Джонатан Уилсон. «Ангелы с грязными лицами» ЧАСТЬ ШЕСТАЯ: ДОЛГ И РАЗОЧАРОВАНИЕ, 1990–2002, Глава 50
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. РОЖДЕНИЕ НАЦИИ, 1863–1930
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ЗОЛОТОЙ ВЕК, 1930–1958
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПОСЛЕ ПАДЕНИЯ, 1958–1973
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ВОЗРОЖДЕНИЕ И КОНФЛИКТ, 1973–1978
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. НОВАЯ НАДЕЖДА, 1978–1990
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. ДОЛГ И РАЗОЧАРОВАНИЕ, 1990–2002
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. ЗА ОКЕАНОМ, 2002–2015
БлагодарностиПриложенияБиблиография
***
50. РОКОВАЯ МОЧА ФОКСБОРО
После чемпионата мира 1990 года Билардо окончательно покинул сборную Аргентины, и его заменил Альфио «Коко» Басиле, бывший защитник «Расинга», за пятнадцатилетнюю карьеру которого он успел поработать в тринадцати командах. Всегда коренастый, он располнел после окончания игровой карьеры, сохранив при этом тот же зализанный назад полумаллет, с которым он закончил свои игровые годы; пучок волос на груди, пробивающийся из воротника рубашки, которую он всегда носил расстегнутой как минимум на две пуговицы, и голос с поразительной хрипотцой завершали характерный образ. Начало его правления было ничем не примечательным: семь товарищеских матчей принесли две победы и пять ничьих, но на Кубке Америки 1991 г. в Чили Габриэль Батистута и Клаудио Каниджа, пара длинноволосых, взрывных, умных форвардов в тандеме, набрали потрясающую форму. Аргентина без Марадоны выиграла все четыре матча в своей группе из пяти команд, забив при этом одиннадцать голов.
Это позволило им выйти в финальную группу из четырех команд, в первом матче которой они встретились со сборной Бразилии, а воспоминания о спорной победе в Турине в прошлом году были еще свежи. С обеих сторон было удалено по два человека, но Аргентина выстояла и победила со счетом 3:2. Затем они сыграли вничью с хозяевами турнира, сборной Чили, и в последнем матче им предстояло встретиться с Колумбией, которой нужна была победа, чтобы отобрать титул у Бразилии. Они вышли вперед благодаря удару Диего Симеоне головой на 11-й минуте. Спустя восемь минут Леонардо Родригес перебросил мяч через через четверку защитников колумбийцев и Батистута забил второй мяч, и хотя во втором тайме Антони де Авила отыграл один гол, Кубок Америки впервые с 1959 года досталась Аргентине.
Для Марадоны чемпионат мира стал лишь короткой передышкой от потока плохих новостей. К осени 1990 г. его физическая форма вновь стала проблемой, и когда 22 ноября он снялся с матча «Наполи» против «Фиорентины» в Серии А, журналист Франко Эспозито написал в Gazzetta dello Sport, что его поразило «темное зло» и «непонятная таинственная болезнь». Не требовалось особых знаний, чтобы понять, на что он намекает. Пресечение деятельности Каморры означало, что Марадону мало кто хотел защищать, а «Наполи», уставший от своей непутевой звезды, не сделал ничего, чтобы опровергнуть слухи. Полиция начала расследование в отношении Марадоны по обвинению в хранении и распространении кокаина, известие о котором повлекло за собой череду всяких разговорчиков. В то же время Пьеро Пуглизе, охранник клуба, работавший шофером у Марадоны и, как выяснилось, являвшийся наемным агентом Каморры, сообщил полиции, что футболист участвовал в перевозке двух килограммов кокаина. Марадоне так и не предъявили обвинений, не осудили, но мало кто сочувствовал ему, когда он с яростью говорил о «вендетте», которую, по его словам, развязали против него.
Стало еще хуже. 17 марта 1991 года после матча с «Бари» Марадона был выбран для случайного допинг-теста, что само по себе является показательной деталью: раньше его удавалось защитить. В других случаях он использовал пластиковый пенис, который можно было наполнить чужой мочой, помещая его в свои спортивные штаны перед посещением тестеров и выливая «чистую» пробу в баночку для образцов [Поддельный пенис был выставлен в музее в Буэнос-Айресе, но пропал без вести во время общенационального тура в декабре 2003 года и так и не был найден]. В данном случае, однако, никакого спасения не было, и Марадона дал положительный результат на кокаин. «У меня нет никаких сомнений, — сказал он, — что это была вендетта Италии, потому что Аргентина выбила их из чемпионата мира». Сейчас он признаёт, что регулярно употреблял наркотики, но настаивает на том, что он проверял себя и знал, что он чист. Логика его viveza требует разбора: он признаёт, что нарушил правила, но все равно должен найти виноватого. Он был виновен, но при этом оставался жертвой. Вопрос заключается не в том, был ли он виновен, а в том, что его поймали; он возмущен не тем, что его обидели, а тем, что его изобретательность в обходе тестов была сорвана.
