Джонатан Уилсон. «Ангелы с грязными лицами» ЧАСТЬ ШЕСТАЯ: ДОЛГ И РАЗОЧАРОВАНИЕ, 1990–2002, Главы 48-49
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. РОЖДЕНИЕ НАЦИИ, 1863–1930
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ЗОЛОТОЙ ВЕК, 1930–1958
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПОСЛЕ ПАДЕНИЯ, 1958–1973
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ВОЗРОЖДЕНИЕ И КОНФЛИКТ, 1973–1978
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. НОВАЯ НАДЕЖДА, 1978–1990
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. ДОЛГ И РАЗОЧАРОВАНИЕ, 1990–2002
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. ЗА ОКЕАНОМ, 2002–2015
БлагодарностиПриложенияБиблиография
***
48. ТРЕТИЙ ПУТЬ
Санта-Фе — плоский, неприметный городок на северо-востоке Аргентины, выросший как центр транспортировки зерна, растительного масла и мяса. На пыльных углах улиц спят бездомные собаки, которые двигаются только тогда, когда летняя жара заставляет их искать укрытие. Отель «Конкистадор» — ничем не примечательный бетонный дом на ничем не примечательной улице, выделяющийся только фигурой дородного мужчины в доспехах, выступающей из стены над сеткой телефонных проводов, на спине которого неоновыми огнями неуверенно выведено слово ОТЕЛЬ. Это обычный бизнес-отель в центре города, но именно в нем в 1992 году один из главных пророков новой тактической эры футбола боролся со своими сомнениями и, победив их, взял курс на создание третьего пути между крайностями меноттизма и билардизма.
Возможно, история не оценит Марсело Бьелсу как великого тренера: все-таки три титула чемпиона Аргентины и олимпийское золото — это не слишком впечатляющий результат за всю карьеру. Однако как теоретик он стоит среди немногих избранных. Его причуды — шнурок на шее очков, иносказательный синтаксис, то, как он настаивал на том, чтобы сделать тринадцать шагов, чтобы пересечь свою техническую зону в «Атлетике» из Бильбао, или случай, когда он рисовал на своих кроссовках, объясняя способ пробить по мячу, и несколько дней после этого бродил с меловыми следами — возможно, сделали его карикатурой и затушевали то, насколько значительной фигурой он является, но, пожалуй, справедливо будет сказать, что с тех пор, как в конце 50-х - начале 60-х годов прошлого века в Бразилии распространилась «четверка защитников», ни один южноамериканец не оказывал такого влияния на игру в мире, как Бьелса в первом десятилетии XXI века.
С детства Бьелса был энергичным, целеустремленным и интеллектуальным. Похоже, в нем всегда присутствовала доля идеализма, что делало его неловким в подростковом возрасте и, для многих, раздражало во взрослом. Его стали называть «эль-Локо» [Сумасшедший], и даже желая стать футболистом, он обозначал свое отличие. Все члены его семьи были юристами, политиками или и теми, и другими: брат, Рафаэль, занимал пост министра иностранных дел во время президентства Нестора Киршнера, а сестра, Мария Эухения — архитектор, занимала пост вице-губернатора провинции Санта-Фе. Марсело так хотел стать футболистом, что в пятнадцать лет ушел из дома и перебрался в клуб «Ньюэллс Олд Бойз». Вполне естественно, что через два дня его выгнали, потому что он отказался оставить свой двухтактный мотоцикл «Пума» на улице.
Бьелса, может быть, и восстал против своего воспитания, но оно его и обусловливало. Говорят, что у деда Бьелсы дома было более тридцати тысяч книг, и Бьелса развил в себе такое же уважение к знаниям и обучению, подписавшись в свое время на более чем сорок международных спортивных журналов и собрав тысячи записей матчей.
Для Бьелсы характерно то, что он не считает свою одержимость чем-то необычным, скорее, он всегда немного удивлен тем, что другие не проводят дни за просмотром DVD-дисков с записью старых футбольных матчей. Однажды на вопрос о том, как он собирается провести Рождество и Новый год, Бьелса невозмутимо ответил, что намерен каждый день по два часа заниматься физическими упражнениями и четырнадцать часов смотреть видео. По-видимому, у него появилась способность смотреть два матча одновременно.
