Филипп Оклер. «Кантона» 14. Освящение: 1994
***
Другой Кантона: мечта для рекламодателей.
***
«Сомневаться? Я? Никогда. Но я другой. Я немного мечтатель. Я чувствую, что могу все. Когда я вижу велосипед, я уверен, что смогу побить мировой рекорд и выиграть Тур де Франс».
Эрик Кантона отпраздновал первую годовщину своего прихода в английский футбол самым подходящим образом: еще одним голом, восьмым в лиге в том сезоне. Это случилось в Ковентри 27 ноября, в игре, в которой «Юнайтед» доминировали настолько, что они играли всего пятнадцать минут, а затем прикрыли лавочку и уехали, одержав столь впечатляющую победу со счетом 1:0, какую только можно было пожелать. Фил Нил, который только что был назначен главным тренером проигравшей команды, сделал необычный комплимент Эрику, которого он назвал «одним из самых умных футболистов» — вдохновенный оксюморон, который передал чувство уверенности, исходящее от его выступлений. Неделей ранее «Уимблдон» стал жертвой этой разведки, когда он предоставил Андрею Канчельскису и Марку Хьюзу голевые моменты, которые те не могли упустить. Донс были обыграны со счетом 3:1 — это восьмая победа подряд в лиге, и она увеличила их преимущество до 11 очков. После победы над «Ковентри» разрыв увеличился до 14.
«[Эрик] полностью сбил с толку критиков, которые говорили, что он доставляет неприятности, — сказал Фергюсон. — [Он] опора нашей команды». Явное превосходство его команды не очень хорошо отражалось на уровне недавно созданной Премьер-лиги, но многое говорило о способности Кантона отыграться после душераздирающего вылета Франции с чемпионата мира. В последний день ноября дома со счетом 2:0 был переигран «Эвертон» в четвертом раунде Кубка Лиги, несмотря на то, что три гола «Юнайтед» были отменены в последние 15 минут игры. А когда у окружающих наступал неудачный день, Эрик выводил их из состояния апатии: еще две передачи, первая — Гиггзу, вторая — МакКлеру, ставшие кульминацией потрясающей комбинации из девяти пасов, обеспечили «Юнайтед» ничью 2:2 с боевитым «Норвичем» на «Олд Траффорд» в начале декабря. Единственным тревожным признаком для Фергюсона было возрождение недисциплинированности Эрика, впервые замеченное, когда ему посчастливилось избежать удаления после того, как он ударил ногой защитника «Норвича» Иана Калверхауса, который преследовал его как честными методами, так и фолами на протяжении большей части игры.
Болельщики начали забывать, когда «Юнайтед» в последний раз проигрывал в Англии. «Шеффилд Юнайтед» — разгром 3:0 на «Брэмолл Лейн», Кантона воспользовался «телепатическим» пасом Райана Гиггза, чтобы поставить точку в матче. Ничья 1:1 с «Ньюкаслом». Уничтожение со счетом 3:1 «Астон Виллы», самого стойкого соперника предыдущего сезона, побудил Рона Аткинсона сказать: «Единственный способ догнать их — это если остальные будут получать по шесть очков за победу, а они — ни одного». К 19 декабря «Юнайтед» набрал 52 очка, что является «невероятным» результатом, учитывая, что они сыграли только половину матчей. Ликующий Кантона мог заявить, что теперь он находится в «лучшей команде, за которую он когда-либо играл». Аткинсон поручил Эрлу Барретту следить за каждым шагом француза, и это был первый случай, когда английский тренер попытался свести на нет влияние Кантона, бросив тень на его след. Уловка провалилась, причем с треском. Эрик забил дважды. «Он был невероятен, — говорит Фергюсон. — Рон Аткинсон всегда играл по схеме 4-4-2, но он изменил все свои принципы, перейдя на персональную опеку Эрика Кантона, и нельзя получить более высокую награду, чем эта».
А такая, конечно, была. В конце декабря было объявлено, что Золотой мяч был присужден Роберто Баджо, обладателю Кубка УЕФА и автору 21 гола в 27 матчах за «Ювентус» в Серии А. Европейское жюри поставило Эрика на третье место в своем голосовании, и это был единственный раз в его карьере, когда он оказался на пьедестале почета самой престижной из индивидуальных наград в футболе. Гордость Кантона за то, что его считали одним из самых достойных претендентов на трофей, была очевидна, но его ответ был примечателен своей искренней скромностью. Он превозносил красоту игры Денниса Бергкампа (голландец, который только что перешел из «Аякса» в «Интернационале», лишь чуть проиграл итальянскому плеймейкеру), акцентируя внимание на коллективном духе Де Оранье [Прозвище сборной Голландии, прим.пер.], которые «работают как сумасшедшие». «Команда делает человека, — говорит он. — Это обмен. Нужно обладать большой индивидуальностью, чтобы согласиться поставить себя на службу другому человеку. Творец не существует без этого молчаливого соглашения». Если жюри Золотого мяча и потерпело неудачу («сильную», по словам Эрика) в одном отношении, так это в том, что проигнорировало претензии игроков в духе Пола Инса. «Такие парни, как он, заставляют таких людей, как я, блистать», — сказал он.
И он блистал. Это было уже не соревнование, а шествие, литания. Ничья 1:1 с «Блэкберном» в День подарков довела беспроигрышную серию «Юнайтед» до 20 игр, а затем до 21 с разгромом «Олдхэма» со счетом 5:2 три дня спустя. В 1993 календарном году «Юнайтед» набрал 102 очка, на 26 больше, чем «Блэкберн», забивая 2,13 гола за игру в сезоне 1993/94. Подобные статистические данные предвещали долгое превосходство, подобного которому английский футбол не видел с тех пор, как «Ливерпуль» завоевал семь титулов в период с 1977 по 1984 год, и было уверенно предсказано, что в 1994 году эта тенденция подтвердится. Однако это было не совсем так.
Падение формы должно было остановить прогресс «Юнайтед» на каком-то этапе, но справедливости ради стоит сказать, что никто этого не предвидел. Счет 0:0, который они привезли с «Элланд Роуд» в первый день Нового года, не стал большим сюрпризом. Пять из шести дерби «Роз», которые состоялись с тех пор, как «Лидс» вернул себе элитный статус в 1990 году, закончились вничью, и после того, как команда Говарда Уилкинсона заигрывала с вылетом через несколько месяцев после ухода Эрика, она вновь обрела былую выдержку и эффективность и провела большую часть осени в погоне за «Юнайтед». Кантона получил тот прием, которого он ожидал от публики, а также бурный прием от Криса Фэйрклафа, который так сильно расстроил его, что Эрику очень повезло, что он не был удален за то, что наступил на защитника. Еще один грубый фол вынудил арбитра Дэвида Эллери предупредить его, но Кантона к тому времени играл с настойчивой, молчаливой яростью. Арбитр предпочел прочитать ему длинную лекцию, хотя он легко мог получить еще одну желтую карточку под конец той игры. Не все его коллеги были готовы проявить такую же снисходительность в ближайшие месяцы. Вспыльчивость Эрика дала Уилкинсону возможность покопаться в своем бывшем игроке: «Это тот же самый игрок на другой сцене, в других обстоятельствах, — говорит он. — Когда он был у меня, мы проигрывали футбольные матчи. Эти выступления не способствовали тому, как он играл, поэтому я оставил его в запасе, ему это не понравилось, и он попросил уйти». Другими словами, поставьте Кантона в команду-победительницу, и он будет выглядеть как чемпион мира; но не рассчитывайте на него, когда ветер уже дует вам в лицо».
