после того, как Алан Хансен, очевидно, рукой отбил удар «Эвертона» с линии ворот, а у Алана Кеннеди был отменен, казалось бы, правильный гол, ни одна из команд не смогла забить в дополнительное время, и игра была переиграна три дня спустя. На этот раз мы встретились с командой Говарда Кендалла на «Мэйн Роуд», где Сунесс, проводящий за нас последний сезон, забил победный мяч на 21-й минуте. Однако «Эвертон» действительно набирал обороты, и было ясно, что в ближайшие годы они станут для нас одним из самых сложных соперников.
При Сунессе-капитане мы в третий раз подряд стали чемпионами лиги, на три очка опередив «Саутгемптон». Это стало историческим достижением для клуба, ведь никогда прежде «Ливерпулю» не удавалось выиграть лигу три года подряд, несмотря на доминирование в конце 1970-х годов. Подобное удавалось только «Арсеналу» в 1930-х и «Хаддерсфилд Тауну» в 1920-х. После победы в Кубке Лиги это был ошеломляющий подвиг, но он был почти сразу же превзойден.
*
ДЖО ФЭГАН, КАЗАЛОСЬ, КУРИЛ С ДВУХ РУК, ПРИКУРИВАЯ очередную сигарету еще до того, как закончилась предыдущая. Он выбрал Кенни Далглиша в качестве одного из исполнителей пенальти, забыв, что тот был заменен. И вот ему снова пришлось выбирать пенальтистов. Фил Нил собирался пробить первым, а меня поставили последним, после Стива Никола, Грэма Сунесса и Иана Раша. Но все пошло не по плану.
Это произошло 30 мая 1984 года на римском «Стадио Олимпико». «Ливерпуль» играл в четвертом финале Кубка чемпионов за последние восемь сезонов, а игра против обычного арендатора стадиона, «Ромы», закончилась со счетом 1:1. Дополнительное время не принесло новых голов, и матч перешел в серию пенальти.
Наш маэстро пенальти Фил Нил завязывал шнурки на бутсах, когда Стиви Никол подумал: «Сейчас я с этим покончу», и, прежде чем Нил закончил с бутсами, Никол положил мяч на точку, готовый к первому пенальти.
— Босс, это должен быть я, — запротестовал Фил.
Джо Фэган затянулся сигаретой и сказал:
— Давай начнем с него. Оставь, давай начнем так.
Стиви промахнулся и замер, потирая подбородок.
Когда я готовился пойти в ворота, меня обхватила рука. В воздухе стоял едкий запах сигаретного дыма. По нему я понял, что это Джо Фэган.
«Послушай, — сказал он, — я и тренеры, председатель и директора, капитан и команда...» Я подумал: «К чему он клонит?»... и жены, и подруги, и семьи, и десять тысяч путешествующих болельщиков. Мы не собираемся обвинять тебя...» Мое сердце опустилось, а затем он продолжил: «Если ты не сможешь остановить мяч с одиннадцати метров».
НЕ собираетесь обвинять меня? О, тогда все было в порядке. Я снова был полон самодовольства, выходя туда с грудью колесом, и я был уже в двух метрах от него, когда он добавил: «Но постарайся отвлечь их».
Когда я проходил мимо Стиви Никола, я сказал:
— Спасибо за это, Стиви.
— Отвали и иди делать свою работу.
За словом в карман мы никогда не лезли.
*
Наш путь в Рим начался предыдущей осенью в Дании, где мы встретились с чемпионами страны «Оденсе БК». Ничто не сравнится с датчанами. Датчане — очень милые люди, но они без ума от футбола, а в те дни они были особенно безбашенными. Мы остановились недалеко от Садов Тиволи в Копенгагене, а в родной город Ханса Кристиана Андерсена Оденсе поехали только на игру.
В городе с населением всего 150 000 человек на матч пришло почти 30 000, что значительно больше, чем обычно вмещал стадион в те дни. Для сравнения: стадион «Оденсе» теперь вмещает 15 790 человек при новых правилах рассадки. Когда 14 сентября 1983 года мы вышли на поле, стадион был переполнен. Далглиш забил единственный гол, обеспечив нам победу со счетом 1:0, а затем мы разгромили их со счетом 5:0 на «Энфилде».
