Филипп Оклер. «Кантона» 12. Возвращение домой: 1992/93
***
Возвращение Кантона на «Элланд Роуд»
***
«Если когда-либо в мире и был игрок, который был создан для «Манчестер Юнайтед», то это был Кантона. Я думаю, что он всю свою жизнь искал кого-то, кто смотрел бы на него и заставлял его чувствовать, что это место было его домом. Он объездил так много стран; в некоторых людях есть что-то цыганское. Но когда он приехал сюда, он знал: это мое место». Алекс Фергюсон
Изабель и Рафаэль, которому уже исполнилось два года, остались в своем доме в Муртауне, недалеко от Раундхей Парк, где многие вещи семьи остались в запечатанных картонных коробках, которые были отправлены из Нима в начале предыдущего лета. Эрик жил как солдат, которого расквартировывают везде, куда посылают его полк, а не как бродяга из его юношеских мечтаний. Для Изабель не было ощущения приключения, когда ее тянет то в одну, то в другую сторону вслед за неугомонным игроком; только скука и неопределенность. За семь лет, что они прожили вместе, молодая пара перевозила свои вещи из Осера в Экс-ан-Прованс, Мартиг, Марсель, Ним и Лидс (в Бордо Эрик жил один), но ни разу нигде так и не устроились. Только дом Ги Ру в лесу казался настоящим домом, в то время, когда не было ребенка, для которого нужно было найти школу, а слава была всего лишь слухами.
Изабель полюбила Лидс. Она нашла работу, которая ей подходила, и вела занятия по разговорному французскому языку в местном университете. Соседи, поначалу настороженные, отнеслись к непритязательной француженке так же, как она полюбила их простоту и душевную теплоту. По вечерам и выходным маленький сад Кантона часто заполнялся одноклассниками Рафаэля, а вскоре за детьми последовали и их родители, на которых Изабель все больше и больше полагалась, чтобы те направляли ее в процессе обучения жизни в другой стране. «Там, откуда я родом, — сказала она проходившему мимо журналисту, — люди живут на воздухе, поэтому мы стараемся делать то же самое и здесь. Мы просто берем с собой зонтик». С зонтиком в руке Эрик и Изабель отправляются исследовать сельскую местность Йоркшира. Они открыли для себя Бридлингтон, Скарборо, Болтонское аббатство, Хауорт и прогулялись по галереям Городского музея Лидса. Все еще несовершенное владение английским языком сделало их визиты в кинотеатры менее частыми, чем им хотелось бы (однажды в Манчестере, когда ситуация улучшилась, он стал постоянным посетителем «Корнерхаус», cinéma d'art et d'essai [артхаусный кинотеатр] под железнодорожными арками у станции Оксфорд-роуд); но, в целом, их жизнь проходила достаточно приятно. «Элланд Роуд» превратился в чашу ненависти, когда Кантона вернулся туда в своих новых цветах, но яд болельщиков на этом этапе еще не перекинулся через стены стадиона. В присутствии Изабель «люди были грустными, — сказала она, — но не злыми и не агрессивными» — во всяком случае, пока. Она предпочитала вспоминать необычайный прием, который поклонники оказали ей, что вызвало слезы на ее глазах. По всем этим причинам Изабель решила остаться там, где они обосновались. Лидс оставался их домом, куда Эрик возвращался при любой возможности.
Это была странная договоренность — по крайней мере, так мне показалось, когда я понял, что отель, в котором он решил обустроить свой дом вдали от дома (Manchester West Novotel в Уорсли-Броу, а не отель Mottram Hall, где обычно находили временную базу новые игроки «Юнайтед»), находился всего в двадцати пяти минутах езды от Лидса по трассе M62. Многие пассажиры, у которых гораздо меньше свободного времени, чем у профессионального футболиста, регулярно преодолевают гораздо большие расстояния изо дня в день. Но номер был забронирован на его имя — в течение всего года. Кантона объяснил свой выбор журналисту L'Humanité 2. несколько месяцев спустя. «Меня это устраивает, — сказал он. — Мне не нужно уведомлять об этом за три месяца или организовывать переезд со всем необходимым для этого временем. Кредитная карта — это все, что тебе нужно, чтобы попрощаться». Это легкомысленное замечание, возможно, было предназначено для того, чтобы немного встряхнуть своего собеседника, еще одна вариация на тему «Кантона-авантюриста», но нельзя отрицать лежащую в ее основе черствость.
С другой стороны, грань между независимостью духа и откровенным эгоизмом может быть очень тонкой, и можно утверждать, что интеграция Эрика в команду «Юнайтед» выиграет от того, что он будет находиться как можно ближе к двум нервным центрам своего клуба — Клифу и «Олд Траффорд». Более того, Novotel был удобно расположен прямо за углом от нового дома Райана Гиггза, и валлийский вундеркинд (за несколько дней до своего девятнадцатилетия на момент прибытия Эрика в Манчестер) мог регулярно подвозить Кантона на тренировочную базу и на стадион. Как и Гари МакАллистер до него, Гиггз обнаружил, что английский язык Кантона стал более беглым, когда его окружали товарищи-футболисты, а не журналисты.
Поначалу Кантона, естественно, большую часть времени проводил с мячом, и короткая тренировка, организованная утром перед игрой «Юнайтед» против «Арсенала» 28 ноября, предоставила его новым товарищам по команде доказательство того, что на этом языке он говорит более свободно, чем большинство. Стив Брюс был среди тех, кто был озадачен известием о прибытии Эрика; но центральный защитник позже признался, что он «не осознавал, каким качеством обладает [Кантона]». «Я никогда не видел такого в "Лидсе", — сказал он. — Мы знали, что он хороший игрок, но я не понимал, какими навыками, балансом и видением он обладает. Как только я увидел его на тренировке, я понял, что он придаст нам другое измерение». В тот день Эрик слишком поздно зарегистрировался в Премьер-лиге и наблюдал с трибун за тем, как Марк Хьюз принес «Юнайтед» победу 1:0 над чемпионами 1991 года. Команда Фергюсона теперь занимала шестое место в турнирной таблице чемпионата, отставая на девять очков от неожиданного лидера «Норвича» и на шесть очков опережая «Лидс», который на следующий день потерпел шестое поражение в чемпионате от «Челси».
События прошлой недели вызвали настоящий ажиотаж во Франции, хотя только самые преданные читатели L'Équipe и France Football могли оценить, насколько шокирующей была новость о трансфере Кантона для болельщиков «Лидса» и «Манчестер Юнайтед». Не следует забывать, что основные моменты Премьер-лиги в то время все еще были новинкой во французском телевизионном расписании, и что они приобрели известность только из-за растущего авторитета Эрика по другую сторону Ла-Манша. Английский футбол и Эрик Кантона оставались синонимами для большинства французской аудитории до тех пор, пока в ноябре 1996 года Арсен Венгер не возглавил «Арсенал». Утверждения о том, что Эрик «изобрел» английский футбол во Франции, не слишком далеки от истины; а до тех пор вы могли бы настроиться на воскресные вечерние спортивные программы в надежде увидеть любимца нации в действии в окружении англосаксов, чьи имена комментаторы регулярно коверкали до неузнаваемости. Смена клуба для Эрика Кантона обычно не была новостью во Франции — просто еще один поворот во все более запутанной истории. Но поскольку до следующего отборочного матча чемпионата мира Ле Блю оставалось два с половиной месяца (поездка в Израиль), все хотели точно знать, как поживает ключевой игрок Жерара Улье. L'Équipe должным образом отправил моего коллегу Жана-Филиппа Бушара, чтобы выяснить это. Это было интересное чтение.
