Питер Крауч. «Каково быть экс-футболистом». Финансисты
Возможно, вам знакома кульминационная сцена гангстерского эпика Мартина Скорсезе «Славные парни», когда Генри Хилл — мафиози, превратившийся в стукача, которого с угрожающим смакованием играет Рэй Лиотта — произносит пронзительный монолог о разнице между жизнью криминального короля Нью-Йорка и укрытием в программе ФБР по защите свидетелей.
Понимаете, самым сложным для меня был уход из такой жизни. К нам относились как к кинозвездам с мускулами. У нас было все, только попроси. А теперь все кончено. Сегодня все изменилось. Никакого действия. Мне приходится ждать, как и всем остальным. Невозможно даже получить нормальную еду. Я — обычное ничтожество. Я проживу остаток жизни как чмо.
Неужели мой уход из Премьер-лиги полностью повторяет вторую карьеру самого Лиотты? Нет. При всем том страхе, который может вызвать жестокая трехчасовая оборонительная тренировка в зимнем Стоке, ты все равно предпочтешь получить взбучку от Тони Пулиса, чем от Томми ДеВито, предпочтешь столкнуться с Бенито Карбоне, чем с Фрэнки Карбоне. Но в этом есть что-то такое, с чем может сравниться большинство бывших футболистов. Я никогда не забуду, как однажды в отпуске столкнулся с бывшим полузащитником «Астон Виллы», «Ноттингем Форест» и «Ньюкасла» Стивом Стоуном. Стив был настоящим игроком. Он был в составе сборной Англии на Евро-96. Он снимается в клипе на песню «Three Lions», хотя и в сегменте «феникса из пламени», где он играет Нобби Стайлза. И он сказал мне: «День, когда я завершил карьеру, стал днем, когда меня забыли». Он начал тренировать детей в «Ньюкасле». Все, что он получил от них в ответ — это ощущение того, кто ты такой, черт возьми, и что ты, черт подери, знаешь. Ему казалось, что за один карьерный шаг он перешел от полного уважения к полному отсутствию уважения.
Это пугает, когда ты привык к хорошим временам. Когда ты живешь полной жизнью и с трудом представляешь, что она когда-нибудь закончится. Ты заходишь в любой ночной клуб в качестве игрока Премьер-лиги, и тебя сразу пропускают. Никаких очередей, никакой оплаты, никаких хлопот. Люди хотят покупать тебе напитки. Они хотят быть твоим другом. Куда бы ты ни пошел, люди смотрят, шепчутся и показывают пальцем. Потом ты заканчиваешь и становишься невидимым. Всем наплевать. Ты переходишь от 50 000 человек, которые каждую неделю поют твою фамилию, к борьбе за столик в пятницу вечером в Pizza Express. Ты невидим. Ты — чмошник.
Будучи футболистом, ты забываешь. Оканчивая школу, ты автоматически зарабатываешь больше, чем твои товарищи. Ты не придаешь этому большого значения и обычно делишься этим с окружающими, но это неизбежный факт. С каждым моим трансфером дела шли все лучше и лучше: в «Портсмут» — рекордное подписание, в «Виллу» — за £5 млн., в «Саутгемптон» — чтобы удержать их в элите, в «Ливерпуль» — в качестве игрока сборной Англии. С каждым годом моя зарплата становилась все больше. Та же картина наблюдается и в Лиге Два, хотя и на более низком уровне. Если тебе 22 года и ты играешь в профессиональный футбол, ты будешь самым богатым 22-летним в твоем местном пабе.
Финансовые проблемы? Ты думаешь, что у тебя их нет. У тебя прекрасный автомобиль, а скорее даже два или три. В твоем доме больше спален, чем членов семьи. Ты завершаешь карьеру, и теперь ты больше не работаешь по выходным, а на Рождество у тебя выходной, и ты начинаешь думать обо всех тех вещах, которые ты не мог делать, будучи занятым по медицинской страховке игроком. Ты бронируешь что-то на выходные. Ты думаешь о первом в жизни горнолыжном отпуске. И вдруг ты понимаешь: мне еще предстоит оплатить много чего для жизни. Откуда теперь все это возьмется?
