Питер Крауч. «Каково быть экс-футболистом». Учителя. Владельцы
Учителя
Невозможно, задумываясь о том, чтобы стать учителем, не вспомнить свой собственный опыт работы в классе. Чтобы не вспоминать о своем месте на Великом Водоразделе — линии, отделяющей тех, кто облечен властью, от тех, кто стремится ее подорвать при каждом удобном случае.
С одной стороны — учитель, школьный эквивалент футбольного менеджера: строгий, громкий голос, твое будущее в его руках. С другой стороны — ученик, игрок: безответственный, не умеющий работать, единственная сила которого — знание того, что учитель/руководитель не имеет ни малейшего представления о жестоком, уморительном, анатомически правильном прозвище, которым все называют его за спиной.
Я усердно занимался в школе. На самом деле, это ложь. Что-то, конечно, я делал. Я просто предпочитал посмеяться.
Из-за этого меня довольно часто выгоняли из класса, но единственным плюсом было то, что мое исключение редко длилось долго. Ребенка выгоняют за то, что он ударил другого ученика, и он остается на свободе. Ребенка выгоняют, потому что он только что заметил слово «матка» в учебнике по биологии и теперь смеется так сильно, что не может говорить, а успокаивается как раз вовремя, чтобы заметить слово «вульва», и его снова выгоняют.
Всегда найдется учитель, который к тебе неравнодушен. Я уверен, что миссис Манди предпочла бы проводить уроки сексуального воспитания с полным составом учеников, но, когда она выходила из класса, чтобы позвать меня обратно, мне часто казалось, что в уголках ее глаз играет легкая улыбка. Ее решение проблемы моего поведения даже имело шансы на успех: мой стол переместился так, что я оказался лицом к стене, стол моего друга Эда — посередине, лицом вперед, а стол нашего приятеля Германа — сзади.
Зрительный контакт был невозможен. Я понятия не имел, как Эд и Герман отнеслись к тому, что миссис Манди только что произнесла слово «пенис», — кроме, конечно, того, что я-таки знал, потому что мы были четырнадцатилетними мальчишками и телепатически понимали, что все, что связано со словом «пенис», невероятно смешно.
Девочки считали нас идиотами. Вы бы слышали их шипящие комментарии — «Повзрослей!», «Такие дети...» — и знали бы, что они правы, но также знали бы, что Эд и Герман совершенно не в себе, и с абсолютной уверенностью знали бы, что их глаза горят у тебя за спиной. Не было необходимости видеть их, не было необходимости оглядываться назад. Нас объединял пенис. Я уходил с этих уроков со слезами на глазах, пот лился с меня ручьями. Мои родители были в восторге, когда узнали, что моим любимым уроком была биология. Возможно, именно на этой странице они впервые узнают причину этой любви.
Именно поэтому мысль о том, чтобы самому стать учителем, немного пугает меня. Я знаком с Барри Хорном, футболистом. Я восхищался его боевыми действиями в центре полузащиты за «Эвертон» и сборную Уэльса, тем, благодаря чему «Эвертон» выиграл Кубок Англии в 1995 году, тем драйвом, с которым он забил гол в ворота «Уимблдона», чтобы спасти свою команду от вылета из Премьер-лиги в последний день сезона 1994 года.
Узнав, что еще до начала своей профессиональной карьеры он получил диплом с отличием по химии и материаловедению в Ливерпульском университете, а впоследствии стал преподавателем физики и химии в довольно шикарной Королевской школе в Честере, я просто обалдел — и все по неправильным причинам. Поскольку Барри был частью полузащиты, прозванной «Псами войны», мне кажется почти невозможным понять, что он мог быть таким умным вне поля, как будто истинное отражение его интеллекта можно найти не в его докторской диссертации, а в том, что он и Джо Паркинсон любили пинать людей, когда судья не видел.
Это заблуждение работает в обе стороны. Если ты можешь наслаждаться подкатами и при этом справляться с кроссвордом, то ты также можешь быть гениальным креативным полузащитником и при этом проводить свободное время, сидя на диване и поедая чипсы.
Мы все считаем, что Андреа Пирло обладает инстинктивным интеллектом ученого-ядерщика, отчасти потому, что он может разобрать на части лучшую защиту, как Нил Раддок разбирает жареный обед, а отчасти потому, что все его прозвища отражают это — Архитектор, Маэстро, Il Professore. Однако, насколько я знаю, Андреа может быть почти полным идиотом. Его идеальный вечер — это ITV4 и пачка жареной картошки со скампи. Название его автобиографии «Я думаю, следовательно, я играю?» Работа его писателя-призрака. Конечно, он владеет виноградником, выпускающим 15 000 бутылок вина в год, но, возможно, он ненавидит этот напиток. Андреа Пирло, вполне возможно, любитель пива Foster's.
Недавно у меня была обычная встреча с адвокатом. В какой-то момент он позвал своего коллегу, чтобы тот проконсультировал меня по нескольким конкретным вопросам права, и в этот момент вошел бывший игрок «Фулхэма», «Блэкпула» и «Линкольна» Удо Онвере. Пока Удо с большим пониманием и ясностью объяснял мне суть вопроса, я думал: все это замечательно, но откуда все это может знать солидный центральный полузащитник с 200 матчами в лиге?
