Джордан Хендерсон. «Автобиография» 8. Сборная Англии, невероятное чувство
***
Отель «Роял Гарден» в Кенсингтоне навсегда связан с футбольной сборной Англии, ведь именно в нем останавливались герои 1966 года после победы на чемпионате мира. Лично я всегда буду связывать его со сборной Англии, потому что именно там я жил, когда получил свой первый вызов в старшую сборную.
Это был вечер субботы, 13 ноября 2010 года. Я находился в своем номере, ожидая, когда можно будет спуститься вниз, чтобы перекусить, когда мой телефон зажужжал от сообщения Мишель Фаррар, директора по работе с командами ФА, о том, что я включен в состав команды на матч со сборной Франции. Чемпионат мира был неудачным, и мне сказали, что в преддверии Евро-2012 Фабио Капелло хочет оценить молодых игроков.
К разговору о переменах в судьбе. Двумя неделями ранее я играл в Тайн-Уирском дерби, и «Сандерленд» проиграл со счетом 1:5. За эти две недели я почти не выходил из дома, и я говорю это не для того, чтобы произвести впечатление. Проиграть 1:5 на «Сент-Джеймс Парк»? Такого разочарования я еще не знал. Мне было так стыдно, что я буквально ездил из дома на тренировочную базу и обратно. Я чувствовал, что просто не могу показаться на людях. И вот мне говорят, что я должен явиться в отель «Гроув» в определенный день для встречи с Капелло и его командой.
Вначале я подумал, что это все розыгрыш, и, положив трубку, был в недоумении. Прежде чем рассказать кому-либо, я спустился вниз, чтобы перепроверить это с людьми из клуба. Мне не стоило беспокоиться. Стив Брюс ждал меня внизу с широкой улыбкой на лице и словами, которые я никогда не забуду.
«Сынок, я так и не сыграл за сборную Англии, а так хотелось бы; в двадцать лет у тебя есть шанс добиться чего-то великого, ведь это вершина — представлять свою страну, — сказал он. — Мы все просто на седьмом небе от счастья».
Стив был прав. Играть за сборную Англии — это вершина, то, о чем я мечтал с тех пор, как наблюдал за Майклом Оуэном на чемпионате мира 1998 года во Франции. Невероятное ощущение. В довершение всего на следующий день «Сандерленд» обыграл «Челси» на «Стэмфорд Бридж» со счетом 3:0, и я отправился обратно на северо-восток, едва успев все это переварить. Каждый мальчишка и девчонка, бьющие по футбольному мячу, однажды думают, что будут играть на «Уэмбли» за сборную Англии, и вот, после одного выступления за сборную до 19 лет и нескольких выступлений за сборную до 21 года под руководством Стюарта Пирса, у меня появилась такая возможность.
Я хотел рассказать эту историю так подробно, чтобы вы поняли, как много значит для меня международная карьера футболиста и какие трудности мне пришлось преодолеть, чтобы утвердиться в сборной. Когда тебе выпадает шанс представлять Англию, ты вообще не захочешь его упускать, и те впечатления, которые я получил, возвращаясь к тому вечеру против сборной Франции, останутся со мной на всю жизнь.
В среду, 17 ноября 2010 года, мы с Энди Кэрроллом дебютировали в товарищеском матче за сборную на «Уэмбли» против сборной Франции, которая также разочаровала на чемпионате мира. Бен Фостер играл в воротах, Фил Джагелка, Рио Фердинанд, Джолеон Лескотт и Киран Гиббс составили четверку защитников. В полузащите были Тео Уолкотт справа, я, Стивен Джеррард и Гарет Бэрри в центре, Джеймс Милнер слева, а Энди впереди.