Я не жду личного сочувствия. Мне повезло. Я закончил карьеру в 38 лет, а не в 32 или 26. Я сам выбирал, когда мне уходить, а кто-то не принимал решение за меня из-за травмы или недовольных менеджеров. Я хорошо справился. Но, допустим, ты попал в Премьер-лигу в 23 года. Ты провел хорошие десять лет, играя за клуб, который никогда не вылетал. Тебе все равно придется откладывать значительную часть своего годового дохода, чтобы не рухнуть на землю в 33 года. Одно дело, если твои расходы определяются домом с двумя спальнями и одним подержанным хэтчбеком. Но это не так. Ты привык к такому образу жизни, когда в твоем доме шесть спален, твои дети учатся в частной школе, а абонемент на гольф-поле стоит больше, чем большинство людей зарабатывают за полгода. Трудно смириться с тем, что все это может закончиться. Трудно представить, как ты мог бы сбавить обороты, ведь твоя самооценка связана с тем, что ты — футбольный герой. Ты думаешь: «Но я из тех, у кого хороший дом и хорошая машина». Ты думаешь, что скажет моя жена, когда я скажу ей, что мы должны съехать?
Я счастливый человек, у которого есть своя домашняя жизнь. Эбби инстинктивно любит выгодные сделки. Она всегда предпочитала покупать все самое необходимое в Costco, а Waitrose оставляла для таких шикарных вещей, как кофе и стейк. Нам нужно заботиться о тех игроках, у которых карьера короче, о тех, кто, уходя на пенсию, делает трюк Стива Стоуна с исчезновением. Есть ужасающая статистика. Около 40% бывших игроков разоряются в первые пять лет после ухода из футбола. Почти половина! Треть разводится в течение года. Это сейсмические жизненные события, от которых трудно оправиться как в финансовом, так и в эмоциональном плане. Ты в порядке, если у тебя есть другие пути, если у тебя было много перемещений по элитному уровню. Остальные — то есть о подавляющем большинстве — те, о ком мы должны заботиться. Не жалейте нас, когда мы играем, но подумайте о нас, когда вы нас больше не видите.
У тебя есть кто-то, кто планирует все аспекты твоей повседневной жизни. Тебе почти не приходилось принимать решения. Но футбольные клубы не предлагают помощь в том, как тратить деньги. Они в первую очередь думают только о том, как заработать достаточно денег, чтобы заплатить тебе. Ты завершаешь карьеру, и ты для них потерян. Зачем им беспокоиться о том, что кто-то больше не играет за них? Ассоциация профессиональных футболистов будет иногда приходить, чтобы провести небольшую беседу и предложить базовую помощь. Но они не держат тебя за руку. Они не будут рядом с тобой в первую неделю, когда ты проснешься и подумаешь: футбол закончился, что теперь делать?
*
Впервые я познакомился с Рамоном Вегой, когда играл в молодежной команде Шпор, и он был одной из половины комбинации центра защиты первой команды, вторая часть которой был Сол Кэмпбелл. Иногда меня вызывали на занятия со старшими, чтобы я служил дополнительным телом во время тренировок, хотя мое телосложение в то время означало, что мое тело было лишь незначительным дополнением: я весил примерно столько же, сколько одно из бедер Рамона.
До сих пор я не знал, что во время некоторых из этих сессий он и Давид Жинола общались наедине на французском. «Ты видел высокого парня? Как он вообще может играть в футбол?» «Забудь о футболе, он даже прыгать не умеет...»
Но я уже слышал о впечатляющей второй карьере Рамона в сфере финансов: он управлял собственным хедж-фондом, консультировал ФИФА, УЕФА и различные элитные клубы по вопросам финансового планирования и потоков доходов. И когда мы снова встретились весной 2020 года, я начал понимать, почему Рамон так удачно переломил общую тенденцию.