Боюсь, я никогда не смогу сделать то, что сделал Барри. Но не потому, что я не ладил со своим учителем естествознания в школе — я его просто обожал. Он был похож на лучшего из возможных безумных ученых — обожал выбранную им специальность, без сомнения, он один из самых умных мужчин, которых я когда-либо встречал.
Он просто не мог управлять классом. На самом деле, он никогда и не пытался, не считая первой недели, которая, как понимали все присутствующие, была полной катастрофой. В ответ он разработал систему, которую мы все могли принять: если ты хочешь учиться, ты садишься на первые два ряда; если нет, ты можешь просто расслабиться на задних рядах.
Моя собственная роль была плавающей. В редкие дни я чувствовал незнакомый порыв внутри и оказывался у входа. В другие дни я просто играл в «два касания» и чеканку сзади. Каким бы ни было мое решение, он не будет против. Если бы я оказался у входа, меня бы тепло встретили. «Мистер Крауч, рад видеть вас здесь!» Если бы я вошел, покачал головой и сказал, что мне это не очень нравится, сэр, он бы ответил: «Нет проблем, Питер, присоединяйся к другим развратникам сзади».
Не все мои учителя были такими дальновидными. В первый год обучения в средней школе моим классным руководителем был мистер Фишер, и мы так и не смогли найти общий язык. Я любил футбол, а он его ненавидел. Я зевнул на его уроке, и кусочек мела пронесся мимо моего уха, как трассирующая пуля.
Именно он после одной ссоры запретил мне посещать главную игровую площадку. А так как она была известна еще и как площадка для игры в мяч — место, где проходили все футбольные матчи на переменах — это стало для меня катастрофой. Я не горжусь своей реакцией — я настучал директору об инциденте с меловой пулей, и меня быстро восстановили. Но те короткие обеденные перерывы на площадке без мяча, когда я прижимался носом к прутьям забора, как грустный щенок, были разрушительным опытом. Конечно, я жалею о том, что превратился в стукача. Но ставки были слишком высоки.
Те уроки естествознания были для меня прекрасной свободной ролью, одним из первых случаев в английском футболе, когда игрока поощряли вклиниваться между линиями и заниматься своими делами на благо всех. И именно творческие предметы я мог бы преподавать, если бы решился на это, потому что уроки, которые мне нравились и не были связаны с пенисами, были такими, где можно было плыть по течению — хорошо понять английский, почитать или придумать историю. География? Еще один победитель — полчаса, проведенные за разглядыванием карты мира или схемы Лондона и попытками понять, как добраться от Питшангер-Лейн в Илинге до тренировочной базы Шпор в Чигвелл-Хит не более чем за шесть страниц.
Мой взгляд, как учителя, был прост. Мне не по душе костюм и галстук невеселого учителя математики или другая крайность — спортивный костюм с заправленными в носки штанами учителя физкультуры, демонстративно носящего толстовку Nike в попытке завоевать очки крутости у спортивных ребят. Вместо этого я бы выбрал учительский эквивалент Пепа Гвардиолы: нарядные джинсы, водолазка с горлом, возможно, вельветовый пиджак для более холодных месяцев. Взгляд, говорящий: я авторитет, но такой, которого ты будешь уважать, когда вырастешь. Ты можешь вырасти и захотеть им стать.
Я ссылался на Барри Хорна. Я считаю, что должен также поблагодарить бывшего нападающего «Мидлсбро», «Блэкберна» и «Саутгемптона» Стюарта Рипли, который после завоевания титула чемпиона Премьер-лиги, отдавая точные передачи Алану Ширеру и Крису Саттону, занялся второй карьерой, в результате которой он сначала стал адвокатом, а затем перешел на преподавание права.
Стюарт сдал девять экзаменов, что уже ставит его в разреженный воздух как профессионального футболиста. Выйдя на пенсию в возрасте 34 лет, он получил степень по французскому языку, криминологии и праву в Университете Центрального Ланкашира, что позволило ему оказаться практически на вершине Эвереста. Он был выдающимся специалистом в этой области — работал в отделе спортивного права в крупной манчестерской фирме Brabners и входил в состав судейской коллегии Футбольной ассоциации, принимавшей решение по делу Джона Терри и Антона Фердинанда.
Все это производит на меня огромное впечатление. В равной степени, поскольку Стюарт Рипли в моей голове одет в мешковатую сине-белую футболку, рвущийся по левому флангу, прежде чем проскочить мимо защитника и завернуть своей ногой идеальную передачу-подарок, я представляю его в роли лектора, выполняющего точно такие же сладкие узоры — курсирующего вверх и вниз по проходам лекционного зала, выходящего из-за последней парты и, возможно, изредка бросающего взгляд через весь зал в надежде увидеть патрулирующего другой фланг Джейсона Уилкокса.