У Франции, справедливости ради, была лучшая команда. В её составе были Карим Бензема, Самир Насри и Флоран Малуда, и они выиграли со счетом 2:1. Мне показали желтую за фол на Юане Гуркюффе, но я получил удовольствие от игры, хотя она и не оставила у меня иллюзий по поводу того, что мне еще многому предстоит научиться. В течение следующих восемнадцати месяцев я вернулся в сборную до 21 года, после чего очередное сообщение от Мишель, нежданно-негаданно, подарило еще один невероятный момент, на этот раз с Роем Ходжсоном в качестве менеджера.
Я играл небольшие роли в матчах подготовки к Евро-2012 против Норвегии в Осло и затем против Бельгии на «Уэмбли». Когда я вышел вместо Стиви в матче с Бельгией, меня несколько раз освистали, что было немного обидно. Мне был всего двадцать один год. У меня был не самый лучший сезон в «Ливерпуле», но я не успел сделать ничего плохого для сборной Англии. Странное отношение к молодому игроку. В состав сборной на Евро я не попал, но меня включили в группу игроков на случай травмы.
Я планировал поехать на отдых в мексиканский Канкун со своим лучшим другом Райаном и некоторыми моими бывшими партнерами по «Сандерленду», включая Дэвида Мейлера и Фрейзера Кэмпбелла. Райан всегда был рядом, а Мейлер и Фрайз — это бриллианты, которые реально помогли мне почувствовать себя комфортно в первой своей среде, когда я проходил по футбольной карьерной лестнице, и всегда заботились обо мне. Мы часто ходили друг к другу в гости. Мы стали очень близкими друзьями, с которыми я дружу и по сей день.
Я ехал в поезде из Сандерленда в Лондон, чтобы отправиться в Хитроу, и был уже недалеко от Йорка, когда у меня зазвонил телефон. Мишель сказала мне, что Фрэнк Лэмпард получил травму бедра на первой тренировке и я буду его заменять.
И вот я добрался до Лондона, а затем сел в машину и поехал в «Гроув». Не жалею ли я, что пропустил две недели в Канкуне? Где уж там! Правда, по поводу выбора меня в сборную возникли споры, и он стал предметом обсуждения в СМИ. Я был в курсе того, что говорилось.
Несмотря на то, что к тому времени он находился в Мексике, Мейлер посчитал нужным высказаться от моего имени и дал интервью talkSPORT. Он сказал болельщикам, чтобы они от меня отстали, затем сказал, что я докажу свою состоятельность в «Ливерпуле» и что я не подведу Англию в Польше и на Украине. В заключение Мейлер сказал: «Когда-нибудь он станет капитаном сборной Англии». Никто не воспринял его всерьез.
Стиви тоже встал на мою защиту. «Мне тоже был двадцать один год, и я еще не был готов к тому, чтобы попасть в сборную Англии, — говорит он. — Я могу гарантировать вам, что если общественность и критикует Джордана, то очень скоро она изменит свое мнение о нем. Он докажет, что они ошибаются. Он достаточно хорош для сборной и будет преуспевать в том, что его ждет».
Негатив в прессе стал небольшим уроком того, что раньше было с игроками, которые присоединялись к сборной Англии. Я знаю, что были времена, когда игроки боялись попасть в сборную и готовились к критике со стороны СМИ и общественности, о которой они знали, что та будет звучать в их адрес. Я не знаю, почему я должен был вести постоянную борьбу за самоутверждение. Возможно, всем приходится; возможно, просто ты лучше осознаешь это, когда находишься в центре событий. Но ничто не могло меня остановить. Вообще ничто. Точно так же, как я не собирался покидать «Ливерпуль» при первой же возможности, я ни за что не позволю негативным мнениям помешать мне осуществить эту мечту.
Я присоединился к команде, зная, что все еще пытаюсь совершенствоваться и учиться у разных игроков и менеджеров. Я знал, что нахожусь далеко от того пути, где хотел бы быть, но понимал, что люди нетерпеливы. Футбольные болельщики могут быть замкнутыми и клубноориентированными, даже если они следят за национальной командой, и я знал, что нахожусь под их прицелом. Но я очень хотел поехать на Евро. Большего и просить нельзя, и, хотя у меня была лишь эпизодическая роль в сборной, я проникся атмосферой.
