3 мин.

«Харашо, Бу!»

10

Арку выхода из подтрибунного помещения продолжал строй журналистов с камерами и фотоаппаратами в руках. Все напряженно глядели на дверь, откуда должны были пойти они. Они выходили на свет, потупив глаза и сгруппировавшись, насколько это только можно сделать на ходу. В обступивших камерах им виделись палки и вилы разгневанных горожан. Улыбались только Кержаков с Игнашевичем – они, видно, со своей судьбой уже смирились.

Некоторые обладатели палок и вил тоже не походили на сфинксов. Нервничающая, как перед экзаменом, молодая девушка пыталась отрепетировать интервью:

– Я буду улыбаться, а ты, пожалуйста, стой рядом, – умоляюще просила она высокого светловолосого парня.

– Я тоже буду улыбаться, – успокаивал ее он.

На поле несколько киношно – из-за необычного сочетания предметов – располагался основательный деревянный стул, на стуле – большой магнитофон. Магнитофон издавал звуки, похожие на длинные телефонные гудки – когда, например, звонишь кому-нибудь из лучших клубов страны, а он не хочет брать трубку. Оформленные гудками представители лучших клубов бегали от фишек до фишек и обратно. В процессе созерцания их бега отчего-то вспоминался однажды увиденный в Музее современного искусства города Страсбурга фильм о бегемотах. Большие и маленькие бегемоты входили в вольер и выходили из него. Немного гуляли, а потом опять входили. Вроде чего проще, но зрелище совершенно сюрреалистическое.

Действие продолжилось не менее увлекательно: сборники постояли, дружно задрали футболки и отцепили от груди датчики. А потом взяли мячи, разошлись по полю и превратились в обычных людей.

У правой штрафной, в которой большинство игроков основы под наблюдением Хиддинка отрабатывали навесы, стоял краснолицый, похожий на баварскую колбаску мужчина, что-то живо и по-немецки докладывая телефону. Сейчас-то ладно, но вообще надо проверить, не будет ли его на закрытой тренировке – через решетку ведь все видно. Павлюченко и Бухаров – только двое из всех упражняющихся – надели зеленые манишки. Хиддинк их вообще все время держал вместе, видимо, чтобы сравнивать было удобно. Поначалу сравнение получалось в пользу Бухарова: забивал он чаще и непринужденнее.

– Харашо! Харашо, Бу! – звучало из-за ворот.

Впрочем, тренер смотрел не только за атакой. В действиях Акинфеева он тоже решил кое-что поправить.

– Forward! Forward, Aki! – пару раз откомментировав, он подошел и лично показал Игорю, что выходить на игрока, который бьет с такого небольшого расстояния, надо подальше. Игорь вспоминал об этом через раз – впрочем, Хиддинк напоминать не уставал.

На другой половине поля делали то же самое, только те, за кем в данный момент следить необходимости не было. Дзагоев, например – вряд ли у него есть шансы на основу – или Семак, который наоборот, мимо основы точно не пройдет. Они показывали, что все верно: тренировались так же, как в последнее время играли. У Семака вот с ударом полный порядок, а у Дзагоева не очень получалось, слабо и мимо.

Думается, нынешние проблемы Алана – главным образом психологические. Он, видно, парень скромный и в своих силах не очень-то и уверенный: в прошлом сезоне сам признавался, что думал к его концу хотя бы на заменку начать выходить. А тут – надежда всего ЦСКА, да и всей России заодно, с десятым номером на футболке. А неуверенность – причем не только футбольная, но и жизненная (что вполне логично для парня, которому пару месяцев назад исполнилось 19) никуда не делась. Еще недавно в родительском доме на Кавказе, а теперь огромный город, огромные деньги, огромное давление. Конечно, это надо пережить, и на это нужно время – может, и не один год.

Исправился Дзагоев уже в двусторонке. Забил три – два на добивании, один, очень красивый, после обводки – и отдал еще пару голевых. Павлюченко с Бухаровым, кстати, снова играли в одной команде – но на этот раз первый показал себя лучше: и голами, и передачами, и активностью.

***

Футболисты ушли в автобус, оставив у боковой линии полупустые бутылочки с синим Powerad’ом. Две молодые девушки по очереди их поднимали, взвешивали, рассматривали – выбирали, какую взять. Интересно – они пить хотели или сувенир? Забавно, если второе. Впрочем, что тут скажешь, наши – это вам не Лихтенштейн. Звезды.