Он присоединился к Эрику в Сент-Олбанс, где «Юнайтед» разбил лагерь перед матчем на «Хайбери». Некоторые из комментариев Кантона, должно быть, вызвали удивление в Йоркшире. Нет, у него никогда не было проблем в «Лидсе», и, если бы «Манчестер Юнайтед» не сделал предложение, он был бы счастлив остаться там. Ему надоели эти «слухи» о том, что он злится на замены. Он не сидел на скамейке, он просто «отдыхал». Он был травмирован перед матчем «Арсенал» – «Лидс», и больше ничего. Уилкинсон выдвигал необоснованные обвинения. «Достаточно взглянуть на мои выступления, чтобы убедиться в том, что "Лидс" достоин своего места, — говорит он. — Восемь голов, восемь голевых передач — меня все любили. Я стал лидером». С другой стороны, он признавался: «Мне нравятся перемены. Я нуждаюсь в них больше, чем большинство людей. Мне нравится жить сегодняшним днем. Это так же верно для моей игры, как и для моей карьеры и моей жизни. Я всегда был таким; мне нужно наполнить свой бак энергией, чтобы снова начать с нуля. Это то, что доставляет мне наибольшее удовольствие. Более того, это то, что позволяет мне совершенствоваться, подниматься на один уровень за другим, как альпинист, который взбирается на небольшие вершины в своем районе, прежде чем вступить в борьбу с Эверестом. В футболе много государственных служащих. Такое поведение меня не устраивает. Я становлюсь плохим. Движение вперед вдохновляет меня, и только волнение позволяет мне играть хорошо». Стоит ли удивляться, что «Элланд Роуд» вскоре выучил пару новых песен? «Он гей, он француз / Он всегда на скамейке запасных / Кантона, Кантона» была одной из них. «Он француз, он тупой / Он будет делать все, что угодно, с отбросами [т.е. с «Манчестер Юнайтед»]» — другая. Дальше будет только хуже.
К большому удивлению Бушара, он остался с Кантона на две недели. Команда «Манчестер Юнайтед» покинула Англию сразу после игры с «Арсеналом» и отправилась в Португалию, где был организован показательный матч с «Бенфикой» в честь величайшего игрока этого клуба и этой страны Эйсебио. Кантона и Бушар, футболист и журналист, отправились в Лиссабон своим ходом. Самое яркое воспоминание Жана-Филиппа об этой поездке — помимо того, что он был импровизированным переводчиком на пресс-конференции — это то, как Кантона съел еду в самолете, а затем забрал поднос, который не успел доесть его попутчик. Когда Бушар запротестовал, Эрик просто ответил: «Я все еще голоден», — и почти все съел.
Сам матч не был чем-то особенным. Стадион «Эштадиу да Луш», залитый бледным осенним солнцем, был заполнен лишь наполовину, когда Эрик впервые вышел на поле в красной футболке «Манчестер Юнайтед». Подопечные Фергюсона вышли на поле и проиграли со счетом 0:1, практически не представляя угрозы. Брайан МакКлер, с которым Кантона играл в паре в первом тайме, был незаметен; Марк Хьюз, занявший место шотландца после перерыва, просто сдался. Эрик ударил ногой защитника Абеля Силву и заработал предупреждение, что является настоящим подвигом в матче такого рода. Низкое качество игры его команды не слишком беспокоило Фергюсона: эта короткая выходка в Португалию была призвана укрепить связь между его игроками и, по словам Райана Гиггза, оказалась успешной в этом отношении. Вся команда отправилась в казино, чтобы «посмеяться и выпить несколько кружек пива», другими словами, чтобы напиться, и нашел в Кантона готового компаньона. По словам Гиггза, Эрик сразу же проникся симпатией к вратарю Петеру Шмейхелю, с которым позже жил в одном номере. Ему понравился вспыльчивый нрав датчанина на поле и его гораздо более расслабленное отношение к делу за его пределами. Шмейхель тоже был в некотором роде артистом, опытным пианистом-любителем, который развлекал своих товарищей по команде исполнением мюзиклов Вест-Энда на вечеринках.
Как и в «Лидсе», Эрик наслаждался терпимостью своих английских товарищей по команде к человеку, который держался особняком, когда хотел, при условии, что он также мог время от времени держать себя очень непринужденно. И так же, как и в «Лидсе», Кантона ладил почти со всеми. «Он сразу же влился в коллектив вместе с остальными ребятами, — вспоминал Гари Паллистер в своей автобиографии "Палли", — вписавшись в общество и явно наслаждаясь нашими "командными собраниями"» — эвфемизм, который ни одному читателю не составит труда расшифровать. Паллистер чувствовал, что Кантона, предположительно плохо владеющий английским языком, сродни глухоте, от которой чудесным образом выздоравливают пожилые члены семьи, когда о них говорят за обеденным столом.
Пол Инс тоже попал под обаяние Эрика. «Он был прекрасным, милым человеком, — сказал он. — Мы проводили много времени вместе, вместе выпивали. Все дело было в нем, в том, как он пришел, в его харизме. Он был одним из лучших, возможно, лучшим, с кем я играл. Дело в его осознании. Казалось, когда он был с мячом, он знал, где кто находится на поле в любой момент времени. Он говорил мне: "Относись к мячу, как к женщине — ласкай его". Я говорил: "Да я пну мяч через чертову перекладину! Но жену-то я не могу пнуть через перекладину". Он просто любил мяч, не так ли? Его маленькие прикосновения, скидки... он был просто невероятен. Фантастический игрок и прекрасный, милый человек, самый нежный джентльмен». Не все, однако, согласились с мнением Инса и Гиггза о том, что Эрик был «просто одним из парней», которым нравилось присоединяться к подшучиваниям с пивом.
Стив Брюс, пожилой и, возможно, более проницательный человек, позже сказал Ли Чепмену, что в первые несколько недель своего пребывания в Манчестере француз «почти не говорил ни слова». Это перекликалось с воспоминаниями нападающего «Лидса» о Кантона как об одиночке, который «часто приезжал, тренировался и уезжал... не произнося больше нескольких слов», и это несмотря на то, что Чепмен был одним из немногих, с кем Эрик мог говорить по-французски. Кажется, у каждого был «свой» Кантона; болтливый с некоторыми — Гари МакАллистером, например, — он затыкался, как плохой моллюск, с остальными. Он мог переключаться с одной личности на другую по своему желанию с парадоксальной легкостью человека, который убежден в бесполезности суждений посторонних, но, тем не менее, жаждет их одобрения. Насколько ему нравилось быть в центре внимания, было продемонстрировано несколько дней спустя, когда, оставив своих товарищей по команде в Лиссабоне, он направился в Париж, где французский ответ Терри Вогану, Жан-Пьер Фуко, попросил его стать звездой часового телевизионного шоу в прайм-тайм.
Это было еще одним доказательством того, как его статус был повышен качеством его выступлений за Ле Блю и его во многом неожиданным успехом с «Лидс Юнайтед». Передача мало что рассказала о Кантона, который был счастлив принять участие в сентиментальном, почти непристойном праздновании своих марсельских корней, увенчанном «неожиданным» появлением его бабушки. Это стало мучительным зрелищем, но Кантона, похоже, не замечал этого. Внимание, уделяемое ему, льстило его тщеславию и с лихвой компенсировало смущение, которое испытывали в то время многие из его поклонников. Более того, 3 декабря звездопад Эрика был завершен первым появлением его куклы (по прозвищу «Пикассо») на французской передаче «Куклы», Les Guignols de l'info, спазматически забавной программе, в которой трюк Кантона заключался в бросании своей футболки в того, кто случайно оказывался с ним на съемочной площадке. Неудивительно, что Кантона любил свое латексное альтер-эго и позже был замечен в рекламной кепке этой популярной программы.
Произошла едва уловимая перемена. Эрик всегда давал хорошую пищу, как в своих интервью, так и во время регулярных столкновений с властью, но в течение нескольких недель бунтарь в изгнании, теперь покрытый экзотической оболочкой, превратился в un people (знаменитость), первого французского футболиста, вступившего в эпоху знаменитостей. Он был добровольным протагонистом в этой метаморфозе и был щедро вознагражден за это, получив одни из самых прибыльных коммерческих контрактов, когда-либо предложенных европейскому спортсмену. Самопровозглашенный одиночка, который «хотел бы быть бедным», не сделал ничего, чтобы воспрепятствовать созданию бренда Кантона. Вскоре после окончания сезона 1992/93 он появился на подиуме в костюмах Пако Рабана. Couturier [кутюрье] был привлечен «искренностью, чувствительностью и подлинностью» «страстного, чрезмерного, щедрого человека, символизирующего целое поколение». А что Эрик? «Просто еще один опыт». Очередной эксперимент, скорее. Если ему еще предстояло трансформировать «Манчестер Юнайтед», то теперь он был на пути к трансформации.
