Дэвид Виннер. «Блистательные оранжевые» финал
***
«Нидерланды, страна, подарившая нам артистизм тотального футбола, вчера вечером прибегла к тактике, которая обычно используется в боях в клетке. Это был не футбол. Это был роллербол» Daily Telegraph
Вчера мы с Валерией прилетели из Рима и обнаружили, что Амстердам тонет в почти тропической жаре и предматчевом напряжении. Сегодня вечером состоится самый важный матч Голландии за последние тридцать два года, момент, который, как мне казалось, я больше никогда не увижу. В финале чемпионата мира Голландия встретится с Испанией. Почти невероятно, но у Нидерландов Берта ван Марвейка и Арьена Роббена есть шанс выиграть трофей, который ускользнул от Кройффа, Крола и Бергкампа. Голландия в ФИНАЛЕ ЧЕМПИОНАТА МИРА! Возможно, они играли не в самый красивый футбол, но они определенно заслуживают заглавных букв. Я до сих пор с трудом в это верю.
Вчера вечером, когда температура упала, мы сидели вместе на северной стороне Эй-Джей, наблюдая за одетыми в оранжевое людьми, веселящимися на лодках. Мы восхищались вечным чудом мягкого света города. Мы слушали, как волны плещутся о Нордвал. За последние несколько лет центр тяжести Амстердама сместился на север. Изогнутые, парящие, постмодернистские конструкции из стекла и теперь теснятся по бокам гигантского водного пути, и город нашел еще один способ быть красивым. Мимо проходил пожилой марокканец со слуховым аппаратом, сел на скамейку и помахал рукой. Мимо пронесся мужчина в моторизованной инвалидной коляске, украшенной патриотическим оранжевым цветом, с футбольными песнями, звучащими из бортового радиоприемника, и радостно улыбнулся «привет». «Знаешь, мы должны вернуться и жить здесь, — сказала Валерия, — тут так дружелюбно».
Позже, когда мы ехали на трамвае к новому дому Ауке и Дидо, погода испортилась до ужаса. Шторм сократил видимость до нескольких метров и превратил велосипедные дорожки в бурлящие импровизированные каналы. В какой-то момент возле недавно расхламленной площади Рембрандта стрелки были забиты, и водителю пришлось выходить и форсировать проезд ломом. Когда он вернулся, промокший до нитки, пассажиры взревели от восторга и аплодировали ему. Вспышки молний освещают Мидденвег, как дом с привидениями.
Путь Голландии к финалу стал странным плодом последнего поворота голландского футбола и его вечно интересной психологической истории. Слишком хорошо зная о травмирующих прошлых неудачах, тренер ван Марвейк, удивительно спокойный бывший игрок «Фейеноорда», набирает обороты со странно однобокой командой. Нет ничего плохого в его атаке, где лидируют стильный Робин ван Перси из «Арсенала», неудержимый Уэсли Снейдер из «Интера» и возрожденный чудо-вингер «Баварии» Арьен Роббен. Защита, однако, в соответствии с культурой, которая никогда не была заинтересована в обороне, выглядит второсортной. Парадоксально, но слабость его обороны заставляет ван Марвейка играть от обороны, с двумя разрушительными полузащитниками прямо перед задней линией. Но Голландия выиграла все свои отборочные матчи чемпионата мира (чего никогда не удавалось Total Footballers) и, прежде чем отправиться в Южную Африку, сыграла пару блаженных разминочных матчей, демонстрируя радостный, свободный атакующий футбол. Легкость и стиль, с которыми они разгромили Гану со счетом 4:1 и Венгрию со счетом 6:1, предвещали великие свершения. Но с тех пор, как почти четыре недели назад турнир стартовал, Голландия подарила нам зажатый, боязливый, оборонительный, неловкий турнирный футбол, как старая Италия, только без стиля. Голландия обороняется глубоко и бьет на контратаках, даже против Японии и Дании. В настоящее время опробована совершенно новая голландская концепция. Ван Марвейк говорит, что приехал в Южную Африку не для того, чтобы повеселиться или поиграть в красивый футбол, а для того, чтобы выиграть чемпионат мира. Его игроки придерживаются того же мнения: «У нас есть миссия», — говорят они все, и это похоже на Джейка и Элвуда из фильма «Братья Блюз».
Там, где команды Старой Голландии красиво проигрывали, новые ребята говорят нам, что они счастливы некрасиво победить. На самом деле, за исключением оранжевых футболок, почти все в голландской команде кажется не голландским. Они выступают единым фронтом; они дисциплинированы и эффективны. В четвертьфинале против более техничной и физически превосходящей Бразилии Голландия прошла вперед благодаря чистой психологической силе, что стало ошеломляющим новшеством. Как будто Голландия 2010 превратилась в Западную Германию середины 1980-х годов. Потенциально зловещий решающий момент наступил в полуфинале против Уругвая. Первый гол Голландии напомнил о былых временах, когда капитан Джованни ван Бронкхорст забил великолепным дальним ударом, как Арье Хан в матчах против Италии и Западной Германии в 1978 году. Но за несколько минут до этого полузащитник Марк ван Боммел грубо сфолил на уругвайском защитнике, которому повезло, что ему не сломали ногу. Что характерно, именно беспринципный ван Боммел и его коллега по полузащите Найджел де Йонг, а не ван Бронкхорст, стали новыми народными героями среди молодых одетых в оранжевое людей в Голландии, которые веселятся и смотрят игры на больших экранах. Перед сегодняшней игрой с Испанией ван Боммел, который является зятем ван Марвейка, изложил новую философию: «Мы должны прекратить говорить о том, что произошло в 1974 году». С прагматизмом была заключена фаустовская сделка. А все мы помним, что случилось с Фаустом.