Получив пятнадцатимесячную дисквалификацию, Марадона 1 апреля вернулся в Буэнос-Айрес. 26 апреля он был арестован в Кабаллито за хранение кокаина. В августе того года полиция провела обыск в квартире его шофера в Эль-Сольдадито и обнаружила Марадону в отключке после дня обильных возлияний и употребления кокаина. Менем отказался защищать его, и Марадона, наконец, признал, что ему нужна помощь.
Он начал радикальную программу детоксикации, питаясь только фруктами и овощами и выпивая только воду, регулярно занимаясь в тренажерном зале и совершая пробежки на Плаца Холанда. Он обратился к психотерапевту, который вместе с членами его семьи указал на то, что, по их мнению, является плохим влиянием, которое Марадона должен вычеркнуть из своей жизни. Среди них был и Коппола, его менеджер. Семья связалась с Цитершпилером, Менотти и Билардо и призвала их оказать Марадоне поддержку. Бывший игрок «Архентинос Хуниорс» Адриан Доменек, тем временем, вызвался питаться и тренироваться вместе с ним. Батиста был постоянным гостем в доме Марадоны. Хорхе Вальдано, от души купившись на конспирологические теории, утверждал, что арест Марадоны был частью заговора с целью отвлечь внимание общественности от провалов аргентинского правительства. Марадона регулярно проходил сеансы психотерапии, на которых постоянно повторялся образ падения в выгребную яму в детстве, как будто вся его жизнь была постоянной борьбой за то, чтобы только высунуть голову из дерьма.
Марадона по-прежнему пользовался поддержкой населения: по данным опроса, проведенного газетой Clarín, 71% аргентинцев считали его невиновным; остальные были готовы согласиться с утверждениями о заговоре. В мире глубокого разочарования Аргентина как будто не могла расстаться с верой в воплощение идеала пибе Борокото.
Амнистия Менема для причастных к хунте — процесс, начавшийся еще при Альфонсине, — вызвала ярость, особенно среди молодежи. Хотя некоторые соглашались с тем, что солдата нельзя винить за выполнение приказа, а некоторые рассматривали иммунитет от судебного преследования как необходимую меру для сохранения демократии в условиях растущего недовольства военных, многие считали это еще одним примером того, что старому истеблишменту все сходит с рук. Термин careta — дословно «маска» — стал использоваться в отношении основной политики: она была фальшивой или лицемерной. Уход Менема в неолиберализм привел к тому, что он стал выглядеть двуличным и, следовательно, характерным для этой части политического класса. Футбол и рок-музыка считались свободными от этого пятна, сама их удаленность от ортодоксальной политики делала их политическими. Марадона стал рассматриваться как представитель этого духа сопротивления и, как правило, ситуативно и неструктурированно, начал играть политическую роль. «Я — голос тех, у кого нет голоса, — сказал он, — голос многих людей, которые считают, что я их представляю». Журналист Карлос Арес даже назвал его «Пероном девяностых... постмодернистским лидером», возможно, самой большой объединяющей силой в Аргентине.
Признавшись в употреблении наркотиков, Марадона не только признал, что он один из них, но и освободился от careta, чему придала дополнительный поворот широко распространенная легенда о том, что правительство разрешило торговлю наркотиками и получало часть доходов от нее. В конце концов, ярость болельщиков обрушилась на воплощение, как им казалось, careta: Констансио Вихиля, друга и партнера Менема по гольфу, директора El Gráfico. Он нападал на Марадону в печати, но позже был уличен в мошенничестве при ввозе роскошных автомобилей с разрешениями, оформленными на физически неполноценных людей.
Однако народная поддержка не могла его спасти, как не могла, по мнению Марадоны, спасти и психотерапия. Ему был нужен футбол. Когда судья Амелия Берраз де Видаль, которая впервые допрашивала его через три часа после ареста, спросила, какими наркотиками он занимался, Марадона ответил: «Единственное, чем я занимался в своей жизни — это футбол». Через три месяца он бросил консультации и снова начал играть, сначала за местный любительский клуб, а затем в благотворительном матче.