Бьелса родился в Росарио в июле 1955 г., сын Рафаэля, юриста, который поддерживал «Росарио Сентраль», и Лидии, школьной учительницы. По всей видимости, во многом чтобы досадить отцу, он, как и его брат, решил поддерживать «Ньюэллс». Он начал играть в футбол почти сразу, как только научился ходить, и с ранних же лет начал и изучать его: мама покупала ему экземпляры газеты El Gráfico, а затем каталогизировала их. Так его мать начала процесс таксономизации футбола, который он впоследствии довел до крайности. «Влияние моей матери было основополагающим в моей жизни, — сказал он. — Для нее никакие усилия не были достаточными».
Бьелса — человек, который разделяет футбольные взгляды, но и апологеты, и критики сходятся во мнении, что он неутомим, трудоголик, ожидающий от других такой же напряженной работы, какую делает и он сам. «Поначалу он кажется жестким, может даже раздражать своей настойчивостью и стойкостью, но в конечном итоге он гений, — сказал центральный нападающий Фернандо Льоренте, игравший под его началом в «Атлетико». — Он убеждает тебя продолжать работать и бежать, и это видно по играм и тренировкам его команд. Он знает больше, чем кто-либо в мире; он — элита. Привыкнув к нему, ты полюбишь его».
Усилия и дисциплина, однако, не смогли сделать Бьелсу футболистом. Он был хорошо обращающимся с мячом защитником, но ему не хватало скорости, и он провел всего четыре матча за «Ньюэллс», после чего покинул команду в возрасте 21 года. В конце концов, клуб отпустил его, после чего Бьелса дрейфовал по низшим лигам, изучал агрономию и физическую культуру, а в двадцать пять лет переехал в Буэнос-Айрес, где стал тренером футбольной команды городского университета. Его подход был характерно тщательным (он просмотрел три тысячи игроков, прежде чем выбрать двадцать) и необычным (он носил с собой на тренировки тезаурус и обращался к игрокам, используя формальное местоимение usted). Он относился к своим игрокам как к профессионалам, настаивая на том, чтобы они тренировались должным образом. Многие из тех, кто играл за него, отмечали новую «серьезность» в тренировках, а его убежденность в важности вертикали, быстрого продвижения мяча вперед была очевидна уже тогда.
Бьелса провел два года в университете, после чего вернулся в Росарио и стал работать в молодежной команде «Ньюэллс». Решив, что в глубинке наверняка есть игроки, которых не хватает большим клубам, он разделил карту Аргентины на семьдесят участков и посетил каждый из них в поисках новых талантов, проехав более пяти тысяч километров на своем «Фиат-147», поскольку боялся летать.
К 1990 году Бьелса стал достаточно авторитетным тренером, чтобы заменить Хосе Юдику на посту тренера. Юдика пришел в клуб в 1987 году и в следующем сезоне вывел его в Кампеонато. Он был также, возможно, необходимым шагом в переходе к биелсизму, более прагматичным, чем его преемник, более мягким, более скромным как в поведении, так и в амбициях. Даже с учетом основ Юдики, первая доза Бьелсы оказалась бодрящей. «Когда Марсело возглавил команду, произошли радикальные изменения», — сказал бывший полузащитник Хуан Мануэль Льопа.
Тренировки были изменены до неузнаваемости. «Сейчас нас это не шокирует, — говорит Льоп, — но в то время это было очень удивительно». Все тренировки были короткими, но очень интенсивными. Мяч был почти всегда, а тактика — вообще всегда. Мы начали тренироваться в разное время, по три-четыре игрока, выполняя определенные, зональные упражнения: например, номер 5, номер 4 и номер 8 вместе; или номер 5, номер 3 и номер 11. Молодые футболисты привыкли так тренироваться. Но мы, конечно, нет».
Поскольку большинство матчей проходило в воскресенье, в понедельник у игроков был выходной, а во вторник и среду по утрам они занимались с тренером по физподготовке, а Бьелса в это время сидел дома и просматривал видео с матчами соперников. В среду во второй половине дня начнется тактическая работа. «Молодежь должна была читать газеты и приносить подробные досье на команду, с которой нам предстояло встретиться, — сказал Льоп. — Это был способ дать им почувствовать себя вовлеченными и лучше понять футбол». Затем Бьелса показывал им видеоролики, но не полные игры, а отдельные моменты и последовательности, чтобы подчеркнуть ключевые моменты.