«Я не просто проснулся однажды утром и подумал: «Я люблю финансы», — сказал он мне. — Мне было 16 лет, когда я подписал контракт с «Грассхоппер Цюрих», и моя мама настояла на том, чтобы я завершил свое образование. Поэтому клуб решил создать пилотную схему стажировки с Credit Suisse, где изучали банковское дело и финансы параллельно с футболом».
«Скажу честно, поначалу это была заноза в заднице. Я был подростком. Я хотел пойти и выпить с приятелями. Вместо этого мне пришлось учиться, причем практически полный рабочий день в течение недели. В течение трех лет я заканчивал обучение и отправлялся на занятия. Дважды в неделю я бывал в Credit Suisse. И теперь, оглядываясь назад, я очень благодарен за то, что сделал это. Это дало мне подлинное понимание того, как устроен реальный мир. Это очень помогло мне во всем, что было дальше».
Была ли у меня в 17 лет та дисциплина, которую демонстрировал Рамон? Судя по тому, как плохо я сдал экзамен GNVQ [Общее национальное свидетельство о профессиональной квалификации, прим.пер.] по досугу и туризму, который Шпоры требовали от игроков молодежной команды, боюсь, Credit Suisse понизил бы мой рейтинг относительно ранних уходов с лекций. Но теперь, увидев темную сторону мечты о Премьер-лиге, я задаюсь вопросом, насколько серьезной была бы даже небольшая финансовая подготовка. Когда я закончил карьеру в «Бернли» в мае 2019 года, я не стал подсчитывать деньги. Я не оглядывался на последние три года, не подсчитывал расходы семьи и не составлял план, чтобы быть уверенным, что смогу их покрыть. Я скопил немного деньжат, но решение принимал скорее исходя из того, что случалось — мои книги, подкаст, предложение работы на телевидении. И очень скоро я понял, что даже если все эти вещи пойдут в гору, ты вряд ли когда-нибудь сможешь заработать столько, сколько зарабатывал, будучи футболистом.
В голову приходит мой друг Ли Хендри, с которым я играл в «Вилле». В течение долгого периода 2000-х годов Ли был своим человеком в Бирмингеме. Он всегда был где-то. Он мог попасть куда угодно. Он явно чудесно проводил время. А потом футбол пошел на спад, различные инвестиции провалились, и он обанкротился. Когда ты на вершине — когда ты подписываешь новые крупные контракты, когда о тебе говорят как о лучшем игроке в одержимом футболом городе — твой агент разговаривает с тобой по телефону каждый день. Они ради тебя делают все. Они позаботятся о сделках по продаже автомобилей, ипотеке, штрафах за парковку, организуют день рождения твоего ребенка. Ты перестаешь играть, и они теряют всякий интерес. Как только деньги иссякают, многие люди пропадают без вести. Когда больше нет бесплатных билетов на матчи, нет ночных тусовок за твой счет, нет бесплатных отпусков — вот тогда ты действительно поймешь, кто твои настоящие друзья.
«Агенты зарабатывают на нас, игроках, в виде гонораров, когда мы переходим из одного клуба в другой, — говорит Рамон. — У меня с этим нет проблем. Если это отличный переход и хороший контракт, то почему бы и нет? Но когда они советуют тебе вложить деньги в бары или рестораны — они же не из этих отраслей. У них нет опыта работы с этим. Ты знаешь «Ливерпуль»? Ты знаешь Шпоры? Прекрасно — пусть сделка состоится. Но если агент занимается продажей таких вещей, как автомобили и часы, он всегда будет получать за это комиссионные. Как игрок, ты хочешь сосредоточиться только на своей игре. Ты же не собираешься толкаться за машинами. Если кто-то, кому ты доверяешь, говорит, что так надо делать, ты соглашаешься. И это прекрасно для агента, потому что ты богат. Тебе не нужно никого привлекать для аренды или финансирования. Ты платишь вперед. Никаких проверок, никаких посредников».