Четыре с половиной года спустя одной из причин, по которой он решил уйти из футбола, было его беспокойство по поводу того, как его имидж был использован «Манчестер Юнайтед». Тем не менее, я бы сказал, что, хотя у Кантона, возможно, были основания полагать, что «Юнайтед» «предал» его доверие — то, что все еще вызывало его гнев, когда он говорил с журналом L'Équipe в 2007 году — он не был совсем невинной жертвой уловки, вынашиваемой другими, чтобы «эксплуатировать» его все более могущественный имидж. По большому счету, он охотно участвовал в кампаниях, направленных на то, чтобы превратить его в товар, и я не могу не чувствовать, что его главным яблоком раздора в то время было нежелание «Юнайтед» отдавать ему справедливую долю прибыли; в чем, кстати, он вполне мог быть прав. «Проницательный» и «бизнесмен» составляют ленивую пару в прозе журналистики, но в случае с Эриком их можно с вескими основаниями использовать в тандеме. В то время как Джордж Бест — единственный футболист, который воспользовался подобными возможностями до него в Англии — просто плыл по течению и, в буквальном смысле, опьянел от славы, Кантона имел более чем определенный контроль над своей репрезентацией в средствах массовой информации. Он не только продавал себя, но и помог определить, что будет продано, и нашел в лице «Манчестер Юнайтед» клуб с огромным потенциалом в этом отношении. Важно отметить, что его отъезд в Англию также предоставил ему уникальную возможность, поскольку правила французской лиги запрещали профессиональным игрокам заключать спонсорские контракты на индивидуальной основе. Другими словами, если бы он не был вынужден отправиться в изгнание, то, вероятно, никогда бы не смог вступить в прочные отношения с Nike, которые до конца сформировали его имидж и — в значительной степени — его карьеру. Как бы то ни было, производитель спортивной одежды (у которого уже был Джон Макинрой) обхаживал и завоевывал бунтаря еще в 1992 году, почти сразу после того, как Кантона оставил позади шараду с «Нимом». В этом, как и во многих других отношениях, он был нужным человеком в нужном месте в нужное время, или, как говорит Алекс Фергюсон, «идеальным игроком в идеальном клубе, в идеальный момент».
Тем временем в «Лидсе» Говард Уилкинсон кипел. Некоторые болельщики поддерживали тренера, и их число росло параллельно с влиянием Эрика в его новой команде. Один из них выступил в поддержку продажи Кантона в письме в Yorkshire Evening Post, в котором он представил ряд «убийственных» статистических данных, таких как: ни один из трех голов, забитых Эриком в победном сезоне 1991/92, не помог набрать ни одного очка; или: когда Кантона три раза подряд выходил в стартовом составе после разгрома «Уимблдона» со счетом 5:1 в той кампании, «Лидс» не смог одержать ни одной победы. Ни слова не было сказано о его хет-триках в Чарити Шилд и в матче против «Тоттенхэма». Утешение нужно было искать там, где его можно было найти. Уилкинсон тоже пошел в атаку, его гнев подпитывался потерей всякой надежды его команды на сохранение титула. Он передал свои программные заметки газете Yorkshire Evening Post накануне визита «Ноттингем Форест», который должен был состояться 5 декабря, за двадцать четыре часа до дебюта Эрика за «Юнайтед». «Эрик Кантона ушел, потому что хотел уйти», — писал он.
«... иными словами, он не был готов остаться и соблюдать правила для всех в клубе. У меня есть категорические доказательства этого. Моя политика никогда не заключалась в том, чтобы удерживать игрока, если он выразил сильное желание уйти. Посмотрите на факты. Он пробыл лишь короткое время в любом из семи своих предыдущих клубов. По его собственным словам, он из тех людей, которым, чтобы выжить, нужны перемены, новая обстановка и новое окружение. Он был очень разочарован футболом [когда я взял его в "Лидс"], его международная карьера была под серьезной угрозой. Он был хорош для нас, мы были хороши для него. Впервые в клубе он приобрел культ поклонников. Самым простым способом не разочаровать своих болельщиков было бы остаться здесь, работая по правилам клуба, как они применяются ко всем остальным, но он чувствовал, что не может этого сделать. Да будет так. Он не может получить свой торт и съесть его. Я не могу никому гарантировать, что они будут играть каждую неделю.
В частном порядке Уилкинсон был еще более язвителен, как выяснил измученный путешествиями Жан-Филипп Бушар, когда ему удалось прорваться в кабинет йоркширца, дверь которого неоднократно закрывалась перед лицом британских журналистов. «Сначала его охраняли, — рассказывал мне Бушар, — потом что-то сломалось, и я не смог его остановить». Уилкинсон заверил его, что он потратил больше времени и энергии, разговаривая с Кантона, чем с любым другим игроком. Его голос повысился. «Я не могу терпеть капризы ребенка». Какие капризы? Опоздание на тренировку было одним из них. Иногда, совсем не приходил. Уилкинсон был на взводе. «Я не должен ставить Эрика в команду только потому, что он не может быть запасным. Это никому не нравится. Но сначала нужно доказать, что ты достоин своего места в команде, на тренировках и в играх. Эрик больше не делал этого. Он воспользовался своим имиджем в глазах болельщиков и считал себя лучшим, как и многие игроки, которые попадали в ту же ловушку раньше. Самое печальное, что я не думаю, что он сам об этом знает. Вот почему я больше не думаю, что он хороший игрок». И потом: «Эрик не был незаменим. Болельщики стали жертвами излишества СМИ. Мой собственный сын плакал, когда Кантона ушел. Но на меня никто не может повлиять».
Интервью, которое каким-то образом ускользнуло от внимания английской прессы, завершилось двумя короткими предложениями, которые показали, насколько глубоко тренер старого стиля был расстроен поведением Эрика. «Пусть развлекается в Манчестере. Если "Лидс" будет играть хорошо, этого будет достаточно, чтобы болельщики забыли его».
На следующий день «Лидс» потерпел домашнее поражение от «Форест» (1:4), в результате чего они опустились на 15-е место в Лиге, отстав от лидера «Норвича» на 18 очков, и побудили Уилкинсона сказать: «Мы были настолько плохи, что люди провели выходные, говоря об этом разгроме, а не об Эрике Кантона». Что же касается «забыть его», то как они могли?
Возьмем, к примеру, Гари Кинга, водителя грузовика (некоторые говорят, что штукатура), который отказался от своего сезонного абонемента на матчи «Лидса», когда Эрик был продан, и сказал Бушару, что после этого он не спал три дня. Он признался, что почувствовал меньше боли, когда его ушла жена, и что ему стыдно за это. Одно замечание, сделанное Кингом в то время, поразило меня: «Эрик отодвинул Уилкинсона в тень. Он был слишком популярен. Вот почему он продал его по дешевке, за £1,2 млн., в то время как Фергюсон был готов заплатить £4 млн. Чтобы обесценить его». Эти слова почти дословно встречаются в автобиографии Эрика и других, составленной в течение следующего лета, но затем были приписаны анонимным «поклонникам». Этими «поклонниками» был, конечно же, сам Кинг. В Лидсе он играл роль самозваного мальчика на побегушках для Эрика и его окружения. Когда игрок уехал в Манчестер, он почувствовал, что единственный способ облегчить свое горе — это следовать за своим богом и выполнять ту же функцию в ненавидимом им городе. Работа, семья, друзья — Кинг отвернулся от всего, что составляло его жизнь до этого. У него было пятеро детей, трое из которых были мальчиками, которые не проявляли никакого интереса к футболу и не могли понять социального самоубийства своего отца.
Кинг выступал в роли шофера или телохранителя, чье присутствие успокаивало Изабель, особенно после того, как в дом Кантона в Лидсе стали поступать угрозы расправы незадолго до того, как «Манчестер Юнайтед» должен был играть на «Элланд Роуд». Он превратился в тень в тени, переживая то, что, должно быть, было кошмаром, чтобы жить чем-то вроде мечты. Где бы ни появлялся Эрик, везде можно было увидеть Гари Кинга — на протяжении четырех с половиной сезонов, которые футболист отыграл за «Юнайтед». Затем самый фанатичный из всех поклонников Кантона бесследно исчез. Эрик Билдерман обзвонил почти всех Кингов, которых смог найти в справочнике Большого Манчестера, когда готовил специальный материал о Кантона, опубликованный журналом L'Équipe в 2007 году, но безуспешно. Мне повезло не больше, чем Эрику. Никто, кажется, не знает, где сегодня живет Гари Кинг. Когда Эрик ушел из футбола, Кинг был стерт с лица земли, как мел с доски. Кантона переехали из Манчестера в Барселону, и он остался в стороне. Я часто задавался вопросом, чувствует ли этот трагический человек себя преданным сейчас, или находит утешение в воспоминаниях о том, что он был кем-то, кому Эрик доверял. По его мнению, Кантона умер в мае 1997 года. И я также задавался вопросом, не будет ли Гари Кинг ближе к истине, чем кто-либо другой.