В четверг во второй половине дня состоится тренировочный матч, «короткая игра, — сказал Льоп, — но сыгранная с интенсивностью матча Примеры. Это было потрясающе. Мы никогда не видели ничего подобного. Другая команда играла как наш следующий соперник. И наша миссия состояла в том, чтобы обыграть их, выиграть игру. Мы не могли позволить себе проиграть в четверг».
Пятница была предназначена для конкретной подготовки к игре: Бьелса провел команду через 120 различных ситуаций в атаке и 120 различных ситуаций в обороне. «Речь шла о движении, скоординированном движении, — говорит Льоп. — Мяч должен прийти сюда, ты должен закрыть здесь, ты должен побежать сюда, в случае если они сыграют в офсайдную ловушку, двое выйдут из розыгрыша, и один должен будет предпринять действия, чтобы противостоять этому. Все было очень, очень подробно».
Но это работало. Или, по крайней мере, временами это срабатывало. В сезоне 1990/91 гг. впервые чемпионат был разделен на две половины — апертуру и клаусуру, победители каждой из которых разыгрывали между собой титул. «Ньюэллс» начал апертуру неуверенно, обыграв «Платенсе» со счетом 1:0, но затем сыграв вничью с «Архентинос Хуниорс» и проиграв дома «Уракану». Когда они отправились в Санта-Фе, чтобы встретиться с «Унионом» в четвертом матче сезона, в отношении Бьелсы были большие сомнения. «Ходили слухи, — сказал Льоп. — Мы плохо начали. Я не знаю, был бы он уволен после четвертой игры или позже, но после неудачного старта, если бы мы продолжали идти по этому пути, это бы случилось. Марсело считался странным человеком, за его методами следили, поэтому всем хотелось узнать, прав он или нет. Если бы мы проиграли в четвертом туре, возможно, Бьелса не справился бы. Кто знает? Но они не проиграли: а выиграли со счетом 3:1. «Мы взлетели и больше не останавливались», — сказал Льоп. В апертуре «Ньюэллс» проиграл лишь однажды, на два очка опередив «Ривер Плейт». Вскоре «Санта-Фе» предстояло сыграть гораздо более значимую роль в развитии команды Бьелсы.
Победа в апертуре фактически означала, что «Ньюэллс» не за что играть во второй половине сезона (именно поэтому в последующие годы апертура и клауcура были объявлены самостоятельными чемпионатами — в каждом сезоне разыгрывалось два титула без плей-офф). «Ньюэллс», будучи демотивированным, занял восьмое место в клаусуре, которую выиграла «Бока Хуниорс». «Это было ненормально, — сказал Льоп. — Дело не в том, что нам было все равно или что мы берегли силы для "Боки". На самом деле, когда мы встречались с "Бокой", мы были немного настороже, потому что знали, что играем не очень хорошо. Я бы сказал, что мы были более бдительны, и это в итоге сыграло нам на руку, потому что мы не чувствовали себя слишком самоуверенно. У нас был шанс на "Бомбонере" выиграть и войти в историю аргентинского футбола. И это заставило нас быть ярче и острее, чем на протяжении всего остального турнира».
«Ньюэллс» выиграл первый матч в Росарио со счетом 1:0, но это все равно оставило перед ними непростую задачу в Ла-Боке. Как ни странно, между этими двумя этапами начался Кубок Америки, в результате чего обе команды потеряли игроков — Фернандо Гамбоа и Дарио Франко из «Ньюэллс» и Диего Латорре, Бласа Джунту и Габриэля Батистуту из «Боки».
«Бока» доминировала, Кристиан Домицци и Хуан Симон были удалены, и Херардо Рейносо забил гол за девять минут до конца матча, обеспечив хозяевам победу со счетом 1:0. Тем не менее, «Ньюэллс» выиграл серию пенальти со счетом 3:1. «Это была лучшая игра в моей жизни, — сказал Льоп. — Мы играли в грязи. Было очень мистично».