Три дня спустя, сырым вечером, на «Энфилде» пронесся шторм, который сигнализировал о том, что в выступления лидеров закрадывается некоторая самоуспокоенность. «Юнайтед» умудрился упустить преимущество в три мяча от «Ливерпуля». Но поскольку каждый из их соперников по очереди проигрывал, когда казалось, что они готовы бросить вызов, Алекс Фергюсон мог утешить себя, взглянув на таблицу: его команда по-прежнему лидировала с отрывом в 13 очков. По правде говоря, бойкость предыдущих месяцев, казалось, покинула «Юнайтед». Она сносилась в утиль ради результатов: 1:0 против «Шеффилд Юнайтед» в Кубке, Эрик не забил гол в пустые ворота; затем 2:2 против «Портсмута» из первого дивизиона в Кубке Лиги, их четвертая ничья в пяти играх [Алекс Фергюсон первоначально решил дать отдых Кантона перед этим матчем, но передумал, когда увидел выражение лица своего игрока, когда ему сообщили эту новость. «Если бы я не выпустил его на поле, — сказал менеджер, — я, вероятно, никогда бы его больше не увидел». Некоторые были введены в заблуждение шутливым тоном замечания Фергюсона. Эрик, как обычно, ответил своим 15-м голом в сезоне]. Даже если чемпионам едва ли угрожала опасность физического и психологического упадка, который разрушил их сезон 1991/92, факт оставался фактом: в течение нескольких недель их стандарты падали. Им нужна была игра, которая подтвердила бы появление нового порядка в английском футболе. Эрик, который только что оправился от тяжелой простуды, взял на себя ответственность за то, чтобы убедиться, что это случится уже в следующем матче.
Величие игры Кантона в победе «Юнайтед» над «Тоттенхэмом» со счетом 1:0 15 января было таким, что толпа на «Уайт Харт Лейн» присоединилась к болельщикам, которые аплодировали ему за пределами поля. The Times приветствовала «талант, физическую форму и энтузиазм, граничащие с фанатизмом» Эрика и уже назвала его фаворитом на звание Футболист года. Теперь «Юнайтед» нужно было набрать всего 23 очка в 16 матчах, чтобы снова стать чемпионами, и, что бы ни говорил Говард Уилкинсон, это произошло в первую очередь благодаря потрясающему воображению, хладнокровию перед воротами и выносливости отказника «Лидса». Авантюра Фергюсона окупилась, и сторицей.
22 января одинокий волынщик, игравший «Шотландского солдата», медленно вывел футболистов «Манчестер Юнайтед» и «Эвертона» на поле. Флаги были приспущены, а одно место в директорской ложе было пустым — это место сэра Мэтта Басби, чья долга борьба с раком завершилась два дня назад. Архитектор необычайного взлета «Юнайтед» в 1950-х и 1960-х годах всегда заканчивал свои предматчевые командные беседы одной из двух прощальных реплик — «А теперь наслаждайтесь» или «Получайте удовольствие!». В тот день Кантона играл так, как будто его выпустил Басби, а не Фергюсон. В какой-то момент он грудью смягчил прострел Райана Гиггза и одним движением развернулся, отправив мяч в штангу. Главный тренер соперника Майк Уокер был загипнотизирован игрой «Юнайтед». «Вокруг них есть какая-то аура, — сказал он. — Они на голову впереди остальных, и их игроки это знают. В них есть чванливое высокомерие, и это не критика. [...] Ты понятия не имеешь, откуда будет их следующий шаг. Ты затыкаешь одно отверстие, и открывается другое. Ты заполняешь его, и на тебя нападает другой игрок». Уокер, не колеблясь, выделил Кантона в качестве хореографа балета «Юнайтед»: «В прошлом сезоне он собрал все воедино. Его присутствие позволило остальным играть лучше. Это было видно». То же самое можно сказать и о «Портсмуте», обыгранном со счетом 1:0 в переигровке четвертьфинала Кубка Лиги, когда скидка Эрика головой предоставила Брайану МакКлеру возможность забить. То же самое можно сказать и о «Норвиче», выбитому из Кубка Англии 30 января: Кин и Кантона забили голы в победе 2:0 — не то чтобы эти голы стали главной темой вечерней телепрограммы.
«Энтузиазм, граничащий с фанатизмом», о котором восторженно отзывалась The Times, в тот день начал проявлять признаки неконтролируемости. «Зверь» Фила Нила вышел на первый план. Спокойный Джереми Госс, который играл с Райаном Гиггзом в сборной Уэльса, стал мишенью одного из худших подкатов Кантона — ужасного, трусливого нападения, которое эксперт Джимми Хилл имел полное право назвать «злобным», тем более непростительным, что Госс не сделал ничего, чтобы спровоцировать его. Осторожность, с которой Эрик избежал наказания, не имела никакого отношения к жестокости фола. Кантона на этом не остановился. За четверть часа до конца матча голова Джона Полстона почувствовала на себе жало шипов Эрика, и это преступление осталось безнаказанным. Алекс Фергюсон придерживался своей политики: он публично защищал то, что не может быть оправдано, называя Хилла «негодяем», в то время как в раздевалке он придерживался совершенно иного тона [Этот инцидент ознаменовал начало долгой вражды между сэром Алексом Фергюсоном и BBC, которая в конечном итоге привела к его бойкоту общественного вещателя]. Кантона подвергся яростной тираде, которая также была направлена на ряд других горячих голов в команде «Юнайтед»: Хьюза, Инса и Кина — среди прочих.
Взрыв гнева Фергюсона оказал некоторое влияние на его игроков, чье поведение заметно улучшилось (хотя и временно) в течение следующих недель; но если бы он на короткое время и смог обезвредить бомбу замедленного действия, тикающую в голове Кантона, он ничего не мог бы сделать, чтобы изменить растущее представление о том, что его «Юнайтед» ведет себя как кучка высокомерных хулиганов, которые прибегают к насилию, когда что-то идет не так, как они хотят, как будто у них есть божественное право стирать своих противников в пыль. Дисциплинарный послужной список Эрика в течение его первого года в Англии был похвальным, если не сказать показательным, и многие наблюдатели начали задаваться вопросом, заслуживает ли образ «плохого парня», который он привез из Франции, или нет. Вскоре Калверхаус, Фэрклоу, Госс и Полстон получили болезненное доказательство того, что Кантона умеет «заботиться о себе» — и о других тоже. Поскольку судьи общаются друг с другом так же, как это делают игроки, болельщики и журналисты, прошло совсем немного времени, прежде чем репутация Эрика опередила его и в этом кругу, так что он перестал наслаждаться свободой действий, которую судьи были склонны предоставлять новичкам в те дни. Медовый месяц закончился.
К середине февраля «Юнайтед» продлил свою беспроигрышную серию до тридцати одного матча. Эрик забил хищным ударом головой в сетку, когда КПР потерпел поражение со счетом 2:3 на «Лофтус Роуд», а единственный гол Гиггза в ворота «Шеффилд Уэнсдей» приблизил их к финалу Кубка Лиги. Букмекеры снизили коэффициенты на беспрецедентный внутренний требл. Жизнь со сборной Франции тоже была сладка. В первой игре Эме Жаке — Эрик крестил свою капитанскую повязку по этому случаю — Ле Блю впервые с 1912 года обыграли Италию в Италии. «Худшая ночь в [его] жизни» — триумф сборной Болгарии в Париже — быстро стиралась из памяти Кантона.
Затем, 20 февраля, на «Селхерст Парк» перед 27 511 зрителями (большинство из которых были одеты в футболки «Манчестер Юнайтед») Эрик забил один из своих самых эстетически невероятных голов, который достаточно часто повторялся по телевидению, чтобы стать идеальным трейлером к фильму о его английской карьере. Это был всего лишь пятый раунд Кубка Англии; и это был всего лишь «Уимблдон»; но это был также момент, когда можно было почувствовать благодарность за фантазию Эрика о футболисте-художнике.
Винни Джонс, во многом противоположность игрока, которым мечтал стать Кантона, на протяжении почти всей игры цапал его за пятки, икры и колени. Дэвид Эллерей, который судил в тот вечер, должен был удалить главаря «Сумасшедшей банды» уже на 21-й минуте за абсурдно высокий подкат двумя ногами на Эрика. Желтая карточка дала приемному родственнику валлийца разрешение продолжать делать свою грязную работу. Однако в этот раз он не смог приблизиться к своей цели. Одним движением Эрик определил пространство, в котором мог жить только он один, где не было места Джонсам сего мира. Мяч был подан с левого фланга, и защитник Донс Гари Элкинс смог лишь выбить его из штрафной. Кантона нанес удар с лета подъемом правой ноги и вколотил мяч в левый угол ворот Салливана, объединив две идеальные дуги мяча, чтобы создать идеальный гол, чудо геометрии, уравновешенности и насилия, от которых по коллективной плоти толпы пробежала рябь восторга.