Цирк Кантона продолжался. Эрик готовился к манчестерскому дерби, в котором, по словам Алекса Фергюсона, он мог бы сыграть свою роль, и 5 декабря газета The Times посвятила свой традиционный субботний очерк «enfant terrible» (конечно) французского футбола. Выражение появилось уже в первом абзаце. «Галльский колорит» во втором. «Бродяга» в третьем. Его пристрастие к «сюрреализму Рембо» проявилось позже (поэт умер за пять лет до рождения Андре Бретона) вместе со сравнениями с Джеймсом Дином и Аленом Делоном. Аленом Делоном? Кантона обладал умением порой выявлять худшее в тех, кто писал о нем. Здесь игрока небрежно описали как «худощавого телосложения», а его рост был указан как «183 см», в то время как у него было тело боксера в полутяжелом весе и он был на добрых пять сантиметров выше. «Напечатайте легенду», как якобы сказал Невилл Кардус, и искушение сделать именно это становится непреодолимым, когда субъект искажений мифотворца ничего не делает, чтобы развеять ложь. Эрик редко разочаровывал в этом отношении.
Более того, его новый тренер придерживался мнения, что о его новобранце нужно говорить публично, а также в почти ежедневных разговорах по душам, которые он вел с ним. «Самое главное, что у него потрясающие способности, – сказал Фергюсон прессе после недели, проведенной с французом на тренировочной базе. — Я надеюсь, что мы сможем прибавить, потому что в этом клубе, я думаю, у него есть потенциал, чтобы стать настоящим гигантом». То, что сейчас звучит как предсказание провидца, тогда тоже было, возможно, скорее психологическим трюком, разыгранным лучшим менеджером по управлению людьми в своем деле.
Публика «Олд Траффорд» познакомилась с Эриком Кантона 6 декабря, когда состоялось 117-е манчестерское дерби — событие, на котором Эрик почти всегда будет блистать в будущем [Один из ближайших друзей Кантона в Манчестере, Клод Боли, заметил в гораздо более позднем интервью, что Эрик «был особенно успешен против клубов, которые болельщики "Юнайтед" презирают больше всего: "Ман Сити", "Ливерпуль", "Арсенал", "Лидс Юнайтед", что заставило болельщиков говорить: "Он близок к нам, он понимает нас, он знает, что победа на «Энфилде» гораздо важнее, чем в Кубке чемпионов. Победа над «Ливерпулем» важнее, чем над «Барселоной», это очень по-английски! Он именно тот человек, который нам был нужен"». Клод Боли, доктор философии (в области истории и социологии), был братом бывшего товарища Эрика по команде «Осер» Базиля Боли и приехал в Ланкашир, чтобы написать диссертацию по социологии о футболе, которая позже легла в основу его книги «Манчестер Юнайтед, изобретение клуба» (Deux Siècles de Métamorphoses), к которой Кантона написал предисловие. Еще один отрывок из этого интервью, данного Ксавье Ривуару из France Football в 2003 году, заслуживает того, чтобы его процитировать: «С самого первого дня [в "Манчестер Юнайтед"] Эрик сказал себе: "Я буду учиться. Я могу добиться успеха здесь, но мне нужно не торопиться, адаптироваться, и людям придется приспосабливаться ко мне". Эрик был очень скромен. Он был там не для того, чтобы изменить стиль "Юнайтед", а для того, чтобы привнести нечто большее. Взаимопонимание между ним и Алексом Фергюсоном означало, что они давали друг другу время на успех»]. Но не в этот день. В футболке с номером 12 он вышел вместо Райана Гиггза после того, как валлийский вингер повредил сухожилия голеностопа. Кантона оценил свою игру как «среднюю», и большинство резюмирующих говорили о «незначительном вкладе». Пол Инс стал катализатором победы «Юнайтед» со счетом 2:1, забив редкий гол, и самым примечательным аспектом дебюта Эрика, за исключением пары приличных передач, была сдержанность, которую он проявил перед лицом постоянных провокаций своего опекуна Стива Макмэхона. Кантона проигнорировал руку, протянутую ему защитником после того, как тот в сотый раз ударил его, и все.
Большинство обитателей ложи прессы полагали, что Алекс Фергюсон не будет торопиться с обкаткой новобранца, но вскоре оказалось, что они ошибались. Тренер «Юнайтед» знал, как сильно его игрок был расстроен отказом Говарда Уилкинсона сделать Эрика стержнем своей команды, точно так же, как неспособность Анри Мишеля сообщить Кантона, что он будет отдыхать перед международным товарищеским матчем, привела к тому, что Франция потеряла своего самого мощного нападающего в отборочных матчах к чемпионату мира 1990 года. Кантона нуждался в доказательствах доверия со стороны тренера, а это означало, что ему дадут место в стартовом составе, несмотря ни на что. А 12 декабря, в день визита «Норвича» на «Олд Траффорд» в чемпионате, имя Эрика впервые появилось в стартовом протоколе «Юнайтед». Примечательно, что в этом сезоне, как и в трех последующих, если только он не отдыхал перед небольшой игрой или не получал травму, Кантона был заменен по тактическим причинам только в двух случаях: когда он покинул поле на 73-й минуте разгрома «Уимблдона» со счетом 3:0 четырнадцать месяцев спустя — после того, как забил, возможно, самый известный гол в своей карьере за «Манчестер Юнайтед» (исход игры к тому времени была решен), а полуфинал Кубка Лиги замаячил на горизонте) — и в марте 1994 года, когда под тенью пятиматчевой дисквалификации он провёл первые 75 минут победы над «Ливерпулем» со счётом 1:0. Алекс Фергюсон никогда не проявлял такого доверия к игроку и никогда больше не будет этого делать.
Если наставник никогда не поставит под сомнение непреложный статус Эрика, его роль заметно изменится в ближайшие месяцы. Он был идентифицирован как человек, который мог бы оживить атаку «Юнайтед» и упивался ожиданиями Фергюсона. «Я знал, что "Манчестер Юнайтед" ищет нападающего, — сказал он Бушару, который еще не расстался со своей темой. — Когда ты играешь за команду, которая с трудом забивает голы, у тебя появляется ощущение, что ты действительно для чего-то работаешь». Как он будет работать лучше всего, еще не было выяснено. В матче против лидера «Норвича», который был обыгран со счетом 1:0 благодаря голу Марка Хьюза, он преуспел в роли связующего звена, играя в дыре позади валлийского центрального нападающего и Брайана МакКлера. Пол Инс, самопровозглашенный шеф, пожаловался на нежелание Эрика возвращаться назад и разделять оборонительные обязанности («Очень хорошо делать финты, когда ты выигрываешь, но когда ты проигрываешь, важнее, чтобы кто-то не убирал ноги»), но также отметил качество его короткого паса и четкое футбольное видение: Фергюсон также выделил его для похвалы: «Самый важный ингредиент, который он нам дал, — сказал он после игры. — Эрик начинает атаки из ничего».
Райан Гиггз, наблюдавший за игрой со стороны, был поражен еще одним качеством Кантона: его обманчивой скоростью. «Как только он разгонялся, — сказал он, — никто не мог его обогнать». Великолепный контроль над мячом Эрика также позволял его товарищам по команде использовать его — и Марка Хьюза — в качестве point de fixation [точки фиксации] (еще одно французское выражение, для которого нет эквивалента в английском языке, несмотря на то, что Кенни Далглиш был, пожалуй, величайшим представителем этой роли), форварда, который мог диктовать и ориентировать игру под давлением, а также давать своим фланговым защитникам или вингерам время, чтобы прорваться по своим флангам и обойти крайних защитников соперника. «Эрик получал мяч, разворачивался одним движением и отбрасывал его, — говорит Гиггз. — Благодаря его видению, ты просто знал, что он прочитает твой забег и отдаст тебе мяч». Более того, он также может забить сам, что он и сделал в следующем матче «Юнайтед» в чемпионате, сыграв вничью 1:1 на «Стэмфорд Бридж». Самая большая толпа болельщиков «Челси» в этом сезоне не имела особых поводов для радости, но болельщики, несмотря на ужасную погоду, подбадривали: Кантона был великолепен. Игроков можно простить за то, что они нанесли всего два удара в створ за все 90 минут, когда дождь хлынул на грязное поле; но Эрик пролетел над лужами, безошибочно найдя еще одну красную футболку своими тонкими скидками, когда все вокруг него пинали мяч, как расстроенные школьники. Пол Паркер поспешил поздравить его, когда он забил гол и позволил своей команде сравнять счет, который вывел «Юнайтед» на четвертое место в чемпионате, несмотря на отсутствие травмированного капитана Брайана Робсона.
