Джордан Хендерсон. «Автобиография» 17. Пенальти
***
Вечер не задался. Я находился на скамейке запасных во время последнего отборочного матча сборной Англии на Евро-2020 против Румынии на стадионе «Риверсайд» в Мидлсбро и слышал, как по стадиону пронеслись крики, когда ребята встали на колено перед началом игры. То же самое было и в начале недели, когда мы играли с Австрией. Что это за чертовщина? За несколько дней до крупного турнира, и мы получаем такую реакцию? Мне это было противно.
Мы играли нормально. Это был товарищеский матч, поэтому темп был достаточно спокойным. Я вышел в перерыве вместо Кэлвина Филлипса, и это было важно. Гарет Саутгейт хотел дать мне сорок пять минут, и это был его последний шанс оценить, буду ли я достаточно здоров, чтобы сыграть реальную роль на турнире. Гарет, честно говоря, по отношению ко мне вел себя невероятно, и я отчаянно хотел доказать ему, что нахожусь в хорошей форме.
Было приятно вернуться, но я отдавал себе отчет в том, что меня подлатали, и это ни для кого не было секретом. Я получил травму во время мерсисайдского дерби в конце февраля, и мне потребовалась операция на паховой области. Эта проблема завершила мой сезон, и не было ясно, попаду ли я на Евро. Никто не хотел пропускать этот турнир, учитывая, что большинство наших матчей проходило на «Уэмбли», и мы могли сыграть финал крупного чемпионата на родной земле. Во время реабилитации я поддерживал связь с Гаретом, чтобы сообщить ему, как идут мои дела. У меня с ним хорошие отношения, и я был благодарен ему за то, что он предоставит мне все шансы доказать свою профпригодность.
В итоге все свелось к следующему: на сухожилие были наложены внутренние швы, чтобы помочь ему правильно зажить внутри. Иногда их можно оставить, и они не будут вызывать проблем. В других случаях организм может реагировать на них, поскольку в рану попадает инородное вещество, и организм естественным образом пытается вытолкнуть его из раны. Меня поразило, что мое тело знало об этом и пыталось вытолкнуть швы.
Когда это происходит, из раны всегда выделяется жидкость и гной, поэтому рана не заживает. Я знал, что она не заживет, пока я не вытащу их, но я не мог вытащить их до окончания турнира, если я хотел играть. Поэтому я решил смириться с этим и ухаживать за раной до тех пор, пока не наступит время, когда можно будет сделать операцию по их удалению.
Но все было несколько иначе. Мне нужна была помощь, и я принимал обезболивающие и противовоспалительные препараты, чтобы справиться со всем этим. Я должен был принять участие в игре с Австрией, но перед матчем почувствовал небольшой дискомфорт в паху, и мы оставили все как есть. Через несколько дней я уже более уверенно справлялся с проблемой, и когда вышел на поле, то почувствовал, что мне приятно вернуться. Все шло хорошо, на 68-й минуте мы заработали пенальти, когда сфолили на Джеке Грилише, и его реализовал Маркус Рэшфорд. Он пробил низом в левую сторону от вратаря и мы повели в счете; Маркус выполнил свою работу, и вскоре после этого Гарет снял его.
Через пару минут после его замены мы заработали еще один пенальти. Сфолили на Доминике Калверт-Льюине. Возможно, он рассчитывал исполнить удар с точки, но я сказал ему, что это сделаю я. Это на меня не похоже, и, оглядываясь назад, я понимаю, что плохо соображал. Я чувствовал, что должен повлиять на игру, чтобы быть уверенным, что попаду в состав, но это было глупо. Было и еще одно обстоятельство. Я сыграл пятьдесят восемь матчей за сборную, но ни разу не забивал, и перед началом турнира я хотел это изменить. Поэтому я взялся исполнять пенальти. Я пробил сильно и точно справа от кипера, но он угадал и отбил мяч. Был отскок, но мы и его смазали.