В любом виде спорта от исключительного таланта великих отличает способность изобретать время и пространство там, где их, казалось бы, нет: Брайан Лара задерживает движение запястья, чтобы исполнить невероятно поздний резаный удар; Роджер Федерер выбирает подачу Энди Роддика на подъеме, чтобы отправить ее вдоль линии; Эрик Кантона создает этот гол, изысканный и жестокий в своем исполнении, практически доказывая нам и себе, что он был прав в своем утверждении, что футбол может принадлежать к сфере искусства.
Я надеюсь, что мне простят короткую паузу в рассказе об Эрике Кантона, поскольку то, что я пишу сейчас, я чувствовал в то время. Этому мячу потребовались доли секунды, чтобы оказаться в сетке, равно как и целая вечность. Даже уродливая зелено-желтая выездная форма «Юнайтед» приобрела в тот момент какую-то красоту. Потом, конечно, красота стала воспоминанием о прекрасном, не менее трогательным, но все равно ушедшем. Даже величайшие спортсмены должны признать, что любая мысль о бессмертии является заблуждением. Для большинства из них, во всяком случае, то, что мы воспринимаем как выражение искусства, является просто частью их работы; вы бы не подловили Альфредо Ди Стефано, сравнивающего себя с Веласкесом. Удивительное исследование Федерером своего дара — это эгоистичное предприятие, попытка найти ответ на вопрос: как далеко я могу зайти? Но поскольку этот авантюрный порыв имеет место на публичной арене, он становится почти даром для других.
Здесь мы коснемся особого парадокса, который Кантона пережил с гораздо большей интенсивностью, чем большинство, если не все, футболисты, с которыми он играл. В определенные моменты спорт оказывает такое же глубокое и изменяющее жизнь воздействие, какое может оказать живопись или музыка на тех, кто является свидетелем акта творения. Но ни один спортсмен не является художником, как бы ему ни хотелось, чтобы его считали таковым. Я убежден, что вспышки темперамента Кантона, его нежелание прижиться, его хроническая нестабильность — это, если разобраться, выражение его ярости по поводу ограниченности своего дара и осознания (с самого раннего возраста: вспомните интервью, которое он дал France Football осенью 1987 года, когда ему был всего двадцать один год: см. главу 4) того, что, какими бы великими ни были его достижения на поле, он никогда не станет тем измученным, непонятым творцом гения, которым он хотел быть в своих наивных мечтах. Несмотря на виртуальную загробную жизнь, предоставляемую телевидением, продолжительность жизни футболиста коротка, ограниченная живой памятью. Как неоднократно говорил сам Кантона, выход на пенсию — это «форма смерти».
Снова и снова он настаивал на выразительном измерении футбола; для него выражение и творчество — это одно и то же. «Футбол — самое прекрасное из искусств» (когда он это сказал, он еще играл); или «Искусство находит спонтанность во всем. Актер пытается найти спонтанность ребенка, когда он произносит реплику. Художник старается быть как можно более свободным и спонтанным» (утверждение о такой условности, которое заслуживало бы включения в современный словарь принятых идей Флобера). Один из способов справиться с разочарованием, которое он, простой бьющий по мячу игрок, должно быть, испытывал, состоял в том, чтобы изобрести модель художника, с которой он мог бы себя идентифицировать, по крайней мере, с точки зрения характера и поведения. Интересно, какого мнения он мог быть о Чарлзе Айвзе или Анри Матиссе, буржуазных поэтах, для которых сидеть за пианино или делать наброски обнаженной натуры в студии вписывалось в рабочую рутину, сравнимую с работой программиста. Матисс был самым неохотным из теоретиков и фразеров, когда дело касалось его искусства. Но в тех редких случаях, когда он все-таки говорил, он говорил, что для него искусство — это, без сомнения, самовыражение, но оно по-прежнему коренится в потребности придать форму и цвет (он мог говорить о музыкальных нотах, текстурах или словах) реакции человека на его опыт. Искусство не может быть простым набором форм, представленных чувствам созерцателя.
Однако футбол, даже в самом его завораживающе красивом или, если хотите, «художественном», есть не что иное, как чистое проявление; он не является реакцией ни на что, кроме самого себя; он — развертывание. Поток мяча самодостаточен, самореферентен и неповторим. Идеально выполненный штрафной удар может потребовать столько же времени на тренировочном поле, сколько, скажем, фаготист потратит на репетицию первых тактов «Весны священной» в концертном зале. Но если фаготист сможет раз за разом играть одну и ту же партию, находя новые оттенки тона и оттачивая новые артикуляции, то даже величайший футболист, о котором мы только можем мечтать, не сможет повторить ни одного из своих мастерских творений. Футбольная команда — это не оркестр. Вы не противопоставляете друг другу два ансамбля, играя две партитуры, которые не просто несовместимы по размеру и тональности, но и пытаются свести на нет друг друга, несмотря на самые смелые эксперименты композиторов-авангардистов. Величайший из менеджеров — не дирижер, а футболист-артист — не солист: футбольные мячи не изображают на нотоносце. Но Эриком двигала вера в то, что каким-то образом кому-то была дана такая возможность — Кройффу, Марадоне, ему самому. В тот вечер в Уимблдоне он был не так уж далек от того, чтобы убедить остальной мир в своей правоте.
Реальность быстро заявила о себе после того, как СМИ восторженно закричали о чудо-голе против «Уимблдона». На тот момент «Юнайтед», казалось, был на подъеме, хотя и не так комфортно, как раньше, поскольку «Блэкберн Роверс», окрыленный голами Алана Ширера, сократил отставание до семи очков (сыграв на одну игру больше). Тем не менее, команда Фергюсона сможет уйти от «Вест Хэма» с ничьей 2:2 в следующие выходные, не чувствуя необходимости нервно оглядываться назад — во всяком случае, пока. Победа над «Шеффилд Уэнсдей» со счетом 4:1 дала «Юнайтед» место в финале Кубка Лиги и, казалось, вернула их на правильный путь. Эрик, чувствуя последствия удара по голени, полученного на «Аптон Парк», пропустил ту игру и не успел полностью восстановиться, когда «Челси» прервал серию из тридцати четырех матчей «Юнайтед» без поражений. Как и на «Стэмфорд Бридж» в сентябре, Гэвин Пикок забил единственный гол в той встрече, аккуратно завершив великолепную серию «Юнайтед». И вот, вопреки всему, «Блэкберн» оказался в хвосте чемпионской гонки. У остальных не было надежды догнать ни один из клубов. «Арсенал», занимающий третье место, отставал от «Юнайтед» на целых 14 очков.
Однако шансы на серьезное расстройство в гонке за титул вскоре сошли на нет. «Юнайтед» обыграл «Чарльтон» со счетом 3:1 в четвертьфинале Кубка Англии, несмотря на то, что весь второй тайм играл вдесятером после того, как Петер Шмейхель был удален за фол последней надежды за пределами своей штрафной. Они подтвердили, что проснулись навсегда, когда Кантона организовал разгром «Шеффилд Уэнсдей» со счетом 5:0 на поле, белом от града в середине марта. Эрик выбрал удачное время. Публикация его автобиографии 10-го числа того же месяца вызвала фурор, который, как мы увидим, был совершенно несоразмерен содержанию книги. Но нашлось несколько экспертов и комментаторов, которые ухватились за наиболее спорные главы, чтобы снова поставить под сомнение скорость работы, характер и вклад Эрика в английскую игру. И как же он им ответил. Он начал с того, что подобрал мяч на своей половине поля и, заметив Гиггза примерно в 70 метрах от него, наколдовал мяч, который красиво приземлился на ход вингера, который обошел вратаря и забил менее чем за четверть часа до конца матча. Две минуты спустя одна из скидок Кантона пришлась на Хьюза, который поразил ворота с 30 метров. Эрик сам сделал работу, забив четвертый гол «Юнайтед» после того, как ему ассистировал Пол Инс. Но лучшее он оставил напоследок. В результате плавного движения Инс вышел на пространство, подал на Кантона, тот обыграл защитника, покрутился на носовом платке и отправил мяч в ворота от внутренней части штанги ворот.