Следующим препятствием стал «Атлетик Бильбао» в октябре, где Грэм Сунесс и «мясник из Бильбао» Андони Гойкоэчеа сошлись в настоящей битве. Сунесс был выведен из игры Гойкоэчеа, который наступил на него. Мясник получил это прозвище не просто так — он был очень агрессивным игроком. Всего несколькими неделями ранее он едва не завершил игровые дни Диего Марадоны, сломав ему лодыжку. Его подкат под Сунесса тоже был плохим, поэтому все бросились друг на друга, и вскоре отношения между командами испортились. Даже Фэган включился, требуя, чтобы мы разошлись. Дома игра закончилась со счетом 0:0, и мы знали, что в Бильбао проблемы возникнут снова.
Перед ответной игрой их вратарь Андони Субисаррета сказал, что у нас нет шансов сыграть с ними на «Сан-Мамесе», который славился своей напряженной атмосферой. Но мы избежали неприятностей благодаря нашему капитану. Их болельщики свистели и улюлюкали каждый раз, когда Сунесс получал мяч, но он встретился с Мясником лицом к лицу на его родном стадионе, и Гойкоэчеа выглядел необычайно сдержанным после того, как Сунесс пошел на него в справедливый, но жесткий подкат. Думаю, это потрясло его. Но нам все равно пришлось заставить замолчать их сумасшедших фанатов. Сэмми Ли предупредил нас, что в этой части Испании, в Стране Басков, болельщики свирепы и темпераментны, как тореадоры. Они не возражали против того, чтобы выйти на улицу и побегать с быками.
В середине второго тайма Алан Кеннеди прошел по флангу и сделал передачу на Раши, который головой переправил мяч в сетку ворот. Это был редкий для него гол головой, и я думаю, что мяч попал ему в нос. Тем не менее, это была победа на глазах у 40 000 безумных болельщиков в Бильбао, и в марте следующего года «Бенфика» была на очереди.
«Бенфика», набравшая 40 очков из 42 возможных в чемпионате Португалии, подошла к первому матчу после победы над «Брагой» со счетом 7:0. Наша собственная подготовка к игре была отмечена единственной крупной дракой, которую я видел внутри нашей команды — между Грэмом Сунессом и Аланом Кеннеди. Она произошла на тренировке перед игрой и закончилось ничем: Сунесс попросил Алана отдать ему мяч, но тот ответил: «Нет, я отдам мяч на другую сторону». Они устроили потасовку на поле, и Алану пришлось играть в матче с синяком под глазом — его ударили за то, что он не отдал мяч Сунессу на тренировке.
Таким был Сунесс-игрок: он был чрезвычайно конкурентоспособен, но это делало его лучшим игроком «Ливерпуля», с которым я играл. У него было все. Наши атаки обычно начинались с первого паса в обороне, а затем, когда нужно было перейти на более высокую передачу, мы просто отдавали мяч Грэму, и он все менял. Он мог и замедлиться, если того требовала игровая ситуация. Он был той шестеренкой, которая заставляла команду работать.
Он мог играть на любой позиции на поле так же хорошо, как и все, кто там уже играл, потому что у него были две отличные ноги и прекрасная осознанность. Он мог пробраться на позицию и играть на ней в течение десяти минут. Он мог взять на себя роль Раши на десять минут и сделать это лучше него, потому что он больше двигался. Затем он возвращался к своей роли полузащитника.
Ссора между Сунессом и Кеннеди не подорвала наши усилия против «Бенфики». Сначала мы играли с ними дома, выиграв 1:0, а затем победили в Лиссабоне со счетом 4:1, причем Уилан забил за нас два мяча, а мой сосед по комнате Крейг Джонстон — еще один. Раши, который просто не может перестать забивать, добавил еще один.
После игры в Португалии мы решили немного развлечься с Джо Фэганом и Ронни Мораном. Мы остановились на пляжном курорте Эшторил, к западу от Лиссабона, в старом португальском отеле с большими двустворчатыми окнами. Окна можно было открыть до конца, и снаружи был выступ чуть больше полуметра.