Мы выиграли игру со счетом 1:0. Я давал интервью после матча и пытался отнестись к промаху с пенальти спокойно, но внутри я был вне себя от ярости. Какого хрена я делал? Это не стоило нам чего-то, и это был товарищеский матч — тут можно спорить, но дело не в этом. Я чувствовал, что подвел людей и впервые в жизни позволил своим собственным планам помешать команде. Я до сих пор не могу поверить, что я это сделал, и ненавижу сам факт того, что я это сделал.
Позже я видел по телевизору Роя Кина, который давал какой-то анализ, и он говорил так же искренне, как и всегда. Я знаю, что Рой знает меня вдоль и поперек.
«Джордан не в форме, — сказал он. — Я не думаю, что он должен был играть. Он не должен был играть. Люди говорят, что хотят, чтобы он был рядом с командой. Для чего? Он что, показывает карточные фокусы? Поет песенки? Проводит викторины по вечерам? Конечно же он сам не хочет быть рядом, быть кем-то вроде группы поддержки?»
Тем не менее, я попал в состав. Из-за Ковида нам разрешили заявить трех дополнительных игроков, поэтому Гарет мог позволить себе взять в команду тех, кто не попал бы в нее, и, возможно, именно это и помогло мне попасть в команду. Я сказал себе, что даже если я не буду играть в старте, то после первых двух игр я буду больше тренироваться и, надеюсь, у меня будет несколько минут, чтобы потом выйти в основе в турнире.
Мое отчаянное желание участвовать в турнире, помимо того, что мы собирались базироваться в Англии на турнире, который проходил по всей Европе, было связано с моей верой в то, что мы сможем пройти весь путь до финала. Я достаточно разбирался в турнирном футболе, чтобы понять, что для победы нам нужно, чтобы каждый играл свою роль. Я хотел убедиться, что все будут готовы к работе, когда их вызовут, даже если они изначально не были задействованы.
Первую игру на турнире мы провели против сборной Хорватии на «Уэмбли». Я был на скамейке запасных и ничего другого не ожидал. Кэлвин и Деклан Райс начали игру в качестве двух опорных полузащитников перед четверкой защитников, и оба они были великолепны; Кэлв получил восторженные отзывы, а Рахим забил победный гол — мы выиграли 1:0. Это был хороший старт, солидное выступление в сложных условиях, так как было жарко. А еще на стадионе было многолюдно. Появилось ощущение, что жизнь возвращается в нормальное русло.
В матче против сборной Шотландии я снова оказался на скамейке запасных, и все еще чувствовал некоторый дискомфорт в паху. Это было на следующий день после моего дня рождения, и Гарет позаботился о том, чтобы отметить это событие, заставив всех петь для, как он выразился, «старичка команды». Я не играл, и мы сыграли вничью 0:0. Последняя игра в группе была против сборной Чехии. Мейсон Маунт не принимал участия в игре из-за проблемы с Ковидом, из-за которой ему и Бену Чилвеллу пришлось изолироваться. Рахим вывел нас вперед, а затем, в перерыве, Гарет сказал мне, что я выйду вместо Деклана. Я почувствовал облегчение, я чувствовал себя комфортно, и мы довели игру до победного конца. Букайо Сака был великолепен. Мы вышли во второй раунд — против сборной Германии. Мы знали, что нас ждет.
Всякий раз, когда играешь против сборной Германии, возникают вопросы об истории и о том, что наши результаты против них в матчах, которые имеют значение, не очень хороши. Но в лагере царила позитивная атмосфера — по-настоящему позитивная. Чувствовалось, что команда сплачивается, и атмосфера в стране тоже меняется. Никто не освистывал нас, когда мы встали на колено в матче с Германией. Это была самая большая аудитория из тех, перед кем мы выступали в течение пятнадцати месяцев, и с самого начала стадион был наполнен энергией. Я никогда не видел такого «Уэмбли», он просто подпрыгивал, и у меня мурашки бегали по коже, когда я все это воспринимал. Рахим забил свой третий гол на турнире за 15 минут до конца, а затем Харри Кейн поставил точку за четыре минуты до финального свистка ударом головой с передачи Джека Грилиша. Я уже собирался выйти на поле, и, когда Харри ударил по мячу и мы увидели, что тот залетает в ворота, я не смог сдержать своих эмоций. Я схватил Гарета, заключил его в медвежьи объятия и почти свалил с ног.