Любопытно, что британские СМИ не обратили внимания на оригинальное французское название книги Кантона «Un Rêve modeste et fou» («Скромная и сумасшедшая мечта»), которая, почему-то, на английском языке впоследствии стала называться «Кантона: Моя история»). Этот тонкий томик уже несколько месяцев продавался в книжных магазинах, но британские таблоиды еще не нанимали французских сотрудников для поиска переработанных «эксклюзивов» в местной прессе, как это происходит сегодня. Фактически неверный и непростительно короткий (142 страницы в первоначальном варианте, не считая бессвязного предисловия Эрика), «Кантона: Моя история» по-прежнему впечатляет, особенно если вас зовут Говард Уилкинсон. Бесчисленные ошибки в книге (большинство из которых с тех пор добросовестно переиздавались как евангельская истина) остались незамеченными, чего не скажешь о полутора страницах — вот и все, полутора страницах — посвященных уходу Кантона с «Элланд Роуд». Тренеру, который дал Эрику шанс блеснуть в английском футболе, было неприятно прочитать, что его отношение к игроку было «странным» и «довольно непоследовательным». Еще более разрушительным для своего бывшего тренера было то, что Кантона через своего литературного «негра» Пьера-Луи Басса намекнул, что настоящей причиной его ухода из Йоркшира было желание Уилкинсона найти козла отпущения за плохое начало сезона его команды, и что его «решением» было, во-первых, «распространить слухи» об отказе игрока признать авторитет своего тренера, а потом принять смехотворно низкое предложение от «Манчестер Юнайтед», чтобы показать, что нужно чем-то жертвовать, чтобы избавиться от нарушителя спокойствия. Надо сказать, что это был не звездный час Кантона. Неэлегантность его нападок на Уилкинсона оставила горький привкус, особенно после того, как он завершил их бессмысленным пируэтом: «Есть только маленький шаг, чтобы сказать, что он не любит сильных личностей, которые оказывают влияние на болельщиков, но я не сделаю этого шага». Действительно?
Вскоре после этого Уилкинсон выразил желание избавиться от него. «В течение пятнадцати месяцев я оставался сам себе адвокатом, — сказал он, — фактически выгораживая многих из тех, кто был вовлечен в это дело. Но, учитывая то, как Эрик счел нужным возобновить дебаты, у меня нет другого выбора, кроме как изложить факты». Но он не сделал этого намного позже, спустя много лет после того, как Кантона завершил карьеру, спустя много лет после того, как «Лидс Юнайтед» расстался с тренером, который принес им единственный чемпионский титул за последние тридцать пять лет. Какими бы ни были недостатки менеджера, превращение Уилкинсона в некоего Макиавелли попахивало своекорыстной целесообразностью.
Алекс Фергюсон поддержал Кантона, как и обещал себе, что будет делать это всегда. «Я думаю, что Эрик — это отдельный игрок, — говорит он. — Когда я подписывал его, я думал, что подписал хорошего игрока, но я не думал, что он окажет такое влияние. Он способен подарить моменты вдохновения, которых у нас не было в британском футболе в течение многих лет. Он вдохновляет окружающих его людей. Он меняет свой стиль игры в разных играх; у него есть интеллект, чтобы понимать тактическую часть. Возможно, этот клуб, этот стадион — то, в чем он всегда нуждался». Много лет спустя, в 2005 году, Фергюсон рассказал мне, как Эрик превзошел его ожидания, став одним из тех игроков, «которые делают то, чему нельзя научить, которые, на самом деле, учат тебя чему-то, чего ты не знал о футболе, и чему нельзя научиться, потому что ты понятия не имел, что это существует, до того, как они это сделали». Это такое же хорошее определение величия, как и то, которое я слышал от главного соперника Фергюсона Арсена Венгера: «Игрок, получивший мяч, должен решить миллион задач за доли секунды. Великий — тот, кто выбирает правильное решение». Эрик в своих лучших проявлениях чаще всего подходил под это описание.
Вся «семья» «Юнайтед» приняла его как своего, несмотря на живопись, поэзию и психоанализ. Кантона не возражал против того, чтобы его товарищи по команде мягко подшучивали над ним, как, например, когда он попытался купить пачку жевательной резинки с помощью своей золотой кредитной карты в аэропорту (Эрик почти никогда не носил с собой наличные). Его английский, конечно, был намного лучше, чем думали средства массовой информации, и чем более индустриальным был язык, тем лучше у него получалось. Алекс Фергюсон поощрял растущее товарищество между французом и остальной командой, следя за тем, чтобы он принимал участие в матчах, организованных клубом, что иногда приводило к неожиданным последствиям. В конце 2008 года сэр Алекс рассказал на обеде в честь вручения Золотого мяча Криштиану Роналду, как во время одного из таких упражнений по сплочению команды (на ипподроме) группа болельщиков «Ливерпуля», расположившихся на балконе с видом на ложу, зарезервированную для «Манчестер Юнайтед», справила нужду на игроков внизу. «Кантона вскочил в ярости и начал избивать всех, кто попадался ему на глаза, — он в одиночку налетел на двадцать парней! Вся команда последовала за ним, но он начал в одиночку...»
Такое поведение требовало уважения и так оно и оказалось. Он действительно стал «одним из парней», которого Рой Кин описывал как «забавного, любящего выпить, шампанское, а не Heineken» и «хорошую компанию», «одного из лучших, без настоящего тщеславия, без дерьма». Эрик иногда присоединялся к молодому ирландцу и другим, таким как Ли Шарп, на одной из их «тренировок»в пабах, таких как Griffin и Stanford, достаточно далеко от центра города (Griffin находится в Олтрингеме), чтобы избежать искателей неприятностей. Эрик иногда посещал заведения ближе к сердцу города, такие как Peveril of the Peak, где 1 марта 1994 года его впервые увидел Пит Бойл. «Я был со своими друзьями наверху, — рассказывал мне Пит, — репетировал "Короля Эрика"... Потом кто-то подошел и сказал: "Ты никогда не догадаешься, кто внизу". Это был Эрик, игравший в настольный футбол с Клодом Боли, который в то время получал степень магистра в Манчестере. Я показал ему текст своей песни, после чего мы все отправились в дом Боли, который Эрик регулярно посещал — сразу за "Киппаксом"» — легендарной трибуной ныне снесенного стадиона «Манчестер Сити» «Мэйн Роуд».
Захудалость Манчестера пришлась по душе Эрику, о чем могли свидетельствовать французские журналисты, посетившие его примерно в то время. Иногда он показывал им некоторые из менее здоровых мест, где он мог выпить или — навязчивая идея — поиграть или посмотреть снукер. Мой коллега по France Football Патрик Урбини (которому Эрик позже скажет: «Я мочусь на ваши задницы» в прямом эфире по французскому телевидению, но это уже другая история) рассказал мне, как в один из таких случаев, когда ему пообещали «лучший бар на планете», он оказался в невзрачном трактире в невзрачном жилом районе. Судя по тому, насколько непринужденно вели себя завсегдатаи в компании Кантона, было очевидно, что это был не первый визит Эрика. Когда пришло время покинуть паб и вернуться к своей машине, он обнаружил, что вандалы разбили одно из окон и убежали с радиоприемником. Кантона пожал плечами, как будто это было ничем не примечательное событие в жизни футболиста «Манчестер Юнайтед». И, возможно, так оно и было. Во всяком случае, это показало, что равнодушие Эрика к материальным вещам было не просто притворством. Для него деньги были показателем признательности окружающих, их нужно было зарабатывать в больших количествах, если это было возможно, но и делиться ими; многие друзья и бывшие товарищи по команде были свидетелями или бенефициарами одного из его актов щедрости.