Мы с Крейгом жили на третьем этаже, и я решил вылезти из окна, проползти по карнизу в соседнюю спальню и заглянуть туда. Я постучал в окно этой комнаты, которая находилась на углу здания. Джим Беглин встал с кровати и подошел к двери, чтобы посмотреть: «как глупо», подумал я. Я обогнул угол отеля и подошел к его комнате, а когда он снова лег на кровать, постучал в ближайшее к нему окно, но на этот раз он увидел меня и бросился к окну. Он собирался открыть окно, рискуя сбить меня с карниза. Я хотел сказать: «Эй, осторожнее», когда он открыл его и сказал: «Слезай с выступа, ты что, с ума сошел?» Я ответил:
— Слушай, я просто хотел забрать газету, Крейг хочет почитать газету.
— Почему ты просто не пришел и не спросил меня через эту чертову дверь? Спустись с карниза.
Это был справедливый ответ.
— Дай мне газету — я вижу, что газета здесь, могу я ее взять?
И я взял газету и пополз за угол, минуя другое окно его комнаты. Он смотрел на меня, качая головой. Он открыл окно, и я понял, куда он направляется. Он снова посмотрел в мою сторону, а я тем временем уговорил Крейга сесть со мной на карниз — нас было двое на этом небольшом выступе. Беглин только качал головой и кричал: «Нет, нет, нет!».
Мы знали, что произойдет дальше — он расскажет боссу. Я посмотрел и сказал Крейгу: «Сейчас мы повеселимся». Я услышал стук в дверь, и мы замолчали. Им нужно было спуститься на ресепшн, чтобы получить ключ от нашей комнаты, поэтому мы сползли с карниза в соседний номер. Мы быстро выбрались из их двери, вошли в служебный лифт, спустились вниз и прошли через кухню. Я взял немного томатного соуса, и мы вышли на улицу, точно под нашу комнату, и легли совершенно неподвижно, со стратегически расположенными рядом с нашими головами капельками кетчупа. В конце концов я поднимаю голову и вижу всех игроков, а затем и тренерский штаб. Я прошептал: «Хорошо, ты готов, Крейг?» «Да». Мы вскочили и начали танцевать.
Джо Фэган был недоволен. Он не видел в этом ничего смешного. Нас с Крейгом оштрафовали на недельную зарплату, и нам пришлось отдать ее на благотворительность.
Последним препятствием на пути к самой большой игре в Европе стал полуфинал против бухарестского «Динамо», и нам повезло, что сначала мы играли дома. Два предыдущих года нам было сложно играть с командами из-за «железного занавеса», и этот факт не остался незамеченным ни для кого, в частности, для меня.
Это была ужасная команда, которую нельзя недооценивать. Они наносили удары по корпусу, плевали, пинали и колотили. Мне потребовалось лечение после того, как меня припечатал их капитан Ликэ Мовилэ. Но больше всего мне запомнилось то, как Мовилэ реально перегнул палку в отношении Сунесса. Мы думали, что он получил настолько серьезную травму, что не сможет играть на следующей неделе. Но Сунесс встал, повернулся к парню и сказал ему таким тоном, что тот понял: «Не волнуйся, впереди еще один тайм и еще одна игра». В его глазах читался испуг; думаю, он сразу понял, что выбрал не того человека.
Было неизбежно, что в какой-то момент Сунесс и Мовилэ снова столкнутся, и этот момент вскоре наступил. Оба стремились выиграть мяч для своей команды в дуэли, в которой, как мне кажется, предпочтение отдавалось Сунессу: 55 на 45. Сунесс добрался до него первым и отдал пас, но Мовилэ бежал прямо на него. Мяч улетел, а камера следила за происходящим. Грэм, будучи Грэмом, понял, что внимание судьи было приковано к мячу, и воспользовался моментом, чтобы ударить капитана локтем в челюсть. Я стоял на другом конце поля и наблюдал за разворачивающейся сценой. «Вот черт», подумал я. Он едва не обезглавил его. При этом рефери не имел ни малейшего представления о том, что произошло. Он огляделся: рядом с игроком никого не было, потому что Грэм был достаточно умен, чтобы уйти с места событий. Думаю, Марк Лоуренсон оказался там первым, и рефери решил, что это он, но ему сказали обратное.