В Нидерландах, скорее, sotto voce [полушепотом], ведутся мучительные дебаты. Одна из точек зрения представляет собой версию библейского вопроса: «Какая польза человеку, если он выиграет весь чемпионат мира и потеряет свою собственную душу?» В своей колонке для NRC Handelsblad мой друг Ауке Кок, с которым я буду смотреть финал, предположил связь между прагматизмом ван Марвейка и политикой Герта Вилдерса, популистского антиисламского политика, чья партия PVV стала третьим по величине политическим блоком в Нидерландах на июньских выборах. Ауке подвергся широкой критике за это «абсурдное» преувеличение. Всегда вдумчивый Пол Шеффер высказывает аналогичную точку зрения, но в более мягком ключе. В то время как тотальный футбол был отчасти продуктом оптимизма и уверенности той эпохи, новый голландский стиль отражает более осторожную и боязливую нацию: «Мы ищем безопасности, мы менее свободны. Мы не полностью теряем свою душу, но, возможно, мы теряем её половину. Это также можно назвать реализмом. Как общество, мы осознали свою уязвимость, поэтому у нас есть более трезвое представление о том, что мы можем сделать, кем мы можем быть. Более свободное, возвышенное представление о том, что мы представляем в мире, немного потерялось за последние десять лет. Сейчас мы менее интересны, потому что мы менее самобытны. Теперь мы концентрируемся на результате, и не переживаем, приятно ли за ним наблюдать. Мы стали более средними, и парадокс заключается в том, что, возможно, будучи средними, мы выиграем чемпионат мира. Большинство людей, с которыми я разговариваю, испытывают очень смешанные чувства. Энтузиазм и неверие. Как нам удалось обыграть Бразилию? Бразилия проиграла так, как раньше проигрывала Голландия». Иными словами, новый стиль выражает более суровую реальность. «Жестокая сделка современного футбола заключается в том, что просто невозможно выиграть, играя очень привлекательно. Кажется, нельзя быть невиновным и победить. И это ужасно, потому что победа олицетворяет силу. В политике нельзя стать президентом Соединенных Штатов и быть нравственным, и я не думаю, что можно выиграть чемпионат мира невинным способом. В последние сорок лет, наблюдая за голландской сборной, мы любили побеждать, но для нас важнее было играть в красивый футбол. Теперь мы видим, что гол ван Бронкхорста возможен только из-за фола ван Боммела. За победу приходится платить».
В других местах другие комментаторы считают, что сорок лет морального превосходства Голландии в красивом проигрыше дали ей моральное право победить немного некрасиво, хотя бы в этот раз. Да, команда играет некрасиво, но все равно носит цвета красивого футбола. Таким образом, победа на Кубке мира была бы похожа на то, как если бы голливудский актер получил Награду за жизненные достижения на церемонии вручения премии Оскар. Однако большинству населения, особенно молодежи, для которой Деннис Бергкамп является далеким воспоминанием, не говоря уже о Репе и Ренсенбринке, буквально все равно, как играет Голландия. Они просто счастливы, как и фанаты по всему миру, получить титул под открытым небом.
Сегодняшнее противостояние с Испанией также имеет настолько необычный поворот, что его мог придумать только сценарист, очарованный юнгианским командами зеркальности и тени: путь Голландии к титулу чемпиона мира преграждает более аутентичная версия их лучших качеств. Это связано с тем, что сейчас именно Испания играет в голландский футбол. Это вина и достижение Йохана Кройффа. Двадцать лет назад, будучи тренером «Барселоны», Кройфф начал процесс, изменивший испанский футбол. Иберийцы, когда-то славившиеся своим боевым футболом и брутальными защитниками, теперь специализируются на изысканных быстрых передачах и всестороннем творчестве. Команда мечты Кройффа положила этому начало, Луи ван Гал и Франк Райкард продолжили ее, когда тренировали Барсу, а нынешний замечательный тренер «Барселоны» Пеп Гвардиола является самым пылким учеником Кройффа. «Барселона» играет в чистейший, откровенно кройффианский тотальный футбол, и он перешел и на национальную сборную, несмотря на более осторожные стратегии Висенте дель Боске, старого игрока мадридского «Реала». Таким образом, сегодняшняя сборная Испании состоит в основном из игроков «Барселоны», так же как сборная Голландии в 1974 году состояла в основном из игроков «Аякса» или бывших игроков «Аякса», одетых в оранжевое. Неудивительно, что Кройфф сказал на этой неделе, что Испания играет в футбол лучше, чем Голландия — они наиболее верны его ви́дению. Между тем, голландцы, хотя и взволнованы тем, что играют в финале, чувствуют себя ужасно уязвимыми. Их слабая оборона, которая сама по себе является пережитком доктрины Кройффа, заставляет голландцев опасаться поражения с разницей в несколько мячей. До сих пор в турнире Голландия играла скучно, но в целом честно. Вчера ван Боммел зловеще объявил о голландской стратегии против Испании Кройффа: «Нам придется вскрывать их полузащиту и не давать играть их плеймейкерам. Это наша самая большая миссия».
Сегодня утром на улице Мидденвег мы проснулись от звона колоколов Мучеников Горкума, церкви, в которой прошло католическое детство Луи ван Гала. Вместе с Аукой, Дидо и их волшебными, умными дочерьми мы прогуливались по парку через дорогу. Мы фотографировали аистов, гнездящихся в заброшенных дымоходах, ели appelgebak [яблочный пирог] в величественном ресторане парка. И все это время напряжение от давления приближающегося события, мечты о чемпионате мира, становилось все более осязаемым, подавляющим, сокрушающим, удушающим. Я просто не знаю, чего ожидать. Я слишком напряжен, чтобы мыслить рационально. Я вновь поражаюсь способности игроков вообще функционировать под присмотром наблюдающей за ними планеты. Я хочу, чтобы Голландия выиграла хотя бы раз, хотя бы раз. По всему парку я повсюду замечаю едва уловимые оранжевые выражения одной и той же надежды: маленькая девочка с прядью ленты, заплетенной в светлые косы; официантка с кокетливым шелковым цветком; маленький оранжевый значок на руле велосипеда. Потом пошел дождь. Потом снова стало солнечно. До финала осталось четыре часа. За окном все больше людей в оранжевом едут на велосипедах к Музейной площади, чтобы посмотреть на гигантские экраны. Пора готовиться.