Рой Кин рассказал, как однажды Стив Брюс приехал с чеком на £15 тыс. — гонорары игроков за видео с «Манчестер Юнайтед»; но никто не мог понять, как разделить эту сумму между восемнадцатью игроками. Была достигнута договоренность о проведении жеребьевки. Тот, чье имя первым выпадет из шляпы, получит деньги — все, если только кто-то не предпочтет получить свою восемнадцатую часть суммы и не станет принимать участия в лотерее. Большинство молодых игроков, для которых эти £800 представляли собой небольшое состояние, выбрали более безопасное решение. Двое из них (Пол Скоулз и Ники Батт) решили попытать счастья. Эрик выиграл, но пришел на следующее утро с двумя чеками для проигравших: их наградой за то, что они пошли на риск, объяснил он. «Таков был Эрик, — рассказывал Кин своему биографу, — неожиданность, прикосновение к классу, а также понимание тяжелого положения двух молодых парней, нуждающихся в деньгах больше, чем он сам».
Тренер, похожий на отца, который выпускал его каждую неделю и поддерживал его на публике, товарищи по команде, которые искали его компании, но также уважали его потребность в одиночестве, город, который он научился любить, команда-победительница, болельщики, которые короновали его как «Короля» «Олд Траффорд», капитанство в национальной сборной, не забывая о жене и ребенке, которых он мог навещать, когда ему заблагорассудится, деньги, слава... Легче составить список того, чего не было у Эрика Кантона, чем того, что у него было. И все же его внутреннее смятение не утихало, тот огонь, который иногда заставлял его «причинять вред себе и другим».
Одним из этих «других» был Джон Монкур, полузащитник «Суиндона», который имел несчастье сцепиться с Эриком после неаккуратного подката. Кантона отреагировал тем, что пнул его ногой на глазах у рефери Брайана Хилла. Это была его первая прямая красная карточка в Англии; а могла бы быть его пятой в любой другой лиге на континенте с начала года. Снова играя вдесятером, «Юнайтед» уступил свое преимущество 2:1 и покинул «Каунти Граунд» с одним очком. Раскаленный Фергюсон сказал Эрику, чтобы он «разобрался в себе», потому что удаление игрока за агрессивное поведение повлекло за собой автоматическую трехматчевую дисквалификацию, которая не позволит Кантона выйти в полуфинале Кубка Англии. Более того, «Блэкберн» Кенни Далглиша не показывал никаких признаков усталости, когда на горизонте замаячила финальная прямая: на следующий день, 20 марта, они выиграли со счетом 2:1 у «Шеффилд Уэнсдей», сократив отставание до пяти очков.
И стало еще хуже. Следующим в расписании «Юнайтед» был «Арсенал». Счет был равным: 2:2, и Эрик снова был удален, на этот раз за два нарушения, за которые можно было получить желтую карточку. Он мог считать, что с ним покончено. Арбитр, Вив Кэллоу, сначала наказал его за довольно безобидный (в контексте неспокойной игры) фол против Иана Селли, когда ужасный подкат Пола Инса против того же игрока привел только к штрафному удару в начале матча. Через четыре минуты после получения предупреждения Кантона был удален с поля: на этот раз его целью был Тони Адамс. Оглядываясь назад, Алекс Фергюсон, вероятно, жалел, что Эме Жаке не был настолько понимающим потребности «Юнайтед», чтобы оставить своего капитана вне состава сборной — в тот же день Франция играла товарищеский матч против сборной Чили в Лионе. Шотландский тренер был сыт по горло. Шмейхель, Инс, Робсон, Кин, Брюс, Хьюз и Кантона (все они, по словам Фергюсона, «способны устроить скандал в пустом доме») были вызваны в его кабинет, чтобы получить знаменитую «головомойку». После того как из его речи были удалены оскорбительные слова, ее можно было выразить двумя словами: «больше нет».
Позднее Фергюсон сказал: «Наш дисциплинарный рекорд стремился к неприемлемому», но не признал, что именно неоправданное поведение его игроков, а не их «дисциплинарный рекорд», стало причиной трудностей «Юнайтед», и не стал так тонко перекладывать вину на несговорчивых судей. Команда 1993/94 могла показывать футбол, от которого захватывало дух; я бы сказал, что во многих отношениях она была сильнейшей из всех, кто собирался вокруг Эрика Кантона на «Олд Траффорд», хотя бы из-за присутствия Инса, потрясающего футболиста, который, перейдя в миланский «Интер» в конце того сезона, показал, что он достаточно ловок и искусен, чтобы играть рядом с лучшими в той лиге, которая в то время была самой технически сложной в мире. Из-за своей неопытности и ограничений, введенных УЕФА для «иностранцев», эта группа игроков не смогла в полной мере проявить себя в Европе. В Англии, однако, временами они были неотразимы. Они также были шокирующе жестоки, конфронтационны и хамоваты, каждый из них подстрекал другого к подражанию своей «мужественности» и, надо полагать, испытывал извращенную гордость от того, что его фамилия записана в судейской книжице. Болельщикам «Манчестер Юнайтед» это может не понравиться, но из великих команд прошлого на ум приходит «Лидс Юнайтед» Дона Реви, а не «Ливерпуль» Боба Пейсли. С одной оговоркой: в то время как Реви цинично прикладывал руку к проступкам своей команды — по некоторым данным, до такой степени, что его игрокам перед началом матча говорили, кто кого должен «убрать» и как «наносить удар», запугивая рефери — Фергюсон просто терпел их. Он зашел так далеко, что оправдал проступок одного из своих протеже перед прессой, но, к его чести, затронул вопрос о недисциплинированности в частном порядке. В первую очередь дисквалификации вредили перспективам команды.
Красный туман рассеялся не сразу. В следующей игре, 27 марта [Брат Эрика Жоэль — частый гость на «Олд Траффорд» — дебютировал за «Стокпорт Каунти» днем ранее. По словам очевидца, он отыграл пятнадцать «не очень хороших минут» в домашнем поражении от «Борнмута». Младший Кантона, который также безуспешно играл за «Марсель», «Ренн», «Антверпен», «Анже» и «Уйпешт», уже был отвергнут «Питерборо», и в то время ходили слухи, что Эрик предложил самому платить зарплату Жоэлю, чтобы с ним заключили контракт. Как бы то ни было, уже через несколько месяцев Кантона-младший вернулся в чемпионат Венгрии], досрочно покинул поле Андрей Канчельскис. Его преступное деяние было незначительным по сравнению с тем, что происходило раньше: преднамеренная игра рукой. «Астон Вилла», униженная тремя месяцами ранее в чемпионате, добилась заслуженной победы (3:1) в Кубке Лиги 1994 года. Кантона, которого болельщики «Виллы» освистывали при каждом прикосновении, был анонимным — как будто он уже был дисквалифицированным, заключенным, ожидающим исполнения приговора. Не будет никакого «исторического требла». Несколько дней спустя, когда со счетом 1:0 на «Олд Траффорд» был обыгран «Ливерпуль», уныние Эрика возросло до такой степени, что Алекс Фергюсон заменил его за двадцать пять минут до конца игры, на уже разваливающегося Брайана Робсона.
Преимущество «Юнайтед» в шесть очков над «Блэкберном» сократилось вдвое в начале апреля, когда Алан Ширер — одна из целей Фергюсона до того, как у «Лидса» был куплен Кантона — сделал дубль за Роверс в матче против чемпионов. За семь матчей до конца прогноз, сделанный большинством в конце года, о том, что для «Юнайтед» это будет «легкая прогулка», начал выглядеть крайне сомнительным, особенно с учетом того, что Эрику оставалось отбыть четыре игры из пятиматчевой дисквалификации. Как это часто бывало, оказавшись на периферии игры, Кантона направился в Марсель, где спрятался в коконе своего клана. Мрачное настроение соответствовало мраку провансальского неба: пока он был там, шел почти беспрерывный дождь. По иронии судьбы, именно тогда он узнал, что его коллеги по PFA [Ассоциация профессиональных футболистов], в том числе великодушный Джон Монкур, на которого он напал на поле несколькими неделями ранее, проголосовали за него 11 апреля, и Эрик стал первым иностранцем, который был признан достойным такой награды.