Мовилэ ушел с поля, со сломанной в двух местах челюстью — больше в этом противостоянии он не сыграет. Сэмми Ли забил единственный гол в матче, а наш капитан не преминул пожать всем руку. Тем не менее, сигнал от наших соперников был ясен. Они мрачно бормотали о том, что нас может ожидать в Бухаресте.
У нас был плотный игровой график. Мы играли по три игры в неделю, и это было прекрасно — бум, бум, бум, просто чередуем игры между различными соревнованиями.
За железным занавесом мы знали, что нас ожидает далеко не легкая прогулка. С самого момента нашего прибытия атмосфера была враждебной: сначала таможенники, затем сотрудники Секуритате — тайной полиции страны — проверяли наш автобус и делали угрожающие жесты в сторону Сунесса. Я не собирался пассивно их принимать и начал делать собственные жесты, пока один из парней не спросил меня, как я отношусь к тому, чтобы провести следующие несколько дней в тюремной камере.
Возможно, так оно и оказалось, ведь следующие несколько дней мы провели в отеле, а дождь лил с момента нашего приезда и до момента отъезда. То немногое, что мы видели на улицах румынской столицы, не повторялось на стадионе; там, где в городе наблюдался дефицит продуктов и очереди у магазинов, на стадионе было изобилие фруктов и овощей — в основном от болельщиков, направленных к нам, игрокам. По-моему, игру снимали всего две камеры — одна за воротами, другая сбоку — и если просмотреть запись, то можно услышать недовольный рев толпы при каждом касании Сунессом мяча. Это, похоже, вдохновляло его играть еще лучше, а его настрой поднимал настроение всем нам. Раш забил оба наших гола в Бухаресте, отправив нас в мой первый финал Кубка чемпионов.
На второй год выступлений в Европе я допустил больше ошибок в игре с лодзинским «Видзевом», что способствовало поражению «Ливерпуля». В третий раз повезло. Теперь мы были готовы к самой большой игре.
*
ГОВОРЯТ, ЧТО ВСЕ ДОРОГИ ВЕДУТ В РИМ, НО В ФИНАЛЕ НАМ противостояла двойная помощь. Мало того, что финал должен был состояться в Вечном городе, так еще и нашим соперником стала «Рома».
«Рома» никогда прежде не выигрывала европейских трофеев, но в то время, когда Серия А считалась лучшей лигой в мире, а Италия была обладателем Кубка мира, она по праву пользовалась репутацией одной из лучших команд Европы. С такими игроками, как бразильский полузащитник Фалькао, плодовитый и очень физически сильный центральный нападающий Франческо Грациани и молниеносный вингер Бруно Конти, они объединили все лучшие стороны великих итальянских команд — твердость, решительность в обороне и немного латинского чутья. Они не смогли удержать титул чемпиона Серии А 1983 года, но несколькими неделями ранее закончили сезон 1983/84, уступив «Ювентусу» всего два очка. Кроме того, финал должен был состояться на их собственном «Стадио Олимпико». Не то чтобы мы уделяли много внимания таким вопросам, но букмекеры ставили их фаворитами 13 к 8.
Стадион был выбран местом проведения финала задолго до того, как стало ясно, что «Рома» может сама на нем сыграть. «Стадио Олимпико» — стадион, с которым у «Ливерпуля» были исторические связи. Я жил в Южной Африке и мечтал стать лучшим вратарем, когда в 1977 году в Риме «Ливерпуль» выиграл свой первый Кубок чемпионов, победив менхенгладбахскую «Боруссию» со счетом 3:1. Это придало болельщикам «Ливерпуля» уверенности. Это также успокаивало и волновало игроков — возможность повторить то, что было раньше. Мне показалось, что в том году наша выездная форма была лучше домашней.
В то же время с момента приземления в Риме мы понимали, с какими трудностями нам придется столкнуться, принимая соперников по финалу на их родной земле. Мы простояли на асфальте аэропорта, казалось, целую вечность и, наконец, высадились в армейские автобусы, разгоряченные и уставшие. Однако клуб не стал рисковать с нашим жильем. Для обслуживания игроков в римском отеле «Холидэй Инн» был приглашен менеджер из «Ливерпуля», а клуб привлек собственную частную охрану. Никто, но никто не смог пройти на наш этаж.