Меня вдруг охватило желание вообще не смотреть матч. Я подумываю о том, чтобы отправиться в Блаубрюг и просто сидеть там, слушая стоны и крики города. Если игра закончится тем, что толпы людей выйдут молча, качая головами, я буду знать все, что мне нужно знать. С другой стороны, если люди начнут выбегать из зданий с криками радости и бросаться в реку, я узнаю. Я также знаю, что не могу справиться с тем, что не знаю каждый момент времени. Голландия может победить. Они также могут проиграть настолько серьезно, что будут унижены. У меня есть маленькая мальчишеская фантазия, в которой голландцы внезапно вновь обретают свой характер, атакуют Испанию в вихревой манере и забивают как минимум три быстрых гола (ван Перси два и Роббен).
После некоторых переговоров между мной и Валерией все было решено. Мы будем наблюдать за игрой вместе с семьей Ауке в Cafe de Prins на краю Йордана. Но сначала мы прокатимся по городу. Валерия одета в свое великолепное оранжевое платье. На мне оранжевая футболка с надписью «DADA», цифрой 0 и слоганом «Каждый сам себе футболист». Весь город наполнен оранжевым, движением и шумом, люди дуют в вувузелы и радостно кричат. На Музейной площади собрались десятки тысяч человек. Очень жарко, светло и громко, много пива и веселья. Раньше я жил за углом отсюда. Я никогда не видел его таким. Оранжевые люди роятся на поросшей травой покатой крыше супермаркета Albert Heijn. Толпа огромна. Шум звуковых систем неописуемый.
В конце концов мы добираемся до Де Принса, потного и полного друзей. Перед игрой все поют голландский гимн «Вильгельмус», в том числе строчку об испанском короле, которая сегодня кажется более чем обычной: «Короля Испании / я всегда почитал». Так получилось, что короля сегодня здесь нет, но есть его королева София: она находится прямо на стадионе рядом с наследным принцем Голландии Виллемом-Александром.
Матч начинается и сразу же становится ужасным: Испания разрывает нервничающих голландцев. Потихоньку голландцы заявляют о себе, и игра становится наполнена нервами и фолами, в основном голландскими. В какой-то момент Де Йонг и Хаби Алонсо сталкиваются, и Алонсо остается на земле. Невозможно увидеть, что произошло, до повтора, на который толпа в пабе реагирует шокированными вздохами, воплями возмущения и криками «Красная карточка! Красная карточка!» Де Йонг, мускулистый голландец, вонзил бутсу аккурат в грудь испанца. Невероятно, но английский арбитр не удалил Де Йонга. Чуть позже ван Боммел скосил сзади Иньесту. Невероятно, но арбитр также не удалил его. Уэсли Снейдеру также повезло увидеть лишь желтую карточку за очередной фол. Ко мне наклоняется мужчина и говорит: «Вам придется написать новую книгу и назвать ее "Криминальный апельсин"». Много позже Саймон Купер, который был на стадионе в Йоханнесбурге, расскажет мне, что он видел вживую: голландцы, казалось, реализовывали просчитанный план нападения на испанских игроков по всему полю, ловко следя за тем, чтобы не допускать штрафные удары близко к своим воротам. Идея, очевидно, заключалась в том, чтобы выбить из игры испанских креативных игроков. «Это похоже на то, что сказал Брайан Глэнвилл, когда Макфарланд в 1973 году подкатился под польского форварда, чтобы тот не смог забить: "Как только вы достигнете такого уровня цинизма, больше не будет смысла играть в игры"».
Остальное вы знаете. В игре, которая вскоре будет объявлена самым грязным и отвратительным финалом в истории чемпионатов мира, Голландия во втором тайме прибавила. Они даже были в нескольких миллиметрах от победы, когда Арьен Роббен, выйдя один на один, пробил и голкипер Касильяс пяткой сумел отразить удар. Было четырнадцать желтых карточек, девять из них для Голландии, прежде чем Джонни Хейтинга был удален за две минуты до конца дополнительного времени. Роббену и испанцам Пуйолю и Иньесте повезло, что их так же не удалили. Каким-то образом, чем дольше продолжался матч, тем больше я был уверен, что дело дойдет до серии пенальти, и Голландия, которая, по общему мнению, тренировалась как демоны, выиграет. Однако за четыре минуты до конца из-за плохого судейства и хорошей игры испанцев Иньеста забил победный гол. Огромные, тихие оранжевые толпы выплеснулись на улицы Амстердама, хотя боли и шока, которые сопровождали жестокие поражения в 1974, 1978, 1998 или 2000 годах, было немного. Огромное оранжевое море бесшумно брело по Лейсдестрату к Центральному вокзалу. Возвращаясь домой на велосипеде, Ауке упомянул о параде на канале, который должен был приветствовать вернувшуюся голландскую сборную через два дня, во вторник. «Может быть, сейчас его отменят?» — рискнул предположить я. «Конечно, — ответил Аук. — Зачем кому-то на него идти?»
Оглядываясь назад, можно сказать, что первый намек на то, что что-то может пойти не так с голландцами на чемпионате мира 2010 года, появился в телевизионной рекламе, сделанной исключительно для голландцев. Источник был безупречен: компания Nike. У Nike тесные отношения со многими игроками из Голландии и с KNVB (Голландской футбольной ассоциацией), и они поняли то, что все остальные упустили: Оранье Ван Марвейка будет отличаться от всех предыдущих воплощений. В рекламном ролике, разработанном девятью месяцами ранее и вышедшем в эфир незадолго до чемпионата мира по футболу, капитан сборной Нидерландов Джованни ван Бронкхорст, звездные полузащитники Уэсли Снейдер, Рафаэль ван дер Ваарт и другие тренируются с интенсивностью солдат, готовящихся к войне. Барабаны бьют на военный манер. Звезды с мрачными лицами потеют и страдают. А серия подписей оранжевыми буквами излагает радикально новую философию: «Слезы радости состоят из пота»... «Уничтожьте эго, начиная со своего собственного»... «Разбейте им сердца, украдите их поклонников». Прежний индивидуализм, веселье и артистизм ушли в прошлое. Новыми ценностями стали дисциплина, преданность и сила. Игроки обнимаются, как товарищи, и маршируют вместе по коридору, как бешеные псы. Тем временем оранжевые массы ликуют. Если не видеть, как из облаков спускается трехмоторный самолет с великим лидером, то сообщение вряд ли может быть более тревожным. История Кройффа была явно пренебрежительной: «Футбол не Тотален без победы», — иронизировала реклама, и «Красивое поражение — это все равно поражение».