«Я видел несколько ужасных инвестиций. Я видел, как игроков уничтожали. Было целое поколение тех, кому советовали налоговые льготы, и многие крупные имена оказались в полной заднице. Крупные частные банки в Сити говорили этим молодым людям, что у них все будет хорошо, а потом, десять лет спустя, к ним стучалась Налоговая и таможенная служба Ее Величества с просьбой выдать крупный чек».
«Я разговаривал со многими игроками, которых обидели, и пытался им помочь. Многие семьи разрушены из-за этого, но известные игроки не хотят говорить об этом, потому что им стыдно. Не так много других миров, где ты бросаешь формальное образование в 16 лет и становишься миллионером в 22 года. У тебя нет образования, чтобы понять, что происходит — ты смотришь на деньги, поступающие на твой счет, и полагаешь, что они будут лежать там вечно. Здорово переехать из муниципального дома в особняк с семью спальнями. Я понимаю мотивацию. Но когда тебе стукнет 30 лет, с тобой уже будет покончено. Зачем иметь десять машин, если можно ездить только на одной?»
«Когда тебе 25 лет, как ты можешь определить, законна ли схема ухода от налогов или нет? Когда ты закончишь играть, где ты найдешь миллион фунтов? Это не вина игрока. А их окружения, которое пользуется их положением».
Он по-своему прав. Однажды я ввязался в схему, которая, как меня уверяли, была законной. Затем было введено и отменено правило, которое превратило хорошую сделку в абсолютно грубейшую ошибку. Что я знал? Я был почти ребенком. Инвестиции, о которых я не жалею, но о которых дважды задумываешься, будучи игроком — это страховые взносы, которые ты платишь за возможность получения травмы, которая может привести к завершению карьеры. Это большие деньги, когда ты видишь их в банковской выписке. Ты играешь в Премьер-лиге, и твой годовой взнос может превысить £50 тыс. за сезон. Когда ты не планируешь получить травму, когда ты знаешь, что она может случиться, но благодаря предыдущим удачам и некоторой юношеской наивности уверены, что с тобой этого не произойдет, это может показаться слишком серьезным, чтобы переживать по этому поводу. Но это может произойти, и это происходит. И когда тебе придется завершить карьеру, выплата в размере £1 млн. или £2 млн. может стать разницей между будущим, которым ты можешь управлять, и настоящим, которое ты не можешь себе позволить.
Другой финансовый план, который я рекомендую всем молодым игрокам? Пенсионная программа PFA [Ассоциация профессиональных футболистов — профсоюз футболистов профессиональных ассоциаций Англии и Уэльса, прим.пер.]. Несмотря на то, что теперь они уж не точно не могут предложить тебе те же деньги, как раньше — они не могут себе этого позволить, учитывая зарплату некоторых игроков — ты, по крайней мере, откладываешь приличную сумму каждый месяц, и делаешь это до вычета налогов. Все в ней имеет смысл. Кроме того, у меня была пара ISA [Individual Savings Account — Индивидуальный Сберегательный Счет являющийся финансовым продуктом для жителей (финансовых резидентов) Великобритании, прим.пер.]; я купил дом. Я также совершил несколько серьезных ошибок. Вы наверняка знаете историю об Aston Martin, который я купил, когда переехал в «Ливерпуль», и о том, как случайная встреча с Роем Кином на светофоре в Хейле заставила меня сбросить пелену с глаз. Я мало что знал о размерах домов, которые снимал, когда только переехал на северо-запад на хорошие деньги. Какой смысл в доме с пятью спальнями и тремя гостиными? Ведь там были только я и Эбби. Позже все еще были только я, Эбби и маленький ребенок или пара. Дом с тремя спальнями и одной гостиной был бы вполне подходящим. Это было бы вдвое дешевле. Я просто увлекся весельем Генри Хилла. Я футболист, я должен так жить.
