Джонатан Уилсон. «Ангелы с грязными лицами» ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ: ВОЗРОЖДЕНИЕ И КОНФЛИКТ, 1973–1978, Главы 35-36
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. РОЖДЕНИЕ НАЦИИ, 1863–1930
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ЗОЛОТОЙ ВЕК, 1930–1958
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПОСЛЕ ПАДЕНИЯ, 1958–1973
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ВОЗРОЖДЕНИЕ И КОНФЛИКТ, 1973–1978
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. НОВАЯ НАДЕЖДА, 1978–1990
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. ДОЛГ И РАЗОЧАРОВАНИЕ, 1990–2002
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. ЗА ОКЕАНОМ, 2002–2015
БлагодарностиПриложенияБиблиография
***
35. ЛОРЕНЦО И ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ «БОКИ»
После четвертого успеха в Кубке Либертадорес Са был одним из нескольких игроков, получивших право на свободный трансфер и покинувших «Индепендьенте» в конце 1975 года. Сначала он намеревался отправиться в Колумбию, но перед отъездом ему позвонил Хуан Карлос Лоренцо, менеджер «Боки». «Прежде чем ты уедешь, — обратился он к Са, — пожалуйста, поговори с президентом, доном Альберто Х. Армандо. Он будет ждать тебя». Са так и поступил, и хотя они не пришли к соглашению, Армандо попросил фотографа сделать снимок, на котором они пожимают друг другу руки. «Подумай об этом, — сказал Армандо. — У тебя есть время до сегодняшнего дня». Он решил, что должен принять это предложение.
К тому времени Са было почти тридцать лет, его лучшие времена, как считалось, остались позади, но уже в первом сезоне «Бока» выиграла Метрополитано, на три очка опередив «Уракан», который, по мнению многих, играл даже лучше, чем в 1973 году. «Было одно существенное отличие, — говорит Ларроса. — Аваллай был травмирован, и [Освальдо] Ардилес вышел на поле играя "девятку", но он был Ардилесом, так что практически он был "десяткой", играя впереди, и мы даже больше владели мячом, чем в 1973 году, когда Бриндизи играл справа, я — слева, а [Карлос] Леоне — "пятеркой". И благодаря этому ромбу мы владели мячом 70% времени, но нам не хватало мощи 1973 года. Но по стилю это было великолепно, даже больше похоже на "Барселону" Гвардиолы».
Затем «Бока» подписала из «Ньюэллс» элегантного плеймейкера Марио Санабрию.
У меня было шесть месяцев Насьоналя в 1976 году, чтобы адаптироваться. В «Ньюэллс» я привык получать мяч и иметь время, чтобы жонглировать им, обычно, сначала попытаться сделать индивидуальную попытку, а если у меня не получалось, то я знал, что все мои товарищи по команде придут ко мне на помощь, потому что мы играли в стиле короткого паса и все находились относительно близко друг к другу. В «Боке» Лоренцо все было не так. Когда «десятка» получал мяч, другие игроки не шли к нему, а наоборот, убегали от него, ожидая передачи. Поэтому мне пришлось научиться играть быстрее, не терять ни секунды, потому что я должен был научиться выживать без своих партнеров по команде, если терял мяч. Так что я почти научился играть не думая, потому что задумываться — значит, что твои партнеры по команде могут оказаться в положении вне игры.
«Бока» вышла в четвертьфинал Насьоналя и, обыграв «Банфилд» и «Уракан» — в матче против которого выйдя со скамейки запасных феерил Санабрия— вышла в финал против «Ривера», который проходил на стадионе «Эль-Силиндро». «Это superclásico мне запомнилось больше всего, — сказал Са. — Там были полчища людей. Это была одна из лучших публик, которую я когда-либо видел, даже несмотря на то, что у "Индепендьенте" была впечатляющая атмосфера, потому что у нас было очень мало мест, и они в основном были на стоячих трибунах».
Единственный гол в матче забил Рубен Сунье — со спорного штрафного. Когда Фийоль стоял у одной из штанг и выстраивал стенку, Сунье посмотрел на судью Артуро Итурральде, который поднял руки вверх, давая понять, что полузащитник может наносить удар, когда захочет. На фотографии видно, что Итурральде держит руки над головой, группа игроков «Ривера» на краю поля образует стенку, а Сунье, ногой пробивший по мячу, откинув корпус назад, наблюдает за тем, как мяч летит к штанге, которую не защищает Фийоль. Некоторые кадры из ранней части игры до сих пор существуют, и их можно достаточно легко найти на YouTube, что породило множество конспирологических теорий о том, что же произошло с самим видео. Одни утверждают, что пленку уничтожили военные фанаты, другие — что оператора отвлекли дракой, третьи — что пленка сгорела при пожаре. Сам Сунье, отвечая на вопрос El Gráfico в рамках расследования «фантомных» голов в 2013 году, сказал, что не видел гола, но знает, кто его заснял, и больше ничего не сообщил. Наиболее вероятным объяснением, вероятно, является то, которое было дано для пропавшего фиктивного гола Бето Алонсо: видео было вырезано из ролика для использования в другой программе.