После финала голландцы обвинили в своем поражении английского арбитра Говарда Уэбба. Робин ван Перси (один из игроков, которые, как говорят, были наиболее недовольны тактикой ван Марвейка) пожаловался, что Уэбб не удалил Иньесту. «Что делал этот человек? — спросил Ван Перси. — Он допустил три грубые ошибки в дополнительное время финала чемпионата мира. Поверьте, это действительно больно». Другие смотрели на это иначе. Эксперт BBC Алан Хансен обвинил голландцев в том, что они перешли от Тотального футбола к «Тотальному бандитизму». Британские газеты называли людей в оранжевом «Грязными голландцами» и «Сапогами войны». Daily Mirror обвинила Голландию в «самом циничном финале чемпионата мира, который когда-либо видели», и заявила, что победа Голландии не только стала бы триумфом плохого над хорошим, но и могла бы даже разрушить сам чемпионат мира. На первой полосе крупнейшего британского таблоида The Sun была опубликована пугающая фотография удара в стиле кунг-фу Де Йонга на Хаби Алонсо и объявляла голландцев «позором футбола». Аргентинская Olé писала, что победа Голландии «была бы скандалом». Итальянская газета La Repubblica написала, что это была игра между «танцорами и бандитами». Газета The New York Post писала, что нация, которая изобрела Тотальный футбол, «прибегла к Тотальному фолу... Команда, которая когда-то олицетворяла класс, опустилась до грубости, играя в циничную, грязную, граничащую с грязью игру». Президент ФИФА Зепп Блаттер отказался комментировать тактику голландцев, но сказал: «Финал был не совсем таким, как я ожидал с точки зрения честной игры». Меньшинство голландской прессы — колумнисты, такие как Берт Вагендорп в De Volkskrant — также были настроены крайне критично. Одна из газет отметила, что Нидерланды потерпели двойное поражение: и на футбольном поле, и с точки зрения международной репутации.
А затем в дело вмешался Йохан Кройфф. В интервью каталонской газете El Periódico Кройфф сказал: «В четверг меня спросили из Голландии: "Можем ли мы играть как «Интер»? Сможем ли мы остановить Испанию так же, как Моуринью уничтожил Барсу?"» [«Интер» Моуринью обыграл Барсу в Лиге чемпионов, играя в современную версию ультраоборонительного катеначчо]. Кройфф продолжил: «Я сказал, что нет, ни в коем случае. Я сказал "нет" не потому, что ненавижу этот стиль, а потому, что думал, что моя страна не посмеет и никогда не откажется от своего стиля. Я сказал "нет", потому что, не имея таких великих игроков, как в прошлом, команда имеет свой собственный стиль. Я был неправ. Конечно, я не подвешиваю всех одиннадцати на одной веревке, но почти. Им не нужен был мяч. И как ни прискорбно, к сожалению, но сыграли они очень грязно. Настолько, что они должны были сразу же оказаться вдевятером, а затем они сделали два [таких] уродливых и жестких подката, что даже я почувствовал ущерб. Мне больно, что я был неправ в своих разногласиях, что вместо этого Голландия выбрала уродливый путь, чтобы нацелиться на титул. Этот уродливый, вульгарный, жесткий, герметичный, едва ли бросающийся в глаза, едва ли футбольный стиль, да, он послужил голландцам, чтобы выбить Испанию из колеи. Если этим они получали удовлетворение, хорошо, но в итоге они проиграли. Они играли в антифутбол».
Другими словами, отец голландского футбола отрекся от голландского футбола.
В понедельник утром мне позвонил кто-то с голландского телеканала, который планировал взять у меня интервью в день запланированного возвращения домой голландской сборной. Готов ли я по-прежнему давать интервью? О чём? «О параде». О чем? «Они ожидают, что миллион человек в Амстердаме поприветствуют команду». Вы шутите? «Парад на канале снова будет. Все говорят, что голландская сборная сражалась как львы, а игроки — герои».
Итак, я встречаюсь со съемочной группой, как и планировалось, в северо-западном углу Музейной площади. Команда действительно вернулась героями, оранжевыми солдатами. В то утро на первой полосе бесплатной газеты Metro были изображены улыбающиеся Уэсли Снейдер и Берт ван Марвейк под заголовком: «Разочарованные, но гордые». На третьей странице была большая реклама от ING Bank, спонсора команды, на которой были изображены два оранжевых льва с речевыми пузырями. «Герои!» — говорит один лев. «Добро пожаловать домой!» — говорит другой. Еще одна огромная оранжевая тусовочная толпа собирается в центре Амстердама. Одни болельщики начинают выстраиваться вдоль канала, другие направляются к Музейной площади, где в пять часов на сцену выйдут артисты. Команда должна встретиться с королевой Беатрикс и премьер-министром Балкененде в Гааге, а затем вылететь на военном вертолете в Амстердам для триумфальной двухчасовой поездки по каналу через город, честь, зарезервированная в прошлом для «Аякса» в 1995 году и сборной — чемпиона Европы в 1988 году. Многие люди вокруг меня носят оранжевые футболки, которые бесплатно раздает Heineken. Вместо обычного слогана пивной компании «Biertje?» [с нед.: Пивка?], на футболках написано единственное слово «Bertje!» (уменьшительно-ласкательное от имени тренера). Телевизионщики снимают, как я иду по площади и с недоумением смотрю, как болельщики празднуют достижение Оранье в Южной Африке. Одна группа фанатов весело проводит время, пиная патриотические оранжевые футбольные мячи и прыгая вверх и вниз, распевая «Немцы — гомики». Мы знакомимся с «Оранжевым ангелом» Дайной Загатой, яркой блондинкой, известной тем, что одевается в ангельские крылья и тигриные штаны и болеет за голландскую сборную на матчах по всему миру. Я спрашиваю ее, не возражает ли она против того, что Оранье играет в уродливый футбол. «Красивый футбол — это хорошо, но самое главное — это победа», — отвечает она.
