Джордан Хендерсон. «Автобиография» 7. «Шестерки» и «восьмерки»
***
Неважно, как долго ты работаешь в «Ливерпуле» — в первый день выхода на предсезонную подготовку перед каждым игроком всегда стоит одна задача: проявить себя. Ты можешь быть пареньком, пришедшим из академии, или подписать контракт за большие деньги, или провести несколько сотен матчей — как только ты снимешь ногу с педали или решишь, что у тебя все получилось, у тебя будут проблемы.
Вы, наверное, уже знаете, что я никогда не работал в какой-либо зоне комфорта, но летом 2016 года я вернулся, готовый к рок-н-роллу. Это был важный сезон для всех нас, Юрген приступал к работе, и хотя я чувствовал себя физически хорошо — не говоря уже о том, что был успокоен тем, что сказал мне главный тренер после финала Лиги Европы — бо́льшая часть меня была встревожена.
Юрген придумал для меня новую роль: я играл на позиции «шестерки» в системе 4-3-3. Он не сомневался, что на ней я могу быть эффективным, но для меня это был новый мир, экранирование защиты и использование моих природных инстинктов. Теперь мне предстояло играть в основе команды, задавать темп, диктовать игру. Это как любой новый вызов. Ты задаешь себе вопрос — достаточно ли я хорош для этого? — и требуется время, чтобы его решить. И ты понимаешь, почему у тебя были опасения. Я не только пытался доказать, что достаточно хорош для того, чтобы быть в «Ливерпуле», но и пытался проявить себя в другой части команды. Конечно, были моменты, когда я сомневался. Я уверен, что у всех были сомнения на мой счет.
Я не очень удачно начал играть в этой роли. В дебютном матче мы выиграли у «Арсенала», но это была голевая феерия, и я не был уверен, что контролировал зону перед четверкой защитников так, как должен был. Следующую игру — против «Бернли» на «Терф Мур» — мы проиграли со счетом 0:2, и я выглядел потерянным и чувствовал себя так же. Я получил много критики, и я ее заслужил. Люди вообще были в недоумении, почему Юрген меня там заигрывает.
Тем летом мы подписали Садио Мане и Джини Вейналдума, и команда Юргена начала обретать форму. Также пришел Лорис Кариус из «Майнца» и постепенно сменит Симона Миньоле в воротах. Джини был приглашен для игры на позиции «восьмерки», и это, очевидно, было одной из причин, почему меня перевели на позицию «шестерки», но оборонительный полузащитник в схеме 4-3-3 — это совсем другая роль, нежели «восьмерка». Неужели главный тренер не думал, что я смогу сыграть эту роль? Дополнительные вопросы. Мне было приятно оказаться в команде, но я не знал, как к этому относиться.
Он привлек Адама в качестве «восьмерки» на другом фланге, переключив его с более атакующей роли. Я предполагал, что буду играть именно там. Это было интересное развитие событий, и оно сразу же окупилось; наигрывать там Адама было просто гениально, и я удивлялся, почему он не играл там всю свою карьеру. На этой позиции он был игроком мирового класса. Все, что Юрген хотел от него там получить, Адам ему дал: энергию, контрпрессинг, агрессию, умение создавать моменты на мяче, его касание, позиционирование. Он стал откровением.
Так что Джини и Адам заняли эти позиции, и я подумал, что Эмре Джан — более естественная «шестерка», чем я, и я знал, что у него хорошие отношения с менеджером. Я сомневался в себе. Игрок ли я теперь основного состава? Вернулись сомнения. Юрген сказал мне, что собирается попробовать меня на позиции «шестерки», потому что она соответствует моим сильным сторонам. Видимо, ему понравилось то, что он увидел на предсезонке и тренировках, потому что он упорно продолжал работать со мной. У меня была хорошая заряженность. Самым сложным для меня была дисциплина. Когда я должен был оставаться сзади и патрулировать опорную зону, вдруг можно было увидеть, как я ускоряюсь за защитой или контрпрессингую высоко на поле, оставляя пространство там, где я должен быть.