«Впервые публика "Боки" вызвала у меня настоящие эмоции, — сказал Санабрия. — Было невероятно, видеть заполненные людьми трибуны и постоянно поющими. Через полчаса после финального свистка они все еще были там, пели и размахивали руками. Это создавало галлюцинации, казалось, что стадион движется, что он сделан не из цемента, а из резины». Возможно, это была не совсем иллюзия. «Ла-Бомбонера» состоит из низкой трибуны и башен с исполнительскими ложами, расположенных вдоль одной из длинных сторон поля, а три другие трибуны образуют неглубокую подкову. Когда вся толпа поет и прыгает вместе, конструкция ощутимо раскачивается.
Для Лоренцо тактика и понимание формы были жизненно важны. «Мы называли это "Призраком"», — говорит Санабрия.
«О, сегодня у нас Призрак», — говорили мы, потому что он выставлял наш первый состав против никого. Ни конусов, ни игроков. Никого. Одиннадцать против никого. Мы играли против призраков. Он брал мяч рукой и выполнял все движения, которые выполнял бы соперник. «И когда мы доберемся сюда, ты, Санабрия, будешь здесь, а твой опекун, Гонсалес, будет там и побежит на тебя, поэтому тебе нужно будет сместиться в центр, а ты [подавая сигнал другому игроку] окажешься свободен и получишь мяч, провоцируя игру два против одного в этой зоне». Таков был Лоренцо. И большинство из того, что он говорил происходило. Это было самая современная штука, которая только существовала.
Самым необычным в контексте того времени был вратарь «Боки» Уго Гатти. «У нас была уникальная вещь, — говорит Са, — либеро за либеро. Вторым чистильщиком был Уго Гатти, «Эль Локо», который всегда был готов выйти из штрафной и сыграть ногами, а при необходимости выбить мяч подальше». Гатти и Фийоль, «Бока» и «Ривер», стали олицетворять две разные традиции аргентинского вратарского искусства: с одной стороны, консервативный Фийоль, который предпочитал оставаться на своей линии и реагировать на события, и, с другой стороны, экстраверт Гатти, который активно покидал свою штрафную, стремясь пресечь атаки практически до их начала. «Фийоль следовал традиционной аргентинской школе, но с большими возможностями, — сказал Уго Токалли, который до успешной тренерской карьеры играл в воротах за "Кильмес". — Я не видел в действии Каррисо [которого принято считать лучшим вратарем Аргентины до 70-х годов], но я считаю, что Фийоль был лучшим вратарем Аргентины, по крайней мере, из тех, кого я видел. Гатти ломился вперед в совершенно ином стиле. И долгие годы стоял вопрос о том, какая школа лучше. Так по-аргентински! Как Билардо и Менотти. Но умные люди, такие как Фийоль, понимали, что ему нужно перенять атрибуты Гатти, чтобы стать лучше, например, играть ногами, потому что Фийоль играл только руками».
В этом, безусловно, Токалли прав: есть что-то характерно аргентинское и в готовности к теоретизированию, и в разделении мира на два лагеря — фийолистов и гаттистов — как будто между ними не может быть середины. Как отметил Энрико Уденио в своей антропологической работе «Аргентинское лицемерие» (La hipocresía Argentina), бывают моменты, когда Аргентина кажется страной без серых зон. «У нас два совершенно разных стиля, — пояснил Гатти. — Фийоль — вратарь, которому трудно выходить слишком далеко. Он полностью состоит из рефлексов, а я живу игрой. Я играю в нее. Я выхожу далеко, чтобы остановить розыгрыши. Я уверен, что некоторые голы, которые я пропускаю, он не пропустил бы, и столько ударов, которые я отбиваю, он не отбил бы. Споры бессмысленны, мы просто занимаемся каждый своим делом».
Победа в Метрополитано и Насьонале в одном сезоне, что позволило сравняться с прошлогодним подвигом «Ривера» — это хорошо, но гораздо важнее было то, что она открывала путь к Либертадорес — соревнованию, которое приобрело для «Боки» характер стремления. «Давление было огромным, — говорит Са, — потому что "Бока", гигантский клуб, никогда не выигрывал Либертадорес, в то время как другие клубы, такие как "Индепендьенте", "Эстудиантес" и "Расинг", выигрывали».