В 1992 году Билардо стал тренером «Севильи» и хотел, чтобы Марадона присоединился к нему после окончания срока дисквалификации. Город только что провел выставку, посвященную пятисотлетию отплытия Христофора Колумба через Атлантический океан, и вложил средства в строительство нового аэропорта и улучшение автомобильного и железнодорожного сообщения, чтобы сделать его более культурно и коммерчески интегрированным с остальной Испанией и Европой. Подписание Марадоны рассматривалось как еще одна часть этой саморекламы. Однако у Марадоны оставался год до окончания контракта с «Наполи», и клуб отклонил предложение в размере $3,75 млн. Марадона отказался возвращаться, так как ему еще предстояло решить вопросы с итальянскими судами, связанные с наркотиками и отцовством, и он был уверен, что против него ведется вендетта. Генеральный секретарь ФИФА Зепп Блаттер предложил арбитраж и договорился о сумме в размере $6,75 млн. Уже через четыре дня после подтверждения трансфера «Севилья» получила дополнительно $3,3 млн. от продажи билетов. Марадона по-прежнему привлекал внимание.
Кроме того, он по-прежнему страдал избыточным весом. Марадона провел двадцать шесть матчей за «Севилью», и хотя в играх с мадридским «Реалом» и хихонским «Спортингом» он проявлял былую магию, его второе пребывание в Испании стало разочарованием. Он также был отмечен постоянными противоречиями; не было ощущения, что он был подавлен дисквалификацией за наркотики. Он был арестован за вождение «Порше» со скоростью 200 км/ч и участвовал в драке возле ночного клуба, куда его не пустили за то, что на нем были кроссовки. Последней каплей стало появление в журнале разоблачительной статьи о походе всей команды в публичный дом, в чем Марадона, справедливо или нет, обвинялся всеми. В следующем матче «Севильи» против «Бургоса» в июне 1993 года Билардо заменил его. Марадона, утверждавший в своей автобиографии, что за десять минут до этого ему сделали три обезболивающих укола в колено, расценил это как предательство и, уходя с поля, недвусмысленно назвал своего тренера «hijo de puta». В раздевалке чуть не дошло до драки. Несмотря на то, что впоследствии они помирились, Марадона больше никогда не играл за «Севилью», уйдя из команды после того, как ему сказали, чтобы он завязывал.
В течение пяти лет аргентинская экономика стремительно развивалась, и футбол был явным бенефициаром. Это, однако, отличалось от бума при Пероне, который стимулировался интервенционистским и протекционистским государством, признававшим преимущества развития инфраструктуры. Бум Менема происходил в условиях стремительной глобализации, которая поставила Аргентину в зависимость от либерализации мировых рынков. У Менема была ложа на «Эль-Монументаль», он позировал для фотографий в футболке национальной сборной, но на этом участие государства в футболе и заканчивалось: не было ни субсидий, ни аналогов пероновских padrinos, ни возможности ограничить продажу игроков за границу, даже если бы это было необходимо.
В краткосрочной перспективе все это не имело значения. Песо вырос в цене. Инфляцию взяли под контроль. Потребление выросло, и многое из того, что потреблялось, было футболом. Кабельное телевидение приобрело огромную популярность — непропорционально большую по сравнению с аналогичными и более богатыми странами — и это явление было почти полностью обусловлено футболом: в 1997 г. десять самых просматриваемых программ на аргентинском телевидении были футбольными матчами. Доходы от трансляций и спонсорских сделок были огромны.
Разделение на апертуру и клаусуру означало удвоение драматизма и еще большее количество зерна на мельнице СМИ. Это дало возможность небольшим командам, которые не могли рассчитывать на борьбу за титул в тридцати восьми матчах, надеяться на победу в девятнадцати. В каком-то смысле это был грандиозный успех, но короткие чемпионаты в итоге привели к еще более краткосрочным перспективам, чем обычно.
Тем не менее, международные успехи продолжали приходить. В 1992 году Аргентина победила Кот-д'Ивуар и Саудовскую Аравию и стала обладателем Кубка короля Фахда, предшественника Кубка конфедераций. К февралю 1993 года Аргентина не знала поражений в 23 матчах. Именно тогда Басиле принял решение снова вызвать Марадону. Он забрал капитанскую повязку Руджери, но Аргентина разочаровала, сыграв вничью 1:1 с Бразилией. Критики говорили, что команда стала «зависимой от Диего», и это был первый намек на то, что блеск репутации Марадоны, ранее незыблемой на поле, если не вне его, начал тускнеть. Через неделю он сохранил свое место в составе сборной на матч с Данией, в котором разыгрывался «Трофей Артемио Франки» — соревнование между победителями Копа Америка и чемпионата Европы, которое проводилось лишь дважды [Другой случай был в 1985 году, когда Франция обыграла Уругвай со счетом 2:0]. Билардо, его клубный тренер, предупредил Марадону, чтобы тот не играл больше девяноста минут, но когда игра перешла в дополнительное время, он остался, что еще больше подорвало его позиции в «Севилье». Каниджа забил после того, как отличился Нестор Кравиотто, и после того, как дополнительное время не принесло новых голов, Аргентина выиграла по пенальти, завоевав еще один трофей в короткий золотой период начала девяностых годов.