«Яркий иностранец» показал, как он может справиться с тем, что считалось чуждыми ему условиями. «У меня всегда было чувство, что я чем-то защищен, не знаю почему, — сказал он впоследствии. — А уверенность приносит свободу самовыражения, а свобода самовыражения приносит гениальность, эйфорию, огонь». Эйфория читалась на лице Эрика после того, как он забил первый из своих 82 голов за «Манчестер Юнайтед». И у него был еще один дар: способность делиться чистой радостью от забитых мячей, такой очевидной и такой свежей в этих первых играх. На следующей тренировке болельщики выстроились в очередь у базы Клиф, где Эрик взял за честь раздать автографы всем присутствующим. «Ты должен это делать, — сказал он. — Во Франции все иначе. И болельщики не такие. Иногда я отказывался раздавать автографы во Франции; я яростно критиковал [французскую] публику, потому что в ней нет ни любви, ни страсти. Они никогда ничего не дают и хотят, чтобы ты давал взамен». В Манчестере, как и в Лидсе, они отдали многое, и Кантона требовалось четверть часа, чтобы пройти несколько метров, отделявших выезд из тренировочной базы и парковку игроков. С тех пор многое изменилось. Болельщика, появившегося сегодня у ворот комплекса Кэррингтона, охранник не слишком мягко провожает, в то время как звезды уезжают в показной анонимности за черными тонированными стеклами автомобиля. Кантона, во многих отношениях глашатай культа футбольных знаменитостей, все еще принадлежал к более невинной эпохе.
Это не могло быть совпадением, что судьба «Юнайтед» изменилась к лучшему с приходом Эрика. Удивительное поражение «Норвича» со счетом 0:2 от «Ипсвича» 21 декабря дало Красным шанс впервые стать серьезными претендентами на титул в рождественский период. В День подарков Кантона помог спасти чудесную ничью 3:3 с «Шеффилд Уэнсдей», за которую зажигал его бывший товарищ по «Марселю» Крис Уоддл. За двадцать минут до финального свистка «Юнайтед» был практически мертв, отставая на три мяча, но француз организовал позднюю, отчаянную атаку, подарив два гола Брайану МакКлеру и забив третий со второй попытки. Ли Шарп продемонстрировал великолепную игру на фланге, но все разговоры в раздевалке были о Кантона, который преобразил игру и уже был на пути к преобразованию команды.
Многие были удивлены тем, насколько хорошо Марк Хьюз, очень энергичный человек с острым (но не завышенным) чувством собственной значимости, общался с игроком, который должен был напрямую конкурировать с ним за место в стартовом составе Фергюсона. Когда сорок восемь часов спустя «Ковентри» был разгромлен со счетом 5:0 на «Олд Траффорд», валлийский центральный нападающий, который не мог забить до трансфера Эрика, забил свой третий гол в стольких же матчах с момента прибытия француза. Сам Кантона (который также отдал идеальную передачу на Ли Шарпа, который замкнул ее с линии вратарской) был выбран для исполнения пенальти на четвертый гол после того, как Фил Бэбб сыграл мяч рукой, и отправил мяс с точки в сетку ворот с удивительным хладнокровием, учитывая, что это был первый раз, когда ему была предоставлена такая привилегия в Англии. Это многое говорило о его растущем влиянии на команду и о том, с каким уважением к нему уже относился его тренер.
Описывая те первые дни на «Олд Траффорд» и непосредственное влияние, которое он оказал на окружающих, Кантона позже сказал:
Я любил отдавать мяч туда, где его никто не ожидал, при условии, что это приносило результат. Игра становится более плавной, более удивительной. Когда ты знаешь, как это сделать, у тебя в десять раз больше возможностей, потому что игроки вокруг тебя знают, что ты можешь отправить мяч куда и когда угодно. Поэтому они ищут места. Марк Хьюз любил принимать мяч спиной к воротам и отдавать его — мы могли комбинировать в небольших зонах. Грубо говоря, план «Манчестера» на игру был таким: использовать Хьюза в качестве фокуса, я получаю мяч обратно, и еще до того, как я его получил, два вингера уже начали свой рывок.
Но с таким же успехом Эрик мог бы говорить о себе как о центре внимания своей команды, и не только на поле, где его товарищи по команде надеялись на него, чтобы обеспечить ритм своих атак; пресса также — в буквальном смысле — сосредоточилась на большом, быстром, техничном французе: в каждом репортаже «Юнайтед», который The Times печатала с момента его прибытия на «Олд Траффорд», был снимок Эрика. Когда подопечные Фергюсона открыли 1993 календарный год спокойной победой 2:0 над клубом третьего дивизиона «Бери» в Кубке Англии, вдохновение и голы им обеспечил молодой североирландец Кит Гиллеспи, но на прилагаемой фотографии больше всего вырисовывался именно фотография Эрика, как и пять дней спустя, когда к списку его жертв добавился «Тоттенхэм». На этот раз никто не мог сомневаться в том, кто стал катализатором победы со счетом 4:1, которая отправила «Юнайтед» на первое место в лиге по разнице мячей. «Команда Фергюсона может похвастаться многими выдающимися личностями, — писал репортер лондонской ежедневной газеты, — но только одна настоящая звезда: Конечно, Кантона». Удар головой принес Эрику четвертый гол в шести матчах лиги, после чего он выдал великолепный пас на Денниса Ирвина, и «Юнайтед» пронесся к финишной черте.
Свидетелем его выступления стал единственный британский игрок, которого Эрик причислял к своим футбольным героям: Джордж Бест, чей путь он впервые пересек в тот день. Мужчины обменялись взглядами, улыбками и кивками; ни один из них не нуждался в словах, чтобы признать присутствие родственной души. Бест, который разбирался в игре гораздо лучше, чем ему иногда приписывали, естественно, посвятил свою следующую колонку Кантона. «Если он продолжит в том же духе, этот клуб выиграет титул, — предсказывает он. — Вот насколько он важен для "Юнайтед". Он дал этой команде мозги. Честно говоря, у меня были сомнения по поводу того, что он впишется в команду, но он убедил меня, что всего за £1,1 млн. [Эрик на самом деле стоит на £100 тыс. больше] он является самым проницательным приобретением Алекса Фергюсона». Статистика подтвердила это суждение. До прихода Эрика «Юнайтед» забил всего четыре гола в девяти матчах. За девять игр, прошедших с тех пор, как он присоединился к команде, они забили двадцать два. Кантона раскрыл атакующий потенциал своей команды; он также дал им импульс, который был перенесен в их следующий матч, победу со счетом 3:1 над КПР 16 января, несмотря на то, что он пропустил поездку в Лондон из-за травмы. Его отсутствие было недолгим: он не участвовал в рутинной квалификации к пятому раунду Кубка Англии за счет другой скромной команды, «Брайтон энд Хоув Альбион», и возобновил игру одиннадцать дней спустя, как будто он все это время был там, в самом сердце мурлыкающего двигателя «Юнайтед».
«Ноттингем Форест» пропустил всего два гола, второй из которых Эрик создал, отдав пас на Марка Хьюза, но их могло быть гораздо больше. «Наша игра была великолепно настроена, — сказал позже Кантона о первом из своих многочисленных отличных матчей. — Нам не нужно было подстраиваться под соперника. [Перед играми] он [Фергюсон] больше говорил о деталях, о том, "не нравится ли киперу мяч на земле, какой фланг защиты слабее". Но он всегда заканчивал свои выступления словами: "А теперь наслаждайтесь". Веселитесь. Это великолепно, потому что ты работал всю неделю, и все было сделано для того, чтобы нам было весело».