Уступив лишь дважды в десяти матчах, «Бока» впервые с 1963 года вышла в финал, где встретилась с чемпионом мира «Крузейро». Не остался незамеченным и тот факт, что в финале предыдущего сезона они обыграли «Ривер Плейт». Именно тогда болельщики «Боки» впервые сочинили скандирование, ставшее знаменитым: «Мы привезем Кубок в Аргентину, Кубок, который проиграли gallinas».
Понятно, что в преддверии финала основное внимание уделялось Нелиньо, атакующему правому защитнику, который в прошлом году уничтожил «Ривер». «Он был невероятным игроком, — сказал Санабрия. — Он наносил удары практически из любой позиции, в том числе с угловых. Поэтому Лоренцо был одержим тем, как остановить Нелиньо и как предотвратить его удары. Мы не могли фолить в последней четверти поля».
Аккуратного финиша Карлоса Вельо было достаточно, чтобы принести «Боке» победу дома, но матч в Белу-Оризонти был совсем другим. Санабрия вспоминал:
У нас все шло неплохо, хотя у них был дьявол Жоаозиньо, смертоносный левый нападающий, который дома играл в пятнадцать раз лучше. На «Минейрао» они действительно заставляли вас чувствовать их присутствие, и жара была ужасной, потому что мы играли при свете дня.
Я получил мяч, а бразилец, который меня опекал, выставил ногу, я пронесся мимо него, но мяч ушел немного вперед, и вдруг появился еще один, я вытянул ногу, но не смог достать до мяча, а вместо этого сбил его. И после этого я сразу подумал: «Вот черт, я уже близко к штрафной. Лоренцо убьет меня». Но когда я оглянулся назад, мне показалось, что ворота далеко, поэтому я почувствовал облегчение. Правда, место оказалось около двадцати пяти-тридцати метров в предпочтительной зоне Нелиньо, но все же точка выглядела достаточно далеко.
Но вдруг показалось, что весь стадион совершает колдовство. Мы ждали в стенке, и менеджер вышел на поле, размахивая руками. Он встал на колени, потом подошел Нелиньо, отсалютовал ему, они обнялись, болельщики безумно пели и праздновали, сто тысяч болельщиков размахивали своими флагами, а мы все еще стояли в стенке, ждали, смотрели на происходящее в недоумении и говорили: «Он делает macumba [Санабрия, вероятно, имел в виду этот термин в его современном, уничижительном значении «акт колдовства», но первоначально он использовался в XIX веке для обозначения любой неавраамической религии в Бразилии], этот жирный hijo da puta». Менеджер все еще стоял на коленях, молился или что-то в этом роде, Нелиньо плакал и обнимал его. Мы поставили в стенку шесть человек, представляя себе типичный удар Нелиньо. И мяч прошел мимо меня, в сантиметрах от меня, и это означало, что он должен был оказаться далеко от штанги, но после этого мяч начал резко вращаться и оказался в воротах Гатти. Hijo da puta! Вся церемония заняла четыре-пять минут.
«Крузейро» выиграл со счетом 1:0, и нас ждала решающая игра на «Сентенарио». Со слов Санабрии:
Лоренцо был в бешенстве, прыгал из одной комнаты в другую, и единственной темой разговора в каждой комнате была Нелиньо. Нелиньо это, Нелиньо то. В Монтевидео был сильнейший шторм — нам повезло, что мы приземлились. Игра должна была состояться через сорок восемь часов после матча в Белу-Оризонти, поэтому мы вылетели в понедельник, а играть должны были во вторник. Но дождь был настолько сильным, что аэропорт собирались закрыть, и в итоге было принято решение отложить игру на двадцать четыре часа. Лоренцо был зол на всех нас: «Мне это надоело, — говорил он. — На каждом шагу я слышу о Нелиньо. Вы — финалисты Кубка Либертадорес. Подумайте обо всем, что мы сделали, чтобы быть здесь, а вы все говорите о Нелиньо. Мы сильны. Мы можем победить их».