Бренда, телерепортер, берет у меня интервью на улице рядом с Музеем алмазов Костера. Как можно мягче я пытаюсь привести следующий аргумент. Голландцы действительно могут гордиться тем, что они маленькая нация, дошедшая до финала чемпионата мира. Но то, как они играли, запятнало репутацию страны. Нация, которой восхищались и любили как страну Кройффа, Ренсенбринка, Ван Бастена, Гуллита и Бергкампа, теперь рискует стать известной как земля Найджела де Йонга и Герта Вилдерса. Как минимум, это плохой маркетинг. Я стараюсь подчеркнуть положительные стороны выступления голландцев в Южной Африке: командный дух, энергия, страсть, психологическая сила, желание добиться успеха — все это было великолепно. Добавьте к этому возвращение к лучшим традициям голландского футбола, и, возможно, Голландия действительно сможет однажды развеять призраки 1974 и 1978 годов и выиграть чемпионат мира так, как все хотели бы.
Впервые в жизни я ощущаю оранжевый цвет как гнетущий. Не могу дождаться, когда доберусь до аэропорта. На площади Лейдсеплейн я слышу рев, смотрю вверх и вижу над головой вертолеты сборной, за которыми следуют самолеты, буксирующие транспаранты. На них написано: «Вы сражались, как львы» и «Вы наши герои».
Оглядываясь назад, можно сказать, что самым показательным событием в Нидерландах в день финала чемпионата мира, возможно, была католическая месса, проведенная в деревне Обдам. Прихожане прибыли в неоготическую церковь Святого Виктора в тридцати километрах к северу от Амстердама, одетые в оранжевые футболки, с оранжевым гримом на лицах, оранжевыми гирляндами и оранжевыми ковбойскими шляпами. Внутри, свечи и пианино были оранжевыми, члены хора размахивали оранжевыми молитвенниками, а молодой священник Паул Влар сновал в оранжевой ризе. Он установил оранжевые штанги ворот, а в один момент даже завербовал прислужника и стал вратарем, отбивая его удар. Затем он вернулся на кафедру и поднял мяч над головой, как будто это была дароносица. Отслужив «Оранжевую мессу» с поставленным перед алтарем мячом, покрытым оранжевым цветом, пастор Паул объяснил, что молитва о победе голландцев над Испанией в тот вечер поможет укрепить дух единства в стране.
Пастору, конечно, удалось передать мощное ощущение того, что от старого корабля отваливается штурвал, но он также добился того, что другим католическим священникам в Нидерландах сейчас практически невозможно: он заполнил свою церковь в воскресное утро. И когда на следующий день епископ Харлема отстранил его от служения за то, что он относился к Евхаристии с недостаточным уважением, голландская общественность встала на сторону священника и осудила епископа за то, что он не в курсе дел. Как объяснялось в сообщениях поддержки на веб-сайте «Поддержка пастора Паула», он сделал церковь «веселой» и «актуальной» для молодежи. Более того, его «оранжевая масса» была в некотором роде логичным развитием идеи, которая вынашивалась некоторое время, но в полную силу проявилась только во время чемпионата мира. Многотиражная газета Telegraaf, один из главных подбадривателей голландской сборной, лучше всего объяснила это в статье на целую страницу, утверждая, что футбол стал новой религией Нидерландов. Ссылаясь на оранжевые толпы на Музейной площади, газета предположила, что в эпоху растущего индивидуализма просмотр футбола большими толпами помогает людям почувствовать себя частью сообщества. Академические исследования показали то же самое, и цифры просмотров на телевидении указывают на то же самое. В последний раз, когда Голландия выходила в финал чемпионата мира в 1978 году, люди смотрели матч у себя дома. Сейчас только около половины населения (8,2 миллиона) сделали это. Еще от четырех до пяти миллионов наблюдали за происходящим в общественных местах, таких как пабы и площади.
На домашнем фронте страсти Голландии по поводу чемпионата мира по футболу вызвали в памяти старую концепцию eenheid (единство — буквально, исключитель-ность). Примечательно, что Испания была врагом в финале, поскольку eenheid возникла во время долгой войны за независимость с Испанией около четырехсот лет назад. Новый патриотический пыл, однако, коренится в очень современном культурном, социальном и политическом кризисе, который преображает Нидерланды в течение десятилетия. Голландские журналисты в Южной Африке, особенно NOS (национальная вещательная компания) и ее ведущий Джек ван Гелдер, проложили путь, передав хорошие новости о том, что команда едина и сражается за страну. Вернувшись домой, публика приняла группу игроков, которые, казалось, были больше похожи на них самих, чем на некоторых из ссорящихся суперзвезд прошлого. Именно эта пылкая тоска по eenheid лежала в основе всей странности финала и его последствий: шовинистическое позерство и освещение в СМИ, которое закрывало глаза на плохое поведение голландцев. Прежде всего, это объясняет неистовое желание интерпретировать национальный позор как успех, чтобы продолжать веселиться.
Реакция голландцев на первые недели чемпионата мира была относительно сдержанной. Только после победы над Бразилией в четвертьфинале команду стали считать патриотическими героями. Телевидение начало показывать Берта ван Марвейка крупным планом в замедленной съемке под зажигательную музыку. К финалу появились боевые нотки. Голландская сборная вышла на поле для разминки скорее фалангой, чем группой футболистов. Два дня спустя истребители F-16 Королевских ВВС Нидерландов, окрашенные в оранжевый цвет, сопроводили «Боинг» команды в аэропорт Схипхол. Перед тем, как около 700 000 болельщиков, одетых в оранжевое, шумно присоединились к своим кумирам на параде по каналу в Амстердаме, игроки и персонал были более официально удостоены чести в Гааге. После церемонии посвящения капитана и тренера в рыцари уходящий премьер-министр Ян Петер Балкененде заявил, что Оранье принесли гордость Нидерландам и продемонстрировали единство, отсутствующее у его предшественников. «Это была сильная команда, как морально, так и физически, — сказал он. — Это была сплоченная и слаженная команда. Это был дисциплинированный коллектив с миссией, с полной стойкостью, боевым духом и уверенностью. Посмотрите, как далеко завело нас такое отношение. Это заслуживает большого комплимента, как игрокам, так и персоналу во главе с Бертом ван Марвейком. Это оказало влияние на страну. Оранье были единым целым, и Нидерланды стояли за Оранье как единое целое».