Я вышел на восемьдесят восьмой минуте вместо Деклана, который снова был на высоте. Он висел на желтой карточке, так что замена была логичной. Тревоги не было, и мы не пропустили. Ликование в конце было невероятным. Теперь в четвертьфинале нам предстояла игра против сборной Украины, первая и единственная игра вдали от «Уэмбли».
Мы прилетели в Рим в пятницу. Я чувствовал себя лучше с каждым днем, и я был на скамейке запасных. Дек и Кэлв вышли на поле перед четверкой защитников, а Гарет ввел в игру Джейдона Санчо. Было ощущение, что мы к чему-то стремимся. На «Стадио Олимпико» мы были сборной совсем другого класса и не испытывали ни малейшего беспокойства. Эта игра в четвертьфинале была даже лучше, чем против сборной России в Самаре тремя годами ранее.
Харри Кейн вывел нас вперед, когда Рахим выдал ему умную передачу, и Харри занес мяч в ворота; Харри Магуайр вывел нас вперед в начале второго тайма; Харри Кейн забил третий мяч после 50-й минуты. Я вышел вместо Деклана на пятьдесят седьмой минуте. Через шесть минут мы получили угловой справа. Мейсон закрутил в штрафную, а я набегал на мяч. Я был без опекуна на линии вратарской площади. Я направил его влево и добился хорошего контакта с мячом. У вратаря не было шансов. Я забил за сборную Англии. Все вышло наружу. Питер Крауч был в «Сент-Джордж Парк» для съемок и спросил меня, как я буду праздновать, если забью гол. Я не люблю что-то придумывать заранее и сказал ему, что, наверное, просто начну кричать. И вот все увидели, что грядет. Джон Стоунз попытался схватить меня, но я отстранился; все разочарование вырвалось наружу. Я бил кулаком по воздуху, снова и снова. Именно такой вклад я и хотел сделать, и это было так приятно. Тяжело было наблюдать за происходящим со стороны. Даже если я не был на сто процентов здоров, я все равно хотел играть. Наблюдать за нашим прогрессом было невероятно приятно, но я хотел бы, чтобы моя роль была больше, особенно на последних этапах.
Теперь нам предстояло вернуться на «Уэмбли», на полуфинал против сборной Дании. Они были на подъеме, играли в великолепный футбол, но их захлестнула волна эмоций после того, как с Кристианом Эриксеном случилось несчастье в первой игре турнира, против Финляндии в Копенгагене. Команда из Дании и ее выдающиеся врачи помогли спасти его жизнь. Они образовали вокруг него защитный круг, пока ему оказывали помощь на поле. Мы знали, что они герои, каждый из них.
«Дания проиграла, но победила жизнь», — гласил заголовок одной из датских газет. Как нейтральные болельщики могут не желать им победы? Они забили первыми после штрафного удара Миккеля Дамсгаарда на тридцатой минуте, но мы сравняли счет еще до перерыва, когда Симон Кьер по ошибке пустил кросс Букайо мимо Каспера Шмейхеля в свои ворота.
Матч ушел в дополнительное время. Через пять минут Гарет выпустил меня, и я почувствовал, что датчане устали. Я чувствовал, что на этот раз я действительно могу что-то изменить. Они устали, а я носился как угорелый. Перед самым перерывом дополнительного времени Рахим, извернувшись, вошел в штрафную сборной Дании и был сбит. Харри Кейн пробил с точки, Шмейхель спас, но Харри забил с отскока. 2:1. Мы не должны упустить этот момент. Мы вышли в финал крупного турнира впервые с 1966 года.