Когда они прибыли на заключительную тренировку, журналист сообщил, что Нелиньо получил травму. Игроки подумали, не является ли это уловкой Лоренцо, чтобы поднять их уверенность в себе, но когда он дал им два тактических плана, один на случай игры Нелиньо, а другой на случай его отсутствия, они согласились, что он не имеет никакого отношения к этим слухам. Санабрия вспоминал:
«Сентенарио» был похож на болото, везде вода. Лоренцо сказал нам: «Если Нелиньо будет играть, то все мячи достанутся [Дарио] Фельману». И в итоге Нелиньо сыграл. И вот я получил мяч после начального удара и сделал передачу Фельману. И он противостоит Нелиньо и обыгрывает его. План состоял в том, чтобы, используя скорость и динамичность Фельмана, попытаться размазать Нелиньо. Раз, два, три раза. Фельман был молниеносен. Против Нелиньо он получал мяч, тормозил, ускорялся, тормозил. Мы знали, что должны находиться близко, но просто на всякий случай, потому что мы не участвовали в тех розыгрышах: только он против Нелиньо — таков был наш тактический план. Через пять минут Нелиньо жестом указал на скамейку запасных и был заменен. Невероятно. План сработал. Фельман добил его.
Матч закончился безголевым результатом и перешел в серию пенальти. «Бока» не практиковала пенальти, а Санабрия очень редко их исполнял, хотя и был постоянным исполнителем угловых в «Боке». Он был вторым игроком «Боки», который вышел к точке. «Мне повезло, — сказал он, — потому что я поскользнулся, мяч прошел немного выше, чем я стремился его пустить, и это помогло мне обыграть вратаря, который успел зацепить его буквально ногтем, но не смог отбить. Они смазали пятый удар, Пальинья. Если бы Нелиньо был на поле, то все могло быть по-другому. Но все могло бы быть по-другому, если бы и у нас не было Лоренцо».
Реакция в Буэнос-Айресе была эйфорической. «Прием в Аргентине был потрясающим, — сказал Санабрия. — Была еще страшная гроза, но нас провожали болельщики до самой тренировочной базы в Ла Кандела. Мы ехали туда несколько часов».
Этот успех давал «Боке», как им казалось, шанс на большую славу в Межконтинентальном кубке, в котором они должны были встретиться с чемпионами Европы — «Ливерпулем». Но команда Боба Пейсли, как и многие чемпионы Европы 70-х годов, памятуя о былых сражениях, отказалась от приглашения, и тогда вызов приняла команда, которую они обыграли в финале — менхенгладбахская «Боруссия».
Гладбах, казалось, имел преимущество, когда первый матч на «Ла Бомбонере» закончился со счетом 2:2, но в Германии Лоренцо сделал то, что, вероятно, можно назвать его величайшим мастерским ходом. «Он отказался от некоторых исторических имен, — говорит Са, который был одним из них. — Я был очень близок к тому, чтобы играть, но у меня была травма задней поверхности колена. Я ему ничего не говорил, но он каждый день спрашивал о нем, он был такой хитрый».
Фельман вывел «Боку» вперед через две минуты после начала матча, но именно два гола в течение четырех минут стали решающими в этой игре. На 33-й минуте Эрнесто Мастранджело, проявив то ли ужасную бестактность, то ли удивительное самообладание, реализовал кросс с левого фланга. Через четыре минуты Карлос Орасио Салинас забил третий мяч, и «Бока» стала межконтинентальным чемпионом.
36. ПЕРВЫЕ ШАГИ К СЛАВЕ
По-своему, унижение в матче с Голландией в 1974 году оказало такое же глубокое влияние на стиль игры сборной Аргентины, как и поражение от Чехословакии в 1958 году. Разница заключалась в том, что на этот раз эффект ощущался по всей Южной Америке: голландцы также забили четыре гола Уругваю и переиграли Бразилию со счетом 2:0. В результате был сделан вывод, что южноамериканский футбол в целом себя изжил, что успех Бразилии в 1970 году с ее подходом, отказавшимся от систематизированной игры, которая была широко распространена на высшем уровне в Европе, был бы невозможен, если бы не жара и высота над уровнем моря в Мексике, ограничивавшие возможности игроков в преследовании и прессинге.
В Бразилии и Уругвае реакцией на поражение стало усиление физической составляющей игры. Аргентина уже зашла по этому пути настолько далеко, насколько это было реально, и поэтому, хотя некоторые клубы, в первую очередь «Бока» Лоренцо, остались чрезвычайно мощными физически, на национальном уровне реакцией стало возвращение к более артистичному футболу прошлого. В октябре 1974 г. бывший защитник «Расинга» и «Ривера» Владислао Кап был снят с поста тренера и заменен на Менотти, философского принца старого романтизма. Осознавая свой долг перед Хуаресом, сходство их мышления и умение вместе решать проблемы, Менотти незамедлительно привлек своего бывшего ассистента к работе.