Перед игрой Джо Фэган повез нас на несколько дней в Тель-Авив в Израиле. Это был не только тренировочный лагерь и возможность сыграть выставочный матч против сборной Израиля, но и возможность отпраздновать нашу третью победу в лиге подряд. Это был первый титул Фэгана в лиге в первый год его работы в качестве менеджера и пятнадцатый в истории клуба. Курильщик Джо также обеспечил нам дубль, победив «Эвертон» со счетом 1:0 в Кубке лиги. Это было нелегко — сменить Пейсли, выигравшего три еврокубка всего за семь лет.
Мы уже несколько раз были в Тель-Авиве. Агент Пини Захави установил хорошие отношения с «Ливерпулем», договорившись о переходе Ави Коэна в клуб из тель-авивского «Маккаби» в 1979 году. Уходя, Фэган позволил нам выпить несколько кружек пива, чтобы отвлечься от предстоящего финала. В то время как их игроки отправились в строгий тренировочный лагерь на римских холмах, итальянские репортеры, отправленные следить за нами повсюду, с изумлением наблюдали, как мы расслаблялись с пивом у бассейна отеля «Шератон» и валялись на пляже. Они заполнили свои газеты историями о том, что мы станем легким мясом, поскольку были просто пьяными туристами в Израиле.
Возможно, в результате этого уверенность «Ромы» и выросла, но в целом это была скромная поездка. Наш предыдущий визит в израильскую столицу превратился в массовую пьяную драку с участием всех участников поездки после того, как игра в выпивку под названием «Суета» вышла из-под контроля. Я с недоумением наблюдал за тем, как мои товарищи по команде набрасываются друг на друга на площади Тель-Авива, которую после драки мы окрестили «Мэдисон Сквер Гарден», и был невинным свидетелем, пока Дэвид Ходжсон не запрыгнул мне на спину. Внезапно я снова оказался в джунглях, а Ходжи перелетел через мое плечо и я уткнулся коленом ему в грудь. Затем, так же внезапно, как вспыхнула, драка закончилась, и к тому времени, когда ходячие раненые, прихрамывая, вернулись в отель, о беспорядках почти забыли. Так уж сложилось в «Ливерпуле».
Перед поездкой в Рим ничего подобного не было, хотя наш отдых и удивил наших итальянских наблюдателей. Оказавшись там, мы уже не так беспокоились о враждебной атмосфере. Мы чувствовали себя подготовленными к тому, что для нас готовилось. В преддверии финала мы уже побывали в гостях у «Атлетика» из Бильбао, «Бенфики» и бухарестского «Динамо», и ни один из этих матчей не был легким. Мы ожидали, что это будет враждебная игра, и так оно и было.
По дороге на стадион фанаты «Ромы» забросали наш автобус камнями и разбили окна. Мы были окружены агрессией, но относительно легко отделались. Наши болельщики подвергались нападениям и засадам по всей итальянской столице, им пришлось пройти через горнило ненависти как до, так и после финала. Привычка ультрас «Ромы» наносить удар сопернику в ягодицу — лишь один из самых неприятных элементов, с которыми им пришлось столкнуться. Лишь много позже мы узнали о всех ужасах и запугиваниях, с которыми столкнулись некоторые из них, но это, несомненно, стало фактором, повлиявшим на то, что произошло годом позже в Брюсселе.
Существует множество версий того, что сказал Джо Фэган в раздевалке. В такие моменты все по-разному сосредотачиваются, потому что в конечном итоге все зависит от нас, как от игроков. Мы должны делать то, что нужно каждому из нас, чтобы сфокусироваться. Если, слушая менеджера, ты чувствуешь себя комфортнее, то так тому и быть. Я помню, как Джо сказал: «Мы сделали свою работу, мы по заслугам попали сюда. Мы сейчас в логове льва — выходите и покажите, кто вы есть и какой у вас характер. Наслаждайтесь». Джо был спокоен в своих словах, когда это имело значение, но было видно, что он испытывает стресс из-за того, что выкуривает так много сигарет.
В туннеле мы около трех минут ждали «Рому». Три минуты перед финалом Кубка — это очень много. Где эта команда?
Наш капитан Грэм Сунесс, которому вскоре предстояло провести один из своих лучших матчей, сказал Сэмми Ли, Крейгу Джонстону и Дэвиду Ходжсону: «Давайте, ребята, нам нужно чем-то размяться. А не спеть ли нам песню?».