Рипли забил несколько голов, но в основном занимался передачами. Мне хочется думать, что он из тех преподавателей, которые поддерживают эту атмосферу — готовят уроки для других преподавателей с более солидной репутацией, делают курсовые работы для тех, кто с трудом находит время для своих собственных. Как один из футбольных эгоистов, чью роль должны были исполнять невоспетые Рипли этого мира — спасибо, Аарон Леннон, Стив Финнан и Мэттью Этерингтон — я бы занял более центральное место в роли учителя: не сидел за своим столом, а, возможно, расположился на нем, доступный, но отстраненный, расслабленный, но при этом являющийся фигурантом всего, что происходит вокруг. Не исключено, что учитель решит встать в конце класса, чтобы застать непокорных врасплох. Для меня это будет слишком похожим на действия четвертого судьи. Если нужно, я иногда встаю из-за стола и присаживаюсь на что-то более низкое, если считаю, что так будет лучше, но в основном я — большой человек наверху. Все вращается вокруг меня.
Вернемся к учителю физкультуры. Это должно быть для меня шоу. Лучшее время в любом школьном дне, единственный урок, который ты можешь принять на веру, потому что это вовсе не урок. Так называемые академические учителя могут смотреть на тебя сквозь пальцы, но, будучи учителем физкультуры, ты вполне можешь ходить с футбольным мячом под мышкой в любое время суток. Ты можешь одеваться как Мартин О'Нил во времена его карьеры в «Лестере» — футболка с монограммой, футболка-поло под ней, футбольные бутсы, изношенные внутри и снаружи, — и никто и глазом не моргнет. У тебя есть свой маленький кабинет, где ты можешь пить чай в течение дня и хранить все футбольные мячи, которые ты сейчас не носишь под мышкой.
Только один аспект не имеет для меня смысла: ключи. Почему у учителей физкультуры их так много? Почему они постоянно носят их при себе? Моя ключевая стратегия заключается в том, чтобы сделать их как можно более обтекаемыми, чтобы они помещались в карманы, не заставляя мою стройную фигуру заметно наклоняться в одну сторону. Преподаватели физкультуры ведут себя как главный тюремщик в американской тюрьме 1950-х годов.
Я до сих пор с большой теплотой отношусь к людям, которые занимались со мной физкультурой. В средней школе им был почти легендарный Тед Дейл, чистый футболист, который работал в «Челси», а сейчас является экспертом по тренерской работе в ФА. Его признание в «Челси» стало одной из причин, по которой я поступил в их школу. Когда твой отец назвал тебя в честь Питера Осгуда [Почти 300 матчей за клуб и более 100 голов, прим.пер.], некоторые вещи в жизни просто обязаны произойти.
В начальной школе это был мистер Уоринг, который уделял меньше внимания элите и больше — инклюзивности. Всегда приятно видеть, что каждый ребенок получает возможность играть, независимо от способностей — если только вы не проигрываете 0:1 в Перивейле холодным вторничным днем или не дрожите при счете 0:0 в позднем матче в Нортолте, который и в лучшие времена не бывает легким местом для игры.
Мистер Уоринг был похож на Клаудио Раньери в футболе для школьников до 11 лет. Вы можете вести в три мяча и плыть по течению, как вдруг он убирает Майкла Добсона из центра полузащиты и ставит в игру молодого парня из Данлоп Грин Флэш, который совершенно не знает, что делать в футболе, и вскоре предпочтет сидеть в первом ряду на каждом уроке естествознания, на который он ходит. В другие моменты он больше походил на Рафу Бенитеса, разрывая общепринятый тактический сценарий и предпочитая сломать проверенный хребет из Роба, Эда и Крауча и вместо этого поставить меня на левую бровку и Германа (только энергия, никаких способностей) в качестве самой ложной из ложных «девяток».
Я редко воспринимал это нормально. Когда тебе 11 лет, ты — чистый конкурент. Ты безжалостен. «Ну же, сэр! Он никудышный! Нам нужно победить!» Но его невозможно было не любить. В своем специальном кабинете он пил чай из кружки «Дерби Каунти», что было невероятным шиком в пригородном западном Лондоне конца 1980-х. Он побывал на «Бейсбол Граунд» — стадионе с заманчивым названием и глубоко прозаической реальностью. А когда он делил нас на команды «А» и «Б» для ежегодного школьного турнира в матчах пять-на-пять, мы всегда встречались друг с другом в финале, так что, возможно, он с самого начала знал, что делает.
Вернемся к практическим вопросам. Как учитель я бы хотел иметь постоянную базу. Роль временного учителя кажется простой: приди, вложи минимум времени и сил, не трать время на налаживание отношений — но по сути ты не хватающий звезд с неба футболист, вечно гоняющийся за следующим переходом в аренду. Мой бывший товарищ по «Стоку» Питер Одемвингие подвергся многочисленным насмешкам после того, как в день трансферного дедлайна приехал на своей машине на «Лофтус Роуд» в надежде перебраться из «Вест Брома» в КПР. Попробуйте поторчать с опущенным окном на школьной парковке и посмотрите, как положительно на это реагируют люди.