Мы до сих пор точно не знаем, что случилось с голландцами в финале. Было ли насилие преднамеренным? Или началась паника, когда Испания угрожала перебегать их в первые десять минут? История, конечно, тоже сыграла свою роль в расчетах ван Марвейка, но это была история футбола. Он так часто говорил о саморазрушительных ошибках прошлых голландских команд, что у меня возникло ощущение, что он прочитал главу «Жажда смерти» этой книги, яростно отмечая отрывки и бормоча себе под нос: «Мы больше никогда так не сделаем!» Его помощники, Филип Коку и Франк де Бур, говорили о том, что в 1998 году их преследовала неспособность быть твердыми и решительными. Ван Марвейк позже сказал, что сожалеет о том, что Голландию считали грязной. «Я не думаю, что это подходит команде, и это определенно не подходит мне... Я больше не пересматривал финал по телевизору, но я посмотрю. Я видел, что были некоторые досадные инциденты, но я не думаю, что было что-то экстремальное. Но я не хочу отмахиваться от этого. Мне просто нужно сначала изучить матч. Количество желтых также было связано с судьей. Я по-прежнему считаю, что по крайней мере четыре желтые карточки и красная карточка Джона [Хейтинги] были несправедливы».
Какая ирония в том, что тренер, столь решительно настроенный на искоренение старых моделей саморазрушения, в конечном итоге забил худший автогол в истории голландского футбола. Ибо, как выразился редактор Hardgras Хенк Спан, финал полностью опозорил Голландию. «В течение двух часов они разрушили сорокалетнюю традицию, протащили ее через дерьмо, — говорит он. — Это сделали безответственные люди, которым не хватает ни изящества, ни знаний, ни ума, ни культуры. Парад на канале был нелепым. Сотни тысяч идиотов приехали из провинции, но все, с кем я разговаривал, говорят, что финал был ужасен. Все говорят: "Мне стыдно". Все, кто имеет более чем начальное образование. И цинизм! Это был настоящий позор. Я думаю, что это недостаток какого-либо исторического понимания, лидерства и морали. Они думали, что полностью оборонительное мышление может выиграть чемпионат мира! Что ж, они не выиграли, так что они могут пропустить эту идею, что с уродливым футболом можно выиграть титул. Никак. А сейчас весь мир очень против вас. И до сих пор они не имеют ни малейшего представления о том впечатлении, которое они произвели! Они говорят: "Нам все равно, что говорят англичане" и жалуются на судью! Это очень ограниченные люди». Английский арбитр Говард Уэбб мог или должен был удалить половину голландской сборной. «Ван Боммел, Де Йонг и Снейдер должны были быть выгнаны с поля в первом тайме. А Роббен мог получить вторую желтую за то, что выбил мяч ногой. Итак, это четыре. Да, и Хейтинга был удален справедливо. Получается пять. И говорят, что судья был несправедлив к Голландии! Объяснить все это можно одним словом: глупость. Глупо было отдать самому глупому игроку, Уэсли Снейдеру, центральное место в команде. Да, у него убойный пас. В этом он игрок мирового класса. Но он пони с одним трюком. И вокруг него построили команду. Таким образом, ван Перси так и не получал мяча, и у команды было только два оружия: скорость Роббена и пас Снейдера. И все! А потом наступает финал, и на глазах у восьмисот миллионов зрителей они решают: "Теперь можно играть по-настоящему ужасно!"»
Спан считает, что команда «стала культом, сектой», потому что они слишком долго отсутствовали и были изолированы в Южной Африке. «Журналисты тоже должны чувствовать ответственность, особенно Джек ван Гелдер: инакомыслие в его программе не допускалось. Нужно было очень позитивно относиться к команде. Я надеюсь, что в ближайшие недели некоторые люди одумаются. В Hardgras я собираюсь написать, что Ван Марвейк должен уйти в отставку, потому что это было возмутительно. И если он останется, и если они будут продолжать в том же духе, я больше не буду смотреть матчи сборной. И я напишу об этом. Мы просто не будем их смотреть». Друг и коллега Спана Хьюго Борст из Algemeen Dagblad надеется, что стратегия ван Марвейка будет воспринята как эксперимент, который пошел не так, и теперь от него откажутся. «Многие люди очень гордятся, но я называю их "празднующими на карнавале". Людям, которые знают нашу игру, нашу традицию, прекрасную игру, в которую играли в 1974, 1978, 1988 и 1998 годах, им стыдно».
Но что, если большинство в Голландии больше не переживают о том, чтобы быть умным и красивым? Что, если нация изменилась так же сильно, как и футбольная команда?
Хьюберт Смитс из NRC Handelsblad не ожидает, что ван Марвейк покинет свой пост в ближайшее время, и предсказывает, что новый стиль будет господствовать в течение многих лет. Подход ван Марвейка, по его словам, подходит обществу, которое годами откладывало в сторону высокопарные устремления. «Мы так боимся стать второсортной или третьесортной страной, что всегда ищем причину для недовольства. Эта команда говорит примерно следующее: "К черту традиции, мы не блистательные оранжевые, мы просто трудолюбивая футбольная команда с миссией выиграть чемпионат мира, а не играть в красивый футбол". То же самое вы видите и в нашей экономике. Мы больше не гордимся Philips за то, что они что-то изобретают или открывают. Конечно, нет. Мы больше не гордимся нашей водной защитой. Это больше не проблема [sic]. Это конец эпохи. В стране царило настроение: если вы будете твердыми и жесткими, как «Фейеноорд», если вы будете играть в практичный футбол, то сможете показать миру, что вы — одна из главных держав». (На самом деле у голландцев нет причин считать себя маленькой футбольной нацией: у них миллион зарегистрированных игроков, почти столько же, сколько в Германии, и гораздо больше, чем у англичан). Трудолюбивый, но не впечатляющий Дирк Кюйт — «самый голландский» и «самый человек из 1950-х» в команде — также был самым популярным. «Кюйт напоминает нам о годах реконструкции, о тяжелом физическом труде. Сейчас мы все слишком много жалуемся, но Дирк Кюйт, который усердно работает и не жалуется, является новым героем».