Дэвид начал петь песню Криса Ри «I don't know what it is, but I love it», и песня распространилась по нашему составу. Адреналин прокачивался по нашим телам, когда мы вместе пели эту песню в туннеле под аккомпанемент воображаемых гитар: Я «не знаю, что это, но я люблю это, я не знаю, что это, но я хочу, чтобы это осталось, и я люблю это, люблю это!» Мы танцевали, играли на своих невидимых гитарах и били по двери раздевалки «Ромы», при этом пели так громко, как только могли. Затем их капитан, Агостино ди Бартоломеи, выглянул наружу и, должно быть, подумал: «Что это такое? Английский бастарди».
Сунесс сказал: «Продолжайте петь. Cмотрите им в глаза, идите к полю и пойте. Представьте, что вы смотрите в глаза ребятам из «Ромы», напевая «Я не знаю, что это такое, но я люблю это, я не знаю, что это такое, но я хочу, чтобы это осталось, и я люблю это, люблю это!»». А когда мы пели слова «люблю это», мы открыли глаза и запели громче, глядя им в лицо. Вся наша команда делала это, а итальянцы не знали, что на них идет.
Агрессивная и громкая стена из почти 70 000 зрителей собралась на трибунах. Небо было красным от фейерверков и сигнальных ракет. Стоял густой дым и шум. Все было наэлектризовано. На фотографии я изображен позади Грэма Сунесса, и он абсолютно сосредоточен. Он смотрит прямо перед собой. Я? Я смеюсь от души. Почему? Понятия не имею. Таков просто мой способ.
На четырнадцатой минуте Крейг Джонстон подал с правого фланга, и когда Франко Танкреди потерял мяч под давлением, попытка Дарио Бонетти выбить мяч попала в зазевавшегося вратаря, и мяч отлетел к Филу Нилу, который не упустил свой шанс и забил, обеспечив нам преимущество 1:0. Спустя всего две минуты Сунесс забил гол, но шведский судья Эрик Фредрикссон не засчитал этот гол из-за офсайда.
Ближе к тридцати минутам игры я отбил удар Конти, а спустя несколько минут Нил заработал желтую карточку за то, что свалил Конти. Игра колебалась туда-сюда, пока за две минуты до конца первого тайма Конти не прошел по флангу. После того как Марк Лоуренсон заблокировал его начальный удар с линии штрафной, он подал мяч под углом в штрафную, и Роберто Пруццо, опередив Алана Хансена, переправил его в дальний угол ворот: 1:1.
Потеря забитого гола была очевидной неудачей, но на такой большой сцене и в такой сумасшедшей атмосфере мы вскоре взяли себя в руки. Во втором тайме «Рома» решительно отправилась на поиски еще одного гола, но наша оборона сработала просто великолепно. Лоуренсон, в частности, сражался как лев. Мне удалось отбить их лучший момент во втором периоде — дальний удар Фалькао. На другом конце поля у нас были свои моменты, но просто не срослось. Затем последовало дополнительное время, а когда и оно не принесло гола, игра перешла в серию пенальти.
*
Пока я шел к воротам, в голове вертелись слова Джо Фэгана. Что Джо имеет в виду, говоря «отвлечь их?» Впоследствии, как тренер вратарей, я всегда говорил своим голкиперам: «В любой серии пенальти — при первом пенальти — просто встань прямо, потому что мяч будет приближаться к тебе, и у тебя, вероятно, будет шанс отбить его, ведь они нервничают так же, как и ты. Так что просто стой».
Но глупый я тогда не был наделен сей мудростью. Вместо этого я прыгнул в одну сторону, вытянул руку к центру ворот, и мяч задел мою руку. Он прошел прямо по центру; если бы я стоял, то не пропустил бы его. Я сам себя разочаровал. «Рома» повела в счете 1:0.
Фил Нил закончил завязывать шнурки на бутсах. Он подошел, положил мяч и забил.