Самое главное — я сыграл на турнире. Я вышел вместо Скотта Паркера на последние десять минут группового матча с Францией, завершившегося в Донецке вничью 1:1. Затем Рой снова ввел меня в состав вместо Скотта в компенсированное время безголевой ничьей со сборной Италии в четвертьфинале в Киеве. Какое это было испытание — выйти против Андреа Пирло, которого я видел на «Олд Траффорд» девять лет назад, и Даниэле Де Росси.
Я наблюдал за Пирло, сидя на скамейке запасных, и думал: «А ведь он неплох, правда?». Игра дошла до серии пенальти, и тот, что он забил — паненкой - он сделал это так легко. Италия, к сожалению для нас, выиграла в серии со счетом 4:2. Я очень боялся, что мне придется самому бить один из ударов, но если это и случится, то я твердо решил использовать полученный опыт в надежде, что он пригодится мне на будущем турнире...
Сказать, что с тех пор я участвовал в каждом турнире за старшую сборную, в двух чемпионатах мира и еще двух чемпионатах Европы — значит испытать невероятную гордость. Это были «американские горки», которые вызывали все возможные эмоции, и Бразилия в 2014 году стала ярким тому примером. Я чувствовал, что поехал туда как состоявшийся игрок, а не тот, чье включение в состав вызывает критику. Я провел свой лучший сезон в Премьер-лиге, и я просто обожал идею сыграть на чемпионате мира в Бразилии.
Все неравнодушны к Бразилии, не так ли? Представители поколения моего отца рассказывали о команде Пеле и Жаирзиньо, которая выиграла чемпионат мира 1970 года в Мексике; я знаю, что другие люди любят команду 1982 года с Зико и Сократесом. Мне больше всего нравится команда 1998 года, которая вышла в финал с Роналдо. У меня был их комплект формы, и мне нравилась реклама Nike с того чемпионата мира, в которой бразильские футболисты бегали по аэропорту: Роналдо выделывал трюки на багажной ленте, а Роберто Карлос обводил своим крученым ударом самолет. Я был заворожен всем этим.
Поэтому мне понравилось быть в Бразилии. В Рио-де-Жанейро мы тоже останавливались в отеле рядом с пляжем в пригороде Сан-Конрадо, а тренировались на площадке в тени горы Сахарная лопатка. Однажды после тренировки несколько человек спросили у охранника Тони Коннифорда, можно ли нам пойти выпить кофе. Там были я, Стаджи, Уэльбц [Данни Уэлбек] и Крис Смоллинг. Мы не были такими супер-пупер игроками, как Уэйн Руни или Стиви. Никто, конечно, не должен был догадаться, кто мы такие. Но Тони не был в восторге от этой идеи.
Мы приставали к нему, пока он не сдался и не вызвал машину, которая подъехала к задней части отеля, забрала нас и отвезла на пару сотен метров к кафе, в которое мы хотели зайти. Все это казалось мне несколько чрезмерным, но я был наивен. Мы выпили кофе, немного расслабились, а затем решили немного прогуляться по пляжу, возвращаясь в отель. Все было непринужденно. Мы сняли рубашки и нежились на солнце. Звучит неплохо? Не особо. Несколько человек заметили нас. Затем появились дети, просящие сфотографироваться, и вдруг мы оказались в окружении сотен людей. Все бегут, кругом папарацци и съемочные группы, а Тони рвет и мечет. В конце концов, мы возвращаемся в отель, и там уже оживленно. Мы смеялись над этим, но, судя по тому, как Тони кричал на нас, я не думаю, что он видел в этом что-то смешное!