Начнем с того, что мне казалось, что я играю в наручниках. Я не мог делать то, что для меня было естественно, и все время боролся с этим желанием. Были игры, в которых я был далеко не в своей тарелке и выглядел именно так, как выглядел: новичком, осваивающим новую позицию. Со стороны был шум, вопросы о том, почему он ставит меня на позицию «шестерки» и что я не справляюсь с этой работой.
Я думал, что он не поставит меня в состав после игры на «Терф Мур», но он меня оставил. Он тренировал меня на позиции и говорил, что он от меня хочет. Были элементы, в которых я был хорош. Когда мы теряли мяч, я мог быстро среагировать и вернуть его. Я думал, что смогу больше влиять на игру в другом месте, но главный тренер хотел, чтобы я выполнял новую работу, и то, что он хочет, я должен делать, потому что так будет лучше для команды.
То, что он наигрывал меня, придало мне уверенности. Он видел во мне то, чего не мог видеть я. Постепенно я начал чувствовать себя более комфортно, и в самом начале был важный момент, когда я забил в пятницу вечером на «Стэмфорд Бридж», когда мы выиграли со счетом 2:1. Не побоюсь сказать, что это один из моих любимых голов, который пролетел мимо Тибо Куртуа в верхний угол и положил начало нашей победе. Теперь у меня появилась уверенность в себе, а также новое понимание того, чего хотел Юрген. Он значительно улучшил мою игру, и я стал смотреть на футбол иначе. Когда ты играешь на позиции «шестерки», ты видишь перед собой всё. Он сделал из меня высокоэффективного игрока на двух разных позициях. Я искренне обязан ему очень многим. Я не думал, что обладаю качествами, необходимыми для того, что он хотел, но я рос и развивался на этой позиции и к середине сезона стал ядром команды, которая уверенно держалась в четверке сильнейших и шла к финишу, что означало достижение главной цели — квалификации в Лигу чемпионов.
К сожалению, я пропустил большую часть второй половины сезона из-за очередной травмы плюсневой кости. В этот раз я не сломал ее, но на тренировке, сразу после победы над «Тоттенхэмом» (2:0) на «Энфилде» в феврале 2017 года, я ударился о подошву чьей-то бутсы, и шипы попали мне в плюсневую кость. Это вызвало скопление жидкости и гематому кости, которая становилась все хуже с каждой игрой, и это вынудило меня остаться вне игры. Ужасно было наблюдать за ходом подготовки к чемпионату, но элемент комфорта давал возвращение в четверку сильнейших и те возможности, которые перед нами открывались.
Команда быстро развивалась. Тем летом мы подписали Мо из «Ромы» — это было заявление о намерениях, поскольку он стал рекордным приобретением клуба — и Энди Робертсона из «Халл Сити», а Алекс Окслейд-Чемберлен прибыл незадолго до закрытия трансферного окна. Я был рад, что нам удалось заполучить Окса, с которым я играл на разных уровнях за сборную Англии, и я обращался в отдел скаутинга, говоря им, что он идеально нам подходит. Впервые знаменитая тройка Мо, Бобби и Садио сыграла вместе. В «Реале» говорят о МСН (Месси, Суарес и Неймар) и ББК (Бензема, Бэйл и Криштиану Роналду), но я бы не променял нашу атакующую тройку ни на одну из этих.
Я начал 2017/18 на той же позиции, и все еще случались моменты, когда мне было трудно. Можно сказать, что наша защита находилась в переходном периоде, и, конечно, были моменты, когда я чувствовал, что недостаточно хорошо защищаю ее. Один из таких случаев, когда в ноябре мы играли с «Севильей» на выезде в рамках группового этапа Лиги чемпионов, вызвал у меня настоящий кризис уверенности по поводу моей игры на позиции «шестерки». Это был сумасшедший матч от начала и до конца на стадионе «Эстадио Рамон Санчес Писхуан». Через восемьдесят пять секунд после начала матча Бобби сделал счет 1:0, что стало самым быстрым голом «Ливерпуля» в Лиге чемпионов, а к перерыву мы уже вели в счете три гола и шли к выходу в 1/8 финала соревнований с одной игрой в запасе. В этом и заключалась вся суть игры.