Затем в 1993 г. в Эквадоре был проведен Копа Америка, в котором впервые приняли участие двенадцать команд, а Мексика и США были приглашены в число десяти членов от КОНМЕБОЛ. На этот раз Марадона в состав не вошел, и Аргентина не произвела особого впечатления на групповом этапе: две ничьи и победа над Боливией со счетом 1:0 позволили ей занять второе место, что означало встречу в четвертьфинале с Бразилией в Гуаякиле.
В первом тайме бразильцы больше владели мячом, и Кафу успел пробить в штангу, прежде чем Мюллер, забежав слева, вывел их вперед. После перерыва Аргентина немного прибавила, но до того, чтобы сравнять счет счет было еще далеко, когда Леонардо Родригес ударом головой сравнял-таки счет. Бразилия имела еще несколько шансов, но благодаря великолепной игре Симеоне Аргентина выстояла, добравшись до серии пенальти. Симеоне прошел путь в «Велесе», где его упорный подход развивался в условиях, когда самоотдача ценилась не меньше, чем способности. В молодости он получил прозвище «Чоло» от Викторио Спинетто, в честь бывшего полузащитника «Боки» Кармело «Чоло» Симеоне (соседа по комнате, который не смог остановить пьянство Омара Корбатты во время европейского турне 1963 г., и не родственника), стиль игры которого он якобы копировал [«Чоло» само по себе является широко обсуждаемым термином, относящимся к кому-то смешанной коренной и европейской крови].
Все первые десять пенальти были забиты до того, как Марко Антонио Боядейро, для которого это будет последний матч за сборную Бразилии, нанес неуверенный удар, который Гойкочеа отбил, прыгнув влево. Это позволило Хорхе Борелли нанести победный удар и вывести Аргентину в полуфинал против Колумбии. Снова ничья, на этот раз 0:0, и снова все десять первых пенальти были забиты. И снова Гойкочеа отразил шестой удар от Виктора Аристисабаля, и снова Борелли сдержал себя в руках и пробил с точки рядом с правой штангой.
В финале Аргентина встретилась с Мексикой. Батистута вывел Аргентину вперед на 63-й минуте, забив типичный для Батистуты гол: он получил мяч в штрафной, продемонстрировал силу, сдержав Рамона Рамиреса, и пробил с правой ноги. Через четыре минуты Мексика сравняла счет: Гойкочеа сбил Луиса Роберто Альвеса, а Бенхамин Галиндо реализовал пенальти. Но через семь минут после этого Батистута нанес новый удар, воспользовавшись быстрой передачей Симеоне, проскочив мимо Клаудио Суареса, и пробив с левой ноги точно в цель, что привело к победе 2:1 и завоеванию четырнадцатого титула чемпиона Южной Америки.
Однако в то время как национальная сборная процветала, национальная икона испытывала трудности. Покинув «Севилью» и без поддерживающего его футбола, Марадона снова начал употреблять кокаин. Однажды рано утром его дочь Джалма застала его в ванной комнате, где он снюхивал дорожку. Это было уже слишком. Марадона сломался и говорил несколько часов, прежде чем понял, что не понимает, что говорит. Он вернулся в Эскину к родителям.
В октябре 1993 года Марадона был готов к возвращению в футбол. Он почти вернулся в «Архентинос Хуниорс», но члены барра навестили его дома и потребовали $50 тыс., которые, по их словам, были обещаны им в качестве доли от сделки. Марадона знал о растущей силе барры, но никогда ранее не сталкивался с ней сам. Он отказался, после чего фанаты «Архентинос» расписали граффити стену у его дома, а затем были прогнаны болельщиками местного клуба «Дефенсорес де Бельграно». Вместо этого Марадона перешел в команду «Ньюэллс Олд Бойз», которая предлагала участие в Кубке Либертадорес.
