4 мин.

Любимые футболисты нашего детства. Михаил Еремин

4 k

Первое в моей жизни футбольное воспоминание связано с итальянским чемпионатом мира, а конкретно – с танцем Роже Милла по случаю гола колумбийцам. Кажется, я не вполне отдавал себе отчет, что это за турнир, и точно не догадывался тогда, что команду Роже тренирует советский тренер Непомнящий, но еще долго отмечал мячи, забитые дома между кресел, именно таким образом. Учитывая, что эти странные ворота не всегда находилось кому защищать, голы становились просто поводом для очередного исполнения камерунского танца.

Следующей весной я впервые посмотрел футбольный матч от начала до конца. «Спартак» Черчесова, Шмарова, Мостового, Карпина и Шалимова принимал на центральном стадионе имени Ленина (то есть – в «Лужниках») дерзких прошлогодних возвращенцев: едва вернувшись в высшую лигу, садыринский ЦСКА занял второе место, а в чемпионате-1991 не знал поражений в семи стартовых турах – причем все домашние матчи проводил в легкоатлетическом манеже. «Спартак» открыл счет ближе к перерыву – Геннадий Перепаденко головой переправил пущенный справа мяч в сетку, а камера сфокусировалась на вратаре в желтом свитере с черными треугольниками, в отчаянии уткнувшемся лбом в грязевое месиво вратарской. Отчего-то сопереживание во мне тогда возобладало над восхищением спартаковской комбинацией. Во втором тайме мне уже активно хотелось, чтобы одноклубники парня в свитере с треугольниками поскорее отыгрались и он больше никогда так не грустил.

ЦСКА не отыгрался. Кузнецов не забил пенальти сразу после перерыва, а в середине тайма Василий Кульков забил второй спартаковский гол. Впервые пишу об этом матче спустя 21 год – тогда я еще даже не учился в школе, поэтому свои эмоции передавал в рисунках, расходуя нечеловеческое количество альбомных листов, а также желтых и черных карандашей. В рисунках я старался исправить, как мне казалось, вопиющую несправедливость: изображал вратаря в желтом свитере не расстроенным и подавленным, а торжествующим на фоне табло со счетом примерно 8:0 в пользу его команды.

Вратаря звали Михаил Еремин. К тому моменту он успел стать победителем молодежного чемпионата Европы, заменив по ходу турнира травмированного Дмитрия Харина. Осенью 1990-го Анатолий Бышовец позвал Еремина во взрослую сборную и выпустил в стартовом составе на игру с Румынией. Еремин воспитывался в ЦСКА, но, как и все советские вратари того времени, поклонялся Ринату Дасаеву. В конце восьмидесятых ЦСКА прозябал в первой лиге, Еремин получал игровую практику только в юниорских сборных, где и попался на глаза Константину Бескову. Бесков позвал 20-летнего вратаря в «Спартак» и от возможности хотя бы тренироваться в одной команде со своим кумиром тот отказаться не смог. На память от Дасаева у Еремина остались перчатки Тони Шумахера, которые Ринат специально привез из Германии, как тогда считалось, своему преемнику.

Бескова сменил Романцев, который перспектив в Еремине не разглядел, а в ЦСКА пришел Павел Садырин, увлекший Еремина домой. Отец Еремина вспоминал, что почти перестал видеть сына. При Садырине команда регулярно моталась в коммерческие турне – чаще всего в страны Варшавского договора. Для таких поездок футболистам не требовались ни визы, ни даже паспорта: военный самолет доставлял команду на очередной выставочный матч и вечером уносил обратно. В 1990-м Еремин выиграл конкуренцию у Александра Гутеева и опытного Юрия Шишкина, который после ЦСКА уехал играть в Бразилию, и за год до той самой игры со «Спартаком» впервые парировал пенальти в высшей лиге. На Центральном стадионе Волгограда Еремин отразил удар штатного пенальтиста «Ротора» Александра Хомутецкого.

Спустя два месяца после игры со «Спартаком» наш телевизор «Рубин» демонстрировал новое шоу: финал Кубка ЦСКА – «Торпедо». ЦСКА выиграл 3:2 благодаря дублю Игоря Корнеева и победному мячу нападающего Олега Сергеева, и с сюжета об этом матче началась, как сейчас помню, программа «Время». Мне больше не приходилось фантазировать – я увидел по телевизору счастливого Михаила Еремина, самого перспективного вратаря страны, с Кубком СССР в руках.

Фотография, иллюстрирующая этот текст, была сделана утром, в день того финала – да-да, взять интервью за несколько часов до матча тогда еще было возможно. Ночью после победы в Кубке на 34-м километре Ленинградского шоссе недалеко от Зеленограда «шестерка» с Михаилом и его другом угодила под встречный «икарус». Причиной аварии стал лопнувший скат, из-за которого машину вынесло на встречную полосу. Друг Еремина скончался мгновенно, Михаил находился в коме почти неделю.

Информация тогда поступала не то что сейчас: чтобы узнать о состоянии Еремина, приходилось дожидаться новостей спорта, выходивших в половине десятого вечера. Среди тех гнетущих дней вышло и интервью, взятое перед финалом: «Сегодня мы обязательно выиграем и я команду не подведу, а затем постараемся завоевать и звание чемпионов страны» – обещал улыбчивый вратарь с немецкими перчатками в руках.

Был понедельник. Мы сидели дома с папой. Я, как обычно, рисовал – не буду лишний раз говорить, кого. Мама позвонила с работы и сказала, что по радио передали: Еремин умер. Не помню своих эмоций, помню, что просто продолжал рисовать вратаря в желтом свитере с черными треугольниками и Кубком в руках. В какой-то газете написали, что на похоронах игроки ЦСКА поклялись занять в чемпионате первое место.

Осенью ЦСКА стал чемпионом.