В 25 лет ты еще не знаешь, что является хорошей инвестицией, а что — старой потрепанной неудачной инвестицией. Дурак и его деньги быстро расстаются; молодой футболист и его деньги расстаются со скоростью Адама Траоре. Ты встретишь людей, которые покажутся тебе абсолютно убедительными. Тебе покажут схемы, которые не могут не понравиться. Но никогда нельзя быть уверенным. Все это — авантюра. Даже если речь идет о семье и друзьях, жестокий опыт подсказывает тебе, что не стоит вовлекаться. Это всегда заканчивается слезами.
Трудно понять, кому из девушек можно доверять. Это клише, что некоторые футболисты привлекают определенный тип людей, но клише часто имеют свои корни в реальности. Было много случаев, когда я смотрел на молодого игрока и думал: «Ты действительно знаешь, чего эта девушка ожидает от отношений? Когда светская жизнь закончится, будет ли она по-прежнему так же заинтересована, как сейчас?»
Об этом трудно говорить. Никто не хочет, чтобы ему говорили, что у человека, в которого он, возможно, влюблен, есть очевидные недостатки. Никому не нравится думать, что причина, по которой эти девушки могут оказаться рядом с ними, кроется в их богатстве, а не в обаянии их личности и стильном стиле одежды. И как это понять, когда ты еще молод, у тебя был лишь ограниченный успех у девушек, и вдруг ты превратился из неуклюжего гадкого утенка в мускулистого лебедя? Они могут быть теми самыми. Они также могут стать первыми, кто уйдет, когда закончатся деньги.
И дело не только в образе жизни. Как игрок, в отношениях ты всегда в приоритете. Ты отдыхаешь, когда это необходимо. Тренировки и игры должны быть в ежедневнике раньше всего остального. Работа твоего партнера, его социальная жизнь, забота о детях — все это укладывается вокруг тебя. Ты завершаешь карьеру и привыкаешь к этому. Твоему партнеру это может надоесть. Возможно, он захочет реанимировать давно отложенные карьерные цели. Возможно, он с нетерпением ждет возможности проводить больше времени вместе, но тебе кажется, что ты привык к разлуке. Он может думать, что получит другого тебя, сосредоточенного на нем, а не на хитроумных выездных играх или проблемных травмах ахилла, а вместо этого он получает ребенка-мужчину, который внезапно потерялся в мире — лишенного прежней уверенности, не знающего, куда двигаться дальше, копошащегося в доме, который теперь с трудом может себе позволить, бросив единственную вещь в мире, в которой он когда-либо был хорош.
Ты переживаешь развод, уже видя, что твои доходы упали до нуля, и это может подтолкнуть тебя к обрыву. Эмоционально, финансово. Игроки знают такие истории. Мы знаем, что когда бывший полузащитник «Арсенала» Рэй Парлор разошелся со своей женой Карен, она выиграла суд, требуя треть его будущих доходов, а также 37% семейного имущества, два дома и единовременную сумму в £250 тыс. Я играл с другим мужчиной, жена которого изменила ему, забрала семейный дом, а потом перевезла к себе нового партнера. Игрок рассказал историю о том, как он пришел навестить своих детей на Рождество, новый мужик открыл входную дверь, и ему сказали, что у него есть пять минут. Именно поэтому в футболе существуют брачные контракты. В Великобритании они не считаются юридически обязательными, как в США, но суды по бракоразводным делам могут использовать их в качестве ориентира. Именно поэтому мы, бывшие игроки, должны заботиться друг о друге — почему мы все еще должны думать о наших старых товарищах по команде, когда самих команд уже давно нет.
Так много акул, так много подводных камней. Приятель игрока найдет дорогу в раздевалку. Где-то здесь будет рассказ о жилищном строительстве. К этому всегда прилагается фраза «на стадии строительства». Это твой первый тревожный сигнал. Она еще не настоящая, эта штука, которую они хотят, чтобы ты купил. Это дизайн на ноутбуке. Это план, который ты не в состоянии понять. Следующий тревожный сигнал? Это за границей. Это далеко заграницей. Ты не только никогда не был в этой стране, но и не знаешь, как найти ее на карте. Ты никогда не увидишь место, где могут быть или не быть построены эти квартиры. Ты никогда не будешь изучать строительные материалы, разговаривать с архитектором или изучать местный рынок недвижимости. Зачем инвестировать? Потому что ты не знаешь ничего лучше. Потому что кто-то убедительно сказал тебе об этом.