Первая игра была против Италии в Манаусе, на северо-западе штата Амазонас. Все говорили, что мы будем плавиться от жары, но мне понравилось, что это вывело нас из зоны комфорта. Это был чемпионат мира — все должно быть по-другому. И мы играли хорошо. В «Ливерпуле» я играл скорее на позиции опорного полузащитника, а в сборной Англии у меня была несколько иная роль — я играл в паре со Стиви перед четверкой защитников. В самом начале я неплохо пробил — удар отбил Сальваторе Сиригу, но затем Италия забила после умного розыгрыша углового, который завершился ударом Клаудио Маркизио мимо Джо Харта за десять минут до перерыва. Через две минуты мы сравняли счет, Стаджи забил хороший гол после отличной передачи Уэйна, но в начале второго тайма Марио Балотелли ударом головой выиграл матч для своей сборной. Мы играли неплохо, но Италия — достойная сборная, но мы находились под давлением, ведь оставались матчи против Уругвая и Коста-Рики. Тем не менее, мы думали, что сможем что-то в них да получить.
И мы отправились в Сан-Паулу на игру с Уругваем, будучи уверенными в том, что выйдем в серию плей-офф. Были сомнения в том, сыграет ли Луис Суарес, ведь у него травма, из-за которой многие ожидали, что он вообще не примет участия в турнире. Что я думал? Никогда в жизни я не был так уверен в том, что кто-то будет играть в матче. Луис пропустит игру против Англии? Вы, должно быть, шутите. Временами мне казалось, что мой партнер по «Ливерпулю» — сверхчеловек, потому что боль, через которую он мог играть, была просто умопомрачительной. Любой нормальный игрок сидел бы на трибуне после лапароскопической операции на правом колене, но Луис не был нормальным игроком. Перед матчем с «Норвичем» на «Энфилде» в декабре 2013 года его стопа и голеностоп настолько распухли, что он не мог надеть правую бутсу. В медицинском отделе ему сказали, что он не может играть. Он не стал слушать и одолжил у Стиви пару бутс, которые были на размер больше его. Я не думал, что есть хоть какой-то шанс, что он сможет функционировать, так как его лодыжка выглядела выгнутой. Он начал матч. И он забил —— четыре раза в победе со счетом 5:1. Он сам с собой провел конкурс Гол месяца! Я не мог поверить в то, что вижу. Так сыграть, испытывая боль и надевая чужие бутсы — я не мог этого понять.
Так что все это маячило на задворках моего сознания. Мы со Стиви сказали остальным членам команды, что Луис будет играть. Даже если бы у него отвисло колено, он бы играл. И он играл. Он начал в основе. Он забил. Он забил дважды: один раз — после того, как оторвался от соперника и пробил головой, а второй — неберущимся ударом мимо Джо Харта с предположительно больной ноги. Сравнявший счет гол Уэйна оказался лишь утешительным. Мы уезжали домой после двух матчей, а заключительная игра с Коста-Рикой была просто для статистики. Я был опустошен. В том году у нас была хорошая команда, и я думаю, что мы могли бы побороться на чемпионате мира. Вместо этого приключение всей жизни было завершено в течение пяти дней.
Евро-2016 во Франции? Чем меньше о нем говорить, тем лучше. Я попал в состав в последний момент, доказав свою пригодность после восстановления после травмы боковой коллатеральной связки, и был на скамейке запасных в первых двух групповых матчах против России и Уэльса, но сыграл в ничего не значащем матча против Словакии в Сент-Этьене. Затем была игра против Исландии в Ницце. Исландия стала самой маленькой страной, когда-либо квалифицировавшейся в финальную часть Евро, и от нас многие ожидали победы. Мы не выиграли. Это стало мрачным моментом в истории нашего футбола.
Я был среди запасных. Я входил на стадион и увидел, что за трибунами возвышаются дома на склонах Лазурного берега. Я увидел исландских болельщиков с поднятыми вверх руками и впервые услышал «хлопок викингов». Это был ужасный, ужасный день для нас. Уэйн открыл счет на четвертой минуте с пенальти, но уже через восемнадцать минут они вели со счетом 2:1, а мы так и не смогли сравнять счет. Мы проиграли. Этот результат был назван самым унизительным в истории футбола Англии со времен поражения от США в финале чемпионата мира 1950 года. Люди говорили, что мы подвели страну — и они были правы.