«Юнайтед» забуксовал в его отсутствие, обыграв дома «Олдхэм» со счетом 3:2 в лиге, а шесть дней спустя был спасен Марком Хьюзом на последней минуте дополнительного времени в полуфинале Кубка Англии против тех же упорных соперников из Ланкастера (1:1). В переигровке они с пафосом победили 4:1, но проиграли 0:1 «Уимблдону», что позволило «Блэкберну» (сыгравшему на одну игру больше) присоединиться к ним на вершине таблицы. Как сильно не хватало Кантона за эти три недели, стало ясно, как только ему разрешили снова играть. Возвращение Эрика после дисквалификации или травмы, как правило, было впечатляющим событием, в котором он неизменно был в центре внимания, и, опять же, он не разочаровал. Он в одиночку разобрал «Манчестер Сити», забив оба гола в победе со счетом 2:0.
Перед матчем в лагере «Сити» было много разговоров о драках, некоторые из них были настолько чрезмерными, что их менеджер, Брайан Хортон, счел себя обязанным исключить Терри «Трухача» Фелана из своей команды после того, как левый защитник объявил, что у него есть «особое отношение» к французу. Это не помешало Хортону проинструктировать Стива Макмэхона, опекуна Эрика, «залезть ему под кожу», совет, который бывший ветеран «Ливерпуля», похоже, воспринял буквально: он получил желтую карточку на пятой минуте после того, как его локоть лишь едва разминулся с лицом Кантона. Алекс Фергюсон предсказал, что, если кто-то захочет запугать Эрика, «тот его успокоит», и именно это он и сделал, воспользовавшись прекрасной работой Канчельскиса и Хьюза, чтобы довести свой счет до 22 голов в 43 играх сезона. «Эрик, независимо от темпа или водоворота футбола премьер-лиги, — размышлял Фергюсон, — обладает способностью ставить ногу на мяч и отдавать передачи. Это само по себе почти чудо» [Свидетелем «чуда» стал отец Эрика Альбер, который обошел свою печально известную фобию полетов, управляя своим Citroën в течение 48 часов, чтобы быть там. Младший брат Эрика, Жоэль, тоже был там, чтобы увидеть своего «Бога» (по выражению Альбера), но ему предстояло преодолеть гораздо меньшее расстояние, поскольку, как мы видели, он получил краткосрочный контракт от команды третьего дивизиона «Стокпорт Каунти» примерно за месяц до этого].
Эрик снова отличился четыре дня спустя в Лидсе, когда насмешки 41 000 йоркширцев вдохновили его на одно из своих самых совершенных выступлений на поле «Элланд Роуд». Убедительная победа «Юнайтед» со счетом 2:0 помогла им восстановить свое превосходство в лиге, поскольку за три дня до этого «Блэкберн» дома сыграл вничью 1:1 с КПР. Преимущество «Юнайтед» было намного больше, чем пара очков, которые теперь разделяли двух последних претендентов на титул: у них все еще была игра в запасе за три матча до конца чемпионата, а их значительно превосходящая разница мячей (+39 против +29 у Роверс) гарантировала, что паритета с точки зрения очков будет достаточно для триумфа.
В самый мрачный день того спортивного года, 1 мая, день, когда Айртон Сенна умер на трассе в Имоле, был сделан еще один шаг к сохранению титула Премьер-лиги, когда «неустойчивый» «Юнайтед» одержал победу со счетом 2:1 над «Ипсвичем». Эрик головой сравнял счет, забив свой 18-й гол в чемпионате и 23-й во всех турнирах. Двадцать четыре часа спустя давление, наконец, взяло верх над нервным «Блэкберном», который был остановлен со счетом 1:2 в Ковентри. Как и в сезоне 1992/93, «Манчестер Юнайтед» был коронован не на поле, хотя многие думали, что гонка продлится еще немного: Алекс Фергюсон, например, смотрел снукер по телевизору, когда его сын Джейсон позвонил ему и сообщил, что «Ковентри» открыл счет. Стив Брюс, капитан команды, не выдержал напряжения и вышел из дома в поисках шампанского. Эрик наслаждался своим четвертым подряд национальным титулом более спокойно, чем многие: он давно был убежден, что ничто не может остановить «лучшую команду, за которую он когда-либо играл».
Болельщики «Олд Траффорд» приветствовали своих чемпионов 4 мая, когда со счетом 2:0 на «Олд Траффорд» был обыгран «Саутгемптон». Это был знаменательный день во многих отношениях, так как в тот вечер «Арсенал» выиграл Кубок обладателей кубков у «Пармы». Успех «Арсенала» в достаточной степени повысил рейтинг английского клубного футбола в рейтинге УЕФА, чтобы гарантировать, что «Манчестер Юнайтед» войдет в турнир следующего сезона сразу на групповом этапе — вероятно, единственный раз в истории Канониров, когда они сделали что-то хорошее для своего злейшего соперника с северо-запада Англии.
Оставалось сыграть финал Кубка Англии, исход которого ни в коем случае не был предрешен, несмотря на замечательную статистику «Юнайтед» в сезоне 1993/94: 64 матча во всех турнирах, 126 забитых мячей и всего 6 поражений. Но их соперник «Челси» «сделал дубль» над ними в чемпионате. Тем не менее, весь Манчестер держал в уме другой Дубль — на этот раз с большой буквы «Д», чего добились только пять клубов с момента создания Футбольной лиги в 1888 году [«Престон Норт Энд» (1889), «Астон Вилла» (1897), «Тоттенхэм Хотспур» (1961), «Арсенал» (1971) и «Ливерпуль» (1986)]. «Юнайтед» был фаворитом на то, чтобы стать шестой такой командой, а Кантона — первым небританским футболистом, совершившим подвиг, который многие считали невозможным в контексте современной игры. Другие иностранцы поднимались по тридцати девяти ступеням «Уэмбли», чтобы получить медаль победителя Кубка Англии: аргентинский дуэт Освальдо Ардилеса (1981 и 1982) и «Рикки» Вильи (1981), оба с «Тоттенхэмом»; гораздо раньше нападающий «Ньюкасла» Хорхе «Джордж» Робледо Оливер (в 1951 и 1952 годах), чилийский футболист, который не говорил ни слова по-испански, так как его родители эмигрировали в Йоркшир, когда ему было пять лет. Но ни один из них еще не закончил внутренний сезон с двумя величайшими наградами, которые мог предложить английский футбол.
За шесть дней до финала Эрик и его товарищи по команде совершили последний круг почета на своем стадионе. Или это должна быть прогулка почета? Их соперник в тот день, «Ковентри Сити», уже давно закрепил за собой статус в Премьер-лиги, и Алекс Фергюсон мог позволить себе дать редкий выход нескольким маргинальным игрокам, среди которых был и Дион Дублин. Счет 0:0 никого не удивил и не огорчил. Эрик сделал все возможное, чтобы развлечься, его удар ногой вынудил Стива Огризовича сделать сейв в прыжке, один из двух случаев, когда толпа поднялась на ноги; другой — аплодировать стоя Брайану Робсону, который надел красную футболку «Юнайтед» в 340-й и последний раз. Клан Кантона массово приехал из Марселя на длительное пребывание, Альбер (чей 54-й день рождения пришелся на день финала Кубка) набил багажник своей машины памятными вещами, купленными в клубном магазине, Леонор слушала, как ее сын воспроизводит свои акробатические трюки на поле, и все они думали о 14 мая, дате пятого визита Эрика на «Уэмбли» [После побед в Чарити Шилд [Суперкубке Англии] в 1992 и 1993 годах и финала Кубка Лиги 1994 года, а также победы Англии над Францией со счетом 2:0 в феврале 1992 года], но первый, в котором на кону будет самый почтенный трофей в мировом футболе. Жоэль, как всегда, был в восхищении.