Смитс считает, что новый подлый, ориентированный на результат стиль перекликается с голландским народным беспокойством по поводу утраченного статуса. «Люди думают, что никому нет до нас дела, что китайцы нас притесняют, что польские сантехники отнимают у нас рабочие места». Более того, большая часть команды, как и подавляющее большинство болельщиков на параде, была белой. Это важно. Сорок лет назад только 1% населения Нидерландов составляли иммигранты; сейчас они составляют 11%, а в крупных городах — более 40%. «Давайте будем честными. В команде было всего три темнокожих игрока и только два мусульманина. Это была команда для молодежи, чьи отцы и матери голосовали за Герта Вилдерса». Политическая бездарность — тоже проблема. «В течение восьми лет у нас премьер-министром был Ян Петер Балкененде, который не является серьезным государственным деятелем. Все ценят, что он много работает, но он не интеллектуал. Раньше у нас было политическое руководство, обладающее воображением. В 1970-е годы это были социал-демократы. В 1980-х годах это был Руд Любберс, в 1990-х годах еще один сильный лидер — Вим Кок. Но с тех пор мы утратили такое лидерство. Ван Марвейк преуспел в том, чтобы избежать конфликтов или индивидуализма в команде, и это также является частью голландского общества на данный момент. Мы возвращаемся к истокам. Как мы говорим: будьте обычными, это достаточно забавно. В течение сорока лет футбол был исключением. Но сейчас мы просто вернулись к голландскому обществу до 1960-х годов». С другой стороны, Ван Марвейка вряд ли можно назвать Вилдерсом в футбольной форме. Во-первых, Ван Марвейка можно назвать архиреалистом, в то время как Вилдерс — архи-нереалистом. Примечательно, что Вилдерс хранил молчание на протяжении всего турнира.
Смитс чувствовал себя преданным. «Берт ван Марвейк — перебежчик. В молодости он был одним из самых анархистских игроков на поле. Он играл немного как Пит Кейзер, похожий образ, но моложе. Все мои одноклассники в школе любили его. У него были длинные волосы, он был левым крайним нападающим. И этот человек стал генеральным директором. Он не был тренером, он был генеральным директором! У его команды была своя миссия! Это была полная противоположность последним тридцати годам». А зашоренный шовинизм телевизионных репортажей был еще хуже. «В вечер финала на голландском телевидении было что-то авторитарное, то, как они показывали игру и анализировали ее. На BBC в перерыве показывали и обсуждали фолы ван Боммела и де Йонга. Но не здесь. Как будто я нахожусь в тоталитарной стране. Я историк, поэтому я должен быть очень обеспокоен использованием этого слова. Но я чувствовал это. Некрасивые фолы ван Боммела и де Йонга вообще не были проблемой. Если бы вы смотрели голландское телевидение, вы бы подумали, что Говард Уэбб украл титул у Нидерландов, упустив угловой на последней минуте. Кажется, я видел другую игру».
Возможно, самое яркое, что мне сказали во время чемпионата мира, произошло после полуфинала, который я смотрел в Риме. После матча я столкнулся с семьей из Утрехта, которая тщательно спланировала свой отпуск. Они решили, что если игра пойдет плохо, то смогут вовремя улететь домой, чтобы увидеть финал. Если бы они проиграли, то, по крайней мере, хорошо провели бы неделю в Италии. В этом турнире Голландия обыграла Уругвай, а родители средних лет счастливо сидели у фонтана, плескались римским вечером и облизывали мороженое. Но их дочь-подросток — поразительно красивая и одетая в одно из тех баварских пивных платьев, которые так не любила ФИФА — нервничала и беспокоилась. «Мы в финале! — сказала она. — Так где же вечеринка? Где все голландцы? Я хочу на вечеринку! Я хочу вече-рииинку!»
Вечеринки, особенно в огромном количестве и желательно в оранжевом цвете, — это то, чем сейчас славятся молодые голландцы. Некоторые из лучших ди-джеев мира — голландцы, и они оттачивают свое мастерство на огромных танцевальных вечеринках, которые посещают тысячи людей. Болельщики, присутствовавшие на домашнем матче во вторник, были в основном подростками и двадцатилетними. Это важно, потому что разверзлась пропасть между поколениями и культурами. Когда блестящий «Аякс» Кройффа и Нескенса выиграл Кубок чемпионов третий год подряд в 1973 году, вернувшиеся герои были почти равнодушны, потому что финал был скучным. Теперь люди хлынули в Амстердам, чтобы напиться, снять верхнюю одежду, попрыгать в каналах и без иронии кричать: «Мы вторые лучшие во ВСЕМ МИРЕ!»
Режиссер Жос де Пюттер видит более мрачный контекст: «Вся страна полностью разорвана, поэтому ты испытываешь голод по ощущению того, что все вместе. Существует это странное, невероятное желание веселиться — только веселиться — и легко навешивать ярлыки на вещи. Люди хотят, чтобы их развлекали. И они думают, что все это развлечение. Это очень самовлюбленно». Писатель Крис Кеулманс еще меньше поклонник «этой сумасшедшей, безмозглой оранжевой националистической вечеринки», которая уже более десяти лет набирает обороты. «Это неуверенность, замаскированная под бравурность, гнев, замаскированный под гордость, мощная демонстрация национального колорита, заставляющая всех остальных — не любителей футбола или мигрантов — вступать в ряды или быть презираемыми. В этой оранжевой штуке есть вызывающая сторона: бросать вызов любому, кто отказывает тебе в праве быть голландцем и гордиться этим. Все это, футбол и оранжевая истерия, кажется неестественным. Это самоотречение, гомогенизация того, что когда-то было приятным, разнообразным, толерантным, свободолюбивым обществом. Но также и довольно мягкие, нейтральные, непритязательные люди сейчас пытаются перекричать друг друга, пытаясь скрыть свою собственную заурядность».