«Ньюэллс» одержал победу, но форма покинула команду, а в апертуре 1991/92 гг. она стала еще хуже. За весь 1991 год «Ньюэллс» выиграл всего девять игр. Усталость была серьезной проблемой. «Этот метод вызывает определенную усталость, — сказал Льоп. — Не только физическая, но и психологическая, эмоциональная усталость, потому что уровень соревнований настолько высок, что через некоторое время трудно удержаться на нем. Не все люди одинаковы, не все думают одинаково и не все реагируют одинаково. А стиль Бьелсы, его тренировки требуют преемственности, и это сложно. Мы были командой, которая казалась ему идеальной, но после его ухода мы оказались в борьбе за выживание в классе, в 1993 и 1994 годах. И это потому, что наступает момент, когда человек расслабляется. Не то чтобы ты все бросаешь, но что-то отпускаешь, потому что чувствуешь себя измотанным».
К началу клаусуры давление стало нарастать. «Ньюэллс», по крайней мере, начал с домашней победы над «Кильмесом» со счетом 2:0, но затем их разгромил «Сан-Лоренсо» со счетом 6:0 в их первом матче на групповом этапе Либертадорес.
И вот они отправились в Санта-Фе, где в предыдущем сезоне началась борьба за чемпионский титул. В «Конкистадоре» сомнения Бьелсы одолевали его. Его метод требовал веры, и после 0:6 он начал сомневаться в себе. «Я закрылся в своем номере, — сказал он, — выключил свет, закрыл шторы и понял истинное значение выражения, которое мы иногда употребляем легкомысленно: "Я хочу умереть". Я разрыдался. Я не мог понять, что вокруг меня происходит. Я страдал как профессионал, и я страдал как болельщик».
Он позвонил своей жене Лоре «и привел аргументы, которые для многих стали бы неопровержимыми». Их дочь, по его словам, была тяжело больна. Три месяца они не знали, выживет ли она жить или умрет. Он знал, что это было настоящее эмоциональное потрясение. «Есть ли какой-то смысл в том, что я хочу, чтобы земля поглотила меня из-за результата футбольного матча?» — спросил он. Он знал, что это не так, но это не имело никакого значения. «Доводы были блестящими, — говорит он, — но, тем не менее, мои страдания от случившегося требовали немедленного оправдания». Это был его кризис: то, что произошло в матче с «Сан-Лоренсо», было не просто поражением, Бьелса не просто сомневался в своих тренерских способностях. Его выбор слов был показателен: он искал не просто решение, а подтверждение всей философии, по которой он играл в футбол и жил. Бьелса созвал своих игроков. «Если нам придется переосмыслить проект, — сказал он, — мы сделаем это вместе. Мы будем искать новые пути, если не сможем достичь того, что наметили в начале предсезонки».
Бьелса встал на новый путь. Он решил, что дело не в том, что он зашел слишком далеко, а в том, что он зашел недостаточно далеко. «Все еще находясь под эмоциональным потрясением, — говорит он, — родилась новая манера понимания тактики команды. У меня уже давно были некоторые идеи относительно индивидуальности и ее вклада в совместную работу, которые я не реализовывал на практике, поскольку они предполагали слишком много ротаций на поле. Мы преодолели наши неудачи, чтобы обновить структуру, и, казалось бы, неудачная ситуация позволила нам вновь запустить общую идею, проведя ряд изменений на позициях». Формулировка характерна для Бьелсы: проще говоря, он хотел, чтобы его команда впитывала модели поведения соперника и, используя ротационную систему размещения игроков, прессинговала их соответствующим образом — если центральный защитник соперника любит начинать движение с паса на правого защитника, то команда Бьелсы будет атаковать центрального защитника и линию паса на правого защитника.
Льоп вспоминает, что это было напряженное время. «Марсело пытался найти правильную тактику, и были дни, когда мы все говорили и говорили». «Ньюэллс» сыграл вничью 0:0 в Санта-Фе, но это было начало. На следующей неделе они обыграли «Росарио Сентраль» со счетом 1:0 в матче, который пришлось остановить за две минуты до конца из-за проблем в болельщиками. Они отправились в гости к «Расингу» и выиграли со счетом 1:0, а затем с таким же счетом победили «Химнасию и Эсгриму». «Главным отличием была физическая подготовка, — говорит Симон. — "Ньюэллс" был подобен трактору, который разбивал всех соперников. Эта команда могла задушить вас; это был штрих Бьелсы, добавившего сумасшедший прессинг к существующему футбольному стилю "Ньюэллс". После встречи с ними ты возвращался в раздевалку с ощущением, что сейчас потеряешь сознание, что они заставили тебя бегать как никогда раньше». Революция набирала обороты. В том же году в автокатастрофе погибла жена Салданьи, но он продолжал играть, находя силы в Бьелсе и командном единстве.