Мы играли хорошо, атмосфера была великолепной, но во втором тайме мы вышли на поле, и все изменилось. Мы были втянуты в волну за волной их атак, они создавали шанс за шансом, и я не знал, как их остановить. Все закончилось тем, что на девяносто третьей минуте Гвидо Писарро, подобрав ничейный мяч чуть раньше меня, сравнял счет, что принесло им драматичную ничью, а нам — то, что мы будем потеть над выходом в 1/8 финала до заключительного матча группы против московского «Спартака».
Это была одна из самых сложных ситуаций, с которыми я столкнулся за время работы в «Ливерпуле». Я знал, что, играя «шестерку», я не должен был упускать такого комфортного преимущества. Во втором тайме я как будто потерялся, не знал, где мне нужно быть. Я говорил с прессой после игры — когда ты капитан, ты должен быть на высоте в таких ситуациях — но я не знал, что мне сказать в сложившихся обстоятельствах, чтобы улучшить ситуацию. Я воспринял это очень, очень тяжело. После этой игры я вообще не спал. После того, как мы вернулись из Испании, я решил на следующий день пойти на тренировку и рассказать Юргену о своих сомнениях по поводу того, что я играю «шестерку», и о том, что я чувствую, что подвожу команду — не только как игрок, но и как ее капитан.
Мне нужно было с кем-то поговорить, но я не умею просить о помощи, как я уже говорил, поэтому я пошел по самой длинной дороге. Я написал Адаму и сказал, что подвезу его на тренировку. Я забрал его из дома, но знал, что если он начнет задавать вопросы, я расстроюсь. Мысленно я решил, что поеду туда, чтобы поговорить с Юргеном. У меня даже возникли сомнения по поводу того, быть ли мне вообще капитаном. Когда я нахожусь в таком состоянии духа, я прорабатываю все возможные ситуации, чтобы понять, чем я могу помочь команде — ведь речь всегда идет о команде — и я не мог смириться с тем, что происходит. Адам чувствовал, что что-то не так. Он просто спросил: «Все в порядке?», и этого было достаточно, чтобы привести меня в чувство.
Было много матчей — не только против «Севильи», — когда мы отдавали преимущество, и я, как капитан, думал, что должен довести дело до конца. А этого не происходило. Я считаю, что кто бы ни вел за собой «Ливерпуль», он должен выстоять в ответственные моменты игры. Я взвалил на свои плечи много ответственности, и менеджер почувствовал, что это меня тяготит. Благодаря Юргену я научился вживаться в роль капитана. Он почувствовал это. Он знал, что люди всегда будут ссылаться на Стиви и сравнивать меня с ним. Он сказал мне, что я не Стивен Джеррард и что я должен быть счастлив, будучи тем, кто я есть. Он сказал, что я беру на себя слишком много ответственности и что мне нужно больше концентрироваться на собственной игре.
Я попытался отмахнуться от Адама, но мысли разбегались в разные стороны. Адам был великолепен. Я бы обратился к нему с любой проблемой и абсолютно доверял ему. Мы подружились, когда возвращались с выездной игры в Европе и сидели рядом в самолете, рассказывая о семье, травмах и о том, как мы дошли до жизни такой. С тех пор Адам стал тем человеком, на которого я полагался в команде. В итоге, когда мы ехали по трассе М6, я сказал ему, что думаю о том, чтобы поехать к Юргену, и зачем. Он сказал мне не делать этого. Он сказал, что я беру на себя слишком большую ответственность за то, в чем нет моей вины. Он знал, что мне тяжело, но сказал: «Пожалуйста, сделай мне одолжение, если ты будешь чувствовать себя так же завтра, то ладно. Но сегодня — оставь это».
И я последовал его совету. Я приехал, провел восстановительную тренировку, ничего не сказал и поехал домой. На обратном пути мы с Адамом снова разговаривали, и я постепенно начал чувствовать себя немного лучше. В следующий уик-энд мы играли с лидерами чемпионата — «Челси» — вничью 1:1, и я сыграл нормально. Я прошел путь от самого дна до стабильной игры. Ко мне вернулась уверенность в себе. Это был первый шаг в правильном направлении.