По мнению Паула Шнабеля, директора Нидерландского института социальных исследований, такого рода разговоры иллюстрируют новый важный раскол: между интеллектуалами, имеющими корни в 1970-х и 1980-х годах, и новой доминирующей культурной силой в голландской жизни, массами нижнего среднего класса, взращенными на популистском коммерческом телевидении. «То, что говорит Крис — это очень элитарный, космополитический образ мышления и слишком преувеличенный. Вот почему Герт Вилдерс так успешен: люди считают такое [мышление] абсолютным проявлением высокомерия. Они говорят: мы просто наслаждаемся, показываем свою гордость за то, кто и что мы есть, и мы считаем, что имеем на это право». Институт Шнабеля исследует все аспекты голландского общества и консультирует кабинет министров. Он считается одним из самых влиятельных людей в Нидерландах, и он видит преимущества в вечеринках даже после безобидного поражения: это помогает эмоциональному благополучию страны. «Если люди получают удовольствие, поют, пьют и одеваются в оранжевое, и чувствуют, что они вместе, делая это, я никогда не скажу, что это глупо или они не должны это делать. Даже премьер-министр и наследный принц делают это. И это не только для галочки. Это настоящее чувство единения. Мы не так часто можем это делать, поэтому любой повод для вечеринки используется немедленно».
Он указывает на то, что революция в СМИ за последние двадцать лет помогла создать новое настроение. До 1990 года NOS управлял экранами. Затем появились коммерческие каналы, такие как RTL и SBS6, и, в конце концов, NOS тоже стал популистским. «Коммерческое телевидение ясно дало понять, что если дать людям выбор, они будут выбирать, скажем, простые вещи, которые забавны, а не то, что традиционные вещательные компании считают важным рассказать людям. Именно это и произошло после Пима Фортёйна. Телевидение говорило: "Мы объясним вам, как обстоят дела", а потом люди сказали: "Мы не хотим, чтобы вы что-то объясняли, мы хотим, чтобы вы нас слушали". А "слушать" по-голландски означает две вещи: слушать, но также и повиноваться».
Между тем, политика находится в постоянном движении, и шансов на стабильность или четкое видение мало. На момент написания этой книги политики, как старые, левые, так и старые, правые, пытаются создать коалицию, чтобы исключить PVV (Партия свободы) Герта Вилдерса, которая набрала 15,5% голосов на выборах перед чемпионатом мира по футболу. По словам Шнабеля, PVV является хорошим примером сбивающего с толку «современного консервативного движения» Голландии, которое является консервативным в том смысле, что оно оглядывается назад, но современным в том смысле, что некоторые из ценностей, на которые оно оглядывается, являются когда-то радикальными идеями. Вилдерс, «крайне правый» политик, выступает за права геев и женщин и говорит, что им угрожает «исламизация». Вилдерс также когда-то придерживался «крайне правых» экономических взглядов в старом стиле, но теперь стремится вытеснить Лейбористскую партию (PvdA) в качестве защитника государства всеобщего благосостояния в Голландии. Широко распространенное желание «быть единой нацией, чувствовать это, решать и постоянно демонстрировать это» является еще одним аспектом этого нового консерватизма. Отсюда не только растущий шовинизм вокруг футбольной сборной, но и новый энтузиазм по отношению к поп-музыке местного производства. Оранжевый карнавал Дня королевы и оранжевый карнавал футбола стали неразличимы и выполняют одну и ту же популистскую функцию. Несмотря на свои исторические ассоциации с королевской семьей, оранжевый цвет в настоящее время считается «цветом народа», в то время как красный, белый и синий цвета флага «принадлежат государству».
Все это, в свою очередь, связано с подъемом низших классов Голландии, которые — а это Голландия — превращаются в средний класс. Как объясняет Шнабель: «У нас нет низшего класса, как в Англии с ее устоявшимися традициями и культурой, но у нас есть низший средний класс. Это не что-то совсем новое, но можно сказать, что оно захватывает». Если большинство голландцев сейчас довольны уродливыми победами — даже уродливыми поражениями — умрет ли красивая футбольная традиция? «Ну, я вообще не интересуюсь футболом, и я не могу сказать вам по исследованиям, но я думаю, что вы правы. Сейчас это стало националистической вещью, борьбой между народами. Это новая голландская идея. И она не оставляет много места для красивого футбола. Я смотрел финал в Вене, и симпатии австрийского народа были на стороне испанцев. Им нравилось, как играла Испания, но их также раздражало голландское шоу с оранжевыми платьями и всем прочим, а также националистический подтекст».
Шнабель говорит, что образ Голландии за рубежом никогда не соответствовал действительности. Иностранные СМИ, возможно, сосредотачивались на сексе, наркотиках и рок-н-ролле, но это имело мало общего с повседневной жизнью людей. Правда, по его словам, заключается в том, что «мы довольно странная страна с довольно странными людьми, которые так и не научились себя вести. Идея о том, что мы легкие, открытые и дружелюбные — это всего лишь мифология. Мы совсем не открыты, не толерантны и не раскрепощены. Это была история одного либерального представителя высшего или высшего среднего класса в 1960-х и 1970-х годах, которые были у власти. Так что сегодня вы видите не очень приятное лицо обычного грубого голландца». Еще одна ключевая характеристика — это новая версия старой голландской самодовольности. «Всегда должны меняться другие люди, понимаете? Вот и все сегодняшнее определение Нидерландов. Мы провели небольшое исследование, и оно показалось мне очень красивым, и обнаружили, что 90% голландцев говорят, что другие люди слишком эгоцентричны. Я громко рассмеялся! И быть громким и вульгарным в наши дни тоже считается нормальным. Вот и вся разница. Можно сказать, что низшие классы переняли то, как ты должен вести себя на публике. Так или иначе, это повлияло на все». Значит, старые Нидерланды 1960-х и 1970-х годов мертвы? «Нет, они все еще живы. Но уже не так заметны, они больше не доминируют. У меня всегда было ощущение, что имидж за границей был слишком позитивным и основывался на идее "силы цветов". Теперь то, что ты видишь, больше похоже на настоящие Нидерланды: гедонистические, эгоистичные, эгоцентричные, жаждущие кайфа. И всё. И, может быть, так происходит во всех странах. Но у нас он немного более утрирован. Старый образ не был ошибочным, но он был чрезмерно позитивным и чрезмерно обобщенным. Семидесятые годы уже давно сгинули».
***
Если хотите поддержать проект донатом — это можно сделать в секции комментариев!
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