Будучи учеником, я также был очарован запретным миром учительской — школьным эквивалентом бутрума «Энфилда». Как удивительно было столкнуться с учителями в магазине в выходной день и увидеть их в своей повседневной одежде, притворяющихся обычными людьми, так и невероятно было заглянуть в окно учительской и увидеть, как они обедают. Ты даже мог увидеть, как один учитель болтает с другим, что заставило тебя отпрянуть назад в замешательстве и ужасе. Я никогда не забуду собрание в начале семестра, когда нам сообщили, что мистер Уоринг женился на мисс Дэй. Она стала миссис Уоринг? ЧТО? Смириться с тем, что мисс Дэй была вычеркнута из истории, десятилетнему Краучу было практически невозможно.
Что касается фамилий, то уважение в преподавании — как и в футбольном менеджменте — имеет огромное значение. Как твой менеджер всегда «босс» или «начальник», так и я настаивал бы на том, чтобы ко мне обращались как к мистеру Краучу, по крайней мере до шестого класса, где дети могли называть меня Питером, чтобы показать, какой я крутой. Мне до сих пор трудно представить кого-то из моих старых учителей как Брайана или Стива, так же как я никогда не смогу назвать Харри Реднаппа или Тони Пулиса по имени, хотя и понимаю, насколько это нелепо. «Я знаю вас уже 30 лет, не могли бы вы назвать свое имя, мистер Уилан?»
Я также приму любое прозвище, которое мне дадут. Слушатели моего подкаста знают историю, рассказанную моим соведущим Томом Фордайсом, о том, как закончилась первая неделя работы его сестры учителем в средней школе, когда она обнаружила, что ученики знают ее как мисс Форскин [Игра слов у фамилии Fordyce и Foreskin одинаковое начало, а данной ей прозвище означает «Крайняя плоть», прим.пер.]. Если твоя фамилия имеет любую возможную пермутацию на основе пениса, она будет использована. Мистер Белл? Вы — мистер Белленд [Снова непереводимая игра слов, Bellend – «головка члена», прим.пер.].
Если ты хочешь стать рок-звездой, тебе придется сменить свою обычную скучную фамилию на что-то эффектное. Харри Уэбб становится Клиффом Ричардом. Дэвид Джонс становится Дэвидом Боуи. С преподаванием все наоборот. Чем интереснее твоя фамилия, тем больше вероятность того, что она будет брошена тебе в лицо 13-летним подростком. Тебя зовут мистер Гомосек? Миссис Сись? Прими сценическую персону прямо сейчас. Стань мистером Смитом, миссис Джонс.
А потом наступают школьные каникулы. Длительность летних каникул, которыми пользуются учителя, была бы для бывших футболистов сущим пустяком. Как игрок, ты привык к тому, что игра заканчивается в конце мая и не требуется до августа. Учителя получают минимум шесть недель летом, плюс роскошь — каникулы в середине сезона на Рождество. Добавьте сюда Пасху и межсеместровые каникулы, и ты будешь выходить на поле в каждом сезоне примерно столько же времени, сколько когда-то Дэниэл Старридж.
Однако это свободное время с лихвой компенсируется необходимостью планирования уроков и постоянным выставлением отметок каждый вечер. Каждый аспект твоего дня должен быть спланирован, и хотя мне хотелось бы быть таким человеком, к сожалению, я им не являюсь. Моя неспособность планировать, даже помнить детали расписания, которое кто-то другой любезно составил для меня, просто скандальна. Боюсь, это исключит меня из профессии учителя, если только я не смогу сделать одну вещь: нанять второго номера мирового класса, Сэмми Ли или Пола Клемента в мире преподавания. С хорошим помощником, ведущим ежедневные занятия, я мог бы процветать. Кевин Бонд экзаменов, Джо Джордан коридора младшей школы. Ты мог бы называться мистером Лавшафтом [Love shaft с англ. «Вал любви», прим.пер.], и с Джо Джорданом в качестве твоего классного ассистента ни один ученик не поднял бы и брови.
Это будет очень удобно при общении с мальчиками-подростками, которые дрейфуют в море тестостерона. Они могут назвать все клубы, за которые выступал Питер Одемвингие, а затем собрать на YouTube компилятивное видео с его лучшими голами и передачами, но у них совершенно нет знаний о том, как вести себя с женщинами. У нас была одна учительница, чье природное телосложение было слишком велико для наших полуразвитых мозгов. Если ты обращался к ней в классе, чтобы задать вопрос, ты делал это с расчетом на то, что она будет опираться грудью на плечо соседа справа от тебя, пока она будет объяснять тебе твой же вопрос, и что твой сосед впереди будет иметь беспрепятственный обзор ее блузки. Готов поспорить, что Андреа Пирло не признается в этом в своей книге.
И хотя мне хотелось бы представить себя в роли учителя из «Общества мертвых поэтов», этакого вдохновляющего, харизматичного ученого/друга, который меняет жизни и упоминается в эпизодах радиопередачи Desert Island Discs или в речах на церемонии вручения Оскара, скорее всего, я буду «Брайтоном» из мира образования: довольствоваться безвестностью в середине таблицы, радуясь, когда наступает лето и у меня все еще есть работа. Меньше меняй жизнь молодых людей, больше надейся, что тебя не уволят. Старый добрый мистер Крауч показал мне на карте, где находится Эстония. И не понял, что на самом деле это Латвия.