Мы усилили команду, подписав Мо и Роббо, а затем, в январе, сделали то, что многие считают самым важным приобретением в развитии «Ливерпуля», заплатив «Саутгемптону» £75 млн. за Вирджила ван Дейка. Мы уже некоторое время пытались подписать Вирджила. Мы упустили его летом, но я был его большим поклонником и всегда надеялся, что мы вернемся за ним в январское окно. На самом деле, когда мы выиграли лигу в 2020 году, Вирджил показал мне сообщение, которое я написал ему примерно в то время, когда он подписал с нами контракт, и сделал все возможное, чтобы он перешел в «Ливерпуль». Я написал в этом сообщении:
Я верю, что в ближайшие несколько сезонов мы сможем добиться чего-то особенного. У нас один из лучших менеджеров в мире, и у нас в составе уже есть отличные игроки. Но главное для меня — это сплоченность команды и то, насколько мы улучшились под руководством менеджера. Я думаю, что ты окажешь огромное влияние на нашу команду и поможешь нам стать очень успешными.
И как игрок, и как человек. Я знаю, что ты отлично впишешься в коллектив и тебе здесь понравится. Очевидно, что «Ливерпуль» — один из самых больших и лучших клубов в мире, но менеджер и его сотрудники — лучшие из тех, с кем я когда-либо работал, и я верю, что они способны вывести команду на новый уровень. Я знаю, что у тебя было много предложений от различных клубов со всего мира, но «Ливерпуль» — очень особенный и уникальный клуб. Я работаю здесь уже более шести лет и чувствую, что сейчас самое лучшее время для работы в «Ливерпуле». Извини, что это очень длинное сообщение, но я хочу дать тебе как можно больше подробностей.
Когда сделка была завершена, я выбыл из строя из-за травмы подколенного сухожилия, и впервые я увидел Вирджа уже на «Энфилде». Он приехал в своей собственной одежде, а не в клубной, и выглядел на миллион долларов. Он был массивным, даже его волосы были идеальными, и я подумал: «Он должен быть хорош». Он и выглядел соответствующе. Это было большое, серьезное подписание. Если хотите назвать это переломным моментом, то так оно и есть. Он и Алиссон Беккер, пришедший следующим летом, дали нам то, чего нам так не хватало. Вирдж привносит в игру все, что требуется команде в качестве центрального защитника. Для начала — лидерство. Он лучший защитник в мире, и это придает столько уверенности команде, начиная от центрального защитника, который находится рядом с ним, и заканчивая крайним защитником, который играет по другую сторону от него, и полузащитником, который находится перед ним.
Он привнес в команду совершенно иную динамику. Он просто был уверен в себе и знал, что все, что бы ни было позади него — он будет там. Он быстр, поэтому мы знаем, что можем играть с высокой линией и уверенно защищаться против скоростного соперника. При необходимости мы можем позволить выходить против него один в один. Он массивный, поэтому выигрывает все в воздухе. Он прекрасно себя чувствует в раздевалке, отличный парень и такой позитивный. Он просто ставит галочку в каждой графе. Я помню, как играл против него, когда он был в «Саутгемптоне», и думал: «Да, он хорош», но я не понимал, насколько хорош, пока он не приехал и не начал тренироваться здесь. Он единственный в своем роде. Это лучший способ сказать о нем.
Мне рассказывали другие люди о том, каким он был человеком. В «Ливерпуле» также очень важна профессиональная культура, и я знал, что Вирджил впишется в нее как влитой. «Ливерпуль» очень хорошо умеет подписывать не только игрока, но и человека, который за ним стоит. Я чувствовал, что он именно тот, кто нам нужен. Это не неуважение к тем центральным защитникам, которые были у нас в то время, но я знал, что один из них, по крайней мере, захочет уйти. Вирджил умел обращаться с мячом, и его было так трудно переиграть. Такие игроки, как Суарес, Вирджил, Стиви и Мо, стоят рядом в тоннеле, ты смотришь на них и думаешь: «У нас все будет хорошо». Мы потеряли Филиппе Коутиньо, который на тот момент был одним из лучших игроков в мире — он перешел в «Барселону», но мы получили за него хорошие деньги, и потратили их на Вирджила и Алиссона.