Когда Марадона приехал в Росарио, его встретили как лучшего игрока в мире. «Лучшие, — якобы ответил он, — уже играли здесь: Карлович». Возможно, Марадона проявлял необычайную политическую остроту и играл на свою аудиторию, но Карлович всегда остается на заднем плане, когда речь заходит о величайших аргентинских игроках. Есть Месси, были Марадона, Ди Стефано, Педернера, Морено, Састре, Сеоане, а еще был Томаш Фелипе Карлович, «Эль-Тринче» (Вилка), больше миф, чем человек, игрок, единственным минусом которого было то, что его игру почти никто не видел. В 1973 и 1982 годах он помог «Сентраль Кордова», третьему клубу Росарио, выйти в третий дивизион, но, похоже, видеозаписей с его участием не существует. В первом дивизионе он провел всего два матча. На фотографиях он изображен высоким, худощавым человеком, но, если не принимать во внимание рост, он был классическим игроком потрерос, лохматым и не терпящим авторитетов. Хосе Пекерман назвал его величайшим центральным полузащитником, которого он когда-либо видел.
Карлович, родившийся в 1948 г., был одним из семи сыновей югославского иммигранта. В детстве он играл на улицах и сожалеет, что эти пространства теряются, что так много юных футболистов растут на искусственном совершенстве искусственного же покрытия. «Раньше, — говорит он, — было много полей, а теперь их нет». Я вам скажу, почему я люблю играть на улицах — игрок, который выходит на поле и смотрит на трибуны, где шестьдесят тысяч, сто тысяч человек, как же он будет наслаждаться игрой? Он не сможет играть, никогда. Эти люди на трибунах, их требования, их оскорбления».
Он был элегантен, хотя и медлителен, и присоединился к команде «Росарио Сентраль», когда ему было пятнадцать лет. В двадцать лет он дважды играл за них в высшем дивизионе. Он был вызван в сборную на выездную игру в Буэнос-Айрес и прибыл к автобусу команды вовремя. Он сел на заднее сиденье и минут десять-пятнадцать ждал, пока приедут другие игроки, а потом, заскучав, вышел и пошел играть за любительский клуб «Рио Негро» в своем родном районе. В «Росарио Сентраль» он так и не вернулся. «Он был феноменальным игроком, - говорит Карлос Григуоль, — но он не любит жертв, поэтому у него не получилось играть со мной в "Сентрале", и он предпочитал охотиться или рыбачить [Он бы никогда не вписался в «Боку»]. Он обладал уникальными техническими способностями».
В итоге Карлович перешел в «Кордову», за которую провел в общей сложности 236 матчей за четыре разных периода. Если он и нашел себе дом, то только здесь. Легенда о нем распространилась, особенно после того, как в ответ на крик из толпы он предложил выполнить трюк, обведя соперника между ног сначала вперед, потом назад. Двойной провод мяча между ног стал его фирменным приемом. «Директора платили мне специальную премию за этот трюк и двойную премию за двойную его версию», — сказал он. В одной из игр за «Индепендьенте Ривадавия» в Мендосе он был удален незадолго до перерыва: это был единственный способ успеть на автобус обратно в Росарио ко Дню матери.
Его решающий матч состоялся в апреле 1974 года. В рамках подготовки к чемпионату мира по футболу национальная сборная Владислао Капа встретилась со сборной Росарио в товарищеском матче для сбора средств в пользу Кружка спортивных журналистов. В состав команды Росарио вошли пять игроков из «Ньюэллс», пять из «Сентраль» и Карлович. Они никогда не тренировались вместе и даже не обсуждали совместную игру, пока не приехали на стадион за два часа до начала игры. Карлович сразу же провел мяч между ног Панчо Са, а затем, когда тот повернулся, сделал этот второй раз. Стадион вспыхнул. То, что было дружеской встречей, переросло в нечто более серьезное. На LT8 радиокомментатор Эктор Видана говорил о «росарийском танце». К перерыву сборная Аргентины проигрывала со счетом 0:3. Кап попросил, чтобы Карловича сняли. Он остался, но второй тайм прошел в более традиционном курсе, и игра закончилась со счетом 3:1 в пользу Росарио.
Карлович завершил карьеру в 1983 году, а затем снова в 1986 году, но даже после этого он прогуливался по играм в своем баррио, раздавая все те же чистейшие передачи. Какое-то время он работал каменщиком, прежде чем его поразил остеопороз, от которого пострадали бедра. Для оплаты лечения был организован благотворительный вечер с двумя выставочными матчами. Толпа вновь пропела его имя, а затем журналист спросил, есть ли что-то, что он хотел бы изменить в своей карьере, что он сделал бы по-другому. «Нет, — сказал он дрогнувшим голосом. — Нет, сэр, не спрашивайте меня об этом. — Он прикусил нижнюю губу. — Нет, только не об этом». Потом слезы потекли из его глаз. Это проклятие игрока, который принимает дух потрерос: свобода имеет свою цену.