Владельцы
Все в этом участвуют. Ты был игроком, которому очень щедро платили несколько владельцев. Ты завершаешь карьеру как игрок, и по какой-то причине у тебя возникает желание очень щедро отдать большую часть этих денег следующему поколению игроков. И подумать только, они сомневаются в интеллекте футболистов.
Дэвид Бекхэм занимается этим в «Интер Майами». Его лучшие товарищи из класса 92-го года делают это в «Салфорд Сити». Всех их обошел Оригинальный Роналдо, он же бразилец Роналдо, он же O Fenômeno, который стал первым известным бывшим игроком, владеющим клубом в высшей европейской лиге, заплатив £30 млн. за 51% акций «Реала Вальядолид» в 2018 году. Первый игрок-владелец? Это был Дидье Дрогба, когда он в качестве свободного агента подписал контракт с американской командой «Финикс Райзинг» и стал ее совладельцем. Платил ли он себе за игру? Возможно. Ни одному футболисту не нравится, когда его грабит владелец, даже если этот владелец подозрительно похож на него самого.
А еще есть игроки, выступающие в роли футбольных фигур для людей, обладающих огромными денежными запасами для покупки клубов Премьер-лиги, но, возможно, не обладающих харизмой. Знакомы ли вы со Стивеном Пальюкой, 67-летним частным инвестором и сопредседателем Bain Capital, когда он был объявлен главным спонсором консорциума True Blues, пытавшегося купить «Челси» весной 2022 года? Можете ли вы представить себе 77-летнего основателя Kilmer Group Ларри Таненбаума, его сопартнера? Нет, но вы сразу же узнали бывшего капитана «Челси» Джона Терри, именно поэтому он был выбран в качестве публичного лица их заявки. То же самое произошло с основателем Spotify Дэниелом Эком в его неоднократных попытках купить «Арсенал» у Стэна Кронке. Я пользуюсь Spotify каждый день, но если бы Дэниел пришел ко мне домой и попросил купить его, я бы попросил у этого загадочного молодого лысого человека подробное подтверждение наличия средств. Если бы он появился с Тьерри Анри, громко ручающимся за него, как это происходит на «Эмирейтс», я бы уже держал в руках ключи от входа, пока он наслаждался своим первым дополнительным кофе.
Я и сам окунулся в это дело. Не на уровне Бекса, не в такой степени, как Пол Скоулз, Ники Батт и Невиллы, и не с таким влиянием, как Джей Ти, но в том смысле, который мне кажется эмоционально значимым. Мне понравилось время, проведенное в аренде в «Далвич Хэмлет», когда я был молодым игроком Шпор, пытавшимся пробиться в большую команду, и это стало главной причиной, по которой я согласился вернуться туда в качестве спортивного директора летом 2021 года.
Легко ли быть у власти? Да, если ты поддерживаешь клуб, который, по твоему мнению, нуждается в лучших игроках, средствах и руководстве. Нет, если ты когда-нибудь приходил в клуб вне-лиги в понедельник утром с четким планом действий, но его срывала серия мелких, но неотложных кризисов, которые ты никак не мог предвидеть.
Это все равно что играть в футбольную версию игры «ударь крота». Утром ты предвкушаешь подписание нового игрока, которого ты разведал, одобрил и профинансировал. Прежде чем твой затылок коснется офисного кресла, ты столкнешься с проблемой, связанной с использованием тренировочной базы в этот день. Пока ты общаешься по телефону со старыми знакомыми, задницу разрывая пытаясь выудить из них услуги, чтобы уладить этот вопрос, подходит кто-то другой и говорит, что турникет на главной трибуне неисправен, и его не только нужно починить, но и пересмотреть показатели посещаемости двух последних домашних матчей — а значит, и бюджет.
Очень быстро ты выходишь из зоны комфорта. Очень быстро ты потеряешь ту беззаботную уверенность, с которой начинал: я играл на чемпионатах мира и в финалах Лиги чемпионов — это все-таки Ванарама Национальная лига Юг, будет легко. На своем первом заседании совета директоров я должен был сделать презентацию в PowerPoint. Я не умею делать презентации в PowerPoint, поэтому моей десятилетней дочери Софии пришлось делать ее за меня. Горжусь ли я этим? Нет, но это то, где мы находимся в жизни. Могу ли я улучшить этот аспект своего характера? Да, но не особо хочу. Я считаю, что нужно сосредоточиться на своих сильных сторонах, а PowerPoint, к сожалению, никогда не будет моей сильной стороной. А еще это необычайно скучно. Никто никогда не приходит в паб и не рассказывает потрясающую историю о PowerPoint.