Вирджил дебютировал за «Ливерпуль» 5 января в третьем раунде Кубка Англии и забил победный гол ударом головой под конец матча, принеся победу над «Эвертоном» со счетом 2:1, став первым игроком со времен Билла Уайта в 1901 году, забившим в дебютном матче в мерсисайдском дерби. Это было идеальное начало. Мы любили его, болельщики любили его, и самое главное во всем этом было то, что он пришел за рекордную для защитника сумму, но никто не говорил о его цене. Вскоре после игры с «Эвертоном» мы провели тренировочный сбор в Дубае, и это помогло ему сразу же освоиться в команде. После этого он как будто всю свою карьеру провел в «Ливерпуле». В команде, где много лидеров, мы только что заполучили одного из лучших лидеров в футболе.
Игра с «Севильей» была для меня низшей точкой, но потом все наладилось. В то время мы старались забить больше, чем соперник, но и сами пропускали много голов. В том сезоне мы вообще не претендовали на чемпионский титул, но в заключительный день обыграли «Брайтон», благодаря чему заняли четвертое место в Премьер-лиге и на следующий год вновь квалифицировались в Лигу чемпионов. Однако к тому моменту наш сезон стал определяться выходом в финал Лиги чемпионов. Перед Рождеством у меня состоялся разговор с другом, и мы сошлись во мнении, что поездка в Киев в мае не исключена, и все пошло своим чередом после того, как мы довольно уверенно обыграли «Порту» в 1/8 финала.
В четвертьфинале нас ждал поединок с «Манчестер Сити», на победу в котором никто особо не надеялся. В том сезоне «Сити» набрал сто очков в Премьер-лиге, и большинство болельщиков ожидали, что они справятся с нами, но мы разгромили их в первом тайме первого матча, выигрывая 3:0. В Манчестере нам пришлось пережить ответный шторм, но, опять же, мы справились с ним. Сразу после перерыва Мо сравнял счет 1:1, а затем Бобби оформил победу. В тот вечер я был дисквалифицирован и пыткой было наблюдать за матчем из директорской ложи, но ребята справились блестяще. Мы просто летали по полю — нам не терпелось узнать, что будет дальше.
«Рома» в полуфинале была сюрреалистична. Мы разгромили их в первом матче на «Энфилде», ведя 5:0 после 69-й минуты, но, пропустив два поздних гола, дав им проблеск надежды. В ответном матче мы повторили тот же трюк. За четыре минуты до конца встречи счет был равным — 2:2, но мы пропустили еще два мяча, доведя счет до 2:4. Это было ближе, чем следовало, но мы справились. Для меня было мечтой попасть в финал Лиги чемпионов, где меня ждал мадридский «Реал», но два матча с «Ромой» были омрачены для нас серьезными травмами одного из наших болельщиков, Шона Кокса, на которого напали фанаты «Ромы» перед первым матчем на «Энфилде». Он потерял сознание и получил черепно-мозговые травмы, от которых до сих пор пытается оправиться.
Все в клубе были шокированы и потрясены случившимся, а когда мы играли второй матч на «Стадио Олимпико», я заметил, что группа болельщиков «Ливерпуля» в гостевом секторе принесла баннер с надписью: «Шон Кокс: You’ll Never Walk Alone». После финального свистка я повел ребят к нему, мы вынесли баннер на поле и собрались вокруг него, чтобы отпраздновать вместе с болельщиками. Юрген посвятил победу Шону. «Это стопроцентный финал в честь Шона Кокса», — сказал он журналистам.