Было время, когда большинству известных британских футболистов советовали вкладывать деньги в британские фильмы. Почему бы и нет? Фильм «Карты, Деньги» пользовался огромной популярностью. Уверены, что новый гангстерский фильм, наполненный похожими персонажами, совершающими такие же случайные, очаровательные поступки, будет иметь точно такой же успех? А потом главный актер уходит, сценарий меняется, режиссер не подписывается, и твой фильм выходит на DVD, а не в кинотеатре Odeon Leicester Square, и ты не только прогораешь, потеряв свою первоначальную долю, но и в итоге оказываешься ополоснутым во все накопившиеся долги. Схемы ухода от налогов существуют всегда, просто меняются названия. Мой бухгалтер, мудрый человек, сказал мне однажды, что пытаться избежать уплаты налогов — все равно что прыгать с крыши высотного здания. Некоторое время ты будешь в свободном падении, и даже сможешь полюбоваться видом. Но в конечном итоге ты все равно ударишься о землю. Только гораздо сильнее.
Вот как это работает, когда ты все еще играешь в футбол. Ты платишь подоходный налог у источника, через клубную схему PAYE [Pay-as-you-eam — налог, автоматически вычитаемый из заработной платы, прим.пер.]. Это проще для нас, потому что, когда ты смотришь на свою банковскую выписку, деньги, которые ты видишь на входе — это те деньги, которые ты получаешь на самом деле, и это еще проще для казначейства, потому что они берут 40% от некоторых чрезвычайно больших зарплат значительного числа игроков Премьер-лиги.
Ты завершаешь карьеру, и все меняется. Скорее всего, ты являешься индивидуальным предпринимателем или, по крайней мере, у тебя есть несколько работников, которых необходимо зарегистрировать таким образом. Внезапно это становится гораздо более напряженным. Никому не нравится платить подоходный налог, но, по крайней мере, при PAYE ты можешь наслаждаться чувством уверенности в том, что деньги, которые у тебя есть, действительно твои. Как бывший игрок, выходящий в новый мир, ты думаешь, что тебе платят определенную сумму, но ты должен считать. И даже когда ты определил, сколько тебе следует откладывать, ты все равно испытываешь шок и твои кишки сжимаются, когда ты видишь сумму, которую тебе придется найти. Это не катастрофа, ты можешь себе ее позволить. Тебе просто нужно ожидать этого.
Это также заставляет меня задуматься. Зачем нас учили алгебре в школе, если за прошедшие годы я не нашел ей никакого практического применения? Зачем показывать тебе вычисления, которые можно сделать с числом пи, если никто никогда больше не спросит тебя об этом? Я бы оценил урок по ипотеке, по тому, как работают процентные ставки. Разбор НДС, краткий курс по заполнению ежеквартальной декларации по самооценке. Вместо этого я понимаю теорему Пифагора и число пи с точностью до трех знаков после запятой, причем абсолютно без всякой цели. Только когда моя дочь начала сдавать экзамены, мне понадобилось вычислить площадь поверхности ромба. Я никогда не выстраивался рядом с Джермейном Дефо перед стартом матча, не смотрел на центральный круг, в котором мы стояли, и не говорил: «Джермейн, если мы узнаем радиус, то за считанные секунды сможем вычислить площадь этого круга...».
Это чепуха. Как работает пенсия, сколько нужно откладывать, как часто — вот то, что тебе нужно узнать. Именно поэтому бывший нападающий «Дерби» и «Лестера» Стив Ховард пользуется спросом у нынешних игроков благодаря своей консалтинговой службе Platinum Capital Investments, которая берет необразованных людей за руку и ведет их по улицам изобилия. Стив инвестировал в недвижимость еще в свои игровые времена и поэтому чувствовал себя относительно готовым к выходу на пенсию, когда она наступила. К нему также обращались за советом бывшие товарищи по команде. Что мне делать, куда идти? Он начинал с игроков Лиги Два, пытаясь донести до них, насколько ценным может быть даже пара небольших домов, сдаваемых в аренду; теперь он общается с молодыми игроками и пытается помочь им заглянуть в будущее, которое определенно наступит, нравится им это или нет.