Марадона был совсем другой фигурой, нежели Карлович, но и он поплатился за отсутствие того, что другие сочли бы элементарным профессионализмом. Переедание, пьянство и наркотики привели к тому, что он оказался не в состоянии играть в энергичный футбол девяностых. Было что-то абсурдное в том, что он, тридцатитрехлетний, с раздутой талией, мог бы с удовольствием влиться в команду, воспитанную на прессинге бьелсиста. Часть веса ушла, но Марадона, хотя и начинал матчи яростно, редко мог их закончить. Он провел всего семь матчей, и первоначальный ажиотаж вскоре рассеялся.
Аргентина перенесла свою форму с Кубка Америки на отборочный турнир чемпионата мира, обыграв на выезде Перу и Парагвай. Даже после поражения в Боготе от ставшей играть лучше сборной Колумбии со счетом 1:2 никто не был слишком обеспокоен. В результате домашнего поражения от Перу Аргентина осталась лидером группы, но когда она уступила Парагваю, а Колумбия разгромила Перу со счетом 4:0, на нее неожиданно стали оказывать давление. Для того чтобы занять первое место и получить автоматическую квалификацию, им необходимо было обыграть дома Колумбию, иначе им предстояло сразиться с победителем плей-офф между командой, занявшей второе место в регионе КОНКАКАФ, и лучшей командой Океании — Австралией. То, что произошло на «Эль-Монументаль» в тот вечер, 5 сентября 1993 года, стало унижением, равного которому Аргентина не знала со времен Хельсингборга, и даже большим, чем то, которое нанесли им голландцы в 1974 году.
Игра оставалась равной вплоть до четырех минут до перерыва, когда капитан сборной Колумбии Карлос Вальдеррама, «эль-Пибе», игрок, чей стиль олицетворял все, что аргентинцы считали прекрасным в своей игре, прорвался вперед и пробросил мяч на Фредди Ринкона, который пронесся мимо левого защитника Рикардо Альтамирано и обошел Гойкочеа и забил гол. Уступая 0:1 к перерыву, надежда еще была. Она исчезла через пять минут после начала второго тайма. Ринкон послал длинный диагональный пас справа за спину Хорхе Борелли, Фаустино Асприлья набежал, развернулся спиной к центральному защитнику и пробил между ног Гойкочеа. При этом Аргентина фактически сдалась. На 74-й минуте Леонель Альварес подал с левого фланга, и когда мяч перелетел через Асприлью, Ринкон смазал свой удар, но тот отскочил мимо потерявшего равновесие Гойкочеа. Через минуту Асприлья отобрал мяч у Борелли, убежал в отрыв и великолепным ударом переиграл Гойкочеа. Аргентина потеряла всякое подобие оборонительной дисциплины, и Асприлья отдал голевой пас на Адольфо Валенсию, который в касание забил пятый мяч. Толпа превозносила Колумбию, а затем и Марадону, который с ужасом наблюдал за происходящим из ВИП-ложи. «Vergüenza!» — взревел El Gráfico: Позор!
В ту ночь, когда празднование приняло ожесточенный характер, в Боготе погибли восемьдесят человек. В Кали мэр предусмотрительно закрыл все бары, и число погибших не превысило трех человек. «Я больше никогда не хочу думать о том матче, — сказал Басиле. — Это было преступление против природы, день, когда мне хотелось вырыть яму в земле и зарыться в нее».
Поражение было настолько сильным, что через два дня этому матчу была посвящена информационная программа Tiempo Nuevo. Это было завораживающее телешоу. Гойкочеа, одетый в зеленый костюм [Раннее проявление сарториальной эпатажности, дошедшей до того, что теперь он регулярно выступает на аргентинском телевидении в качестве эксперта в шелковом кафтане], угрюмо сидел, приложив два пальца к губам, и со стыдом смотрел на то, как Хосе Санфилиппо издевается над ним; его рука периодически покидала рот, образуя, похоже, неосознанно, сжатый кулак. Карлос Билардо, наблюдавший за происходящим дома, был настолько взбешен, что приехал на студию и потребовал выхода в эфир. Одетый в белую свободную рубашку с узором из красных и синих бриллиантов, он, конечно, не собирался показывать ее по телевидению, защищал игроков, которые входили в состав его команды на чемпионате мира три года назад.