И как как же им было весело — и их болельщикам. Точно так же, как Лидс влюбился в Эрика с первого взгляда, Манчестер, или, по крайней мере, его половина, с самого начала воспользовался своим французским талисманом, переняв знаменитое «У-а Кантона» «Копа» (одна из сторонниц, Джорджина Уильямс, даже взяла на себя труд научить этому песнопению своего попугая Родни; другая назвала в честь него жеребенка — лошадь выиграла скачки в Редкаре в июне 1993 года, несмотря на коэффициенты 12/1) и развернула триколор на трибунах «Олд Траффорд». С момента последнего поражения «Юнайтед» прошло двенадцать игр, и букмекеры признали их фаворитами в борьбе за чемпионский титул. Только яркая «Астон Вилла» Рона Аткинсона обладала достаточной силой, чтобы представлять реальную угрозу в течение четырех оставшихся месяцев сезона. Казалось, что «Норвичу», несмотря на все их аккуратное взаимодействие, не хватает твердости, необходимой для того, чтобы стать чемпионом. Более того, «Юнайтед» был готов усилить и без того грозный состав, и в феврале Алекс Фергюсон был предупрежден о возможной доступности 21-летнего ирландца, который стал опорой «Ноттингем Форест» Брайана Клафа: Роя Кина. Кин настаивал на продлении своего пребывания на «Сити Граунд» и настаивал на добавлении пунктов о побеге, если поступит новое контрактное соглашение. Вопрос был не в том, будет ли это сделано, а в том, когда «Юнайтед» сделает предложение, от которого Клаф не сможет отказаться. В конце концов, Фергюсону пришлось подождать до лета, чтобы заполучить своего игрока, но еще одно семя будущего доминирования его клуба было посеяно.
В самом конце января «Юнайтед» ненадолго запнулся, уступив три очка «Ипсвичу» (1:2), где Кантона подвергся такой тотальной атаке, которая заставила быстро уменьшающуюся группу сомневающихся задуматься о том, что он все еще может ослабеть под физическим давлением английского футбола; но он также добавил в свою коллекцию еще одну передачу (на этот раз на Брайана МакКлера), и когда неделю спустя «Шеффилд Юнайтед» посетил «Олд Траффорд», счет был обратным, Эрик получил свой пятый гол в девяти матчах за команду Алекса Фергюсона. Однако этой игре не уделялось много внимания. Речь шла уже о следующем матче, в котором манкунианцы встретятся с другой йоркширской командой. Кантона возвращался на «Элланд Роуд».
Эрик догадывался, что его ждет, но даже угрожающие послания, доставленные в его дом в Раундхэе (и заставившие Изабель опасаться за безопасность своей семьи), не заставили его осознать, какую злобную враждебность вызывает его имя в Лидсе. Если бы он представил, он, возможно, не удосужился бы написать открытое письмо своим бывшим болельщикам (согласно сообщению того времени), в котором он заверил их, что по-прежнему дорожит клубом, его менеджером и его болельщиками. Его появление из автобуса «Юнайтед» за семьдесят пять минут до начала матча вызвало шквал оскорблений, которые не прекращались в течение всего дня. Как писала газета The Times: «Ненависть в этом обличье — чистая, сжимающая кулаки, сквернословящая и непрекращающаяся — не нуждалась в переводе». Двумя днями ранее, в тридцать пятую годовщину мюнхенской авиакатастрофы, «Лидс» отправился на «Селхерст Парк», чтобы сыграть с «Уимблдоном». Для многих болельщиков игра мало что значила; они уже думали о визите «Манчестер Юнайтед», репетируя ненавистный праздник возвращения Кантона. Раздались скандирования: «С днем рождения, дорогой Мюнхен». Затем, 8 февраля, незадолго до того, как обе команды вышли на поле «Элланд Роуд», вокруг «Копа» появился надувной самолет. Плакат, которым приветствовали Эрика — «FOUTRE LE CAMP, CANTONA» («К черту, Кантона» на школьном французском) — выглядел по сравнению с ним безобидно, и, по правде говоря, Кантона был гораздо больше шокирован скандированиями о Мюнхене, чем оскорблениями, которые были обращены лично к нему. Несколько лет спустя, когда его спросили, что он чувствовал в течение этих девяноста минут бесконечных издевательств, он вспомнил об уродстве мюнхенских песнопений. Они произвели на него ошеломляющее действие. «Ничто не могло меня тронуть, — сказал он. — Я знал, что меня горячо встретят. Я ожидал этого. Если бы я был болельщиком "Лидса", я, вероятно, отреагировал бы так же. Это не было неожиданностью». Но другим игрокам «Манчестер Юнайтед», одним из которых был Райан Гиггз, было гораздо труднее справиться с этим опытом: «Враждебность публики по отношению к нему была злой, и мы все были просто счастливы уехать оттуда целыми и невредимыми», — сказал валлиец.
Как правило, Эрик чувствовал себя обязанным показать, как мало на него повлияли оскорбления. Неужели он провоцировал толпу? Не обязательно. Выражение отсутствия беспокойства было средством защитить себя. Таким образом, во время разминки, когда «Коп» уже говорил грязным голосом, он был последним игроком «Манчестер Юнайтед», покинувшим поле. Мой друг Дэвид Лакстон — болельщик «Лидса» — был в тот день на трибунах, прямо за воротами, в которые Эрик целился на тренировке. Когда настал момент возвращаться в раздевалку, утонув в океане шума, канализационном потоке, Кантона взял мяч, некоторое время почеканил им и откланялся, пробив в верхний угол ворот. Насмешки усилились с удвоенной силой, но, как вспоминает Дэвид, усилились из-за восхищения, которое толпа не могла не испытывать по поводу такого высокомерия («Мы должны были признать это — у этого парня были яйца»). Его бывшие товарищи по команде, которые не испытывали к нему враждебности, тоже были впечатлены. «Он был таким, каким был всегда, — рассказывал мне Гари МакАллистер, — его плечи были отведены назад, а грудь выдвинута вперед, с высокомерием стрелка».
Однако стрелок стрелял холостыми патронами. Игра завершилась нулевой ничьей, на что и надеялись полицейские (и руководство обоих клубов). Сам Эрик мало что сделал, за исключением дриблинга мимо двух защитников, за которым последовал удар, который голкипер Джон Лукич легко парировал ногами. Ему также была показана желтая карточка — «мягкое» предупреждение, наказание за толчок от мяча Джона Ньюсома. Стена ненависти «Копа» на несколько секунд поднялась чуть выше, и на этом все закончилось. Теперь он мог вернуться к футболу, который был всего лишь второстепенным зрелищем в театре ненависти на «Элланд Роуд». Это означало возвращение в сборную Франции, которая должна была сыграть с Израилем в Тель-Авиве в отборочном матче чемпионата мира девять дней спустя.
Вызов Эрика в сборную пришелся как нельзя кстати. Ему очень нужен был глоток свежего воздуха после того, как он вдыхал ядовитую атмосферу «Элланд Роуд». Его отсутствие, несомненно, нанесло ущерб «Юнайтед», который неожиданно вылетел из Кубка Англии от «Шеффилд Юнайтед», в то время как он готовился отпраздновать свой тридцатый матч. Евро-92 к тому времени был лишь плохим воспоминанием, отодвинутым еще дальше в его сознании из-за вполне реальной надежды на получение путевки на чемпионат мира 1994 года. Расслабленный Кантона находил время, чтобы пообщаться с журналистами в знакомой обстановке Клерфонтена. Находясь в мире с самим собой, он также полностью выражал себя на игровом поле. Жерар Улье выбрал оригинальную расстановку 4-3-3, в которой Эрик, расположившись чуть глубже, чем обычно, поддерживая нападающего Жан-Пьера Папена, а Патрис Локо и Давид Жинола занимали фланги. Эта роль мало чем отличалась от той, которую ему дал Алекс Фергюсон в «Юнайтед»: у него была свобода перемещаться туда, куда его вел инстинкт, и он забил великолепно выверенный первый гол, проскользнув на дальнюю штангу и замкнув длинную передачу Дидье Дешама. Единственным пятном на почти идеальной тетради было предупреждение, которое помешало ему принять участие в следующем матче сборной Франции, более сложном выезде в Австрию в марте (Ле Блю действительно испытывали проблемы в Вене без видения Кантона и выиграли только благодаря удару Папена).
Это правда, что некоторая недисциплинированность возвращалась в его игру. Вернувшись в Англию, еще одно предупреждение (третье в трех матчах за клуб и сборную) в победе над «Саутгемптоном» со счетом 2:1 привело к автоматической двухматчевой дисквалификации, которая вынудила его пропустить два решающих выездных матча в марте, из которых «Юнайтед» выиграл первый — против «Ливерпуля» — и проиграл предположительно более легкий второй против бодрого «Олдхэма». Это была первая дисквалификация Кантона в английском футболе. Однако вряд ли кто-то ее заметил: наказания были скорее неуклюжими или раздражительными, чем злонамеренными, и к тому времени, когда 27 февраля «Юнайтед» разгромил «Мидлсбро» со счетом 3:0, разговоры шли об очередном потрясающем выступлении, свидетелем которого был мой друг Майкл Хендерсон, журналист Guardian в то время. «Кантона никогда не будет выглядеть естественно в английском футболе, — написал он. — Мастерам редко это удается. Есть что-то от поэта в его презрении к беспорядку вокруг него, и он достаточно бескорыстен, чтобы снабжать других многими из своих лучших строк».