Позже, летом, на сайте Anfield Wrap я прочитал кое-что о том, что сделали игроки в тот вечер. «Сцены после ответного полуфинального матча в Риме не похожи ни на что, что я видел за свою жизнь болельщика "Ливерпуля", — написал Джош Секстон. — Они показали, что команда очень хорошо понимает, чего мы хотим как болельщики. Это не принуждение, не твит "скажи что-нибудь такое...", навязанный игрокам какой-нибудь PR-компанией. Это группа парней, для которых подобные вещи являются естественными. И это менеджер, который только и умеет, что быть таким. Это не случайность».
Я был рад, что все так получилось. Это не было запланировано. Это было несложно. Это было правильным решением — почтить память болельщика, который много отдал для нас и нуждался в нашей поддержке.
Сейчас странно думать о том, что финал будет проходить в Киеве. Как всегда, мы не увидели многого из того, что было в городе-организаторе, только отель, стадион и дорогу из аэропорта. Но я видел достаточно красивых улиц и купольных церквей, чтобы понять, что это прекрасный город. Я увидел достаточно, чтобы испытать шок, увидев в новостях фотографии баррикад на его улицах и рассказы о варварстве на его окраинах во время вторжения.
У нас был тринадцатидневный перерыв между окончанием внутреннего сезона и финалом Лиги чемпионов, и подготовка, как и следовало ожидать, была интенсивной. Все мои силы были направлены на эту игру.
Во вторник перед поездкой в Киев мы тренировались на «Энфилде», когда мне позвонил Гарет Саутгейт, главный тренер сборной Англии, и сообщил для меня новость. Гарет собирал лагерь перед чемпионатом мира 2018 года в России и принимал решение о том, кто будет капитаном.
Гарет позвонил и сказал, что на эту роль он выбрал Харри Кейна. Я с уважением отнесся к этому решению, и оно никогда не изменит моего отношения к сборной. Я был членом группы лидеров Гарета и дал понять, что буду поддерживать Харри, как только смогу.
Но на этом нельзя было зацикливаться. Я был полностью сосредоточен на мадридском «Реале», и мне нужно было быстро двигаться дальше. Предстояла самая важная игра в моей жизни, и я не хотел отвлекаться.
В ночь перед финалом я не мог уснуть. Это было то, о чем я мечтал всю свою карьеру, всю свою жизнь. Я также понимал, что это значит для «Ливерпуля». Я прекрасно знал историю клуба в этом соревновании, и даже если подвиги ливерпульских команд 70-80-х годов я видел только в роликах на YouTube, подробности стамбульского чуда 2005 года были яркими в моей памяти и увековечили людей, которых я теперь считаю друзьями, таких как Карра и Стиви.
Масштабы того, что меня ожидало впереди, не давали мне уснуть, я лежал в постели с широко открытыми глазами. В голове крутилось слишком много всего. На часах была полночь, потом час ночи. Я думал об игре, об истории, о смс, которые приходили, о том, что папа не хотел писать в день игры, поэтому пишет сейчас, и о том, как он гордится мной. Я думал о том, что не хочу никого подводить. Я немного поспал под утро, но проснувшись все еще был на взводе. Я не был уставшим. Я был готов. Весь день во мне бурлил адреналин. Я всегда относился к той игре со спокойной уверенностью, отчасти потому, что никто не ожидал, что мы туда попадем, и никто не давал нам шансов. Перед игрой говорили о том, что каждый игрок стартового состава «Мадрида» уже играл в финале Лиги чемпионов. Никто из наших игроков в нем не играл.
«Мадрид» был Галактикос: Рамос, Кроос, Модрич, Бензема, Роналду. Бэйл даже не вышел в стартовом составе. Я очень уважал их, но про себя подумал: «Я не уверен, что они знают, что их ждет». Я знал, что в их команде много опытных игроков мирового класса, которые повидали всякое, но все же сомневался, что их может ошеломить наша интенсивность. Мы хорошо начали, и первые полчаса игра шла на равных, но затем произошло нечто, что изменило настроение игры. Мо и Серхио Рамос боролись за мяч на половине поля «Реала», и Рамос схватил Мо за правую руку и потащил его вниз. Это было похоже на прием дзюдо, и Мо рухнул на землю, тяжело приземлившись на правое плечо. Сразу было видно, что у него неприятности. Ему оказали помощь, но он не смог продолжить игру и покинул поле в слезах. На замену ему вышел Адам Лаллана, который практически не играл после травмы, полученной в конце марта в матче с «Кристал Пэлас».