То же самое можно сказать и о бывшем нападающем «Манчестер Юнайтед» и сборной Франции Луисе Саа. Он создал компанию AxisStars, своего рода социальную сеть для футболистов, которая пытается связать игроков с солидными компаниями. Будучи игроком, он с трудом понимал, кому можно доверять и как их найти. Как бывший игрок, он хотел исправить ситуацию.
«50% профессиональных спортсменов разоряются или испытывают финансовые трудности в течение нескольких лет после завершения карьеры — это происходит потому, что с юных лет тебя поощряют сосредоточиться на своем таланте, и многие люди начинают говорить, что мы можем позаботиться об этом или мы позаботимся об этом», — сказал он журналу Behind Sport.
«Ты выходишь на пенсию, когда тебе под 30 или немного за, из-за травмы или по завершении карьеры, а затем все они уходят... Может же 23-летний футболист поговорить с кем-то, кто уже на пенсии, и получить от него совет, или же регби, футбол и крикет могут собраться вместе — это способ поделиться опытом и пообщаться с людьми, которые понимают, чем ты живешь».
Так и должно быть в футболе. Саа — не посредник. Он не берет долю с игроков или любых сделок, которые происходят, но берет членские взносы с компаний, которые присоединяются. Здесь работают специалисты, которые помогут с юридическими услугами, медицинским обслуживанием и финансовым планированием. Для молодых игроков также будет важно, что Саа уже прошел их путь. Именно к старшим игрокам ты прислушиваешься, когда находишься в игре. Футболисты держатся вместе: одинаковые машины, одинаковые стрижки, одинаковые места отдыха. Если совет исходит от Рио Фердинанда или Джейми Каррагера, он имеет гораздо больший вес, чем если бы его давал какой-то случайный человек в блестящем костюме.
*
Есть и другая сторона вопроса, которую я обсуждал с Рамоном. Не столько финансовые советы, в которых нуждаются футболисты, сколько реакция гражданского мира на то, что футболист говорит им, как тратить деньги.
Ты узнаешь человека, который стоит перед тобой. Ты видел, как он выигрывает верховые мячи и раздает длинные передачи. Ты признаешь его превосходство над тобой в этих областях. У тебя также есть свои предубеждения: футболисты глупы, они не могут связать больше одного предложения.
Рамон всегда знал, что будет работать в сфере финансов. Он тренировался в ней, а в качестве игрока переехал в один из крупнейших финансовых центров мира. Он 15 лет управлял своим хедж-фондом. Но когда он проводил встречи, клиенты все равно смотрели на него с выражением лица, которое говорило: «Ты мощный центральный защитник, почему я отдаю тебе свои деньги?»
«Это было очень тяжело, — говорит он. — У всех нас, как у игроков, есть эго, мы все думаем, что мы лучше, чем все остальные. Затем ты идешь в сферу финансов и обнаруживаешь там самых больших эгоистов, которых ты когда-либо видел. Каждый считает себя гуру в области финансов, по крайней мере, до тех пор, пока не потеряет кучу чужих денег, после чего ты их больше не увидишь».
«Самые трудные моменты наступают, когда ты только что закончил играть в футбол. Некоторые из нас знают, чем хотят заниматься, но я бы сказал, что 90% из нас потеряны. Я входил в залы заседаний, заключал сделки с частными инвесторами и крупными банками, и они хотели говорить со мной о футболе, а не о продукте, который мы продавали. «Как Шпоры проведут этот сезон?» «Как долго Кейн собирается оставаться в команде?» Я бы подумал, что это прекрасно, но я здесь для того, чтобы заниматься бизнесом».