Много лет спустя я напомнил Майклу об уместности его замечаний. Эту «неестественность» часто ошибочно принимали за неспособность адаптироваться, сказал я ему, и он был одним из немногих англичан, которых я встречал, кто понимал это так рано в карьере Эрика в «Юнайтед». «Я написал такое? — Майкл усмехнулся. — Это было неплохо». Да, так оно и было, и то, что за этим последовало. Ни один мяч не является слишком сложным для того, чтобы его оглушить или усмирить, — продолжает он, — поэтому он является идеальным проводником для других игроков, видя возможности раньше, чем они, и имея возможности для достижения этих целей». В тот день, если бы не мастерство Стивена Пирса (отвергнутого «Манчестер Юнайтед») в воротах «Боро», Эрик завершил бы матч третьим хет-триком в своей английской карьере. Вместо этого ему пришлось довольствоваться единственным голом, третьим у «Юнайтед», его последним вкладом в борьбу его команды за титул перед тем, как его дисквалификация была активирована.
Когда он вернулся на поле 14 марта, два клуба разделили лидерство в турнирной таблице: «Юнайтед» и «Астон Вилла», чей следующий матч должен был состояться на «Олд Траффорд», к радости спутниковых трансляций. Андрей Канчельскис уступил место Эрику, чья величественная игра вызвала сравнения с тем, как Деннис Вайоллет организовывал атаки «Юнайтед», когда у руля стоял Мэтт Басби. Команда Рона Аткинсона с самого начала излучала уверенность и вышла вперед благодаря Стиву Стонтону, а затем Кантона головой замкнул прострел Денниса Ирвина на Хьюза, который сравнял счет; 1:1 так и сохранилось, несмотря на то, что Кантона продемонстрировал невероятную выносливость и воображение, но был задушен вдохновенным Марком Босничем в воротах «Виллы». Возможно, из-за того, что их превосходство не было вознаграждено в тот раз, подавленный «Юнайтед» не смог избавиться от коллективного оцепенения, когда странно бесстрастное манчестерское дерби закончилось с идентичным счетом. Эрик, как и все его товарищи по команде в первом тайме, искупил свою вину, забив отличный гол, сравняв счет в конце игры, но серия «Юнайтед» была остановлена, и третья подряд ничья — 0:0 с «Арсеналом», где Дэвид Симэн не смог помешать Кантона, когда тот одним движением развернулся и пробил по воротам — вызвала опасения повторения предыдущего сезона, когда «Лидс» смог воспользоваться нервозностью «Юнайтед» в заключительном отрезке матча. К счастью для Алекса Фергюсона, «Норвич» оказал его команде хорошую услугу, обыграв в тот же день «Виллу» со счетом 1:0. «Юнайтед» не побеждал уже четыре матча, но все еще оставался в борьбе, отставая от норфолкцев на одно очко и имея игру в запасе, и следующая игра должна была состояться на «Кэрроу Роуд», победа в которой позволила бы им снова обойти лидеров.
Радио было включено в автобусе, который вез «Юнайтед» на стадион, и принесло им новость о победе «Виллы» над «Ноттингем Форест» незадолго до начала матча. «У нас не было другого выбора, кроме как победить в Норвиче, — объяснял позже Эрик, — иначе мы бы отставали на четыре очка. Это был поворотный момент. Мы провели идеальную игру. Мы играли в идеальный футбол». Это могло быть королевское «мы», поскольку Кантона, «такой удивительно хладнокровный в управлении, с таким быстрым взглядом», по словам одного из многих завороженных репортеров, обеспечил возрождение «Юнайтед» своим рвением, а также артистизмом. Первый гол манкунианцев продемонстрировал способность Эрика задавать и изменять ритм игры, как дирижер вызывает легато в музыкальной фразе. Он держал мяч ровно столько, сколько нужно, чтобы Райан Гиггз вышел из офсайда, получил не столько пас, сколько подношение, и обошел вратаря «Норвича», выведя свою команду вперед. В третьем он предстал в образе финишера, реализовав прямой шанс после самоотверженного удара Пола Инса: это был его восьмой результативный удар в семнадцати матчах за «Юнайтед». «Норвич» проиграл со счетом 1:3, и за шесть матчей до конца чемпионата все сводилось к одному вопросу: кто «Юнайтед» или «Вилла» лучше всего выдержит давление?
Послужной список двух задействованных менеджеров не предвещал ничего хорошего ни для того, ни для другого. Алекс Фергюсон сменил Рона Аткинсона на «Олд Траффорд» в ноябре 1986 года после катастрофического начала того сезона, когда «Юнайтед» почувствовал первые лучи тепла от того, что итальянцы называют футбольным inferno [адом]. «Большой Рон» продержался в Манчестере чуть больше пяти сезонов — достаточно долго, чтобы выиграть два Кубка Англии и упустить чемпионский титул в 1985/86 годах, после того как его команда одержала десять побед подряд. Собственные результаты Фергюсона во внутренних соревнованиях были лучше, чем у Аткинсона, но не намного: один Кубок Англии (в 1990 году), один Кубок Лиги (в 1992 году) и два вторых места в высшем дивизионе (в 1988 и 1992 годах), что, по мнению многих, сделало его «чокером» [Игрок или команда, проигрывающая встречу, тратя преимущество, под воздействием эмоций, прим.пер.], когда дело доходило до приза, на который смотрели все болельщики «Манчестер Юнайтед». Ошеломляющий успех над «Барселоной» в финале Кубка обладателей кубков 1990/91 дал ему передышку, которой было отказано Аткинсону. Удача, здравый смысл и Эрик Кантона помогли ему использовать его в полной мере, в таких пропорциях, которые было бы глупо устанавливать. Но удача определенно была на первом месте, причем в двух случаях.
10 апреля доблестный «Шеффилд Уэнсдей», казалось, был обречен завоевать очко на «Олд Траффорд», когда обе команды забили по голу после 90 минут. Этот результат дал бы «Вилле» (которая сыграла вничью 0:0 с «Ковентри») преимущество в два очка над своими соперниками, но судья Джон Хилдич не смог довести свисток до губ и, по необъяснимым причинам, позволил сыграть дополнительные 8 минут 30 секунд в тот день, Стив Брюс забил победный гол головой за несколько секунд до того, как Хилдич вспомнил, что пора возвращаться домой. Алекс Фергюсон мог позволить себе пошутить. «Мы начали играть только на 99-й минуте», — говорит он. Теперь «Юнайтед» опережал «Виллу» — 69 очков против 68. Два дня спустя не столько удача, сколько чудо или два позволили им выиграть 1:0 в Ковентри, перечеркнув замечательную победу «Виллы» с тем же отрывом на «Хайбери». Эрик играл с растяжением запястья, при котором врач команды отказался вводить обезболивающее, пока мучительная боль не заставила его уступить свое место Брайану Робсону — который был настолько не в форме, что решил вообще опуститься на скамейку запасных и отдать повязку капитана Стиву Брюсу. Грубая ошибка вратаря Джонатана Гулда из «Ковентри» подарила гол Деннису Ирвину, а удар Роя Вегерле отскочил от стойки Петера Шмейхеля и покатился вдоль линии ворот, не пересекая ее. Катастрофа была предотвращена — на сантиметры.
Но удача не нуждалась во вмешательстве, когда «Челси» появился на «Олд Траффорд» 17 апреля и был разгромлен со счетом 3:0. Лондонский клуб в последний раз уступал в Манчестере шестнадцатью годами ранее, когда «Юнайтед» в последний раз выигрывал титул, и, возможно, эта едва достоверная статистика (упоминаемая в каждом превью матча) помогла игрокам Фергюсона сконцентрироваться на своей задаче гораздо более тщательно, чем это было в их предыдущих матчах. Возможно также, что они помнили, как почти год назад их неудача в победе над «Челси» при подобных обстоятельствах открыла дверь для «Лидса», чтобы выиграть трофей. Ли Шарп танцевал на фланге, Кантона выполнил финальный пируэт, забив свой восемнадцатый гол в сезоне во внутренних турнирах Англии, что стало удивительным возвращением для игрока, чье будущее осенью висело на волоске. Тем не менее, «Вилла», которая играла на следующий день, ответила тем же и обыграла другую команду Манчестера со счетом 3:1 — к радости некоторых болельщиков «Сити». «Юнайтед», который мог похвастаться значительно лучшей разницей мячей (+31 против +22), сохранил преимущество, но остался в одном шаге от катастрофы.