Только Рамос знает, хотел ли он так поступить с Мо. Наверное, это можно назвать единоборство с опытным профессионалом. Это был такой прием, который может сойти с рук в плане судейства, потому что не видно, что ты делаешь. В тот момент даже я не понял, что произошло, так как все выглядело безобидно. При наличии повторов легче согласиться с другой трактовкой внимания защитника.
Для нас это был тяжелый удар. В том сезоне Мо стал нашим талисманом. Бывали моменты, когда его было не остановить. По сути, он был неудержим на протяжении всего сезона. В тридцати шести матчах Премьер-лиги он забил тридцать два гола и еще десять — в Лиге чемпионов. Всего он забил сорок четыре мяча и получил награду Лучший игрок года по версии PFA. Потеря его перед перерывом сильно ударила по нам, и мы не очень хорошо с этим справились, но все же ушли на перерыв при ничьей.
Мы просто не были так хороши во втором тайме. Травма Мо сказалась и на болельщиках, а затем, через пять минут после перерыва, мы стали проигрывать, пропустив просто ненормальный гол. Лорис подобрал мяч на краю своей штрафной, но опасности не было. Я увидел, как Вирджил повернулся ко мне, чтобы выкрикнуть какое-то указание, а затем увидел, как Лорис покатил мяч на Деяна.
Но как только мяч покинул его руки, Бензема выставил правую ногу и заблокировал бросок. Мяч пролетел около десяти метров по направлению к воротам и вошел в них совсем рядом со штангой. Я видел только концовку. Я вовремя повернулся, чтобы увидеть, как мяч уходит за линию, и инстинктивно поднял руку над головой, чтобы обратиться к судье из-за фола. Но фола не было. «Мадрид» повел в один гол.
В последующие дни выяснилось, что Лорис, вероятно, получил сотрясение мозга после столкновения с Рамосом. Юрген сказал, что тесты, проведенные после матча, показали, что он получил травму головы, и что, возможно, в тот вечер сотрясение мозга повлияло на его игру. Тогда мы этого, конечно, этого не знали. Такое отставание было как удар в поддых, которого никто из нас не ожидал, а для «Мадрида» это был подарок. Им даже не пришлось для этого поработать. Но через пять минут мы сравняли счет. Милли подал угловой в глубину поля, высоко подвесив мяч, Деян выиграл борьбу и запустил мяч вдоль ворот. Садио среагировал быстрее всех и с близкого расстояния занес мяч в ворота. Я и сейчас слышу этот шум и помню мысль о том, что, может быть, у нас все получится.
Но уже после часа игры вместо Иско появился Бэйл, и через три минуты игра кардинально изменилась. Марсело получил мяч слева и сместился в центр под правую. Он переправил мяч в штрафную, и тот пролетел над моей головой. Я вовремя повернулся, чтобы увидеть, как Бэйл в воздухе соединяется с мячом удивительным ударом левой ногой через себя. У Лориса не было никаких шансов. Величайший финальный гол Лиги чемпионов всех времен? Должен быть в топе подобных. Гол Зинедина Зидана с лета за «Мадрид» против леверкузенского «Байера» на «Хэмпден Парк» в 2002 году, вероятно, возглавил бы большинство опросов, но этот гол был близок к нему. Зидан, конечно же, стоял в тот вечер в Киеве на бровке в качестве менеджера «Реала». Мы снова попытались завестись, но за семь минут до конца Бэйл пробил с дальней дистанции. Лорис попытался поймать мяч, но тот проскочил сквозь его руки и отскочил в сетку. Вот и все. Игра окончена. И это «Мадрид». Они не играли особенно хорошо, но с тем качеством, которое у них есть, они могут навредить вам в любой момент. Они в третий год подряд завоевывали этот трофей.