В любом случае. Будучи игроком, твое имя открывает двери, когда речь заходит об управлении клубом, но не всегда помогает справиться с тем, что ты обнаруживаешь, когда проходишь через нее. Мало найдется на планете людей, которые любят оригинального Роналдо больше, чем я — такого, каким он был в начале карьеры в ПСВ и «Барселоне»; такого, как он усаживал вратарей, прежде чем промчаться мимо них; такого, что на YouTube можно найти подборку из 250 его лучших обыгрышей между ног. Но когда я услышал, что он покупает себе свой собственный клуб, моя первая мысль была: что он знает о том, как управлять клубом?
После опыта в «Далвиче» я взглянул на футбол другими глазами. Трудно расслабиться и наслаждаться игрой в субботу, когда ты беспокоишься о том, починили ли турникеты, или о том, будут ли правильно работать пивные помпы в перерыве матча. Мы больше зарабатываем на продаже пива, чем на продаже игроков. Это одна из причин, почему зрители приходят на Ванараму Юг — это как гигантский пивной сад, в центре которого идет достойное спортивное мероприятие, чтобы отвлечься. Если бы тебя интересовал исключительно футбол, ты бы проехал восемь километров по шоссе A212, чтобы посмотреть «Кристал Пэлас» на «Селхерст Парк».
На уровне команд вне-лиги у тебя нет конкретного человека для каждой работы. Все делают всё. Дэниел Леви не беспокоится о нагрузке на помпу 418, когда Шпоры играют дома. У него в штате есть человек, который беспокоится за него. В «Далвиче» у нас такого нет. Бухгалтер только что указал, что 50% нашей выручки в день матча приходится на крафтовый эль. Тот же бухгалтер указал нам на то, что если мы будем слишком успешны на поле и попадем в Национальную лигу, то можем оказаться в худшем финансовом положении, потому что нам больше не разрешат продавать пиво на вынос на трибуны во время игры.
Если коротко, это невероятно хлопотно. Но это также невероятная мысль, что вы вообще можете получить повышение. Если это хорошо как для болельщика, то как замечательно будет чувствовать себя один из тех, кто помог этому случиться? Вместе со всем этим приходит невероятный страх: владение футбольным клубом — это удивительно эффективный способ потерять ошеломляющую сумму денег. Если ты будешь разыгрывать карты не по порядку, то сможешь в мгновение ока проиграться в пух и прах.
Сделай это в Англии, и, возможно, ты сможешь потерять его быстрее, чем где-либо еще. Одна из поразительных вещей в сделке с Роналдо заключается в том, что на самом деле он рассматривал возможность инвестирования в «Брентфорд» или «Чарльтон», но его оттолкнула стоимость. Мир, в котором «Брентфорд» или «Чарльтон» считаются недосягаемыми для Роналдо, а не наоборот, мне не понятен. Но именно поэтому он выбрал «Вальядолид» — хотя тот факт, что стадион «Хосе Соррилья» находится всего в двух часах езды от его квартиры в Мадриде, а не в 1300 км от «Вэлли», должно быть, несколько смягчил удар.
Как и я в «Далвиче» — и какое удовольствие законно поставить мое и его имя в одно предложение — Роналдо начал осваивать свое новое ремесло чуть ниже. В 2014 году он приобрел миноритарный пакет акций клуба «Форт-Лодердейл Страйкерс», намереваясь вывести его в Major League Soccer. Но если ты хочешь попасть в MLS в качестве новой команды, тебе придется заплатить франчайзинговый взнос в размере около £100 млн. Это было очень сложно даже для него, и поэтому его инвестиции в «Вальядолид» казались сравнительно выгодной сделкой.
Когда ты слышишь, как он рассказывает о своей роли, которую принял, это становится еще более логичным. Человек, который всю жизнь был одержим футболом, теперь вынужден проводить каждый день, зацикливаясь на мелочах. Он присутствует на всех домашних матчах, но ходит и на матчи резервной команды. Он видит тысячи фанатов с его именем на спине фиолетово-белых футболок, но он вложил дополнительные миллионы собственных денег в академию на том основании, что это более эффективный способ привлечения талантов, чем покупка полностью сформировавшихся игроков. Он просит регулярно предоставлять подробные отчеты о продаже билетов и состоянии поля. Он даже создал специальный адрес электронной почты, чтобы болельщики могли высказывать свои предложения и жалобы, и пообещал, что клуб лично ответит на них в течение двух дней.
Я обожаю все это. Мне нравится, что он потратил еще больше, чтобы довести свой пакет акций до 80%. Это именно то, чего ты хочешь от владельца, если тебя еще не покорил тот факт, что один из величайших нападающих всех времен и народов занят в твоем маленьком клубе. Я также беспокоюсь о том, что произойдет, когда холодные финансы окажутся вовлеченными во всю эту горячую страсть. Футбол усеян скелетами инвесторов, которые занимались им по любви, а потом обнаружили, что игра разобьет тебе сердце, если ты дашь ей для этого хоть малейший шанс. Марк Голдберг думал, что все делает правильно в «Пэлас» в конце 1990-х, когда привел Терри Венейблса на пост менеджера и платил непомерные зарплаты Аттилио Ломбардо, Томасу Бролину и Микеле Падовано. К тому времени, когда он закончил работу, «Пэлас» находился под внешним управлением и вылетел из Премьер-лиги, а Голдберг, заработавший £24 млн. на продаже своего IT-бизнеса, был банкротом и разведен. Это заняло всего полтора сезона.