Улучшились результаты и в Либертадорес. На групповом этапе «Ньюэллс» прошел без поражений и одержал очистительную победу над «Сан-Лоренсо» со счетом 1:0. Чем лучше работал Бьелса, тем больше изучались его методы и тем больше вопросов возникало: Что это был за новый стиль? Был ли он билардиста или меноттиста? «Бьелса не был связан ни с Билардо, ни с Менотти, — настаивал Льоп. — Он был атакующим тактиком. Тактик часто рассматривается как негативный, оборонительный стиль менеджера, но тактика — это не просто защита и блокирование основных достоинств соперника. Бьелса доказал это. Он был смесью их обоих, слиянием двух школ».
Тренер, конечно, так это и воспринимал. «Я провел шестнадцать лет своей жизни, слушая их: восемь — Менотти, который был тренером, ставящим во главу угла вдохновение, и восемь — Билардо, который был тренером, ставящим во главу угла функциональность, — сказал он после того, как стал тренером сборной в 1998 году. — И я старался взять лучшее от каждого из них».
Менотти и Билардо отреагировали именно так, как предполагали все стереотипы об их характерах. «Бьелса — молодой человек с проблемами, — сказал Менотти. — У него есть идеи, и он знает, как их развивать. Но мы не сошлись в точке отсчета: он считает, что футбол предсказуем, а я так не считаю». Тем временем Билардо утверждал, что Бьелса просто повторял то, что делал он. «Я разделяю его мнение, потому что мне кажется, что мы сделали это в 1986 году, — сказал он. — У них есть много видео для изучения противников, как это делал я тогда».
Есть те, кто утверждает, что тренировки — эти 120 повторений в пятницу — были билардистскими (не то чтобы Менотти был настолько богемным, как утверждают некоторые его почитатели), но идеи Бьелсы о необходимости атаковать при любой возможности были гораздо более близки к меноттистской части спектра.
Когда речь зашла об определении его философии, Бьелса сказал, что ее можно разделить на четыре понятия. Первые три — это постоянное внимание, подвижность и ротация. Четвертый термин довольно сложен для перевода и является классическим термином Бьелсы. В музыке, repenitización используется для дисциплины исполнения пьесы без предварительной практики: это не импровизация как таковая в том смысле, что она включает в себя чтение с листа, но использование этого термина в футболе явно имеет некоторый смысл импровизации, а также несет в себе чувство срочности. Этот термин отражает контринтуитивный идеализм философии бьелсизма, требующей от игроков многократного повторения того, что они делают впервые, — парадокс, который, возможно, говорит о бесславной тщетности того, чего он пытается достичь. «Возможное уже сделано, — говорил Бьелса во время своего пребывания в "Ньюэллс". — Мы делаем невозможное». Когда Льоп говорит о мистических играх и о том, что нужно верить, он имеет в виду именно это: всегда есть ощущение, что Бьелса заинтересован в достижении абсолюта не меньше, чем в победе в матчах, и именно это, конечно, придает ему культовую привлекательность.
Как и многие другие южноамериканцы его поколения, Бьелса испытал сильное влияние голландской сборной начала 70-х годов, но более непосредственное влияние оказал уругваец Оскар Вашингтон Табарес, тренер, чей прагматизм, как ни странно, не сочетался с его собственным идеализмом. «Футбол, — сказал Бьелса, — опирается на четыре основы, изложенные Оскаром Табаресом: (1) оборона; (2) нападение; (3) как вы переходите от защиты к атаке; (4) как вы переходите от атаки к защите. Проблема в том, чтобы сделать эти переходы как можно более гладкими».