В конце мы все утешали друг друга. Я подошел к Лорису и перекинулся с ним парой слов. Многие другие ребята поступили так же. Это клише, но мы выигрываем вместе и проигрываем вместе. После матча были замечания, что его оставили одного, когда мы обходили поле, чтобы поблагодарить болельщиков, но это была неверная трактовка происходящего. Лорис сам подошел к болельщикам и поднял руки в знак того, что сожалеет о том, что все так получилось. В минуты после вручения медалей мы немного побыли наедине со своими мыслями. Не было и речи о том, что его бросили или что-то в этом роде. Думаю, он хотел побыть немного в одиночестве. Мы все этого хотели.
Это была моя мечта — сыграть в финале Лиги чемпионов, но когда я был так близок к тому, чтобы выйти в финал, преодолеть черту и упасть на последнем рубеже, это было трудно пережить. Когда после финального свистка я подошел к бровке, а трофей все еще стоял на постаменте, я не мог на него смотреть. Даже сейчас я помню, как мадридцы поднимали его и праздновали, как будто это был очередной трофей, обыденное явление. В тот вечер нам пришлось столкнуться со множеством различных неудач. Просто это был не наш вечер — может быть, по большому счету, это было испытание, через которое мы должны были пройти, чтобы ускорить свое развитие, даже если бы нам пришлось столкнуться с критикой, что мы не умеем выигрывать самые важные матчи. Ведь это было уже третье поражение в финале под руководством Юргена.
Я вернулся в раздевалку, а Мо уже вернулся из больницы. Он был в смятении. У него был сезон мечты, но он закончился вот так. Его расстроило не только поражение в финале. Египет вышел на чемпионат мира летом того же года, и он знал, что ему будет сложно успеть восстановиться. В глубине души ты знаешь, что не можешь ничего сказать, чтобы сделать лучше. Ты делаешь все возможное, чтобы утешить товарищей по команде в подобных ситуациях, но иногда лучше всего просто оставить людей наедине с их мыслями.
Вечером я оставил Лориса одного, но в самолете рано утром я подошел и сел рядом с ним. Как он себя чувствовал? Ему, конечно, не было здо́рово. Хуже всего было то, что я знал, что меня ожидает в плане освещения в СМИ и особенно реакции в социальных сетях. Я сказал ему, чтобы он уехал, отдохнул, не лез в социальные сети и не обращал внимания на идиотов, которые хотят его оскорбить. Такое случается, и мы проиграли всей командой. Это была не его вина. Мы не делаем козлов отпущения. Мы никогда этого не делали и не будем делать.
Но правда в том, что футбол может быть жестоким и беспощадным. Все может зависеть от моментов в серьезных играх. Именно поэтому на игроков оказывается такое большое давление, когда они выходят на самый высокий уровень. Вратари особенно подвержены этому. И даже если это поражение не было виной Лориса, даже если одно поражение не изменило того факта, что он был исключительным вратарем, реальность такова, что он больше никогда не играл за «Ливерпуль». В конце лета мы подписали Алиссона, а Лорис отправился в аренду в «Бешикташ».
На обратном пути в Англию я попытался оценить ситуацию в перспективе. Я знал, что мы все еще строимся, и помнил об этом, когда мы вернулись в Мелвуд, чтобы увидеться с нашими семьями, многие из которых все еще были в слезах. Я знал, что будет еще одно трансферное окно и что мы будем пополнять команду. Алиссон был на подходе. Фабиньо будет куплен у «Монако», Наби Кейта наконец-то перейдет из «РБ Лейпциг» после сделки, которая была заключена двенадцать месяцев назад. Было ощущение, что в паззл вставляются последние детали.
Причиной того, что я пытался найти позитив, стал разговор, который произошел незадолго до того, как я покинул стадион в Киеве. Я подошел к автобусу, там сидел менеджер и курил. Он обнял меня.
«Не волнуйся, — сказал он. — Мы вернемся в следующем году». И поскольку это сказал Юрген, я ему поверил.
***
Если хотите поддержать проект донатом — это можно сделать в секции комментариев!
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