Если выразить словами мои чувства, то лучшим способом описать моменты после финального свистка было бы чувство всепоглощающей гордости. Когда первоначальный рев утих, мы все помчались в угол стадиона, где находились наши семьи. Я сразу же разыскал своих девочек, Элексу и Альбу, которые приехали посмотреть игру. Майлз, которому в то время было всего шестнадцать месяцев, остался дома. Что бы ни происходило в футболе, они всегда поднимают мне настроение, и все, что я делаю сейчас, я делаю для своих детей.
Они были с Ребеккой, моей женой, которая пожертвовала многим ради того, чтобы я всегда был в наилучшей форме. Она переехала в Ливерпуль вместе со мной в юном возрасте и всегда поддерживала меня. Лучшей мамы для своих детей я не мог бы и пожелать, и я всегда могу выполнять свою работу, зная, что дети в безопасности, они любимы и все у них хорошо. Я не считаю это спокойствие само собой разумеющимся, так как знаю, как ей порой бывает трудно, особенно когда я в отъезде. Не поймите меня неправильно — нам очень повезло, что она всегда может быть рядом с детьми, но это все равно может быть непросто.
Рядом с девочками, совсем близко от входа, сидели моя мама и сестра. Мама была со мной строга, следила, чтобы я правильно питался. Она не разрешала мне засиживаться допоздна с друзьями и всегда говорила, чтобы я практиковался в том, что у меня не очень хорошо получается. Она играла в баскетбол и теннис на приличном уровне, и я помню, как в детстве я ходил смотреть, как она играет в нетбол [прим.пер.: Был создан как разновидность баскетбола в 1910 г. и со временем превратился в самостоятельный вид спорта для женщин] и баскетбол. Я бы сказал, что энергия, энтузиазм и соревновательность достались мне от нее, так как когда она играла в нетбол и баскетбол, все эти качества проявлялись в ней. Я видел, как она и моя сестра Джоди праздновали, когда мы подходили к ним, и это заставило меня осознать, какую радость мы доставляем нашим семьям, друзьям и, по сути, всей стране. Поднять этот трофей было бы чем-то нереальным.
Я знал, что мы способны дойти до этой стадии, я знал, что у нас есть талант, чтобы победить, и я думал, что это произойдет, когда мы начали игру с гола Люка Шоу на второй минуте. Мы были в ударе, и если о чем и стоит вспоминать с сожалением, так это о том, что мы не смогли превратить свое превосходство во второй гол. Мы просто не смогли реализовать свои возможности. Во втором тайме мы начали защищать свое преимущество. Мы опускались все глубже и глубже, и в середине тайма сборная Италии сравняла счет благодаря удару Леонардо Бонуччи головой после углового. Это было тяжело принять, потому что мы так хорошо играли при стандартных положениях.
Через несколько минут я вышел вместо Деклана, чтобы попытаться выровнять ситуацию после забитого мяча. Это был опасный момент, но мы перегруппировались и консолидировались. Дело дошло до дополнительного времени, но не смогли им ничего сделать. Оставалась минута, и на табло высветился мой номер. Я уходил с поля вместо Маркуса. Я знал, что это произойдет, и понимал. Маркус — один из наших лучших пенальтистов, и он был нам необходим на поле.
Я наблюдал за тем, как разыгрывалась серия пенальти. Я восхищался мужеством парней, которые их исполняли, и сочувствовал тем, кто промахнулся. Я знал, каково это — ужас, страх и чувство вины. Я знаю эту боль и до сих пор помню каждое мгновение того вечера в Москве в 2018 году.
Я смотрел, как мечта ускользает. Я сказал те слова, которые мог сказать, и отправил несколько сообщений тем, у кого хватило смелости исполнить эти удары. Затем я услышал о расовых оскорблениях, которым подвергались Маркус, Букайо и Джейдон.
Они были героями, когда все шло хорошо, но стоило нам проиграть игру, как трусы и тролли вылезли наружу, чтобы излить свое уродство и желчь? Я этого не понимаю. И никогда не пойму. Я знаю только одно: мы будем продолжать бороться против расизма.
***
Если хотите поддержать проект донатом — это можно сделать в секции комментариев!
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