Всего через неделю после его назначения Аргентина сыграла с Испанией в товарищеском матче вничью 1:1. «Это был еще один пример отсутствия организации в Аргентине в те дни, — сказал Менотти. — Сборная не была приоритетом. Клубные чиновники решали, что лучше для их собственных интересов, оставляя сборную Аргентины в стороне. За месяц до чемпионата мира они собирали группу игроков, которые хорошо себя проявили, и организовывали турне. С таким рецептом сборная Аргентины не выигрывала ничего в своей истории. Поэтому я представил план, начиная с 1975 года, чтобы посмотреть, готова ли AFA измениться, начать с нуля, создать серьезный календарь».
В длинном интервью El Gráfico в 1974 году Менотти сформулировал шесть ключевых принципов: Талант и технические способности должны превалировать над физической мощью; между физической и умственной скоростью должна быть «диалектическая артикуляция» — нельзя бежать, не думая, или думать, не бегая; команда должна использовать гибкую систему зональной и индивидуальной опеки; в нападении Аргентина должна использовать двух вингеров и одного центрфорварда как лучший способ обойти 4-4-2, распространенную в других странах; владение мячом должно быть восстановлено как можно быстрее после его потери; и игроки должны осознавать свою принадлежность к футбольной традиции с каноном героев.
Впоследствии Менотти утверждал, что у него не было собственного стиля, а была возрождена народная любовь к «внутренней природе аргентинского футболиста — его творчеству». В то же время он осознавал, какое идеологическое влияние может оказать его команда в футболе, а возможно, и за его пределами. «Если бы мы смогли выиграть Кубок мира так, как я бы этого хотел, — сказал он, — это вдохновило бы других на пересмотр подхода к игре — нашей основной философии. Возможно, это также позволит нам перестать так сильно полагаться на насилие и цинизм, которые являются инструментами страха». Эти слова нашли отклик в политическом контексте того времени.
Интересно, что, учитывая, что Менотти отчасти обязан своим назначением успеху голландцев, он скептически отнесся к левитации Тотального футбола, утверждая, что их принципы мало чем отличаются от тех, что лежат в основе традиционной аргентинской игры. «Люди говорят о скорости и силе, — сказал он в интервью World Soccer в 1975 году, — но это просто глупость. Футбол — это вопрос пространства на поле, создания и ограничения пространства. Я не верю в так называемый "Тотальный футбол"».
Он разделил страну на шесть зон и отобрал в каждой по составу, поставив их друг против друга. «Критики говорили, что мы используем слишком много игроков впустую, однако в составе команды, выигравшей чемпионат мира, 90% игроков были из этих команд, — сказал Менотти. — Это было очень важно. У нас были сотни досье, составленных людьми, которые работали на меня, или людьми, которые знали футбол. Иногда проще спросить у чистильщика обуви из каждого города, а не у тренера, если ты заметил, что у него хороший футбольный глаз». Имел ли он это в виду на самом деле, пожалуй, не так важно, как то, что он обращался к прошлому: футбол, по его словам, не был игрой для технократов, он был игрой для всех, кто понимал его, каким бы скромным ни было их происхождение.
Произошла огромная кадровая перестройка: из тринадцати игроков, игравших против Испании в первом матче Менотти, только Рене Хаусман попал в состав сборной на чемпионат мира четыре года спустя. Первые признаки того, что Менотти начинает что-то строить, появились в 1975 г. на престижном турнире в Тулоне среди юношей до 21 года, который Аргентина выиграла с командой, включавшей Даниэля Пассареллу, Альберто Тарантини, Америко Гальего и Хосе Даниэля Валенсию. Кубок Америки (так в июле этого года был переименован чемпионат Южной Америки, который после восьмилетнего перерыва вновь стал проводиться в новом формате — дома и на выезде) стал разочарованием: Аргентина не вышла из группы, два уничтожения сборной Венесуэлы не имели значения, так как случились два поражения от Бразилии. Но чувствовалось, что что-то зарождается, и у Менотти было три года, чтобы все поправить.
Команда всегда формируется и притирается вне поля. Думать иначе — ошибка. Нельзя быть командой на поле, если ты не являешься ею по окончании матча. Мы были в турне по Европе [в марте 1976 года], и это не имело ничего общего с турне профессиональных и буржуазных игроков. Мы были футбольными работниками. При поездке из Киева в Москву, после полутора суток без еды, мы получили колбасу и буханку хлеба. По одному ломтику на каждого игрока. Оттуда мы поехали в Варшаву, затем восемь часов в снежную бурю ехали в автобусе, чтобы попасть в Венгрию. И это были лучшие матчи, в которых наши игроки больше всего бегали. Это был неизбежный голод славы. Это чувствовалось.
***
Если хотите поддержать проект донатом — это можно сделать в секции комментариев!
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