Басиле сохранил свой пост, но перед матчем плей-офф против Австралии в ноябре 1993 года снова вызвал Марадону. Аргентина не была особенно хороша, но Марадона был вдохновлен. Он организовал гол Абеля Бальбо, которые обыграл двух человек, под него был сделан подкат, но он подпрыгнул, заполучив мяч обратно и исполнив идеальный удар под ближнюю штангу. Австралия сравняла счет благодаря усилиям Аурелио Видмара, но 1:1 обеспечил Аргентине преимущество при возвращении в Буэнос-Айрес. Они выиграли на «Эль-Монументаль», обеспечив себе выход на сборную США, но вряд ли это было впечатляющее зрелище: единственный гол был забит Батистутой с передачи Алекса Тобина и перекинут через вратаря Роберта Забику.
Возвращение Марадоны в сборную было далеко не простым. Его ранний энтузиазм по поводу игры за «Ньюэллс» вскоре улетучился, в основном из-за смены президента. Индио Солари был заменен на Хорхе Кастелли, после чего Марадона оказался ограничен в своих «свободах». 1 февраля 1994 года он покинул клуб. В конце того же месяца журналисты, пытавшиеся выяснить, что он задумал, собрались у его загородного дома в Морено, где он отдыхал с отцом, дядей Сирило и несколькими друзьями. Марадона попросил их уйти. Они сказали, что сделают это, если он даст им краткое интервью, от которого он отказался. Один из его друзей опрыскал журналистов из садового шланга. Другой делал вид, что мастурбирует. Затем Марадона взял пневматическую винтовку, облокотился на крышу автомобиля и выстрелил в журналистов, ранив четверых. Они подали в суд. Двое согласились на выплату в качестве компенсации, но двое других стали настаивать на своем.
Когда дело было передано в суд, Менем обратился к судье с просьбой проявить снисхождение. Хулио Грондона, президент AFA, ничего не сказал, что, по-видимому, свидетельствует о его отношениях с Марадоной. И снова общественное настроение было в целом благосклонным к старому мессии. Герои были героями, и каждый недостаток как бы усиливал их привлекательность; конечно, пибе натворил бед — а как же иначе? Если, как утверждал социолог Серджио Левински, почитание пибе на каком-то уровне коренится в желании, чтобы он не взрослел, а оставался ребенком, то как можно ожидать от него ответственности? По ходу дела Марадона заявил, что готов стать капитаном национальной сборной на чемпионате мира. Реакция общественности была эйфорической, хотя ее вера мало чем оправдывалась. Марадона не играл хорошо после предыдущего чемпионата мира, был не в форме, вел судебную тяжбу в двух странах и боролся с наркотической зависимостью. Это была инвестиция в пустую мечту, ничем не отличающаяся от героизации Эвиты после ее смерти, или от увлечения культурой гаучо в 1920-е годы, или даже от первобытной жажды Мендосы к мифическим серебряным рудникам, когда он только отправился в путешествие через Атлантику. Как бы Басиле ни относился в частном порядке к привлечению Марадоны в сборную, у него не было выбора: он заявил, что хочет быть капитаном в США, и поэтому он должен быть капитаном.
Мечта о славном прощании с Марадоной утвердилась, несмотря на его поведение, несмотря на то, что он был явно не в форме. В марте 1994 г., когда он был заменен в перерыве первого за пять лет поражения Аргентины от Бразилии, Марадона выглядел полноватым и не в своей тарелке. «Марадона совершенно не в форме, — признал Басиле, — и наша цель — медленно подготовить его к чемпионату мира».
Через три месяца он снова выглядел подтянутым, возможно, не таким быстрым, как раньше, но, безусловно, достаточно острым, чтобы руководить командой, на которую, несмотря на поражение от Колумбии, возлагались большие надежды: ведь она выиграла два предыдущих Кубка Америки. И Аргентина начала хорошо, одержав комфортную победу над Грецией со счетом 4:0. Батистута воспользовался хаотичной греческой обороной и открыл счет уже на второй минуте матча. Затем он оформил хет-трик, великолепно забив из-за пределов штрафной и реализовав пенальти. Однако именно третий гол, забитый Марадоной, оказался самым запоминающимся. Сам по себе, в его каталоге гениальности, он едва ли был зарегистрирован — пара стеночек, смещение влево для создания пространства перед точным ударом с края штрафной в верхний угол — но его празднование, бегство к телекамере и рев, который в то время, казалось, говорил о его страсти и восторге от того, что он снова играет за свою национальную команду, вскоре стал привлекать более зловещие интерпретации.
Это был последний гол Марадоны за сборную Аргентины, но ему предстояла еще одна игра — против Нигерии в Фоксборо. Нигерия повела в счете: Рашиди Йекини уложил Самсона Сиасиа и, переиграв набегающего Луиса Исласа, точно пробил из-за пределов штрафной. В середине тайма Аргентина сравняла счет: Марадона навесил со штрафного на Батистуту, чей ударом низом отбил Питер Руфаи, но Каниджа забил с отскока в ближний угол. Через шесть минут нападающий, всего месяц назад вернувшийся после годичной дисквалификации за употребление кокаина, забил второй мяч, спокойно переправив его в ворота после быстро разыгранного штрафного удара от Марадоны.