«Временами было очень обидно. Ты чувствуешь, что тебя не воспринимают всерьез. Люди не отвечают на электронные письма. Ты думаешь: «Какого черта я здесь делаю? Я испытал все, что можно испытать в качестве игрока, — что я должен доказать этим парням?»»
«Бывает трудно добиться серьезного отношения к себе. Ты должен знать свой продукт лучше, чем кто-либо другой, ты должен досконально понимать, как работает данная отрасль. Только если ты будешь постоянно показывать хорошие результаты, ты получишь уважение, которого заслуживаешь. Для меня все изменилось, когда я понял, что мне не нужно ничего себе доказывать. Это освободило меня. Меня стало меньше волновать, что обо мне думают другие».
Выбор профессии Рамона меня впечатляет. Но также и пугает меня. Я не очень понимаю, чем занимается хедж-фонд. Частный капитал? Возможно, противоположность общественному капиталу. Что-то еще, что можно добавить в школьную программу.
«Самое сложное — это ответственность, — говорит Рамон. — Ты распоряжаешься чужими деньгами. Какой бы ни была твоя позиция, которую ты советуешь им занять, она имеет значение. Это их пенсия, их будущее. Это будущее их семьи. Очень важно, чтобы ты понял, насколько это важно. Есть части финансовой индустрии, где ты просто продаешь продукт. Язык маркетинга — возможно, самый важный элемент. Но в хедж-фондах уровень ответственности совсем другой».
«Футбол в некотором смысле помог мне. Дисциплина, необходимая для того, чтобы каждый день быть в нужном месте и с правильным настроем, гибкость, чтобы адаптироваться к происходящему, как ты привык адаптироваться на поле к травмам и голам. Каждый день вставай пораньше, чтобы понять, как могут отреагировать рынки при открытии, и тогда, какую бы позицию ты ни занял, ты сможешь на нее отреагировать. Если ты вдруг оказался в 35-процентном минусе, тебе нужно избавиться от этой позиции, как только ты поймешь, что это произошло».
«Большие дни бывают разными. Ты больше не думаешь о субботних днях и вечерах среды. Аналитик всегда скажет тебе, что решающими днями являются утро понедельника и вечер пятницы: в первый ты проверяешь все свои позиции на предстоящую неделю, а в пятницу можешь понять, будет ли у тебя все в порядке в следующий понедельник или стоит готовиться к продаже».
«И стресс тоже другой. В футболе на тебя всегда возлагают большие надежды. Большие матчи, такие как дерби Северного Лондона или Глазго, в которых я участвовал, всегда там. Но они публичны. За тобой наблюдают 60 000 человек, которые тебя освистывают или подбадривают. Все, чем я занимаюсь сейчас, происходит за кулисами. Они не видят ошибок сразу и предполагают, что их не будет. И хотя я любил футбол, ставки теперь могут казаться гораздо выше. После финансового кризиса 2008 года все бросились бежать. Все были в панике — что делать дальше? Я сидел в кабинетах директоров с группами аналитиков и думал, как нам выбраться из этой ситуации? Как ее хеджировать?»
«Ты не знаешь, как отреагируешь, пока не наступит подобный кризис. Ты можешь сколько угодно анализировать риски, но это еще и эмоциональная ситуация. Под воздействием сильных стрессов ты многое узнаешь о себе».
«Я все еще футбольный человек, во многих отношениях. Это никогда не пройдет. В Шпорах, когда мы были молоды, мы могли быть такими глупыми. Я до сих пор частенько такой. А футбол — это лучшая жизнь, которая только может быть. Это все, о чем ты мечтал в детстве. Каждый день ты делаешь то, что любишь. А сейчас? Теперь я работаю с семи утра до девяти вечера. Я смотрю Bloomberg, принимаю важные решения, не тренироваться по два часа, хожу на массаж, а потом весь день играю в гольф. Где еще ты такое найдешь? Но все это исчезает, когда ты перестаешь играть. Ты должен найти новый маршрут. Ты должен найти свою новую реальность».
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
Если хотите поддержать проект донатом — это можно сделать в секции комментариев!