Роналдо потратил £20 млн. на погашение долгов «Вальядолида». Он говорил о том, что вложит в обновленный стадион в два раза больше. Потом футбол помешал им, и они вылетели из Ла Лиги, но в конце сезона 2021/22 снова поднялись. Может быть, к тому времени, когда вы будете читать это, они снова это вытворят. А может, и нет.
Вот что делает с тобой футбол: все, что ему нравится. Каково это, когда ты потратил столько денег, а команда все еще не приносит результата, когда болельщики больше не печатают твою фамилию на футболке, которую ты все равно продаешь не так часто, потому что ты опустился на дно, и тебе нужно влить еще больше денег, чтобы остаться на плаву и попытаться вернуться?
Ты становишься владельцем, даже тем, кто в любой другой сфере деятельности может быть подкованным и внимательным, и каким-то образом ты не замечаешь реальности всего этого. Романтика победы захватывает тебя не меньше, чем самого преданного фаната. Никто не думает, что у него ничего не получится, несмотря на то, что почти каждый профессиональный клуб теряет деньги. Никто из бывших игроков не задумывается о том, как быстро все может измениться — как из героя для тысяч фанатов ты можешь превратиться в человека, ставшего центром кампании ненависти в социальных сетях. Миллионы потрачены, а все, что ты получаешь, это освистывание на своем собственном стадионе.
Болельщикам ужасно наблюдать за тем, как один из их игроков не справляется с работой, получая £100 тыс. Подумайте, как бы я старался ради толики этой суммы? Еще хуже для менеджера, чья работа может зависеть от того, насколько хорошо этот халтурщик справится с поставленной перед ним задачей.
Для владельца это в тысячу раз хуже. Ты все еще любишь клуб. Ты по-прежнему считаешь, что плохие результаты испортят тебе неделю. Но ведь именно ты платишь этому игроку. Ты платишь за то, чтобы он был никудышным — и даже в этом случае он не так плох, как примадонна на той же зарплате, которой еще меньше дела, и которая доживает свой пухлый четырехлетний контракт, изредка играя за резервистов.
Ты их возненавидишь. Ты бы хотел причинить им боль. Ты начнешь пересчитывать ежедневное бездействие игрока в реальные затраты, которые он тебе приносит. Наблюдая за тем, как он безрезультатно рыскает в полузащите, я понял: эти 45 минут футбола, когда он трижды коснулся мяча, стоили мне отпуска на сафари по системе «все включено». Во втором тайме, когда он дважды коснулся мяча, оба паса отдал центральному защитнику, а на 73-й минуте ушел с поля вообще не из-за травмы? Это стоило мне новой машины. Очень красивого нового автомобиля. В этом сезоне, в эти 12 месяцев, когда ему платят столько, что он можешь жить как король? Это целый отдел, который я вынужден закрыть в своем другом бизнесе.
И ты абсолютно ничего не можешь с этим поделать. Болельщики могут кричать на них с трибун. Менеджер может отругать их в раздевалке. Ты не можешь. Ты не можешь прийти на тренировочную базу и наброситься на него. Ты не можешь остановить его зарплату, хотя Милан Мандарич однажды попытался сделать это с нами во время неудачной безвыигрышной серии в мое первое пребывание в «Портсмуте». Тебе остается только сидеть и платить таким как он. Хорошим, равнодушным, скандально бесполезным.
Так зачем тебе это делать? Потому что ты зависим. Потому что ты убеждаешь себя, что твой опыт, твоя проницательность сделают тебя иным. Потому что ты был одним из лучших в мире в своей первой карьере, и тебе захотелось проверить, сможете ли ты стать лучшим на более высокой ступени пищевой цепочки в своей второй карьере.
Бекс всегда собирался это сделать. Опция создания новой франшизы была частью его контракта с MLS, когда он подписывал контракт с «Лос-Анджелес Гэлакси» после чемпионата мира 2006 года. Сейчас в составе «Интер Майами» есть знакомые лица — мой старый приятель Райан Шоукросс играл в защите, а бывший защитник «Арсенала» Киран Гиббс. Фил Невилл занял пост менеджера. Я уходил из игры, когда «Интер» стал реальностью, и я бы солгал, если бы у меня не было нескольких желаний, надеясь, что человек, который с такой точностью передавал мне мяч, когда мы вместе играли за сборную Англии, мог бы выйти на передачу и посмотреть, не сможем ли мы сделать это еще раз. Последнее «ура» в солнечном Майами. Думаю, мне бы очень подошло.
Конечно, у меня есть соблазн попробовать. Харри Реднапп всегда говорил мне, что проведет свою пенсию, присматривая за клубом вне-лиги, и назначит меня менеджером, но именно роль Реднаппа втайне привлекает. Мне не нужен большой клуб. Мне даже не придется делать то, что сделал бывший партнер Роналдо по миланскому «Интеру» Мохамед Каллон, — покупать клуб, чтобы переименовать его в свою честь. ФК «Каллон» играет в Сьерра-Леоне. AC «Крауч» звучит как электроромеханик.