И это был конец — для Марадоны и для надежд Аргентины. После игры он был выбран для случайного допинг-теста, который он, кажется, дал достаточно беспечно. На кадрах видно, как его выводит с поля радостно машущая толпе медсестра. Однако тест показал наличие коктейля из пяти веществ, направленных на подавление аппетита и повышение выносливости. Марадона был снят с турнира и впоследствии отстранен от футбола на пятнадцать месяцев. «Я убил себя, тренируясь, а теперь они делают это со мной!» Марадона жаловался на пресс-конференции, как будто его усилия как-то перевешивали тот факт, что он нарушил правила. Затем он расплакался.
Опросы людей на улицах по радио выявили необычайно высокий уровень общей безысходности. Телевидение показало рыдающих на улицах аргентинцев. Некоторые сравнивали это настроение с днем капитуляции на Фолклендах в 1982 году или похоронами Перона в 1974 году — связь между этими событиями усиливалась тем, что подтверждение положительного результата пробы В пришлось на двадцатую годовщину смерти Перона. Это были две фигуры, в которые многие аргентинцы продолжали верить, оправдывая их недостатки еще долгое время после того, как их силы иссякли.
Для большинства Марадона оставался богом, и так было не только в Аргентине. Международная привлекательность Марадоны была настолько сильна, что в Бангладеш двадцать тысяч человек вышли на улицы столицы, скандируя: «Дакка будет полыхать, если Марадоне не разрешат играть». По всей видимости, в Аргентине чувствовали скорее печаль, чем гнев: по телевизионным каналам транслировались заунывные кадры его лучших голов под музыку, как будто он умер, а не провалил тест на наркотики. Чувство стыда и позора практически отсутствовало. Марадона, как всегда, кричал о заговоре, утверждая, что это часть коварного замысла уходящего президента ФИФА Жоао Авеланжа, бразильца, чтобы обеспечить Бразилии победу на турнире. «Они реально отрезали мне ногу..., — сказал он. — Это настоящий грязный бизнес. Я бы хотел верить в Авеланжа и Блаттера, но после этого... Я не хочу ничего говорить».
Правда была гораздо менее сложной: он принимал препараты — рекреационные, если не обязательно улучшающие спортивные результаты — в течение многих лет и, наконец, был пойман. В Фоксборо не было пластиковых пенисов. После ухода из «Севильи» в «Ньюэллс» вес Марадоны снизился с 91 до 73 кг, что он объяснил упорной работой с Даниэлем Черрини, культуристом, вошедшим в его окружение, и китайским диетологом Лю Гуо Ченом. Возможно, Марадона не совсем точно представлял себе, что именно он принимал, и, как он утверждал, в американской версии конкретной добавки содержался эфедрин, а в аргентинской — нет, но правила ясны: ответственность лежит на нем, и его вина неоспорима. «Единственная правда, — сказал Марадона, — это то, что мой личный тренер допустил ошибку, а я принял на себя основную тяжесть последствий».
Это, конечно, не единственная версия событий, но, возможно, наиболее глубокой была та, которую изложил Бернардо Нойштадт, журналист, курировавший дело Санфилиппо-Гойкочеа после поражения в Колумбии, и чья готовность критиковать Марадону сделала его изгоем. «Наша страна, — сказал он, — это страна, в которой выигрывают спекулянты, страна, которая нарушает свою собственную конституцию каждый раз, когда ей этого захочется.... Аргентина заплатила Марадоной за образ жизни, за то, что не прислушалась к закону». Сам Марадона после запрета на участие в турнире остался в США и, по некоторым данным, получил $1,3 млн. в качестве аналитика на Channel 13.
Поражение от Болгарии со счетом 0:2 в заключительном матче группового этапа означало, что Аргентина прошла дальше только как одна из четырех лучших команд, занявших третьи места, и должна была отправиться из Массачусетса в Пасадену (Калифорния), чтобы встретиться со сборной Румынии, чей быстрый комбинационный футбол очаровывал на групповом этапе. Это был один из величайших матчей чемпионата мира по футболу, который, впрочем, мало утешил Аргентину — она проиграла со счетом 2:3. Аргентина выбыла из борьбы, и Марадона оказался в опале, а будущее сборной оказалось без ее гения.
***
Если хотите поддержать проект донатом — это можно сделать в секции комментариев!
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