«Ньюэллс» проиграл лишь один раз в клаусуре 1991/92 годов в лиге и забрал титул с отрывом в два очка от «Велеса». В Либертадорес они обыграли «Дефенсор Спортинг» в 1/8 финала и вышли в четвертьфинал против «Сан-Лоренсо». Боль от 0:6 была еще свежа, но на этот раз они обыграли их со счетом 4:0 в Росарио и прошли дальше с общим счетом 5:1. Это выводило их в полуфинал против колумбийской команды «Америка де Кали». Первый матч закончился со счетом 1:1, но через пять минут после начала второго Маурисио Почеттино после подачи со штрафного забил головой вывел «Ньюэллс» вперед. Это была жестокая игра, сыгранная перед толпой, настолько враждебной, что даже попасть на стадион было тяжелым испытанием. «Ньюэллс» окопался, но «Америка» сравняла счет с пенальти на последней минуте, и игра перешла в серию пенальти. Дважды «Кали» смазывал свои удары, которые могли бы принести победу, но когда Норберто Скопони отбил удар Орландо Матураны, «Ньюэллс» прошел дальше со счетом 11:10. Прежде чем они смогли начать думать о финале, им надо было сначала убраться с поля, так как болельщики яростно отреагировали. Эдуардо Бериссо получил серьезную травму головы от удара брошенной с трибун батарейки.
Финал против «Сан-Паулу» Раи и Кафу также вышел в серию пенальти, но на этот раз «Ньюэллс» проиграл. Бьелса, видимо, измученный эмоциональным напряжением, связанным с необходимостью тренировать команду, которую он поддерживал, чтобы она играла в том стиле, за который он ратовал, подал в отставку. «Мы пытались убедить его остаться, — сказал Льоп, — но процесс поизносился. Он хотел уйти еще до того, и я вместе с полузащитником Херардо Мартино поехал к нему домой и убедил его остаться еще немного, но через месяц или два он подал в отставку. Вероятно, он понимал, что его эпоха закончилась, что он не сможет поддерживать результаты. Я хотел, чтобы он остался. Я знал, что он положительно относится к "Ньюэллс". Когда он ушел, все закончилось тем, что мы боролись за выживание. Это было ужасно».
49. ТАБАРЕС И ВОЗРОЖДЕНИЕ «БОКИ»
Марадона был великолепным отвлекающим маневром, принесшим «Бока Хуниорс» победу в Кампеонато в 1982 году, но он лишь прикрывал трещины. После его продажи в «Барселону» «Бока» попала в период спада, из которого вышла только через десять лет. Результаты ухудшались, а финансовое положение было отчаянным. К концу 1984 г. игроки стали угрожать забастовкой из-за невыплаты зарплаты, а в 1985 г. возникла серьезная вероятность объявления «Боки» банкротом. Их спасли вновь избранный президент Антонио Алегре и его заместитель Карлос Эллер, которые вложили собственные средства и продали «Сьюдад Депортива» для погашения 183 неудовлетворенных требований кредиторов.
В 1988/89 гг. под руководством Хосе «Эль Пато» Пасторисы и Карлоса Аймара команда заняла второе место, отстав от «Индепендьенте» на восемь очков, в 1989 г. выиграла Суперкопу Либертадорес, а в 1990 г. — Рекопу Судамерикана [Клубы, выигравшие их, всегда с гордостью включают Суперкопы и Рекопы в число своих международных титулов, но насколько они были действительно ценными — вопрос спорный. Суперкопа была организована КОНМЕБОЛ и проходила с 1988 по 1997 год, прежде чем была прекращена из-за Кубка Меркосур, предшественника Южноамериканского кубка. В нем участвовали прошлые победители Либертадорес, и в нем доминировали аргентинские клубы, выигравшие шесть из десяти соревнований. Рекопа — это одноразовое противостояние, которое разыгрывалось между победителями Либертадорес и Суперкопы того сезона, иногда в два матча, иногда в один на нейтральной площадке (например, победа «Боки» над колумбийским «Атлетико Насьональ» в 1990 году была одержана в Майами). Она проводилась с 1988 по 1998 год и была восстановлена в 2003 году как матч между победителями Кубка Либертадорес и Судамериканы], но именно приход Оскара Вашингтона Табареса в 1991 г. послужил толчком к развитию клуба. Табарес был не более чем средним защитником и работал учителем — отсюда и прозвище «Маэстро», — когда он начал тренировать «Белла Виста» в Уругвае. Вскоре за ним закрепилась репутация жесткого и принципиального тренера, которую подкрепляли строго зачесанные набок волосы и предпочтение разумных сочетаний галстука и пиджака, придававших ему вид начальника участка из американской полицейской драмы 1970-х гг. Он уругваец, но легко вписался в типично левоцентристскую аргентинскую интеллектуальную традицию, о чем свидетельствует его восхищение Че Геварой. Он даже назвал свою дочь Таней — в честь последней известной любовницы революционера. На стене его дома в Монтевидео висит табличка с девизом «Нужно закаляться, никогда не теряя нежности». Эта фраза, приписываемая Геваре, отражает футбольную философию Табареса: он делает ставку на жесткую оборону, но в то же время призывает свои команды играть с определенной манерностью.