Интересно. Как долго ты будешь получать удовольствие от того, что у тебя лучшие места в доме, лучшее место для парковки? Мы поняли, что дела в «Стоке» идут не так, когда защитник Эрик Питерс постоянно парковался на месте председателя совета директоров Питера Коутса, и никто ничего не мог с этим поделать. Я понял, как Даг Эллис управлял «Астон Виллой», когда увидел, как он припарковал свой Rolls-Royce так близко к двери на «Вилла Парк», что переходил с места водителя в зал заседаний в домашних тапочках.
Можешь ли ты пользоваться всеми этими преимуществами, если ты за них платишь? Когда у владельца все идет не так, как надо, все идет очень плохо. Ты не похож на неудачливого менеджера, который через несколько месяцев может находиться в поисках другой работы. Если ты разгромишь клуб, твои деньги пропадут, а репутация будет испорчена. Ты также разрушишь город — убьешь амбиции тысяч местных жителей, оставишь на произвол судьбы давно существующие местные предприятия. Владельцы несут ответственность не только перед самим клубом, но и перед местным сообществом, которое он поддерживает. Я видел, что произошло, когда был уничтожен «Бери», и это было ужасно. Страдают все: местные закусочные, которые теперь пустуют в день матча; пабы, которые не продают те же пинты домашним и гостевым болельщикам; типографии, которые выпускали программку, и мясники, которые годами готовили пироги. И это не считая тех, кто работал в самом клубе, и всех предприятий, где эти люди тратили свою зарплату.
Как бы я это сделал? Я вижу два пути: команда расширения и низовая команда. Дубай любит футбол. Я мог бы стать владельцем франшизы новой профессиональной команды города. Поставил бы «ФК» перед, а не после, потому что это звучит более экзотично. Набрал бы в команду тех, кого Тони Пулис назвал бы «ветчина и яйца — благонамеренных местных тружеников — и тех, кого Пулис назвал бы «Чарли-шампанское», за которых они могли бы побегать — три громких имени, которые, как ты думал, ушли на покой и которым уже все равно.
Средства предоставит шейх. Мое первое подписание? Давид Вилья, три года спустя после своей последней игры на профессиональном уровне. «О, — заметил бы ты, когда мы объявили о сделке в наших социальных сетях, — я и не знал, что он все еще играет». Мое второе громкое имя: Оливер Кан. Затем я объявлю Пола Паркера, 58 лет и зарабатывающего 200 кусков в неделю.
Но, конечно, я не хочу быть владельцем ФК «Дубай». Только не я. Я ушел в отставку и в процессе подставил Пола Паркера, который получил сообщение от своего приятеля как раз в тот момент, когда он приземлялся в аэропорту. «Крауч ушел». «Что? Я только что с ним разговаривал!» «Да, вместо этого он купил «Хейс и Йединг»».
«Хейс и Йединг» — это именно то место, которое я хотел бы иметь. Сэр Лес Фердинанд играл за «Хейс». У меня там есть приятели; там отличная объездная дорога, по которой легко добраться до места и уехать.
И я сделаю это как полагается. Никогда не меняй цвета клуба по прихоти или личному суеверию, потому что я хранитель, а не диктатор. Немногие вещи в современном футболе вызывают у меня больший гнев, чем план Винсента Тана по смене домашней формы «Кардиффа» на красную. Винсент, их называют «Синие птицы». Веди себя хорошо. Я бы также не стал переименовывать стадион в «Питер Крауч Стэдиум», а просто привлек бы дополнительные деньги для игроков за счет тщательной монетизации прав на название за счет ключевых местных партнеров. «Мегабоул бизнес-парк Хитроу», вместимостью 2 500 человек. «Стадио Эль Терминал 5».
Мой образ: не подход Дела Боя одного из владельцев «Вест Хэма» и не олдскульная дубленка Дага Эллиса, а более продуманный современный стиль — теплое шерстяное пальто во всю длину и кашемировый шарф. Мой духовный наставник: Питер Коутс, потому что он был прекрасным человеком, который искренне и глубоко переживал за «Сток Сити». Он всегда приходил на тренировочную базу в пятницу, чтобы пообедать с менеджером и обменяться любезностями с игроками. Когда дела шли плохо, он никогда не позволял своему разочарованию дойти до нас. Когда я уходил, будучи игроком, он прислал мне самую очаровательную благодарственную записку, написанную от руки. Чистый класс.
И все же. Если «Хейс энд Йединг» совершит грандиозный трансферный переворот, переманив лучшего игрока «Лезерхеда»? Я присутствую на публичном представлении нашего грандиозного подписания, рука благосклонно ложится на его плечо, когда он прикладывает ручку к контракту. Посыл ясен: я сделал это. Мои деньги купили этот момент. Если игрок провалится? Я буду винить менеджера. А затем, вероятно, начну искать ему замену. Все, что угодно, лишь бы не было по этому поводу жары.
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
Если хотите поддержать проект донатом — это можно сделать в секции комментариев!