Следующим подошел Бруно Конти, полузащитник, выигравший чемпионат мира. Я положил руки на колени, а он тряс плечами, как будто танцевал, и я посмотрел на него и сказал себе: «Хочешь потанцевать?» Его самоуверенность вывела меня из себя. Можно было услышать, как он напевает про себя: «Я Бруно Конти, я переправил мяч на Пруццо, чтобы тот забил!». Все это время у меня в голове звучали слова Фэгана: «Постарайся отвлечь их». Этого нет в записи, но когда он положил мяч и пошел назад, он посмотрел на меня, а я положил руки на колени и быстро перекрестил их. Все, что я слышу на записи, это «Гроббелар готов». Удар Конти пришелся в мою сторону. Бум! Короткий момент тишины. Ни взрыва шума со стороны болельщиков «Ромы», ни звука мяча в сетке. Он пролетел над перекладиной.
Я был в восторге. Я подумал: «Это отвлечение может сработать». Затем Сунесс подошел и забил мяч в верхний угол; ни один вратарь не смог бы его отбить: 2:1.
Я не смог быстро попасть в ворота, потому что следующим был молодой парень, Убальдо Ригетти, который отрабатывал пенальти на стадионе после нашей тренировки днем ранее. Я спрятался на стадионе, чтобы посмотреть на него. Каждый пенальти он пробивал в один и тот же угол. Я подумал: «Эй, я тебя поймал; верхний правый, давай». Я помню, как прыгнул направо, а мяч полетел слева — тогда я понял, что смотрел пенальти с другой стороны стадиона. Так что все мои домашние задания пошли прахом: 2:2.
Раши, который завершал свой самый успешный сезон с 47 голами, подошел и забил мяч в ворота: 3:2.
Затем Франческо Грациани приготовился, положив руку на рефери. Мне это не понравилось. Я пошел и укусил сетку ворот. Он продолжал идти, не торопясь. Я подумал: «Нет», и снова укусил сетку, как будто сеть была спагетти. Пока он переступал с ноги на ногу, я подумал, что должен сделать что-то с ногами, чтобы отвлечь его, и заставил колени колыхаться, как размягчающиеся в кипятке макароны. Когда я сделал ноги-спагетти, Грациани посмотрел на меня и снова перекрестился, а я, воспользовавшись моментом, подал ему еще несколько спагетти-ног.
Грациани был вторым исполнителем пенальти, за которым я наблюдал во время тренировок по пробитию ударов с точки накануне. Он также неоднократно забрасывал мяч в один и тот же нижний угол. На этот раз я рассчитал лучше и спустился в правый нижний угол. Можно было увидеть, как он пытался изменить свою позицию, когда я прыгнул в сторону, и он пробил под мяч, но послал его слишком высоко. Тот ударился о перекладину и перелетел через нее. Я был в восторге, бегал по полю и праздновал, забыв, что должен был исполнить следующий пенальти.
Вместо меня к точке вышел Алан Кеннеди, подхватил мяч и пошел к штрафной. Я сказал: «Босс, это должен быть я».
«Если ты так долго добираешься сюда, то можешь страдать, как все мы, и смотреть, как он бьет пенальти», — ответил Фэган. Я посмотрел на Далглиша, Сунесса и всех остальных. Все они спрятали головы в ладонях, не обращая внимания на происходящее. Когда я оглянулся на наших болельщиков, многие из них тоже не смотрели. Потом я взглянул на Джо Фэгана, который курил, прося Роя Эванса рассказать ему, как все прошло, и слишком нервничал, чтобы смотреть. Мы знали, куда он попытается направить мяч. Он сказал: «Я всегда буду класть мяч вниз справа», но потом ударил слева наверх и выиграл для нас игру.
Слава богу, он забил. В Париже он сделал то же самое, когда забил победный гол, прорвавшись вперед на 81-й минуте матча с мадридским «Реалом». Тогда он тоже собирался бить вниз в правый угол, но в итоге не попал в угол и забил в верхний левый. Алан — единственный, кто может похвастаться тем, что нанес два удара по воротам, где намерение было совсем другим, и выиграл с их помощью два Кубка чемпионов. Кроме того, он является единственным игроком из британской команды, забившим победные голы в двух финалах Кубка чемпионов. У него есть запись, которая останется с ним навсегда. Пройдет много времени, прежде чем какой-либо из английских клубов сделает то же самое.