Однако насилие стало отправной точкой правления Табареса в «Боке». Пробившись из группы в Либертадорес, «Бока» обыграла «Коринтианс» и «Фламенго» и вышла в полуфинал против «Коло-Коло». «Бока» выиграла первый матч на «Бомбонере» со счетом 1:0 благодаря голу Альфредо Грациани, но обстоятельства игры разгневали чилийцев. По их словам, по дороге на «Ла-Бомбонеру» их автобус загадочным образом заблудился и заехал в неблагополучный район, где их забросали камнями и другими предметами. В раздевалке была только горячая вода, и на какое-то время показалось, что «Коло-Коло» может отказаться играть. В конце концов они вышли на поле, но директор «Коло-Коло» Хорхе Вергара предупредил о страшной мести в Чили.
Мирко Йозич, хорватский тренер «Коло-Коло» [Йозич был тренером сборной Югославии, которая выиграла чемпионат мира среди юношей до 20 лет в Чили в 1987 году. С дисквалифицированным капитаном Александром Дорджевичем, пятью травмированы ключевыми игроками, Бобан Бабунски отсутствовал из-за спора по контракту, а Синиша Михайлович, Ален Боксич и Владимир Югович остались в своих клубах, почти никто не давал им шанса, но в их составе были Игорь Штимац, Роберт Ярни, Роберт Просинечки, Звонимир Бобан и Предраг Миятович и они выиграли турнир, играя в блестящий футбол. В Сантьяго проживает большое количество югославских эмигрантов, поэтому было много интересного и вне поля. В начале турнира Штимац познакомился с действующей Мисс Чили, которая сама имеет югославское происхождение, и отказался от требований Йозича ограничить свою светскую жизнь. Йозичу так понравилось, что в 1989 г., когда закончился его контракт с югославской молодежной сборной, он вернулся и привел «Коло-Коло» к хет-трику из чилийских чемпионских титулов] , перед поездкой на стадион завел свою команду в подвал отеля «Шератон». Видя, что они нервничают, он выключил свет и заставил своих игроков сидеть в темноте, пока смех не заполнил тревожную тишину. «"Коло-Коло" великий, — сказал он, — но мы можем сделать его историю еще более великой». Это был, безусловно, самый крупный матч в истории клуба, возможно, самый крупный матч в истории любого чилийского клуба, учитывая отсутствие успехов на континентальных турнирах до этого момента.
На «Эстадио Монументаль» в Сантьяго собралось шестьдесят четыре тысячи болельщиков, но еще большую проблему представляли тысяча аккредитованных журналистов и фотографов. Поскольку места на трибунах для них не нашлось, сотни человек были выстроены вдоль беговой дорожки у одной из бровок, что с самого начала создавало ощущение анархии. К перерыву счет не был открыт, но на девятнадцатой минуте второго тайма Марсело Бартичотто прорвался по правому флангу и нашел кроссом Рубена Мартинеса, который спокойным ударом щечкой с лета вывел чилийцев вперед. Несколько десятков болельщиков с ликованием перепрыгнули через рекламные щиты. Через две минуты Габриэль Мендоса прорвался по тому же пространству справа и сделал передачу на ход Патрисио Яньесу, который, находясь у дальней штанги, перевел мяч за линию ворот. На этот раз празднование было еще более бурным, сотни болельщиков и фотографов высыпали на поле.
Вратарь «Боки» Карлос «Эль-Моно» (Обезьяна) Наварро Монтойя пожаловался бразильскому арбитру Ренато Марсилье на вспышки фотоаппаратов, предположив, что они делают это специально, чтобы ослепить его. Когда на семьдесят четвертой минуте «Бока» отыграла один гол благодаря точному удару головой Диего Латорре, настроение за воротами стало настолько враждебным, что Наварро вновь обратился к судье. «Здесь из меня выбьют все дерьмо», — сказал он. За восемь минут до конца матча Мартинес обменялся пасами с Яньесом на левом фланге, набежал и перебросил мяч через Наварро Монтойю, сделав счет 3:1.