Накануне финала Кантона плохо спал. Виноваты были не нервы, а рецидив проблем со спиной, которые так долго были проклятием его карьеры. Обычно он играл через боль, но когда он просыпался, скованность была такой, что он просил обезболивающие перед тем, как команды выходили на поле. Медицинский штаб «Юнайтед» решил не делать ему инъекцию и вместо этого дал ему три таблетки аспирина, которые оказались удивительно эффективными, судя по его выступлению в тот день. Помня о своем состоянии, он показал скорее собранную, чем яркую игру, контролируя игру с чуть более оттянутой позиции, время от времени находя пространство на правом фланге, поддерживая высокий темп благодаря быстроте мысли и широте видения, радуясь за Гиггза, Хьюза, Канчельскиса и мародерствующего Ирвина, которые набегали на оборону «Челси».
Финал завершился менее чем за десять минут, после часа игры. До этого команда Гленна Ходдла показывала себя упорным и находчивым соперником, часто угрожая прорвать оборону «Юнайтед» своими быстрыми передачами. Затем, на 60-й минуте, Эдди Ньютон совершил ужасный фол на Деннисе Ирвине прямо на глазах у арбитра Майка Райли, который тут же показал пенальти. Игроки «Челси» не имели права чувствовать себя обиженными из-за этого решения, но, когда Кантона поднял мяч, чтобы поставить его на точку, один из них, Деннис Уайз (кто же еще?), подошел и начал что-то выговаривать французу — по крайней мере, так думали телезрители и комментаторы. Уайз намеревался нарушить концентрацию Эрика, в этом не могло быть никаких сомнений, но метод, который он выбрал для этого, был очень оригинальным. Он спросил Кантона: «Хочешь поспорить?», на что Эрик ответил: «Да — £100», после чего отмахнулся от него пренебрежительным жестом руки. Благодаря вмешательству Уайза и тому, что Райли и Кантона по очереди устанавливали мяч на точке, исполнение приговора арбитра заняло более полутора минут.
Последние два пенальти, назначенных в день финала Кубка Англии на «Уэмбли», были отбиты, но Дмитрий Харин ничего не смог поделать с ударом Эрика. Он почти небрежно ударил по мячу внутренней стороной правой бутсы, как будто тренировался на тренировочной площадке. Не прошло и пяти минут, как дубль стал практически несомненным, когда Райли снова дал свисток, на этот раз после того, как Андрей Канчельскис в борьбе плечом к плечу в штрафной получил тяжелейший удар. Товарищи Уайза по команде яростно протестовали, и на этот раз не без оснований, но в тот раз пари не было (Уайз расплатился на выходе из раздевалки). Эрик дождался, пока утихнет шумиха, забил мяч — и отправил Харина не в ту сторону, пробив по воротам точно в то же место, слева от российского вратаря. «Не играйте в покер с этим человеком», — написал на следующее утро один из обозревателей. В жутком сходстве между двумя пенальти было что-то почти комичное. «Что бы вы ни делали, — казалось, подразумевал Эрик, — мы победим вас на наших условиях, и вы ничего не можете с этим поделать», что стало идеальным итогом этого матча. «Челси», который демонстрировал потрясающий дух на протяжении всего матча, мог играть до сумерек, не забив ни одного гола, в то время как каждое движение «Юнайтед» во втором тайме выглядело так, как будто оно завершится голом. Эрик был всего в нескольких сантиметрах от того, чтобы повторить рекорд Стэна Мортенсена, забив хет-трик на этой стадии турнира, но вместо этого нанес удар под острым углом в боковую сетку ворот Харина. Это не имело значения: Хьюз воспользовался неразберихой в обороне и на последних секундах матча сделал счет 3:0. Затем Эрик инициировал лучшую комбинацию матча после углового «Челси». Его великолепно своевременный пас дошел до Марка Хьюза, когда тот мчался со средней линии. Валлиец заметил Пола Инса, несущегося вперед, и беспрепятственно продлил ход мяча. Инс обошел вратаря и самоотверженно выложил на простейшее зымыкание Брайану МакКлеру. Однобокий характер счета 4:0 только укрепил растущую уверенность в том, что разрыв, который «Манчестер Юнайтед» открыл для своих преследователей, превращается в непреодолимую пропасть. Алекс Фергюсон, одетый в рыжий парик, наполовину ходящий, наполовину танцующий на поле «Уэмбли», наверняка думал об этом после финального свистка.
В то время как все разговоры до финала были о том, что команда Фергюсона подражает легендарным командам, таким как Шпоры Дэнни Бланчфлауэра 1961 года, послематчевое освещение 113-го финала Кубка Англии было сосредоточено на вкладе одного игрока, а не на завоевании Дубля. Заголовок Daily Mirror говорит сам за себя: «Генерал де Гол» [Обыгрывается фамилия и воинское звание французского политического и государственного деятеля Генерала де Голля, прим.пер.]. Журналисты окружили первого в истории игрока, забившего два пенальти на грандиозном шоу на «Уэмбли». Почему он решил дважды пробить слева от Харина? «Потому что он дважды прыгнул вправо, — ответил Эрик. — Если бы он дважды прыгнул влево, я бы дважды ударил вправо!» Разве он не нервничал? «Если ты нервничаешь, — последовал ответ, — тебе следует перестать играть в футбол. Это момент, к которому ты готовишься всю свою жизнь. Есть стадион, 80 000 человек, мяч и шанс выиграть финал Кубка. Если это заставляет тебя нервничать, то следует сменить профессию».
Марк Хьюз был одним из многих голосов, присоединившихся к хору похвал. «Он действительно открыл для всех футбольную осведомленность, — говорит валлиец. — Мы видим, как Эрик что-то делает, и думаем: "Я попробую это". Мы не так хороши в этом, как Эрик, но он немного освободил нас, и именно поэтому мы теперь играем с чуть большей свободой»), но также можно было услышать несколько несогласных голосов. Саймон Барнс, например, написал такую жестокую колкость в The Times: «Эрик Кантона — человек, который, кажется, всегда готов к маленьким событиям». У Барнса, как это часто бывает, была мысль, которую многие другие высказывали и будут повторять, хотя и не всегда с таким же чутьем на эпиграмму: Эрик был задиристым хулиганом. Намекая на поражение в финале Кубка Лиги от «Астон Виллы» несколькими месяцами ранее, Барнс позаимствовал у Оскара Уайльда, чтобы сказать: «Поражение в одном финале на "Уэмбли" может быть расценено как несчастье, поражение в двух — как дефект характера. в частности, недостаток в характере Эрика Кантона».
Сам Эрик не мог нести ответственность за ту лесть, которую расточали в его адрес. В том, что он получал от нее огромное удовольствие (и ожидал этого до определенного момента), сомневаться не приходится; сама экстравагантность комплиментов, которыми осыпали его «гений», помогла ему отбиться от своего давнего спутника — демона неуверенности. Но он также мог быть более строгим критиком самого себя, чем принято считать. «Еще слишком рано называть меня легендой, — предупредил он. — Прежде чем сравнивать меня с Джорджем Бестом, Бобби Чарльтоном или Денисом Лоу, я предпочитаю, чтобы меня судили еще через два года на "Олд Траффорд"». Никогда прежде он так ясно не намекал на то, что его будущее связано с будущим конкретного клуба — и это в то время, когда ряд европейских грандов, по слухам, жаждали его, а мадридский «Реал» и «Интернационале» были одними из наиболее часто упоминаемых претендентов. По всей вероятности, увлечение испанцев, возможно, было не чем иным, как фантазией журналиста, но интерес «Интера» перерос в нечто вроде навязчивой идеи для Массимо Моратти, чей отец Анджело превратил миланский клуб в самую грозную команду Европы в середине 1960-х годов, и который отчаянно пытался вернуть себе часть этой увядшей славы. Снова и снова в течение следующих трех лет молодой нефтяной магнат (который в феврале 1995 года официально стал председателем совета директоров нерадзури [прозвище миланского «Интера»]) пытался вывести Кантона в Серию А. Его ухаживания не принесли плодов, но, как мы увидим, это было не из-за недостатка попыток.