За время футбольной карьеры некоторые игры и воспоминания могут слиться воедино, но все, что связано с тем вечером, осталось в моей памяти. Я не сыграл ни минуты, но я никогда не забуду злость и то, как болельщики кричали нам вслед, когда мы уходили. Это было плохо, но еще хуже было в раздевалке, когда Рой объявил о своей отставке. Рой — хороший человек, и видеть его таким расстроенным, говорящим всем нам, что он знает, что его время прошло, было ужасно. Когда он говорил, можно было услышать, как падает иголка. Мы подвели нашу страну, и мы подвели его. Я больше никогда не хотел испытывать подобных чувств.
После недолгого правления Сэма Эллардайса пришел Гарет Саутгейт. Все знают, что он — лучший специалист, и я сразу это увидел. Гарет не всегда стремился руководить старшей сборной, он провел три хороших года в сборной до 21 года, но он сделал шаг вперед в тот момент, когда его страна нуждалась в нем. Он сразу же добился значительных успехов в работе с командой. Он хочет расширить возможности игроков. Он беседует с каждым по отдельности, вникает в мелкие детали того, что мы чувствуем, играя за сборную Англии — что хорошо, что плохо, что можно было бы сделать лучше.
Один из первых наших разговоров — еще один из тех моментов, которые останутся со мной навсегда. Мы ехали в Словению, на отборочный матч чемпионата мира. Это была его вторая игра на посту главного тренера, и мы стояли на взлетной полосе в аэропорту Лутон, готовые к вылету в Любляну.
«Завтра вечером ты будешь капитаном», — сказал он.
Это невероятное чувство. Гарет хотел дать нам больше ответственности и независимости, и его стремление заключалось в том, чтобы эта ответственность обернулась для нас положительными результатами. Одной из задач, над которой он работал, было найти способ воссоединения игроков и публики. Возникло ощущение, что игроки отделились от публики, и то, как мы проиграли Исландии, только усугубило это разделение. Гарет чувствовал напряженность атмосферы на матчах сборной Англии и хотел её исправить.
Это кажется расплывчатым понятием, но по своей сути оно связано с производительностью. Гарет знал, что если он вернется к ситуации, когда болельщики, СМИ, персонал и игроки будут тянуть в одном направлении, если будет более позитивная, менее враждебная атмосфера, то она высвободит футболистов в их игре. Я сам это видел, особенно на Евро-2016. Отношения между игроками и СМИ были очень непростыми. Было определенное разделение, и все очень осторожничали. Мы старались держать СМИ на расстоянии, и они это знали. Были «они» и «мы». И это было не в новинку, и в прошлом, например, на чемпионате мира 1990 года, сборные Англии использовали враждебные отношения с прессой в качестве мотивации для достижения успеха.
Но сейчас другие времена, поэтому Гарет попытался наладить контакт с общественностью и СМИ, чтобы они были скорее с нами, чем против нас. Одним из краеугольных камней этого плана стало проведение Дня СМИ в «Сент-Джордж Парк» за пару недель до начала чемпионата мира по футболу 2018 года в России. Гарет уже несколько раз посещал Суперкубок и был свидетелем Дня СМИ, когда за несколько дней до игры все игроки каждой из соперничающих команд на час предстают перед представителями СМИ на стадионе. Перед отъездом в Россию он спросил нас, будем ли мы делать нечто подобное, и игроки ответили «да». Мне показалось, что это удачная мысль. Для журналистов это был глоток свежего воздуха, да и большинству игроков понравилось. Мы привыкли к тому, что в наших клубах интервью со СМИ проходят под пристальным контролем и наблюдением пресс-атташе, но тут было больше свободы действий. Контроль практически отсутствовал; это было упражнение на установление доверия, и оно сработало.