На поле хлынули болельщики и фотографы. Потасовка приобрела дикий характер: игроки «Боки» бросались на телеоператоров, а также на игроков и персонал «Коло-Коло». Фотограф Agence France-Presse Родриго Арангуа был временно ослеплен. Табарес, в редких случаях теряя самообладание, погнался за другим, Мигелем Анхелем Альендесом, который треснул камерой в лицо Табаресу, в результате чего тренер получил две раны на правой щеке. Есть замечательная фотография, на которой Табарес, безукоризненно одетый в клетчатый пиджак и белый свитер с V-образным вырезом, темный галстук набекрень, челюсть сжата от ярости, кровь течет по лицу, сдерживает Батистуту, схватив его за футболку, а форвард смотрит на кого-то вне камеры, приоткрыв рот, словно посередине тирады.
Семнадцать минут бушевал бой. «Это была война, уличный бой, и мы боялись», — сказал Арангуа, которому помогли добраться до больницы двое его коллег. Насилие прекратилось только тогда, когда полицейская собака по кличке Рон укусила Наварро Монтойю, оставив ему кровавую рану на бедре.
Марсилья сделал символический жест, удалив Яньеса и полузащитника «Боки» Бласа Джунту, после чего возобновил игру. В последние минуты матча «Коло-Коло» выстоял и вышел в финал, где по сумме двух встреч обыграл парагвайскую «Олимпию» со счетом 3:0. Рон стал национальным героем, его называли «собакой, которая укусила обезьяну», но через год он умер от сердечного приступа. «Бока», поведение которой было расценено как позорное и героическое — характерная аргентинская смесь, — выплатила Арангуа компенсацию в размере 98 млн. песо и, вероятно, вышла из игры более сильной, чем в начале, благодаря свирепому командному духу, закаленному в испытаниях. Батистута, в частности, казался возвышенным от пережитого.
Помогло и то, что Табарес был очень авторитетным тренером с четким видением того, как он хочет играть. Перед лицом его уверенности большая часть растерянности и сомнений, подтачивавших «Боку», растаяла.
Пока Табарес разбирался с обороной, ему повезло, что его атака получила заряд энергии благодаря внезапному подъему формы Батистуты. В двадцать один год он рассматривался как полезный форвард, но не более того. Однако после боя в Сантьяго он преобразился. «Когда он только приехал, Табарес попросил купить ему "девятку", хотя Батистута был в составе, — сказал Симон. — Он упустил много моментов, его заигрывали как правого вингера, но потом его перевели на место "девятки", и он взорвался. Футбол может быть вопросом удачи».
В начале девяностых годов «Бока» резко улучшила свои показатели, но в 1991/92 гг. лишь едва не выиграла и апертуру и клаусуру, что только усилило боль от засухи. Если бы «Бока» выиграла предпоследний матч апертуры 1992/93 гг. дома против «Депортиво Эспаньол», то стала бы чемпионом. Они проиграли со счетом 2:3. «"Ла-Бомбонера", — говорит Симон, у которого были порваны связки колена, и он вынужден был с тревогой наблюдать за игрой с трибуны, — была скороваркой».
Для завоевания титула «Боке» нужно было набрать одно очко в последнем матче с «Сан-Мартин де Тукуман». К перерыву они проигрывали 0:1, но через две минуты после начала второго тайма Клаудио Бенетти забил гол, который стал решающим в борьбе за чемпионство. «Я не знаю, каково было в раздевалке в перерыве, — сказал Симон. — Но Табарес никогда не терял хладнокровия: после игры можно было видеть его среди полного безумия и празднований, идущего в пиджаке по полю в сторону туннеля. И он ждал нас в раздевалке. Он всегда был одинаков, очень спокойный, и проигрывая, и выигрывая».
Табарес вернулся в «Пеньяроль» после разочаровывающего шестого места в клаусуре 1992/93 годов, но засуха была прервана, и «Бока», как ни шатко было ее финансовое положение, снова стала командой, которая побеждает.
***
Если хотите поддержать проект донатом — это можно сделать в секции комментариев!
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