Но именно «Вилла» взорвалась, пропустив два гола в течение первых пятнадцати минут своего визита к «Блэкберн Роверс», и в итоге проиграла со счетом 0:3 на «Ивуд Парк». «Юнайтед» также показал не самое убедительное шоу в матче с «Кристал Пэлас», находящимся под угрозой вылета: команды по-прежнему играли вничью 0:0 на шестьдесят пятой минуте, когда Кантона и Хьюз объединились, чтобы открыть счет, валлиец завершил комбинацию одним из своих фирменных ударов с лета. Эрик также отдал пас, который вывел Пола Инса на второй гол «Юнайтед», который фактически завершил игру как соревнование и фактически принес своей команде титул, поскольку одной победы в последних двух матчах было бы достаточно, чтобы отразить удар «Астон Виллы». Как и в предыдущем сезоне, когда он наблюдал за победой в чемпионате с дивана Ли Чепмена, трофей упал на колени Кантона еще до того, как он успел зашнуровать бутсы. Полузащитник «Олдхэма» Ник Генри пробил с левой ноги мимо Марка Боснича в 15:30 2 мая, и его команда удержала свое небольшое преимущество перед 35 000 ошеломленными болельщиками «Астон Виллы». Долгое ожидание закончилось: когда «Манчестер Юнайтед» вышел на поле двадцать четыре часа спустя против «Блэкберн Роверс», он стал чемпионом впервые с 1967 года.
Несколько лет назад я начал составлять, как я надеялся, англо-французский/французско-английский футбольный словарь, который поможет мне в работе переводчика и для которого у меня была смутная надежда найти издателя. Это было очень интересное задание. Я не мог бы и мечтать о более четкой иллюстрации пропасти между нашими футбольными культурами. Казалось, что французы (и, конечно, испанцы, итальянцы и, хотите верьте, хотите нет, немцы) имели в своем распоряжении целый арсенал описательных слов и фраз, которые моим английским коллегам по прессе еще только предстояло придумать. Впервые я столкнулся с проблемой, когда пытался найти эквивалент выражению «l'amour du geste», которое Эрик всегда любил использовать. «Geste» не имеет эквивалента, если только вы не принимаете слово «мастерство», которому не хватает (возможно, чрезмерного) благородства французского существительного, чья семантическая история заключает в себе как ловкость рук (или ног в данном случае), так и рассказы о рыцарстве (которые мы называем chansons de geste); Кантона в роли сэра Ланселота — теперь есть идея для кастинга). У англичан было «nutmeg» [обыгрыш между ног] вместо «petit pont» («маленький мостик», говорящее само за себя); но нет «grand pont» («большой» или, скорее, «длинный мост», когда атакующий игрок, как правило, вингер, пробивает мяч мимо защитника с одной стороны и мчится с другой, чтобы завладеть им). Все остальное было «скидкой». Я не смог найти приблизительное значение для «aile de pigeon» («голубиное крыло», конечно), удивительно запоминающегося семантического ярлыка для одного из самых элегантных футбольных жестов: бегущий вперед, игрок получает мяч немного позади себя и, придавая своей ноге форму птичьего крыла, «прокидывает» перед собой внешней стороной бутсы. У нас также есть «madjer», названный в честь восхитительного марокканского игрока Рабаха Маджера, удар пяткой за стоячей ногой, который используется только тогда, когда это попытка забить гол. И «coup du sombrero», специальный прием Патрика Виейра, который включает в себя подбрасывание мяча — обычно с лета — над головой соперника (отсюда и «сомбреро»), прежде чем возобновить контроль над ним с другой стороны. В качестве прекрасного примера посмотрите знаменитый невероятный обыгрыш Кантона за «Лидс» против «Челси» в конце сезона 1991/92, когда бедный Пол Эллиотт убедительно изобразил стойку для шляпы — дважды. Или посмотрите, как Пол Гаскойн обманул Колина Хендри и забил свой самый известный гол за сборную Англии на «Уэмбли». Есть много других подобных слов — «feuille morte» («мертвый лист» — удар, нанесенный с очень малой силой, который полагается на точность и внезапность, чтобы влететь в верхний угол вратаря, используется почти исключительно для штрафных ударов), и «coup du foulard» («трюк с платком») — лишь два из самых популярных в моей родной стране. Даже такой базовый навык, как «déviation» (пас в касание, при котором траектория мяча просто изменяется из-за контакта с внешней стороной стопы), снова называется «скидка». Что меня больше всего удивляет, так это то, что это не было диковинным мастерством, которое оказалось за пределами таланта футболистов британского происхождения. Все они были в репертуаре Джорджа Беста, Робина Фрайдея и Криса Уоддла. «Удивительный удар Пеле» (без касания мяча) по воротам уругвайского вратаря Ладислао Мазуркевича на чемпионате мира 1970 года был показан по BBC множество раз, но Барри Дэвис или Джон Мотсон не знают, как описать этот удар, не прибегая к пересказу. Но мы не говорим об уникальных изобретениях, таких как «удар пяткой вперед» Фернандо Редондо, который привел к одному из величайших голов в истории европейских кубков, когда мадридский «Реал» обыграл «Манчестер Юнайтед» со счетом 3:2 в первом матче полуфинала Лиги чемпионов 1999/2000 годов. Это навыки, которые пробует каждый уличный футболист в мире, будь то из Сан-Сальвадора-да-Баия, Шеффилда или Ле-Кейоль. Удивительно то, что англичане так и не разработали словарный запас, который позволил бы им ссылаться на некоторые из самых балетных, а иногда и эффективных выражений таланта футболиста на тренировочной площадке, в отчетах о матчах или в разговорах в пабах. Может ли быть так, что такие причудливые фильмы считались и до сих пор считаются нечестной игрой, «не крикетом», если хотите? Могут ли они быть восприняты как слишком высокомерные, противоречащие истинному духу игры?
В первые два сезона Эрика, особенно в тех редких случаях, когда ему не удавалось зажечь игру «Манчестер Юнайтед», репортеры и обозреватели быстро, часто до смешного, отмечали эксцентричность «яркого иностранца» (выражение, использованное Эмлином Хьюзом, как вы помните, для характеристики Кантона на следующий день после его перехода из «Лидса» в «Манчестер Юнайтед»); именно они, по их мнению, и стали гибелью его команды, которой нужны были «подкаты в последнюю секунду» (кстати, во французском языке нет эквивалента этому слову), а не игры пяткой и, да, «скидки». Теперь, когда футболисты британского происхождения составляют менее половины стартовых составов в Премьер-лиге, стоит вспомнить, как в начале 1990-х годов подозрительность, а не ожидание, сопровождала появление так называемых «импортеров» в английской лиге. Кантона подыгрывал всем предрассудкам традиционалистов, которые правили, играли и наблюдали за игрой; он усиливал эти предрассудки в той же мере, в какой демонстрировал их поверхностность; и своим успехом доказал, что они совершенно лишены здравого смысла, ведя себя именно так, как ожидают от него его самые яростные критики. Он был непредсказуем, неразборчив, явно неукротим; он также принес четыре чемпионских титула клубу, который провел двадцать шесть лет в пустыне. Словесные оскорбления, которыми он встречался на всех стадионах Англии, кроме «Элланд Роуд» и «Олд Траффорд», конечно, не сильно отличались от мнений многих комментаторов: это было грубое и жесткое преувеличение их высказываний. Такие болельщики, вероятно, согласились с характеристикой Эмлина Хьюза как «мрачного, задумчивого француза» «Манчестер Юнайтед». Его комментарий был, если мне простят этот оксюморон, грубой квинтэссенцией инстинктивного неприятия экспертом француза, который воплощал в себе все самое чуждое в иностранце. Тем, кто сомневается в величии Кантона, не мешало бы вспомнить, за кем было последнее слово в этой конкретной битве.
***
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
Если хотите поддержать проект донатом — это можно сделать в секции комментариев!