Мы хорошо побеседовали с журналистами. Когда ты закрыт от СМИ, у них складывается представление об игроках со стороны, они не знают нас как людей. Они оценивают нас по тому, как мы играем на поле. Человеческая природа такова, что, общаясь с людьми, ты, как правило, тепло к ним относишься и простраиваишь отношения. Журналисту сложнее обругать игрока, когда он его немного знает, а если игроки верят, что вероятность того, что их высекут в СМИ за неверный пас или неудачный результат, снижается, то это их немного раскрепощает. Может быть, это не имеет такого большого значения. Возможно, это позволит повысить производительность лишь на один-два процента. Но даже если это так, оно того стоит.
Победа в Кубке мира состоит из таких вот процентов. Мы находились недалеко от Санкт-Петербурга, на базе отдыха в поселке Репино на берегу Финского залива, куда жители города приезжают на летние однодневные экскурсии или останавливаются на своих дачах. Но первый матч мы проводили против Туниса в Волгограде, за тысячу километров к юго-востоку. Я играл на позиции опорника в расстановке 3-1-4-2, которую Гарет выбрал для турнира, за четверкой полузащитников в составе Кирана Триппьера, Джесси Лингарда, Деле Алли и Эшли Янга. Этот выбор состава критиковали за излишний консерватизм, но, к сожалению для критиков, он, похоже, принес нам результат.
Не то чтобы играть против сборной Туниса было легко — это было совсем не так. Харри Кейн вывел нас вперед в начале первого тайма, мощно добив мяч в сетку с отскока после того, как вратарь отбил удар головой от Джона Стоунза, но они сравняли счет с пенальти за десять минут до перерыва. Сдерживание Харри при угловых больше напоминало соревнования по реслингу в WWE, чем футбольный матч, но судья отклонял все наши просьбы о пенальти. ВАР их тоже игнорировал. Мы не знали, почему.
Мы упустили несколько верных моментов, и казалось, что игра закончится ничьей, но затем, в конце матча, в добавленное время, Харри Магуайр сбросил мяч головой после углового, и Харри Кейн, оказавшись без опекуна на дальней штанге, головой же переправил мяч в сетку. Наши празднования были связаны как с облегчением, так и с триумфом. Я впервые был в составе команды-победительницы на чемпионате мира, и я не против повторять эти два слова: невероятное чувство.
После этого во втором матче мы обыграли Панаму, забив шесть голов — это самый высокий показатель для сборной Англии на чемпионате мира, причем Харри Кейн сделал хет-трик. Это означало, что мы вышли в плей-офф с одним матчем в запасе. Это был более позитивный сценарий по сравнению с тем, как прошли два первых матча чемпионата мира в Бразилии четыре года назад. В заключительном групповом матче с Бельгией в Калининграде, который мы проиграли со счетом 0:1, мне решили предоставить отдых. Несмотря на то, что это был ничего не значащий матч, и несмотря на то, что ни один из путей к дальнейшим стадиям турнира не казался заметно легче другого, Гарета осудили за то, что он оставил в запасе основных игроков. Люди говорили, что мы должны были выложиться на все сто, чтобы обеспечить себе более выгодный путь до финала. Затем, после окончания турнира, недоброжелатели Гарета заявили, что единственная причина, по которой мы добились хороших результатов, заключается в том, что мы обеспечили себе выгодный путь в полуфинал. Это футбол — и это Англия.
У нас было несколько дней в Репино перед матчем второго тура против Колумбии в Москве. У представителей СМИ была своя площадка недалеко от отеля команды, и в духе более позитивных отношений между нами каждый день проводился матч по дартсу между игроком и журналистом. Я играл с Робом Дорсеттом из Sky Sports. Это вряд-ли можно было назвать соревнованием. Он тремя дротиками выбивал 23. Я? Я бросал двадцать, двадцать, двадцать каждым из моих трех дротиков. Это был самый крупный счет, набранный кем-либо из игроков сборной Англии до этого момента. Не то чтобы у меня была соревновательная натура или что-то в этом роде.
***
Если хотите поддержать проект донатом — это можно сделать в секции комментариев!
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