Я очень рад, что в Риме он реализовал пенальти, потому что я мог бы все испортить и промахнуться. Но огромное давление в тот вечер заставило нас совершать смелые поступки. Это немного напомнило мне службу в армии, где давление заставляло тебя совершать не только глупые, но и смелые поступки. В экстремальных ситуациях помогает нестандартное мышление.
Мы были в полном восторге, когда зашли в раздевалку, где нас ждали пиво и шампанское. Внезапно появились официальные лица и потребовали от двух игроков пройти тест на наркотики. Разумеется, вашего покорного выбрали вместе с Сэмми Ли. Они дали нам две чашки, в которые мы должны были помочиться, образец А и образец Б, подписали их и сказали, что у нас есть все необходимое время, чтобы принять жидкость.
Мы сели, и я спросил у чиновников:
— Нам обязательно пить эту воду? Можно мне пива?
— Да, вы можете выпить пива.
Я вышел, за мной последовал один из этих чиновников, и я просто свистнул возле раздевалки: «Зико! Стиви! Шесть штучек». И мне сунули упаковку. Я взял шесть банок, зашел в комнату для тестирования на наркотики и начал пить. Я выпил одну полную банку пива, взял две чашки и наполнил обе.
Я прождал там еще полтора часа, пока остальная команда праздновала, потому что Сэмми Ли не мог выработать достаточно мочи — а он не хотел притрагиваться к алкоголю. Я сказал: «Сэмми, перестань, ты пил воду, чай и кофе. Просто выпей пива! Я говорю тебе, ты выпил всю эту воду, она ушла, а теперь, если ты выпьешь пива, пиво все вытеснит, не волнуйся об этом».
Ждать его пришлось около двух часов, и все кричали в коридоре: «Давай!» Два игрока «Ромы», выбранные для теста, уже пришли и ушли, но меня не отпускали, пока Сэмми не закончил. В конце концов он сказал: «Да ладно, дай мне пива». Он сделал два глотка, бум, пошел туда, наполнил чашки, подписал тесты, и мы, наконец, переоделись, приняли душ и отправились на вечеринку.
Нас отвезли на автобусе на холмы над Римом к великолепной вилле в конце длинной подъездной дороги под названием «Вилла Миани». На воротах стояла охрана. Не знаю, кому принадлежала вилла, возможно, это было что-то связанное с Ватиканом, но наши спонсоры, компания Crown Paints, щедро оплатили счет.
Нас высадили у подножия великолепной лестницы. Когда мы подошли, нам сказали, что мы можем пользоваться левой стороной виллы; на правую сторону вход запрещен. На втором этаже находился бар, где нам подавали напитки перед едой, а внизу слева была дискотека — туда мы и отправились, чтобы сначала выпить и съесть канапе. Моя жена была на седьмом месяце беременности моей старшей дочерью, а жена Крейга Джонстона, Дженни, тоже была беременна, поэтому они сидели наверху.
Мы поели и спустились вниз, чтобы выпить пива, когда мы с Крейгом облокотились на занавеску, закрывающую большое, широкое окно. Мы отодвинули занавеску в сторону, и там оказался прекрасный бассейн. Вокруг никого не было. Я сказал: «Крейги, не хочешь окунуться?» Мы открыли окна, сняли всю свою одежду и нырнули внутрь. Мы устраивали заплывы по бассейну, когда, поднявшись на воздух, я увидел на краю бассейна армейские ботинки. Затем появился пистолет. «Нет, синьор, выходите. Не разрешается — вон!»
Нам нужно было быстро выбраться, но у нас не было полотенец, чтобы вытереться, так как по плану мы должны были бегать вокруг бассейна, чтобы обсохнуть. Мы вошли внутрь, использовали тяжелые занавески в качестве полотенец и надели свою одежду. Когда я спускался по лестнице, то встретил свою жену, которая спросила: «Брюс, почему у тебя мокрые волосы?».
Никогда еще не было такой вечеринки, как в тот вечер. Мы сходили с ума. Для меня, после трех лет пребывания в центре внимания, когда особое внимание уделялось моим недостаткам, эксцентричности и неортодоксальному подходу — даже когда «Ливерпуль» сметал всех соперников — это был особенно приятный момент — стать героем вечера. Ночь сменилась рассветом, и наша вечеринка продолжалась до тех пор, пока солнце снова не выглянуло.
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где переводы книг о футболе, спорте и не только...