Двадцать пять тысяч болельщиков ждали завоевателей Дубля в Манчестере. Каждый из них, вероятно, купил или получил копию «Come On You Reds», первого сингла, записанного клубом [Этот сингл, переработанная песня «Burning Bridges» группы Status Quo, попавшая в Топ-5 в 1988 году, был записан «Манчестер Юнайтед» вместе с группой, но без Эрика Кантона (который, тем не менее, сыграл заметную роль в сопроводительном видео)], возглавившего национальные чарты. Каждый из них знал потрясающую статистику Эрика за сезон: 25 голов в 48 матчах. Вот подробности: 3 гола, забитых левой ногой, 19 — правой, плюс 3 гола головой; 21 из штрафной, 4 — из-за; плюс 15 результативных передач. Сам Кантона, за десять дней до своего двадцать восьмого дня рождения, был на пике своих сил и наслаждался футболом, как никогда раньше. Бернар Морлино слышал, как он сказал в финале Кубка Англии: «Если бы я не был футболистом, мне пришлось бы быть Жаком Месрином или Альбертом Спаджиари, чтобы испытывать столь сильные эмоции» (красноречивое упоминание, которое заслуживает более длинного отступления для английских читателей, которое вы найдете в конце этой главы).
Приняв участие в прощальном матче Марка Хьюза 16 мая, бунтарь отправился домой в Бутстаун, где он, наконец, воссоединился с Изабель и их сыном в скромном двухквартирном доме стоимостью менее £100 тыс., в пяти дверях от дома одного из лучших друзей Райана Гиггза. Он по-прежнему держал за собой номер в отеле Novotel. «Скучно жить в большом доме», — сказал он.
Если нас четверо, зачем покупать дом с семью спальнями? Зачем мне это делать, если не для того, чтобы показать людям, что я богат? Я покупаю дом, который мне нужен, не для того, чтобы показать людям, что я богат — они и так это знают. Человек, который покупает большой дом со всеми ненужными ему спальнями, показывает, что он богат, но, возможно, он не богат внутри. Для меня очень важна атмосфера в доме: везде, где я жил с семьей, было уютно. Успешные люди хотят показать, что они другие, они живут в большом доме и пытаются жить в другом мире. Я хочу жить в том же с ними мире.
Бунт Кантона остановился у придомового коврика. В июне, сразу после того, как Эрик принял участие в ничем не примечательном товарищеском турнире в Японии [Сборная Франции, капитаном которой был Эрик, выиграла два матча в так называемом «Кубке Кейрина» 25 и 29 мая. Австралия была обыграна со счетом 1:0 благодаря голу Кантона, а Япония 4:1 в финале], Изабель перестала преподавать в Лидском университете, и коллекция картонных коробок, загромождавшая семейную резиденцию в Лидсе, была доставлена в дом, где Эрик уже несколько месяцев жил в одиночестве.
Тони Смит, болельщик «Манчестер Юнайтед» и житель Бутстауна, позже сказал, что «вся деревня гудела от новостей о том, что он приехал жить среди «обычных» людей», а не прятался в эксклюзивном поясе биржевых маклеров. Но это не было таким уж шоком; он скромно жил в Лидсе и останавливался в мотеле в Уорсли, прежде чем перевезти свою семью через Пеннины. Местные жители быстро привыкли к тому, что Кантона проезжает по окрестностям. У меня была возможность поговорить с Эриком Кантона возле моего дома в самый травматичный для него период, — вспоминает Смит, имея в виду последствия драки в Кристал Пэлас, — но когда он узнал, что я болею за «Юнайтед», он проявил свое обычное дружелюбие.
Он был известен среди болельщиков тем, что понимал важность того, чтобы провести с ними несколько минут, и, несмотря на свой статус суперзвезды, был самым доступным из всех игроков в команде. Во время его неприятностей журналисты разбивали лагерь возле его дома в поисках нелестных историй, хотя я никогда не слышал, чтобы о нем говорили плохое слово. В конце концов Эрик покинул свой арендованный дом и оставил нам несколько хороших воспоминаний. Не часто Бутстаун становится домом для столь знаменитого человека, но Эрик Кантона был больше, чем знаменитостью, он был настоящим народным героем».
Фамилии Месрин и Спаджиари имеют глубокий, мрачный резонанс для французов. Оба были отъявленными гангстерами 1970-х годов, ставшими героями в некоторых слоях общества за свои дерзкие нападения на символы буржуазного истеблишмента (французский ответ близнецам Крэй, если хотите, но с большим размахом и, в случае Месрин, с гораздо большим насилием). Для них, по крайней мере, так они утверждали, преступление было также актом бунта, моральным и политическим заявлением, которое каким-то образом выводило преступника за общепринятые границы добра и зла. У Спаджиари были некоторые основания для таких заявлений. Он совершил одно из самых удивительных ограблений в истории, ограбление FF50m млн. из Société Générale в Ницце в 1976 году, написав на сейфе лозунг sans armes, ni haine, ni violence» («без оружия, ненависти и насилия»). Месрин, который в автобиографии-бестселлере, которую он написал в тюрьме («L'Instinct de mort» — «Инстинкт смерти»), хвастался тем, что совершил не менее тридцати девяти убийств, стал более сомнительным современным Робином Гудом. После неправдоподобного побега из камеры для допросов Спаджиари провел последние двенадцать лет своей жизни в бегах, прежде чем умер от рака горла в Италии. Месрин, головорез с немалым обаянием, который, жуя сигару, предлагал шампанское полицейскому, поймавшему его в своем убежище, погиб под градом пуль в 1979 году, с ручными гранатами и автоматическим оружием у своих ног. Заманчиво думать, что упоминание Кантона этих знаменитых преступников соответствовало условностям французского общества — я помню, как имена Спаджиари и Месрин упоминались с некоторым восхищением за обеденным столом моей семьи во времена их подвигов — но, помимо отождествления себя с авантюристом-отказником, оно также выявило политический нигилизм, который на протяжении более века был постоянным искушением для индивидуалистов во Франции.
олитику Эрика нельзя определить в терминах традиционного противостояния левых и правых. Спаджиари и Месрин были военными, которые были награждены за храбрость в колониальных конфликтах, прежде чем переместиться в крайние точки политического спектра, первый направо, второй налево. Оба имели тесные связи с марсельской средой и такими фигурами, как сутенер, рэкетир и наркоторговец Гаэтан Зампа или идеалистичный «волк-одиночка» Чарли Бауэр, для которых ограбление под дулом пистолета и одиночное заключение были этапами на пути к самопознанию; Зампа — сумасшедший головорез, Бауэр — великодушный революционер, воюющий с лицемерием. То, что объединяло Месрина и Спаджиари — и, должно быть, соблазняло Кантона — это отказ признавать авторитет, любой вид власти. Эрик никогда не примыкал ни к одной партии, но был вполне счастлив встать и быть услышанным, когда от него требовали (друзья или обстоятельства) выступить против политиков или идей, к которым он испытывал отвращение. Против «системы». Расизма. Судебных ошибок (недавно он выразил поддержку корсиканскому пастуху Ивану Колонна, который был осужден за убийство высокопоставленного государственного служащего Клода Эриньяка). Вот что он говорит в прямом эфире перед французскими телекамерами через двенадцать лет после своего замечания Морлино: «Наполеон, прославленный, когда он восстановил рабство... гигант, который был маленьким, а сегодня его заменил Ле Пен в маске: [Николя] Саркози». Перечитывая некоторые отрывки из мемуаров Месрин, я наткнулся на такую фразу: «Если ты живешь в тени, ты никогда не приблизишься к солнцу», — и подумал: Эрик мог бы так сказать. Дерзость заявления — все спереди, ничего сзади — напомнила мне многие односложные фразы, которые он говорил интервьюерам с тех пор, как стал перспективным футболистом в «Осере»: театральность, выдаваемая за правду, и при этом чувство надежды и потребность быть увиденным как révolté — слово, которому я не могу найти эквивалента в английском языке. Может быть, «бунтарь», но чей бунт проистекает из врожденной жажды справедливости, и кто знает, что ее невозможно утолить. Политика Кантона также не может быть переведена; это может быть связано с тем, что она не обязательно имеет смысл.
***
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
Если хотите поддержать проект донатом — это можно сделать в секции комментариев!
